Северный Пл-арх N-циклопедия. Ж -Ж

в I веке античный писатель Плутарх создал что-то типа словаря-энциклопедии об известных ему современниках. В ХХ веке группа писателей парилась на нарах во Владимирском централе и от скуки написала ироничный и саркастический словарь "Новейший Плутарх" (среди авторов небезызвестные фигуры -  Даниил Альшиц, Даниил Леонидович Андреев, Василий Васильевич Парин и Лев Львович Раков) ... Я дерзнул написать свои "сравнительные жизнеописания" несуществующих людей Севера России, преимущественно моих земляков из Республики Коми, а так же несуществующих событий, читая которые северяне скажут - "ДА, этого не было...Но вроде как всё-таки было!".


Железнецкий Виктор Сергеевич ( 1711- 1780 гг) — бакенщик Усть-Выми, учитель начальных классов, палач.
Где родился Виктор Сергеевич неизвестно, биография прослеживается с 1736 года с момента упоминания его как грузосопроводителя по Печоре от Пустозерска до Ижмы. Вез он конфискованные у чиновников Пустозерска, а так же у английских купцов и у казненных ненцев-харючи (зауральские разбойники), товаров , имущества и документов «в пользу государевой казны, с описью усердной  и использованием  в граде Вологде Архангельской губернии». На мысе Висельном в казни плененных ненцев участвовал и Виктор Сергеевич. И веревки на шеи вязал, и головы рубил, и шпагой колол. Из 28 казненных  харючи В.С.Ж. убито не менее шести.
Причина, по которой его вернули ( а не наградили за службу, как в то время полагалось) неизвестна. Возможно, как всегда в таких «таинственных» случаях - cherchez la femme — ищите женщину... А это значит, он вернулся в Зырянский край по своей воле.
В 1740 году отмечено в письме Вологодского архиерея, что ученики Виктора Сергеевич Ж. « им же рекомендованные зело прележны...», что возвращать их обратно в Усть-Вымь не будут, а оставят в Вологде, «а коль воля Божья будет на то — справим на служение в Соловки или Холмогоры, так как там строительство и зело люди расчетныя нужны...». Видимо, ученики и вообще специализация Виктора Сергеевича была в области математики и  геометрии.
О его семейном положении в Усть-Выми неизвестно вообще ничего. В церковных книгах не осталось записей ни по венчанию, ни по детям рождшимся от брака Виктора Сергеевича с кем-либо. Есть только запись , где он фигурирует свидетелем на свадьбе соляного приказчика Федотова из Серегово.
Бакенщиком, то есть смотрителем за буями и изменением фарватера реки, Виктор Сергеевич, похоже, служил по поручению хозяев того же Сереговского солеваренного завода, которыми в период с 1761 по 1780 были купцы Рыбниковы.
И последнее что известно о Викторе Ж., что «лютою смертию умер учитель», вышедший по ягоды в 1780 году. Задрал медведь прямо на берегу реки.


Жигалов Семен Валерьевич. «Черт». (1954- ). Родился в поселке Ветью, где отец был заключенным на бесконвойном режиме, мать — библиотекарь, приехавшая из Сыктывкарского училища культуры, но откуда она родом установить не удалось. Известно только, что мать была полукровка (видимо русская с какой-то тюркской кровью), а отец из донских казаков.
В раннем детстве Семена сначала перевезли на станцию Чуб, где он и учился до третьего класса, а в середине 70-х семья переехала в поселок Железнодорожный.
«Черт» - прозвище и кличку Семен получил за бесстрашие к высоте. Лазал по самым невероятным местам. В современной молодежной среде его назвали бы экстремальщиком . Падал с перил кылтовского моста на камни берега (высота четырехэтажного дома), с крыши школы - в груду металлолома, прицепом к машине залетал на повороте под бензовоз. Скатываясь с горки, выскочил на полынью в реке, провалился, выплыл в 50 метрах — в другой полынье.

Он трижды был в автомобильных авариях, в которых погибали все, кроме него, дважды разбивался на мотоцикле с коляской, когда опять же гибли все его попутчики, а одном случае погиб и водитель УАЗа, в который врезался мотоцикл (УАЗ ушел в кювет и опрокинулся). «Черт» отсидел два срока по пять лет и один семь (один срок за аварию, два срока — за кражи), но даже на зоне, где кличка «черт» могла означать приговор кому угодно — в случае с Семеном имела другие смыслы. И «зона» его приняла. В 1977 году под Синдором сгорел автозак, погибли 16 человек и  даже прапорщик -конвоир. Как вы думаете — кто кроме водителя выжил? Правильно - «Черт» Семен. Откачали только его. После того случая ему ампутировали ногу до колена — ожог оказался слишком сильным. Через два года он отморозил пальцы на другой ноге, в лагере фельдшер спохватилась слишком поздно — ампутировали вторую ногу.
Рыжие волосы Семена к 40 годам стали седыми. Но глаза оставались василькового цвета, а невзгоды, стрессы и плохое питание на мироощущение Семена не повлияли. Он женился в 40 лет. Жена родила ему 2 дочек. Два года он работал «бомбилой», подрабатывая на такси без обеих ног (ходил и ездил на протезах). Потом понял, что может организовать свою службу такси, что и сделал вполне успешно. Ещё через два года он организовал платные соревнования по дрифтингу и гонкам на авто с прыжками(с трамплинами). Соревнования проводил 4 года подряд по 2 раза в год — зимой и летом.
В 2012 году переехал жить в Краснодар. Далее следы его и его семьи неизвестны.

Жюве (Семенченко) Алла Феоктистовна ( 1929 — 2009 гг.) — портниха. Модница. Диктатор моды.
Родилась в городе Лебедин Сумской области Украинской ССР. В Коми АССР попала вместе с партией эвакуированных из западных областей СССР в августе 1941 года. Школу-семилетку закончила в рабочем поселке Ветлосян под Ухтой в 1945 году, курсы койки и шитья в Ухте — в 1946 году. По окончании курсов работала 3 года в селе Мохча Ижемского района (по другим данным — в поселке Ираёль Сосногорского района, хотя, возможно, просто место приписки выездного ателье было в Ираёле). В 1949 окончательно переезжает в Ухту.
Прославилась первыми «авторскими» находками в моде в 1951 году. Она создала дамские сумочки из дермантина и брезентовых тендов грузовых машин (ткани брались с потертых сидений и с обрезков подогнутых тентов). Красить сумочки удалось с помощью красок, сваренных технологами «Печоржелдорлага» в депо Сосногорска. Варили глину, ягоды, луковую шелуху, смолы... Нахимичили на устойчивые три-четыре вида красок, позволяющих красить кожу, дермантин, грубые ткани, в т.ч. и мешковину. Фурнитуру (клепки, цепочки, крючки, собачки) втихаря и полуподпольно точили токари и слесари-инструментальщики базы продторга и того же депо. Ещё не входят в моду Red kule (красные кошельки), но о них уже слышат, они уже мелькнули в черно-белом кино, и девушки почуяли — это будет модным!

Тогда же — в начале 50-х Алла Феоктистовна услышала, что в Ленинграде открылся Дом моделей. Про Московский Общесоюзный Дом моделей (ОДММ) она по иронии судьбы ничего не слышала. В отпуск 1960 года она поехала в Ленинград. А там закружило — она объехала и Таллин, и Ригу, она украдкой с мастерицами Пярну и спекулянтами Риги рассматривала шведские и немецкие журналы. Вручную копировала схемы раскроя из тех же иностранных глянцевых журналов. Варианты платьев «колокол» и «футляр», тогда ещё с погончиками и широкими ремешками на поясе ( в 60-х пояса и погончики исчезнут совсем) она привезла в Ухту практически в тот же период, когда Москва, Ленинград и Рига только-только обновляли свою ассортиментную цепочку.
В конце 50-х знакомится с Вячеславом Зайцевым и Кристианом Диором. Журнал DeAgostini приходит в СССР только по шести адресам, один из которых в Ухте. По этому же адресу пришло и КГБ.
Алла Феоктистовна в начале 60-х позволяла себе уже письма комментарии с критикой не только на экземпляры костюмов ведущих на экранах появившегося Коми телевидения, но и с критикой на костюмы телеведущих телевидения Центрального...  Как ни странно — к ней прислушивались и пару раз даже приглашали на околосъемочные консультации при подготовке телефильмов. Алла Ж. резко критиковала Пьера Кардена , который ввел моду на худых моделей в 60-х. Тогда «вся эта дохлятина» (по словам Аллы Феоктистовны) начала убивать моду в стране. Она, конечно, ошиблась: худые модели не хотели идти на идеи Аллы, они пошли к другим модельерам, и наступил такой момент, что она могла выпасть из основных модных течений. Её популярность покачнулась, но... Тут пошла мода на «длинное мини» а-ля Жаклин Кеннеди во второй половине 60-х, мода на громадные шары причесок на головах женщин, а далее по-настоящему проснулся интерес к моде и у мужчин. Даже здесь — в Северной провинции. Брюки клеш, джинсы, отложные воротники на рубашках, «ковбойские» куртки из полосатых тканей....Алла Феоктистовна переживала второе рождение в 70-х.

Убило её сыктывкарское варьете 1979 года, открывшееся в ресторане «Вычегда».(Позже оно переселится на площадку ресторана «Сыктывкар»). Здесь все оказалось слишком серьезно. И слишком серьезных людей стали приглашать из Москвы для того, «чтобы одеть девочек и мальчиков». Тем более курировал тему теперь сам министр торговли Коми АССР Юрий Анисимович Головня, лично знавший костюмеров Московского цирка, Госконцерта и того же Пьера Кардена.Не случайно сыктывкарское варьете пару лет входило в тройку лучших варьете СССР.
 Но далее. Что-то с Аллой Феоктистовной произошло. Она стала часто ворчать на любые новшества в моде, стала часто стричься и красить волосы. Так часто, что в 80-х носила уже только парики. Злые языки говорили, что она поседела,полысела, «и вообще бабка сбрендила», т. е. не совсем в своем уме.
Незадолго до смерти, говорят, она смаковала мрачную моду «готтов». Сама одевалась во всё черное, ходила в черном парике, а глаза ей и так не надо было подкрашивать черным . Умерла она в кресле вестибюля ПечорНИИпроекта. Пришла вся такая в черном... Довела до поноса такую же старушку-вахтера фразой  «В моду косы входят, но я ещё не взяла...»(наверное, имела ввиду — косу-парик, но что поняла старушка-вахтерша можно только догадываться). Села в кресло и вздремнула. Вернее, вышедшая из туалета вахтерша думала, что старая её знакомая вздремнула. Алла Феоктистовна же в это время была уже на небесном подиуме.