Чёрное лето

ЧЁРНОЕ ЛЕТО

Храните деньги

в стеклянной банке –

Это надёжнее,

чем в сбербанке!

(Валерий Валиулин)

«Человеческая наглость не имеет границ! – заключил
свой рассказ Егорыч, – все, с кем бы я ни соприкасался
этим летом, так или иначе, проявили себя
бездушными, хитроватыми людишками. И лето это для
меня было чёрным, и люди вокруг меня объявлялись
чёрные».

Старенький пенсионер, ведёт тихую, размеренную
жизнь, но порой желает почувствовать себя удалым молодцем
и «погусарить», как выражается сам Егорыч.

Весна и особенно запах цветущей сирени будоражат
Егорычу кровь, молодят душу. Внутренний голос в
эту пору подсказывает ему: «Выпей, Егорыч, фужерчик
хорошего вина, ну, хотя бы за 9 мая!» Тогда, подчинившись
голосу своей души, Егорыч идёт в ближайший бар,
где подают пельмени ручной работы и прекрасные вина,
а не суррогат. С пол часика сидит он в огромном зале, в
полном одиночестве, за чистой скатертью, медленно поедая
миниатюрные пельмешки, с наслаждением запивая
их ароматным красным вином. Цены в баре бешеные, но
пенсия позволяет старику, разочек в год, устроить маленький
сабантуйчик «себе единственному».

Такой «поход в молодость» всегда заканчивался у
деда долгой прогулкой в лесопарке и послеобеденным
сном дома, а вот «чёрным» летом первоклассный бар
оказался закрытым, и внутренний голос подсказал Егорычу:
«В супермаркете можно купить вино, маленькую
бутылочку, грамм на двести пятьдесят».

Егорыч зашёл в магазин, обошёл стеллажи, изобилующие
спиртными напитками, но маленьких бутылочек
на них не обнаружил. Заявил на кассе о своём
желании приобрести миниатюрную бутылочку. Кассир
пояснила: «Мелкий товар мы на полки не выставляем,
его легко украсть, скрыв в кармане. Шкалики только 
здесь, на кассе».

К огорчению Егорыча вин в таких бутылочках не
оказалось, только водка. Егорыч, чтобы заглушить внутренний
голос, купил шкалик, палочку «Сникерса»,
пластиковые стаканчики и пошёл в «зелёнку» у своей
пятиэтажки.

Плеснув в стаканчик грамм сто двадцать, Егорыч
шёпотом поздравил себя с самым любимым в жизни
праздником. В голове зазвучала знакомая строка: «За
Победу мы по полной осушили, За друзей добавили
ещё». Погода была солнечная, на душе – весна! Егорыч
полюбовался голубизной майского неба, вдохнул аромат
цветущей сирени и закурил.

Докурить сигарету он не успел – справа потянуло
знакомым, кисловатым, запахом дыма от горящих сухих
листьев.

«Э, спичка то моя не погасла от того что я ею помахал!
» – всполошился Егорыч. Сухая прошлогодняя листва
в паре метров от него разгоралась, огненное колечко
быстро расширялось. Егорыч ступил внутрь кольца.
Вертясь на одной ноге, другой стал затаптывать пламя.
Только затопчет огонь, как он вновь оживает.

«Звать людей или звонить в пожарку нельзя, – решил
Егорыч, – только за один поджёг, даже без ущерба,
и то штрафануть могут».

Поражённое инфарктом сердце Егорыча кололо,
но он продолжал топтать ногой расползающееся пламя.
Огонь он одолел и порадовался, что никто не заметил
его подвига.

Переместившись чуть дальше от места своего преступления,
Егорыч допил остаток водки, закусил «Сникерсом
» и хотел направиться гулять в лесопарк, да вот
подмётка правого туфля отклеилась от жара принятого
на себя огня и не позволила осуществить прогулку.

Егорыч поднялся домой, сменил, далеко теперь не
праздничные, туфли на пластиковые пляжные шлёпанцы
и пошёл в магазин за пивом. Настроение его тоже
перестало быть праздничным. Так началось «чёрное»,
во всём предстоящем, лето Егорыча. Май он считал, для 
себя, уже летним месяцем.

В том же мае, обладая доверенностью на денежный
вклад Егорыча, жена обнулила его счёт на сберкнижке
без согласования с ним. В тот день Егорыч сидел за компьютером
с неотложной работой, а приехавшему к ним
юному родственнику нужно было помочь деньгами. Вот
жена и пошла с гостем в сберкассу вместо него. Денег
хватало и родственнику помочь, и на жизнь, и должна
была остаться сумма для оплаты протезирования четырёх
удалённых зубов Егорыча.

Егорыч не заглядывал в свою сберкнижку до середины
мая, пока не решился посетить стоматологическую
поликлинику.

Супруга уехала в деревню, родственник – в Москву.
Заглянув в сберкнижку, Егорыч обнаружил, что на ней
не осталось даже пары тысяч. Он позвонил родственнику
в Москву, узнал, сколько денег вручила ему тётя, прикинул
расходы на все покупки за неделю, и понял, что
жена «отстегнула» себе тридцать тысяч! Тогда-то Егорыч
и стал прятать от неё свои документы в укромные местечки.

Прятал их, прятал и допрятался! – забыл куда положил.
Случилось это уже в сентябре, как завершение
всего «чёрного» лета, планы намеченных работ на которое
Егорычу были сорваны вмешательством в его жизнь
и его бюджет родных людей.

Нужно было чётко определить, когда исчезли документы
и куда он мог их запихать? Егорыч пытался восстановить
события, связать их между собой, ковыряясь в своей склеротичной памяти.

Убедившись, что никакого порядка в хронологии
событий удержать в мозгу не удаётся, Егорыч сел за компьютер
и набрал заголовок документа, «Хронометраж
событий». Жизнь заставила его вспомнить, что вспомнилось.


Ни такой бедой было бы то, что в памяти не сохранились
какие-то события, если бы не исчезновение его
паспорта, сберкнижки и пластиковой карточки, упорно
навязанной ему работниками сберкассы.



Месяца три он упирался против оформления пластиковой
карточки, пока ему не заявили в сберкассе:
«Пенсию больше без карточки выдавать не будем!» Егорыч
уступил натиску, карточку получил, но переводить
пенсию на неё не стал, видя, что четырёхзначный цифровой
код, против личной подписи, никак не защитит его деньги.

Код этот видят и сами кассиры, и стоящие в очереди
клиенты банка. Да что там «видят»? – его пишут
и запоминают камеры наблюдения, установленные над
каждой кассой! Завладеть чужой карточкой – запросто
даже не опытному «щипачу», а самому начинающему
воришке. Поторчать в очереди рядом с выбранной
жертвой может любой человек, и запомнить на какие
клавиши надавливают пальцы. Не надеешься на память,
возьми скрытую камеру, она всё запомнит! Цифровые
видео камерки всегда есть в продаже, а спрятать их от
посторонних глаз не составляет труда. Сейчас эти пластиковые
карточки умельцы тысячами штампуют, так
что и воровать их нет смысла! Воруют коды, а не карточки.
Украденной карточкой нужно ещё успеть воспользоваться,
пока хозяин её не заблокировал. Нет, Егорыч
никогда не переведёт свою пенсию на такую безнадёгу,
как пластик! Он и в Интернете вводит пароли не менее
чем из пятнадцати символов – бессмысленный набор
заглавных и строчных букв, цифр, не связанных никакой
логикой и ни с какими событиями.

«Такую потерю памяти одним перебором алкоголя
не объяснишь. Да и пил я только пиво, – шевелил мозгами
Егорыч, – пиво даёт лишь лёгкий кайф, уводящий
от переживаний терзающих душу. С пива не задуришь и
памяти не лишишься. Как зараза сидит в голове цифра
семь, что это? Счёт гипнотизёра? Дата, седьмое сентября?
Почему я не помню, что со мной происходило с
вечера седьмого и весь день восьмого сентября? Нужно
поискать какие-то памятки».

Егорыч обратился к своей настольной тетради, где
под каждой записью привык проставлять дату. Но даты:
когда переустанавливал операционную систему; когда, 
кто, и сколько денег брал у них с женой в долг... ни какой
связи с потерей документов не имели.

Вспомнив, что пополнял баланс на своём сотовом
именно в день «потери памяти», Егорыч залез в корочку
для пенсионного удостоверения, в которой носил карманные
деньги, записочки, квитанции оплаты сотовых
телефонов, почтовых переводов. Вот она! Квитанция сохранилась
(не сохранились лишь деньги).

Егорыч привязался к этой квитанции, чтобы вспомнить,
когда он «сломался» и оказался не трезвым. В
нетрезвом виде старик слепнул и никак не смог бы воспользоваться
банкоматом! Выпив грамм сто пятьдесят
крепкого, он терял остроту зрения, различал лица людей,
но, ни читать, ни работать не мог. По квитанции
Егорыч восстановил дату и время, когда был ещё трезв:
19 часов, 20 минут, седьмого сентября.

«Однако плясать нужно не отсюда, а со дня оплаты
новой прихожки, – решил он, – мог же я, склеротик,
забыть документы в сберкассе, в офисе мебельной фирмы,
мог лишиться их по дороге, в транспорте. Выкрали
ведь двадцать три года назад из моего кармана паспорт в
троллейбусе, пришлось его восстанавливать».

Егорыч достал договор с мебельной фирмой, посмотрел
дату, – двадцать восьмое августа. Вспомнил,
как в то утро снял в сберкассе деньги, сорок одну тысячу
рублей. Сорок тысяч спрятал в глубокий, потайной, карман,
оставив в нагрудном кармане рубашки одну тысячу
на расходы.

«Может я и после этого снимал деньги с книжки?
Была ли у меня в том необходимость? Надо просчитать!»
– решил старик.

Он попытался вести подсчёты на бумаге, но поняв,
что отвык так считать, обратился к компьютерному калькулятору.
Этот математик уж не ошибётся!

«Забыть в сберкассе паспорт я не мог, – рассуждал
он, – так как в мебельном магазине предъявлял его, чтобы
мои ФИО просто списали, не задавая уточняющих вопросов,
по буквам записывая их в договор. Все договорные
бумаги, свои документы и остаток денег, три тысячи 
восемьдесят один рубль, я довёз до дома. До второго сентября,
за пять дней, израсходовал, примерно, одну
тысячу пятьсот рублей. В наличии должно быть две тысячи
восемьсот восемьдесят один рубль. Второго сентября
товарищ принёс долг, одну тысячу двести рублей,
стало четыре тысячи восемьдесят один. Сколько было у
меня налички к вечеру седьмого сентября? Ежедневно я
тратил от двухсот до трёхсот рублей на продукты и другие
мелочи. Итого, истратив за четыре дня, примерно,
одну тысячу двести рублей, я остался с двумя тысячами
восемью ста восьмьюдесятью одним рублём. Сначала я
откладывал для жены две тысячи рублей, но мой остаток
был маловат и я решил их тратить. Нет, не мог я после
этого ещё снимать деньги с книжки, у меня всегда было
на повседневные расходы».

С третьего по шестое сентября, чтобы обеспечить
больший простор для новой прихожки, Егорыч расширял
стену за счёт пустоты в проёме входной двери.
Дверь шириной восемьдесят сантиметров, а проём для
неё архитекторы оставили один метр тридцать сантиметров.
Да ещё по высоте излишек проёма – двадцать пять
сантиметров. Трудился не торопясь, зная, что к шестому
сентября успеет справиться с работой.

А вот и всплыла дата, когда Егорыч в последний раз
держал в руках документы! Шестого сентября! Ожидая
посещения квартиры незнакомыми людьми, грузчиками
и сборщиком мебели, Егорыч убрал их «подальше от чужих
глаз».

«Прихожку» доставили, внесли упаковки в комнату,
в которой постоянно находился хозяин. Следом подъехал
сборщик. Работал он споро! Узнав, что сборщик
весь день мотался, по работе, из одного конца города в
другой, и ещё ему предстоит работа за городом, Егорыч
накормил его ужином. Приятный холостой мужчина
двадцати пяти лет Егорычу очень понравился.

После ухода сборщика, Егорыч поставил на новую
тумбочку системный блок компьютера, подключил к
нему все необходимые кабели, проверил компьютер. Новенькие
шкаф, тумбочку, банкетку, заполнил вещами и 
обувью, повесил на вешалку куртки. «Нет, эти люди не
могли оказаться не честными, да и были они всегда на
моих глазах», – сделал вывод старик.

С утра и до вечера седьмого сентября Егорыч продолжил
возиться с дверным проёмом. Не было МДФ*,
чтобы культурно и в нужном цвете прикрыть обновлённый
дверной косяк. Работа стала.

За стариком оставались небольшие денежные долги
перед людьми, которые всё лето жили на даче. Полагая,
что дачный сезон уже закончился, и товарищи вернулись
домой зимовать, он решил их навестить. Пересчитав
остатки денег, отложив парочку пятисотенных в «заначку
», дед отправился возвращать долги. Долги Егорыч
вернул. На его сотовом был почти нулевой баланс. Он
зашёл в супермаркет разменять тысячную купюру так,
чтобы появилась сотенная бумажка для банкомата. Купил
себе полутора литровую пластиковую бутылку пива,
хлеб, рыбёшку и, там же, через банкомат, пополнил баланс
на своём номере.

Дойдя от супермаркета до своей пятиэтажки, Егорыч
встретил Рыжего. Тот предложил Егорычу выпить.
Предложил впервые в жизни! Раньше он всегда пил
лишь за счёт старика. Егорыч пытался отделаться от
предложного, при нём было своё пиво, но Рыжий уломал
его принять «крепочок».

Пили у Егорыча на кухне. Рыжий жаловался на то,
что у них дома «хоть шаром покати». Провожая Рыжего,
старик сунул ему в пакет четыре банки консервов из
красной рыбы, которые закупила ему жена, уезжая в деревню.
Такая вот у Егорыча, щедрая, старческая, душа,
особенно если он под хмельком.

Что делал дальше? Егорыч не помнил! Мог лечь в
постель и уснуть, а мог, как в известном всем любителям
выпить анекдоте, «бегать по улице с одеялом на голове».

«Нет, скорее всего, я лёг спать, а утром пошёл искать
похмелье. Вот, вот почему сверлит память цифра
семь! Седьмого я выпил то, от чего начинает деревенеть
моя голова. Дальше – логика простая: утром восьмого
сентября, я встретился с кем-то в забегаловке. Только ту 
да я мог пойти в поисках спиртного так рано, когда ещё
люди и на работу-то не спешат», – решил Егорыч.

События всего дня восьмого сентября, словно
специально, были стёрты из всех закоулков его мозга,
как с цифрового носителя информации.

«Значит, именно восьмого, в моей жизни случилось
нечто чёрное и никак не воспроизводимое в памяти», –
определился Егорыч.

Уверенный, что документы отыщутся дома, Егорыч
стал вяло, время от времени, заглядывать в те места, где
мог их скрыть.

Оставалась неделя до выборов депутатов в областную
Думу. Без паспорта на выборы не пойдёшь, начал
искать более тщательно, но, не очень-то беспокоясь за
них. У него была подробная ксерокопия паспорта, заверенная
нотариусом. Это успокаивало Егорыча, он думал,
что ему разрешат проголосовать по копии, а деньги с
книжки он не собирался снимать месяца три, чтобы набралась
сумма для предоплаты заказа на новую кухню.

Не тушевался старик до самых выборов, на которые
пришёл чисто выбритый, в хорошем, светлом, костюме и
новых туфлях. Не глядя на его внешний вид, бюллетень
для голосования, по заверенной нотариусом ксерокопии
паспорта, ему не дали!

Там же, на выборах, Егорыч встретился с двумя
соседями по подъезду. Скинулись соседи на сносный, доступный
по цене, «портвешок», присели на брёвнышке,
в кустах за своей пятиэтажкой, и осушили за разговорами.
Порывшись в карманах, наскребли ещё на такую же
бормотуху и продолжили праздновать «день выборов».

Когда они сидели за домом, Дима попросил сотовый.
У него сотовый давно исчез, но сохранилась сим
карта. Лехин сотовый недавно украли, а Егорыч забыл
свой телефон дома. Егорыч дал Диме ключи от квартиры
и объяснил ему, где найти телефон. Сам Егорыч на третий
этаж за телефоном не пошёл, в подъезде он вынужден
отдыхать на каждой площадке, ноги его при подъёме
наливаются свинцом и запирает дыхание.

Димы долго не было, даже Лёша сказал, посмотрев 
на часы: «Что-то Димон долго не возвращается?!» Егорыч
успокоил его тем, что Дима меняет в телефоне его
симку на свою, подолгу болтает, потом снова дедову симку
нужно вставить обратно, такое не впервые.

Деньги у Егорыча иссякли, и тогда, в последующие
два дня, он устроил дома настоящий обыск! Переходя от
шкафа к шкафу, перерыл все семейные пожитки. Перебрал
бельё, карманы одежд, коробки, ящики, перелистал
все книги... Очень тяжко было инфарктнику заниматься
подобной работой. На стул – со стула… Сердце не выдерживало
нагрузки, Егорыч сосал валидол, делал короткие
передышки и вновь продолжал снимать всё со шкафов,
заглядывать под мебель и даже под душевую кабину.

«Неужели я, после покупки мебели для прихожей,
ещё снимал деньги со счёта?» – озадачил себя вопросом
Егорыч. Дважды старик ходил в сберкассу, предъявлял
и военный билет, и ксерокопию паспорта, просил сообщить
дату последней операции по своему вкладу, но
сотрудники сберкассы, лично знающие его, упорно требовали
предъявить паспорт и никакой информации не
дали.

Егорычу было важно узнать дату последней операции,
узнать, снимал ли он деньги после двадцать восьмого
августа. Тот день он помнил хорошо: снял деньги
в последний раз, оплатил заказ на изготовление новой
мебели для прихожей. «Если со сберкнижки снимались
деньги позднее этой даты, – думал он, – необходимо
заявить в полицию о пропаже документов. Ах, зря я объяснял
сотрудникам сберкассы, что документы спрятал
дома. Дал им понять, что ничего не помню, в полицию
не обращаюсь, надеюсь, что документы отыщутся. У не
помнящего сотрудники сберкассы могут снять с книжки
любую сумму и убедить того, что это он сделал сам».

В четверг жена Егорыча вернулась из деревни, но и
тут – невезуха, она забыла в деревне свой паспорт. И ей,
имеющей доверенность, не удалось получить в сберкассе
никакой информации по мужниному вкладу.

Теперь, уже вдвоём, со свежим глазом жены, старые
люди повторили обыск квартиры. Егорыч наткнулся на 
свою заначку, две пятисотенные банкноты, отложенные
для жены и напрочь забытые. «Нашлась заначка, найдутся
и документы», – успокаивал он себя и жену.

За неделю обыска Егорыч вынес из дома «на мусорку
» всё, что было давно им не нужно, но сохранено под
лозунгами: «Вдруг ещё понадобится самим или кому из
соседей» и «Жалко выбросить, когда исправно работает».

Они потратили впустую время и силы на бесплодный
труд, поняли, нужно заявлять в полицию о потере
документов, получать новый паспорт.

Жена придумывала всевозможные варианты кражи
из дома документов, насылая подозрение на всех, с кем
Егорыч общался в эти дни. Он же, анализировал события
прошлых дней, пытался угадать, как исчезли документы,
хорошо спрятанные им дома?

В те дни Рыжий встречался Егорычу ещё раз. Говорил,
что ему нужны деньги. «Вот простодур! – рассуждал
теперь Егорыч, – зачем я сказал Рыжему, что спрятал
документы от жены и сам их не найду. Да ещё позвал его
домой, чтобы помог их отыскать». Искать документы
Рыжий не стал. Сказал: «Заночую у тебя, Егорыч? Мать
дома воспитывает меня, бушует так, что не отоспишься,
а мне завтра в Москву ехать, к однокласснику. Обещал
на подработку пристроить».

Проснулись, рано. На поиски Рыжий махнул рукой:
«Не имеет смысла искать то, чего хозяин не может неделю
отыскать. Верное дело – получить, новый паспорт,
Егорыч». Ранним утром они вместе вышли на улицу и
разошлись каждый своей дорогой. Рыжий – на автовокзал,
в Москву добираться.

«А я куда? – вспоминал Егорыч, – вероятнее всего,
искать похмелье. И было это восьмого сентября, именно
тем днём, из которого Егорыч мог вспомнить лишь
раннее утро да спину торопливо уходящего Рыжего. Всё,
дальше полный провал памяти до следующего дня, а то
и более.

«Э, нет, эта встреча с Рыжим и ранее описанная, всё
это один день! Путаюсь я, одну встречу с Рыжим разделяя
на две. Эх, хорошо бы взять распечатку от сотового
оператора, проверить звонки, с кем и когда в те дни сентября
я перезванивался. Но ехать далеко, да и нет в моём
кармане денег на покупку распечатки, даже на дорогу
нет. С девятого сентября живу в долг и на то, что жинка
оставляет, уезжая в деревню», – вздыхая, думал, Егорыч.

С июня вёлся капитальный ремонт брежневки в которой
жил Егорыч. Работы велись и снаружи, и в подъездах.
На стенах промышленные альпинисты висели с утра
до вечера. За окнами, в люльке автокрана, поднимались
штукатуры.

Егорыч, весь ремонт, плотно зашторивал окна от чужих глаз.
Люлька автокрана однажды ударилась о его балкон.
«Если среди рабочих были рисковые и нечестные
ребята, могли видеть, куда я кладу документы
и навестить квартиру в моё отсутствие. Открыть окно,
балконную или входную дверь специалистам – дело нескольких
секунд. Вполне допустимый вариант», – думал он.

Только не верилось Егорычу, что люди, зарабатывающие
деньги на хлеб тяжким трудом, с риском для жизни,
станут воровать мизерные сбережения пенсионера.

Множество вариантов пропажи зарождалось в голове
Егорыча, и он их подробно набирал в своём «Хронометраже
событий»:

«Есть, как и в старой России, категория воров, обирающая
пьяных. Есть и те, кто подливает клофелин,
другие средства, чтобы превратить жертву в безвольное
и бессильное существо. Поздно я об этом подумал, сроки
для анализа крови, мочи прошли, одноразовое употребление
их и вовсе обнаруживается лишь в течение суток
после приёма. Да что снадобье – пьяному человеку можно
что угодно внушить, на что угодно подтолкнуть. Кража
отпадает! Ничего в доме не украдено, все ключи на
месте. Или вор был вхож в дом, не обшаривал все уголки
(пропали бы мелкие ценные вещи), или я сам вынес
документы, а кто-то перехватил их у меня. Просил же
Рыжего поискать документы в квартире, мог пригласить
ещё кого то.



Можно допустить вариант с соучастниками – вор
плюс работник отделения сберкассы. Это маловероятно,
но допустимо. Чаще всего грабят банки те, кто в них же
работает или работал.

Работники сберкассы могли просто отнять, не принадлежащие
предъявителю, документы. Оставить с нулём
рискового похитителя моих документов, который
рад был, что полицию не вызвали, и дали ретироваться.
Тогда-то, сотрудник сберкассы, знавший, что я никуда не
заявил о пропаже, и всё надеюсь отыскать документы дома,
мог воспользоваться случаем и тем, что я не помню
даже даты последней операции по вкладу.

Чтобы сделал человек нашедший паспорт с адресом
и сберкнижку с суммой остатка, достаточной на покупку
хорошего ноутбука? Да пришёл бы по адресу и вернул
документы за вознаграждение или, по-человечески, за
спасибо!».

В понедельник, двадцать первого сентября, Егорыч
с женой поехали в районное отделение полиции. Участковый,
вникнув в суть случившегося, спросил: «Что вам
важнее – получить быстро паспорт или чтобы его долго-
долго искали?» Капитан помогал составить заявление
Егорычу и, параллельно, женщине, сидящей за столом
напротив, у которой ограбили машину.

На поданное заявление Егорычу выдали направление
в УФМС* для оформления нового паспорта и «Талон-
уведомление» о подаче им заявления в полицию.
Чудо-талон открыл доступ к информации по всем операциям
на его вкладе!

В сберкассе, по предъявлении талона, ему выдали
распечатку. И, вот он, ужас «чёрного лета» – вся сентябрьская
пенсия Егорыча была снята в два приёма: пять
тысяч рублей – восьмого сентября, и весь остаток пенсии,
в сумме двадцати семи тысяч семисот рублей, снят
четырнадцатого сентября, сразу после выборов!

«Конечно, потеря такой суммы – трагедия, однако,
не смертельная. У жены тоже есть небольшая пенсия, переживём
», – успокоил себя Егорыч.

В том что такую сумму он не мог снять даже в не трезвом
состоянии, да ещё не в своём отделении сбербанка,
а где-то далеко, на другой окраине города, Егорыч
был уверен на сто процентов: «Не мог ведь я получить
деньги накаченный каким-либо снадобьем. Ежели бы
меня катали в транспорте, хоть что-то от поездки отложилось
бы в памяти. Да и четырнадцатого числа я был
уже трезв и вменяем! Четырнадцатого – сразу после
выборов?! Неужели Дима нашёл мои документы тринадцатого
сентября, когда ходил звонить, а четырнадцатого
обнулил мой вклад? Дима, продвинутый пользователь
компьютера, потерявший фото бизнес и более года живущий
не известно на что. Ему, когда то владеющему
двумя фотоателье, подменить в паспорте мою фотографию
на свою, проще простого. Где-то в ночных барах, в
которых он подрабатывал фотосъёмкой посетителей, его
подсадили на «спайс». От наркоманов можно ожидать
что угодно! Но Дима давний мой сосед по площадке,
мы вместе с ним начинали осваивать компьютерные
программы в конце девяностых годов. Человек он, не
смотря на привязанность к наркотикам, спокойный и
безвредный для окружающих».

Вечером того же понедельника Егорыч подготовил
документы для получения нового паспорта.

Сдать их во вторник не успел потому, как не знал
где купить «форму номер один». Можно было узнать,
что это за форма в Интернете и распечатать бланк на
принтере, но весной Егорыч расторг договор с провайдером.
Интернет отвлекал его от работ и от реальной жизни.


Жена была отправлена на поиски и покупку «формы
№ 1». Ни в одних отделах канцтоваров она её не
нашла, но ей подсказали, что этот бланк можно приобрести
только в магазине, рядом с УФМС. Подача документов
отложилась до следующего дня приёма.

В тот же день Егорыч проводил жену в деревню, где
её ждали огород, скотина да куры с петухами.

В четверг Егорыч съездил за бланками «формы № 1»,
сходил в ЖЭК, к паспортистке Татьяне. Паспортистка
проверила заполненный карандашом бланк, указала 
ошибки, которые тут же исправила.

Вернувшись, Егорыч лазал по укромным местам
квартиры, надеясь, наткнутся на потерю: «Вдруг проглядел,
ведь нашлись ключи, убранные с глаз долой, да
именно там, куда я раза три заглядывал, разыскивая их
две недели!» – мыслил он.

В пятницу, с утра, двадцать пятого сентября, Егорыч
отвёз в УФМС заполненную «форму № 1», фотографии,
ксерокопии, необходимые для получения паспорта.
Дату получения паспорта назначили на пятое октября.

После УФМС Егорыч зашёл в сберкассу, заплатить
штраф за потерю паспорта, а там ему: «Вам не икалось?
Нашлись ваши документы, зайдите к начальнику отделения».

На двери кабинета начальника отделения не было
обозначено ни её фамилии, ни часов приёма посетителей,
да и кабинет имел название «Кредитование физических лиц».

Начальница протянула через стол Егорычу его паспорт
и сберкнижку: «Вот, возьмите, это вернул ваш племянник».

- Какой племянник? Как он выглядел?

- Высокий, худощавый, светлые волосы, кепка синяя.


- У меня здесь нет племянников. Четверо из них
уже в земле покоятся, а четверо живут на моей родине,
за две тысячи километров. Никто из них в мою конурку,
где и места для гостя на ночлег не отыщется, не надумает
приехать. Я сам ежегодно езжу на родину и гощу у
родных месяцами. Почему вы не задержали человека,
возвратившего документы? Ведь меня, здесь же, после
подачи мной заявления в полицию и предъявления талона,
уверили, что в любом отделении сбербанка, если
кто-либо предъявит мои документы, будет задержан полицией?


- Кто его будет задерживать? Девочки – кассиры? У
нас нет ни охраны, ни полиции.

- Вот как сберегают деньги рядовых вкладчиков
банка – ничего кроме видеозаписи! Грабь сберкассу в 
масках средь бела дня и заметай следы!

Документы Егорыч взял: найденный паспорт, обязательно,
нужно сдать в УФМС, а сберкнижку – ту и менять
не нужно.

Судьбой пластиковой карточки Егорыч интересоваться
не стал, так как деньги на неё не перечислял никогда.


Егорыч напряг память: «Зачем в субботу я приехал
в районное отделение полиции? Вспомнил! Отвезти распечатку,
подтверждающую снятие денег с моего счёта,
сдать, утерянный и возвращённый мне начальником
сберкассы, паспорт.

Очень долго ждал следователя по своему делу, но
зря. Сжалившись надо мной, меня пригласили в кабинет
следователей. Молодой с виду следователь, Сергей,
дежуривший в кабинете, решил узнать по какому делу я
прохожу.

Я вкратце объяснил ему суть. Он, отложив документы,
с которыми работал, дал мне хорошую консультацию.
Главное, объяснил права вкладчиков на просмотр
видео с сюжетами операций по снятию денег с личного
счёта, ответил на вопрос о сроках хранения видеоинформации
на носителях. Объяснил, что найденный паспорт
следственным органам неинтересен, все отпечатки на
паспорте будут наложены один на другой, и пользы от
них не будет».

В воскресение Егорыч приехал в центральный сбербанк,
который работал без выходных. К его досаде, оказалось,
что отдел безопасности в субботу и воскресение
не работает.

Тем же вечером ему позвонил товарищ, давненько
не звонивший, поинтересовался здоровьем Егорыча, а
более того тем, что Егорыч собирается делать в связи с
потерей документов и обнулением его вклада. «От кого
ты узнал эту историю?!» – спросил у него Егорыч. Выведав,
что от начальницы их отделения сбербанка, Егорыч
понял, почему его товарища посвятили в эту проблему.
Тот попытался внушить старику, что Егорыч мол, пьяный,
с толпой собутыльников, мотался по всем отделениям сбербанка города!

Егорыч ответил ему: «… и ты поверил в эту лапшу
на ушах?! Завтра я еду просматривать видео, снятое регистраторами
в сберкассах, тогда всё прояснится».

Старик смекнул, сотрудница сберкассы сделала
попытку остудить его порыв раскопать истину о снятии
денег с его счёта! «Если я проглочу эту наживку, то не
стану бороться, спишу всё на своё пьянство и склероз!
Значит, рыльце начальницы в пушку и я на верном пути!
Без сотрудников сберкассы дело не обошлось», – рассудил он.

Утром, в понедельник, Егорыч позвонил в дверь
отдела безопасности сбербанка. Порядок там был прямо
армейский. Вооружённый дежурный, узнав цель его обращения
в отдел безопасности, назвал номер телефона
внутренней связи, по которому Егорыч быстро связался
с работником «отдела качества обслуживания клиентов».

Не прошло и двух минут как по лестнице, с верхних
этажей, спустился молодой человек в строгом гражданском
костюме. Егорыч написал и подал ему заявление
с просьбой продемонстрировать видео по датам снятия
денег с личного счёта.

Молодой человек «забил» в свой мобильник телефонный
номер Егорыча, сделал ксерокопию предъявленного
заявления с отметкой о его приёме, подал Егорычу
и сказал: «Нам необходимо время для подготовки
к просмотру, как только нами будет отобрано нужное,
мы вас пригласим».

«Когда ещё это будет?» – думал Егорыч в троллейбусе,
по пути домой. Но он и до дома от своей остановки
не дошёл, когда зазвонил сотовый. Тот же молодой человек
назначил просмотр видео на пятнадцать часов этого
же дня. «Успеваю покушать и вернуться», – прикинул
Егорыч.

Не зная, сколько времени займёт просмотр, Егорыч
пообедал, прихватил для себя «тормозок», бутылочку
чистой воды, и отправился вторично в отдел безопасности.




Более всего Егорыч боялся увидеть на видео Диму
или Рыжего, людей, с которыми жил бок о бок уже лет
двадцать, и относился к ним всегда с доверием.

На этот раз Егорыча пригласили в уютный закуток
коридора на первом этаже, где на столе присутствовал
ноутбук. Опасения о том, что просмотр будет затянутым,
оказались зряшными. Две молодые женщины и один
мужчина (это был юрист банка) показали ему на экране
два фото за два дня снятия денег с его счёта.

Как и предполагал Егорыч, на первом фото присутствовал
он сам, но не один. Рядом с ним стоял Саша. В руках у Саши
были его! сберкнижка и его! паспорт в малахитового цвета корочке!

Егорыч обрадовался тому, что рядом с ним стоял
ни Дима, ни Рыжий или кто-то ему незнакомый! На фотографии
Егорыч выглядел как зомби! В глазах полное
отсутствие какой-либо выразительности. «Я либо загипнотизирован,
либо опоен каким-то зельем», – произнёс
Егорыч. «Вполне допустимо», – согласился юрист.

На втором фото, когда были сняты все его деньги в
чужой сберкассе, Егорыча не было. Был тот же Саша и, в
жизни не встречавшийся Егорычу, пожилой, кучерявый,
мужчина с пропитым лицом.

Говорили с Егорычем уважительно. Егорыч посвятил
сотрудников отдела в свой план – добиться возврата
денег через суд.

Снимки на «флешку» Егорычу сотрудники отдела
не скинули, объяснив, что их передадут только по запросу
следственных органов или суда.

Егорыч не стал просить о просмотре видео с моментами
выдачи денег и возвращения ему документов
начальником сберкассы. «Это ещё дело будущего», – решил он.

Довольный тем, что «лёд тронулся», появилась ясность
с пропажей документов и снятием денег со счёта,
Егорыч доехал до отделения полиции.

Там он обратился к дежурному по отделению и узнал,
что запросы следователями на видеоматериалы в
отдел безопасности банка не подаются – всё это делается 
«автоматически» и ему за то нет нужды беспокоиться.

Егорыч не проголодался, однако, по дороге домой,
съел свой «тормозок» прямо в троллейбусе, запивая его
чистой водой, чтобы не таскаться с пакетом.

Дома Егорыч запустил компьютер и, только набрал
заголовок документа «Исковое заявление», как ему позвонили
на мобильник. Звонила П.., которая демонстрировала
видео в отделе безопасности, с просьбой забрать
заявление из полиции. Дескать, жалко юную кассиршу
сберкассы, выдавшую все его деньги со счёта, не сличив
фотографию в паспорте с внешностью предъявителя
сберкнижки.

Егорыч ответил: «Сначала я увижу возвращённые
деньги. От прежних судов устал, да и не верю ни судьям,
ни адвокатам, ни полиции! Заявление я не заберу, может
моим паспортом воспользовались и оформили кредит, а
то и подложную дарственную на моё жильё. Вернёте мне
деньги, а там уж сами разруливайте всё с полицией, я их
докучать не стану».

Уже следующим днём на счёт Егорыча была возвращена
похищенная сумма.

«Ложь это, что деньги были выданы Саше! – рассуждал
Егорыч, – У воды да не напиться?! Снял мои
деньги кто-то из сотрудников сберкассы, отняв документы
у Саши. Это же идиотизм, не сменив фотографию в
чужом паспорте на своё фото, предъявить его кассиру
сбербанка! Отняли документы и воспользовались случаем:
вкладчик – склеротик; преступник – рад, что ему
дали уйти».

Значит, Саша! Да и Саша ли он? В те же дни, когда
пропали документы, кто-то забыл пару листов в прихожей
у Егорыча, отпечатанных на устаревшем матричном
принтере, с данными о человеке с украинской фамилией.
Фамилию, имя, отчество, место рождения Егорыч не
смог связать ни с кем из знакомых ему товарищей. Не
стал он вникать в эту справку или автобиографию. Ничего
из той бумаги он не запомнил, кроме фамилии с окончанием
на «…юк». Запомнил, потому что срифмовал её
с другими словами. Запомнил, что человек родился на 
Украине. Бумага не являлась документом и Егорыч не
стал хранить её у себя.

«Ах, украинцы, беженцы-бедолаги, сколько их
теперь расселилось по России! Честные и не честные,
работяги и блатные, спасающиеся от войны на родине,
все они нуждаются в ночлеге, еде…», – вздохнул тогда
старик.

«Июль то был или август?» – пытается припомнить
Егорыч. Слышит он голос жены, просыпается, пытается
обнять жену, но вместо неё, в кровати, рядом с ним, лежит
мужчина. Мужчина, с которым он столкнулся в тот
день впервые в жизни. Где столкнулись, не помнит, был
не трезв.

Спали они в одежде, на покрывале, не расстелив
постель. Такого прежде с ним не случалось никогда. Бывало,
провожали Егорыча домой не трезвого, но лишь до
двери подъезда, а так чтобы беспамятного до постели, да
ещё спать с ним улеглись, это уж через край!

Жена приехала из деревни последней электричкой.
Время было позднее и случайного знакомого оставили
ночевать до утра после выяснений его личности хозяйкой:


- Как зовут?

- Саша.

- А живёшь где?

- Во втором доме, на этой же улице.

- Как ты оказался у нас дома?

- Я Егорыча проводил, он заблудился пьяный.

В общем, «нарисовался» он таким: жил в Питере;
там работал в МЧС; два высших образования; имеет
дочь восемнадцати лет от роду; пьёт от того, что жену
схоронил.

С некоторых пор работает на том же заводе, где
Егорыч работал, это и толкнуло их завязать беседу за
рюмочкой в местной «забегаловке».

После его ухода, Егорыч обнаружил на вешалке
чёрную, долго не стираную, бейсболку. Бейсболку он постирал
и повесил на видное место. «Может, вспомнит и
вернётся за ней», – подумал Егорыч.



Через два-три дня Егорыч увидел Сашу, спешно
идущего через двор, и окликнул. Почему он шёл через
двор Егорыча, может к нему, за кепкой? Хотя через двор
их проходит кратчайший путь, от супермаркета до двух
злачных «забегаловок», многих «страдальцев», спешащих
опохмелиться или «добавить вдогон».

У Егорыча в кармане была только что купленная
бутылка пива, он и сам шёл из магазина. После того дня,
которого толком не помнил, старик решил, что ничего
крепче пива в рот никогда не возьмёт! Саше, от которого
и так крепко несло спиртным, пиво Егорыч не показал.
Саша беспрестанно с кем-то разговаривал, не отрывая
от уха сотовый телефон, даже когда поднялся в квартиру
Егорыча. Заполучив, похоже, «похороненную» уже им
бейсболку, он обрадовался, надел её на голову и ушёл,
поблагодарив старика за стирку и сохранность своего
имущества. Никакого желания продолжить с ним общение,
а тем более зачать очередную пьянку, Егорыч не испытывал.

О том, где и когда они столкнулись в третий раз,
Егорыч мог лишь гадать, хотя теперь прояснилась дата –
восьмого сентября.

Кончилось «чёрное» лето Егорыча. Гуляя с женой
по улице, Егорыч издали увидел Сашу. В той же чёрной
бейсболке, в той же одежде. Отвернув от старческой пары
лицо, тот быстро зашагал в сторону второго дома.
Жена, которой Егорыч указал на него, стала утверждать,
что это не Саша. «Он это! Он! Я человека за полкилометра
опознаю, если когда-либо с ним общался», – убеждал
Егорыч жену.

Было бы здоровье, рванул бы за ним Егорыч, остановил
и поговорил. «А, впрочем, – решил Егорыч, – нет
смысла гоняться за Сашей. Он ведь ничего не признает.
Тащить в полицию? Для полиции он не имеет никакого
интереса, работники сбербанка давно постарались позаботиться
о том, чтобы это дело ушло в архив и вовсе не
расследовалось».

Всю истину со снятием в сентябре денег с его счёта
проявил бы просмотр видео с данными сюжетами, однако,
Егорыч, получив обратно утраченное, решил не
ворошить осиного гнезда сбербанка, всё равно в них работают
«свои друг для друга люди».

«Гора с горой не сходится…» – столкнулись позднее
лоб в лоб Егорыч и Саша. Бежать Саше было некуда, да
и хромал он сильно. Неохотно, пряча в землю глаза, он
признался в содеянном. Саша подтвердил, что никаких
денег ему в сберкассе никто не выдал! Был он много
дней не брит, и от него, по-прежнему, несло стойким перегаром.


«Как это наивно, – рассуждал Егорыч, – возвращать
часть своей пенсии банкирам, давая им возможность
пускать деньги в оборот и делать прибыль. Самому
— получать очередную пенсию из тех же денег, которые
вернул банку на сохранение. Никакие проценты по вкладам
не оправдают такой сохранности, проценты съедаются
инфляцией, баснословным ростом цен на продукты
питания и товары. Всё! Есть сумма гробовых на счёте,
пусть лежит, а более — никаких сбережений! Трачу деньги
на еду, одежду, мебель, — пенсию дают на жизнь, а не
для того чтобы обогащать банкиров! И жена пусть больше
не просит отложить на старость, глупо это.

Как дурят народ! Купили ведь люди ваучеры по
двадцати пяти рублей всем населением страны! Пусть
сто пятьдесят миллионов населения купили. Считаем:
двадцать пять рублей умножить на сто пятьдесят миллионов,
равно? Почти четыре триллиона советских рублей!
Разъяснял я людям, что пустышки покупают, да что там,
— Ельцин по две ГАЗ-24 обещал за каждый ваучер! Скупили
ловкачи у людей эти ваучеры по цене бутылки водки,
да приватизировали на них все богатства созданные
советским народом».

Пластиковую карточку Егорыч заблокировал и
зарёкся никогда их не заводить! Получив новенький
паспорт, он купил для него ярко красную корочку. Малахитового
окраса корочку, от старого паспорта, повесил
на входную дверь, закрыв ею дверной глазок, чтобы она
всегда напоминала ему о пережитом «чёрном лете» и о
том, чем могут окончиться «расслабухи» по отношению 
даже к пиву.

Долго ещё Егорыч пребывал в состоянии «режима
поиска» – получив и потратив возвращённые сбербанком
деньги на покупку новенького дивана, он продолжал
и продолжал дома что-то искать.

Прежде, чем открыть дверь и выйти из дому, глянет
Егорыч на старую корочку от паспорта, и напевает, как
молитву, слова из песен Владимира Высоцкого:

«Часто разлив по 170 граммов на брата,
Даже не знаешь куда на ночлег попадешь.
Могут раздеть, это чистая Правда, ребята,
Глядь, а штаны твои носит коварная Ложь,
Глядь, на часы твои смотрит коварная Ложь,
Глядь, а конем твоим правит коварная Ложь».

и другую:

«Не надо подходить к чужим столам
И откликаться, если окликают».



ПРИМЕЧАНИЯ

* УФМС - управление федеральной миграционной службы.
* МДФ - аббревиатура МДФ произошла от сокращения
англоязычного названия материала — Medium Density
Fiberboard. Если перевести эту фразу на русский язык,
то получится что МДФ — это плита из волокон древесины
со средней плотностью.
* ДПС -дорожно патрульная служба.