Душа некроманта. 2. 2

Грязные улицы раскрывались страннице словно реки навстречу плывущей ладье. Принимали в себя, того и гляди, грозили захлестнуть и перемешать с людским потоком. Попрошайки в засаленных одеждах и с такими же патлами, скрученными в подобие хвостов на затылках. Увечные, изуродованные бродяги: кто держался за грубый костыль, кто подпирал кирпичную кладку стены, восседая на замшелой подстилке и протягивая к ней шапку.  Мьериванн закрывала нос рукавом, боясь, что желудок не выдержит долго и вскоре исторгнет наружу небогатый завтрак на корабле. От бездомных калек, подобно вшам обустроившимся вдоль Перченой улицы и ее отростков, несло миазмами. От самих стен – тоже. Дорн Калиман привел ведунью другой дорогой, но она бежала прочь от трактира, не глядя, пока не поняла, что вконец заплутала.
Богатый на первый взгляд город теперь виделся ей яркой декорацией, призванной сокрыть уродства от чужаков. Мьериванн пыталась унять негодование, закипевшее в груди от встречи с самозванцем и все росшее шаг за шагом. Любопытные, жадные взгляды провожали ее. «Что мы можем с тебя получить? А за тебя»? – словно спрашивали они, оценивали, могут ли продать чужестранку, забредшую в бедовый район Аквидола. Запахи дерьма и мочи, казалось, въелись в одежду. Денег, что женщина взяла с собой в путь, хватило бы не только на дорогу домой. Она могла бы себе купить новую рубашку и плащ, сменить протертые на швах штаны, но может быть позже, когда с другим делом будет покончено.
Встреча со знатным некромантом не принесла плодов. Был ли он не тем, за кого себя выдавал, или и впрямь потерял все силы, способность говорить со Смертью ее языком, - все это не имело большого значения. Исход был один. Чтобы воскресить человека, когда-то отдавшего за нее свою жизнь, нужен опытный некромант, но ни один из ныне живущих в здравом уме не возьмется за это. Разве что присвоит чужие знания себе и избавится от помехи. Калиману, возможно, было плевать на манускрипт с нужным ритуалом. Возможно, он захотел бы продать его кому-то еще. Только он прав в одном – Мьериванн всего лишь женщина. Магия Ночи и Смерти для нее запретная территория.
Протискиваясь меж стройных рядов торговых лавок, к которым она, наконец, вышла из удушливого смрада подворотен, женщина сбавила шаг. В груди еще бухало гулко, но дышать стало легче. Здесь люди казались опрятнее и добрее. Ранние пташки, вышедшие из дому за продуктами, бойко спорили с хозяевами лавок, выбивали цену пониже. Те не уступали, нахваливая в голос свиные шеи, свежую рыбу разных мастей, специи из ближней Хорувии. Широкоплечий мужчина с обожженным когда-то лицом потрясал здоровенным куском мяса и не спешил поддаваться на цену долговязого мальчишки. Нож, которым он только что разделывал другую тушку, остался без присмотра. Мьериванн, стараясь держаться с достоинством, приблизилась к его лавке. Отвлеченный разговором, торговец не заметил, как нож исчез из виду, а девушка так же легко растворилась в толпе.
«Я могла купить его» - думала ведунья, чувствуя холодящую сталь под грудью. На лезвии еще не просохли капли свиной или говяжьей крови. Без сомнений, сейчас ее одежда под плащом окрасилась алыми пятнами. Когда-то, теперь словно в чужой жизни, вид крови мог бы ее испугать, ввести в замешательство. У бредущей по склону вверх, вдаль от густонаселенного центра города к дворянским наделам, когда-то тоже был титул, любящая семья и счастливое будущее. У нее мог быть достойный муж и его дети. Может, Мьериванн даже когда-нибудь бы его полюбила, как любят кормилиц и дворовый люд, с которым живут под одной крышей… Только Кайра-судьба посмеялась над ней, лишив всего.
«Лучше бы я умерла» - шептала она богам, погребая возлюбленного, сдирая ногти до крови о жесткую землю и набивая ссадины на коленях. Перетаскивая крупные камни и водружая их над могилой, она думала, что надорвет живот – никогда прежде ей не приходилось таскать тяжести самой. Для этого были слуги.
«Лучше бы я ушла вслед за ним» - проклинала себя выброшенная на дорогу и истерзанная девушка. Покидая кладбище с рассветом, она еще верила в доброту людей, в сочувствие и взаимопомощь. Вид ее был жалок: белые одежды почернели от земли, рубашка едва скрывала лишенную исподнего и корсета грудь, на опухшем от слез лице грязные разводы. Двое мужчин согласились довезти ее до Мирдусина, только слово не сдержали. Надругались над телом и душой, вдоволь потешившись, а после столкнули с телеги и уехали прочь. Еще долго Мьериванн лежала у обочины, крепко сжимая в руке монеты, что они бросили ей вслед. Все тело болело, на белой коже проступали новые синяки, там, где ее сильно сжимали, внизу живота ныло. Голод и подступающий холод пересилили желание умереть, и тогда она продолжила идти.
«Лучше бы яд унес и меня» - сожалела похудевшая женщина, будто состарившись за пару ночей в лихорадочном бреду. Когда стало ясно, что она понесла, приютившая ее знахарка предлагала выбор. Кров и работу, помощь в воспитании дитя или настой, который избавит от нежеланного бремени. Знахарка жила на окраине деревни, до которой Мьериванн добрела. Она была добра и искренне желала помочь. Только выбора никакого не было. Жизнь, что день ото дня пила ее соки, не имела ничего общего с Алорди Вердмуром. Выжечь ее, вырезать из собственного чрева, не дать ублюдку права дышать одним с ней воздухом – вот чего хотела Мьериванн.
Погруженная в воспоминания, ведунья не заметила, как покинула черту скученных строений Аквидола. Дальше перед ней расстилался простор. Еще пару месяцев и земля покроется густым зеленым ковром, распустятся полевые цветы, источая тонкие ароматы на многие версты. Дорога медленно, но верно брала вверх. По ней, должно быть, когда-то ездили колесницы и всадники, теперь путь едва угадывался, сквозь стыки каменных плит пробились и усохли густые поросли сорной  травы. Годы или даже десятилетия эту дорогу отчего-то обходили стороной, а впереди высились серые стены покинутого замка.
Еще на подходе к нему сознания Мьериванн коснулось желание уйти. Оставить брошенный дом его призракам и никогда не возвращаться. Оно нарастало с каждым новым шагом, будто неуловимый гул, поселившись в голове, и мягко, но настойчиво приказывало уйти. Теперь, оказавшись так близко к покинутому дому Вердмуров, Мьериванн понимала, почему за столько лет никто не присвоил его себе.
Остановившись перед парадными вратами замка, ведунья сунула руку в поясной кармашек, зачерпнула пепла и, нашептывая безобидное заклинание, развеяла по ветру. Усиленные словесной формулой мощи жреца, истово верившего при жизни, призваны были сделать видимым то, что сокрыто от взглядов. Вблизи покинутые владения выглядели так же величественно, но стены выдавали запустение, царившее в них. Серый камень порос, будто язвами, сочным зеленым мхом, белыми, желтыми и красными цветками лишайника. В одной из бойниц свила себе гнездо дикая птица. Вблизи раскинулись когда-то ухоженные кустарники. Наверно, когда-то их цветение радовало глаз живших здесь людей.
Прах жреца высвечивал из пустоты рисунок светящихся синим линий. Те змеились вокруг каменного гиганта, оплетая его, заключая в плотный кокон и протягивая свои усики-конечности на добрую версту во все сторону. Мьериванн оказалась зажатой между ними, но повода опасаться не было. Эта магическая сеть не причиняла вреда, она лишь внушала каждому, забредшему чуть дальше положенного, бежать отсюда без оглядки и не вспоминать больше. После содеянного с его семьей Алорди не мог оставаться в этом доме, но сделал все, чтоб он не достался никому.
- Вот что ты сделал. Возвел им памятник, который нельзя осквернить. Навеки запечатал здесь свою скорбь, - произнесла ведунья, осторожно накладывая на переплетенье нитей свой отпечаток, дополняя прежний рисунок новыми красками.
С лазоревым синим соединялся сияющий зеленый. Он растекался от похолодевших пальцев Мьериванн и переплетался с прежним узором, повторяя его, но не растворяясь. Женщина не собиралась рушить преграду, она лишь пробивала лазейку для себя.

Во всем морском государстве не осталось некромантов. И в прежние времена их можно было пересчитать по пальцам одной руки, теперь же последние отправились в чужие земли. За последнее десятилетие Красный орден магов, противопоставлявших себя ратующим за добро и свет белым, укоренил влияние в Аквалонгарде. В каждом крупном городе находилась  их обитель, где управлял и раздавал указания местный Учитель. Красные незримо, но уверенно подчиняли себе магическую структуру, напрочь вытеснив способных им противостоять. Маги Ночи и Смерти не признавали общин и управленцев над собой. Они предпочитали одиночество общению с себе подобными. Орден же нуждался в общности, особенно теперь, когда Церковь Матери Бездны поглощала все больше и больше территорий. Адепты чуждой и хаотичной силы просачивались во все слои населения, от простых наемников до советников королей, и грозили однажды перевернуть устоявшийся мир Фрамории с ее верованиями и богами. Все, на чем держалась созданная Валдорами жизнь, могло в одночасье погрузиться в пучину устрашающей неизвестностью бездны.
Глаза и уши Красного Ордена приносили вести о их предводителе, именующем себя Псом. Сильный телом и духом муж делил хлеб с простым людом, обещая повести их навстречу новому, очищенному от грязи и скверны, миру. Говорил он и о пророке от слова Матери Бездны, который придет на смену ему, чтобы укоренить человечество во Фрамории. А так же о том, что прежде огонь и сталь очистят землю от противных его вере нелюдей: гномов, эльфов, сильфов, орков, тершатов, гоблинов и всех примесков, рожденных от связи с ними. Что бы не преследовал на деле Пес, от его действий Фрамория омоется кровью.
Белые маги, возможно, видели это, заглядывая в будущее. Только они продолжали бездействовать, надеясь на мирный исход назревающей войны за сердца и умы людей. Красный Орден же, возможно впервые за всю историю своего существования, готовился выступать не за личные интересы, раздел власти и теплое место подле вершащих историю. Вера в Валдоров: создателей человека бога солнца Митры и покровителя ночи Анамара, прародительницы эльфов Эмин, в грубого неотесанного Хрездрога и работящего Друина и прочих – была и их верой. Пришествие Бездны не оставит от их храмов и капищ камня на камне.

Глава аквидольской обители Красного Ордена, Азеф Малдоран, поглощал наваристую похлебку с курицей. В обеденной было пусто, а похлебка казалась божественной на вкус. Ничто не мешало его уединению.
Несмотря на молодой для его статуса возраст, мужчина едва разменял четвертый десяток, но выглядел и держался на тридцать, может чуть больше, Азеф быстро освоился в Ордене. Рожденный в Катире, он был смугл кожей и дерзок нравом. Темно-карие, почти что черные глаза, будто очерченные углем, зорко следили за красными, в чей круг он вступил совсем юнцом, выпытывали слабости, отмечали тайные желания. Наделенный способностью к магии, Азеф постигал науку вместе с картой человеческих страстей. Возросшая с годами обучения сила, приумноженная ораторским даром и умением заводить нужных друзей, вскоре сблизила его с прежним главой Ордена. О том, куда тот пропал однажды, никто не спросил. А Азеф занял его место, как единственный достойный этого красный маг.
- Учитель! Учитель, важная весть!
Крик раздался из коридора. Азеф недовольно поморщился, оставил пустую чашу, бросив в нее ложку, и облокотился на спинку стула. Кричавший, судя по голосу, бежал со всех ног и страдал от одышки.
- Учитель! – выдохнул явившийся на порог обеденной мужчина.
Облаченный в красную рясу, подпоясанную темным ремнем, и накинутый сверху бордовый плащ, он застыл. Ждал разрешения прервать обед у вышестоящего по статусу мага. Азеф, чей наряд отличался разве что цепью с крупным рубином, оправленным в золото, махнул рукой. Маг, судорожно сглотнув, приблизился к нему. Он все еще тяжело дышал и силился облачить весть в слова.
- Говори, - подтолкнул его Азеф, огладив рукой короткие темные волосы, от рожденья курчавые и жесткие.
- Магия Смерти, - выдохнул красный. – Здесь, в городе. Кто-то использует ее.
Он все еще жадно хватал воздух ртом, и учитель кивнул на стакан с водой, к которому еще не прикоснулся.
- Выпей и расскажи все, как есть.
Пока тот пил, Азеф задумчиво крутил перстень на пальце. Последний некромант, оставшийся в городе, да и во всем государстве, был безвреден как сонная муха. Прежде Дорн Калиман слыл сильным противником и беспощадным убийцей. Восьмая или девятая ступень мастерства, Азеф не сильно разбирался во всех тонкостях их восхождения, но так или иначе, эти цифры говорили, что шутить при встрече вряд ли стоит. Когда же его люди нашли Калимана, тот был бессовестно пьян и начисто лишен способности черпать из Источника. Он стал подобен дикой птице с подрезанными крыльями, навечно лишенной неба. Убедившись в этом лично, Азеф благосклонно позволил тому жить в городе и даже подбрасывал денег, чтобы тот служил его интересам, приносил вести о слугах Бездны, если такие объявятся, и не только. Глава Ордена преследовал личные цели, но помимо этого он испытывал жалость, с трудом представляя, что испытывает Калиман. И еще он хотел знать, кто сотворил такое с некромантом.
- Наша сеть, - начал красный маг, утолив жажду. – Она сработала точно так, как мы предполагали. Тонкое магическое тело, раскинутое в астральном мире, уловило эманации, исходящие от звука… от звучания Мертвого языка. Глоф и я находились в покоях отслеживаний, проводили наблюдение… - он замялся, подбирая нужное слово.
- Играли в вудонк? – приподнял бровь Азеф.
Он не поощрял игру, но прекрасно представлял, чем могут заняться двое чародеев, вынужденных отбывать смену в комнате отслеживаний, куда поступали тревожные звонки от сети. На деле же, за все время от ее создания до сего дня сеть не подавал никаких признаков жизни, кроме высасывания энергии из астрального мира и его паразитов.
- Ну… да. А потом она издала звук. Такой, как будто разом разбились тысячи стекол… Еще ни разу я не слышал более мерзкого и тошнотворного звука…
- Вы отследили источник? Определили место его нахождения?
- Перекрестье Перченной и Саламандровой улиц в Блошином конце, - с готовностью отвечал маг. – Там находится кабак, в котором…
- Знаю, протирает штаны подрезанный некромант, - усмехнулся Азеф, но взгляд его был серьезен как никогда. – Значит, к нему вернулись силы, - предположил он вслух.
Если так случилось, сложно винить Калимана в соблазне использовать их. «Что ж, он довольно послужил Ордену, чтобы вставать против нас. Когда настанут темные времена, каждый маг будет на счету против Бездны. Быть может, пришло время изменить старые правила…»
- Нет, Учитель, он… - маг прервал его мысли и снова запнулся, поймав на себе тяжелый взгляд карих глаз. – Я отправил туда троих. Сразу же, как только сработала сеть. Они нашли на месте ослепленного Калимана. Магия была направлена против него. Он все твердит про свои глаза и трясется в рыданиях, а хозяин таверны говорит, что был на кухне, когда это случилось, и ничего не видел.
- Свидетели? – выпрямился Азеф, инстинктивно потянувшись к перстню, но остановил руку на полпути. – Кто-нибудь должен был видеть.
- Раннее утро, Учитель. Хозяин говорит, было двое мужчин и молодая женщина.
Он кивнул, удовлетворенный ответом.
- Найти и добросить обоих. Будут сопротивляться, убить.
- А женщина? – неуверенно спросил маг.
- А что женщина? – усмехнулся Азеф и вышел из-за стола. – Ты свободен, иди.
Бордовый плащ взвился в воздухе, а адепт Красного ордена, получив указания, покинул обеденную. Он был покладист и верен, правда из уст иногда срывалась откровенная глупость. «Женщина-некромант? Скорее я сменю красный на белый и отправлюсь в скитания, чем это случится» - думал Учитель, изрядно развеселившись от этих мыслей. И все же ему было любопытно, кто посмел творить магию Ночи и Смерти в городе, который он считал не менее своим, чем восседавший на троне правитель Аквалонгарда.

Следующий эпизод ==>  http://www.proza.ru/2017/05/02/1464