Без царя в голове - глава 7

Обычный день студента-юриста

Ноябрь 2013

Ноябрь в Волгограде – это месяц, когда осень из «золотой» и офигенной превращается в мерзостную слякоть. Обычно именно в это время к понизившейся до 10 градусов температуре добавляются постоянные дожди и ветры, а в дни, когда дождей нет, небо всё равно свинцовое. Так что лужи в городе не высыхают вплоть до заморозков.

Осенняя погода доставляет очень много «радости» людям, и студенты ВолГУ – не исключение. Ежегодно повторяется одна и та же картина – постоянные простуды, гриппы и ОРВИ, которые разносятся по всему огромному зданию ВУЗа буквально за считанные часы. Бациллы не щадят никого – ни студентов, ни преподавателей, скача по аудиториям и коридорам, как блохи на шелудивой собаке.

Единственная радость поздней осени заключается в отоплении, которое, вообще-то, должны давать ещё в октябре, но то ли коммунальщики относятся к своим обязанностям спустя рукава, то ли здание прогревается со скоростью 1 комната в день – настоящее отопление начинается только в ноябре. И это, уж конечно, радость, особенно для студентов, которые лишены такого блага цивилизации, как собственный автомобиль, и вынуждены пилить до родного ВУЗа на общественном транспорте.

Но всё это великолепие в полной мере распространяется только на тех счастливчиков, которые не вылезают из главного корпуса университета. Не так повезло людям, которые вынуждены учиться в так называемом «корпусе К», в километре от универа - физикам и математикам. Но если бы проблема была только для них…

Вся беда заключалась в том, что именно в этот корпус была вытеснена специальная группа кафедры физвоспитания – то есть, студенты, которые вроде бы являлись физически более слабыми, нежели их сверстники, и которым не хватило ума или скорости записаться в спортивные секции, вынуждены были два раза в неделю идти пешком к корпусу К и обратно. И те из них, кому выпала честь ходить к первой паре – относительные счастливчики, ибо им можно было сразу приехать к К-корпусу и уйти (или уехать на маршрутке) уже обратно в ВУЗ.

Другое дело, когда пара не первая! Тогда всё гораздо «веселее». Один такой день случился со мной в ноябре 2013 года.

В то время у второго курса была назначена вторая пара физвоспитания. Надо было сказать, что пропуски на кафедре физвоспитания были эквивалентны смертному греху: набравшим более 4 пропусков за семестр на полном серьёзе могли не поставить зачёт. А непроставленный зачёт означал отработку, то есть посещение дополнительных занятий в период зимних каникул. И не дай Бог пропустить отработки – это могло послужить причиной отчисления даже для отличников. Нечего и говорить о том, что кафедра физвоспитания ВолГУ пользуется особой «любовью» всех студентов курса.

Вернёмся, однако, ко мне. Несмотря на все угрозы и кары, я очень не любил кафедру физвоспитания, и при всяком удобном случае старался «просыпать» или иным способом не посещать пары. Это мне выходило боком – почти всегда я занимался до самого начала каникул или сессии (хотя до отработок дело, слава Богу, ни разу не дошло).  В тот день у меня такой возможности не оказалось.

Я, стуча зубами от холодка (на улице было 5 градусов мороза), вошёл в здание корпуса К – напоминающего школу здания, в котором ютились физики и математики ВолГУ, - и прижался к еле тёплой батарее в коридоре. Обычно в то время уже приходили некоторые студенты. Надо сказать, я не любил приходить слишком рано, хоть охранники К-корпуса отличались жалостливостью и пускали даже до 8, что в главном корпусе было немыслимым. В этот раз на скамеечке в коридоре сидели две девушки – лучшие подруги. Блондинка и брюнетка, обе – рок-меломанки и обе – заброшенные в спецгруппу из-за того, что секции им не подходили. Их звали Вика Тапилина и Марина Лепская.

Эти две девушки дружили очень тесно, и их почти невозможно было заметить по отдельности – даже в свободное время. И это несмотря на то, что их вкусы некоторым образом различались, например в музыке – Марина предпочитала тяжёлый рок и металл, в то время как Вика любила нечто менее «тяжёлое» для ушей. Что касается меня, то я, будучи металлистом по музыкальным пристрастиям, конечно, инстинктивно тянулся к «братьям и сёстрам по металлу», хотя тесной дружбы между ним и девушками так и не сложилось.

- Привет, Маринка, - дежурно бросил я, входя в здание.

- Здорово, - отозвалась та и продолжила болтать с Викой:

- Так вот, Маврик – просто толстожопая свинья! Толстеет день ото дня, а щёки у него не растут! Не за что даже потеребить! Ну что это за животина! – и тут Марина взяла за щёки Вику и потеребила её, как кота.

Я фыркнул и отвернулся. Не потому, что не любил кошек – у меня самого живёт дома кошка – а потому, что меня ужасно раздражает, когда девушки, сплетничая, делают абсолютнейшие глупости, никак не состыкующиеся с их настоящим (как мне казалось) обликом. Особенно забавно было смотреть, как отличница Марина расчёсывает волосы подруги, при этом умудряясь сообщать об очередном посещении рок-бара.

- Боже, почему девки такие глупые? – вздохнул я, здороваясь за руку с ещё одним товарищем по несчастью, Максимом Лимаренко.

- Я думаю, это оттого, что они могут быть такими только в тесном кругу, - ответил тот. – Это как маски, понимаешь? Каждый из нас вынужден играть какую-то роль в зависимости от ситуации, в которую попадает. Я, например, приходя в ВУЗ, становлюсь серьёзным студентом, а здесь – совершенно свободно перевоплощаюсь в раздолбая, - усмехнулся Макс.

- Может, ты и прав, - вздохнул я. – Но вот я, например, один. Единый и неделимый…
-… сказал человек, который утверждает, что в нём живёт десять маленьких Вась, - ухмыльнулся Макс.

- Это была шутка, чтобы от меня отстали! – обиделся я. – Если бы до тебя доколупывались, почему ты болтаешь сам с собой – не знаю, как ты бы вышел из такой ситуации.

- Ну уж точно, не как шизофреник в начальной стадии.

Спор продолжался бы ещё долго, но в адское узилище физического воспитания вошла ещё одна жертва – Галина. Это была девушка, характер которой можно было описать как «белая и пушистая». Действительно, как ещё можно говорить о симпатяжке, которая совершенно свободно могла обняться в знак приветствия с кем угодно, и никому не отказывала в поддержке и помощи? Неудивительно, что её любили почти все, и называли «Галчонком».

- О чём спорите, ребята? – спросила она, войдя.

- Да так, о своём. О женском, если точнее, - заметил я. – О том, почему люди в близком кругу позволяют себе вести себя как идиоты.

- Ой, Господи… А где ещё им вести себя, как не-идиоты, Вась? Ну неужели ты даже дома такой весь из себя сурьёзный товарищ? Я так не думаю, и знаешь, интуиция меня редко подводит – заметила Галчонок.

И она была права. Как вы помните, из-за некоторых особенностей моей личности, у меня слава человека «не от мира сего». И это несмотря на то, что, приходя в ВолГУ, я старался показывать себя с наилучшей стороны. Несложно представить, какая худшая – дома я позволяю себе буквально всё, и в десять раз больше, а также – изливаю все накопленные за день эмоции, будь они положительными или негативными.

- Так, ребята, в раздевалки, а потом – встали и построились! – сказал неожиданно появившийся физрук Игорь Валентинович, мужичок, чертами лица похожий одновременно на Путина и Дэниела Крейга. Особенное сходство с Джеймсом Бондом ему придавало спортивное телосложение – недосягаемая мечта для большинства студентов, попавших на спецгруппу.

Раздевалок было две, но в них не было даже душа. Отопление тоже отсутствовало, так что осенью и зимой там было дьявольски холодно. С другой стороны, как верно заметил я, это стимулировало к тому, чтобы не задерживаться внутри и поскорее выходить в спортзал – старый, обшарпанный, никогда не протапливавшийся как следует зал с облупившейся синей краской на стенах, в котором и проходили занятия. Именно поэтому каждый раз на физкультуру мне приходилось волочить огромный баул весом порядка 3-4 килограммов, что было неплохой дополнительной нагрузкой к интенсивным упражнениям в прыжках и беге.

Быстро отбегав пару (быстро – потому как урок физкультуры у спецгруппы был гораздо короче, чем у основной, и начинался позднее обычного), я пошёл пешком до ВУЗа. Я всегда шёл пешком – никогда не торопился, поскольку спешку считал грехом, не доводящим до добра. Поэтому, придя через 15 минут, я спокойно устроился в столовой, чтобы выпить кофе и погреться.

- Слушай, Вась, - вдруг прозвучал из-за спины голос с лёгким акцентом, - а у тебя есть задачи по уголовному праву? Я не успел написать просто.

- Конечно, Спартак, - отозвался я. Надо признать, что задания мне приходилось выполнять вовремя и в срок, поэтому они у меня почти всегда были сделаны. Я потянул руку за сумкой, чтобы достать тетрадь, и…

- А-А-А, МАТЬ ТВОЮ НАЛЕВО И НАПРАВО! - этот жуткий матерный вопль, раздавшийся по всей столовой, означил, что рабочей сумки, кроме баула с формой, у меня не оказалось. Я тут же затрясся, вскочил с места и принялся бегать по вузу, лихорадочно обыскивая все места, где был до того, как зашёл в столовую. Мне было за что волноваться: в сумке лежали зачётка и задания. Но это было полбеды, потому что там же я хранил и паспорт.

Через 15 минут бесплодных поисков (до начала следующей пары оставалось примерно столько же), я полностью пал духом и готовил оправдательную речь, которую собирался зачитывать родственникам по приезду домой, но тут вдруг раздался звонок от Макса:

- Эй, растеряша! Тут твой саквояжик нашли в раздевалке! Забирать будешь или нет?
Этих слов было достаточно, чтобы я пустился в забег до спецкорпуса. О том, чтобы сесть на маршрутку и доехать быстро, я, конечно же, не подумал. А зря: ведь в тот день улицы покрыла ранняя гололедица, которая так не растаяла. И на одном из переулков я грохнулся. Прямо на копчик.

Пикантность ситуации заключалась в том, что ещё будучи 14-летним школьником, я ухитрился серьёзно повредить его, упав с ледяной горки. И чёрт бы с тем, что злополучный недохвост заживал две недели, так ведь с тех пор любой удар в это место был особенно чувствительным. Это стало одной из причин определения меня в спецгруппу…

Проорав все матерные конструкции и выражения, какие только были известны моему богатому словарному запасу, я встал, с трудом двигая ногами, и пошёл к корпусу. До него было уже недалеко, но бежать я уже не мог, поэтому двигался крайне медленно и аккуратно. Тем не менее, после того, как я с сумкой в руках вышел из здания корпуса, до начала пары оставалось ещё достаточно времени, и я всё-таки сумел вернуться в ВУЗ, пусть и опоздав на пару минут.. Даже копчик не болел так сильно, пока я не добрался до сумки. Зато на выходе он заныл так, что мне в этот день пришлось подкладывать под своё мягкое место сумку во время проезда.

В тот день было четыре пары, и поэтому в три часа дня я с облегчением готовился покинуть ВолГУ с чувством выполненного долга. Спускаясь к автобусной остановке, я встретил своего приятеля Аркадия – старшекурсника, футбольного фаната, с которым я постоянно созванивался.

- Здорово, Вась! Я так думаю, ты не смотрел вчерашний матч Лиги Чемпионов, так что я тебе обрисую картину касаемо Зенита и ЦСКА… - начал Аркадий. – Кстати, а сколько у тебя было пар сегодня?

- Четыре, - неуверенно ответил я.

- Интересно. Просто налегке на четыре пары мало кто ходит.

- О чём ты?! У меня ведь ещё и физра была сегодня! – возмутился я и вдруг опомнился. Мои руки, как и плечи, были полностью чисты от всяческих ремней и пакетов…

Во вторичных поисках утраченных вещей участвовали не только я и Аркадий, но и имевший несчастье задержаться в ВУЗе Тамерлан. Был обыскан почти весь ВолГУ, опрошены вахтёры, охранники, все, кто только можно… Сумок нигде не было. Их и след простыл.

Обессиленный и расстроенный, я сел на скамью возле коридора, в котором размещался юрфак. Я думал о том, что сегодняший день имеет все шансы войти в историю как худший в моей жизни, и даже попытки Тамерлана и Аркадия успокоить меня («Это не конец света, всё образумится», «Документы можно восстановить» и т.п.) не смогли возыметь какого-либо положительного эффекта. Так продолжалось несколько минут, пока вдруг не подошли две девушки и не сказали:

- Простите, пожалуйста, на четвёртом этаже лежат какие-то непонятные вещи. Вы не могли бы отнести их на вахту, а то они уж очень тяжёлые…

Я пошёл на четвёртый этаж, и… обнаружил там свои потерянные вещи. Оказалось, я так был занят, что не заметил, как, отдыхая после очередной пары на четвёртом этаже, забыл взять свои манатки. Если бы вещи не были обнаружены случайными прохожими, то неприятностей, которые ждали меня, хватило бы на год вперёд. Впрочем, несмотря на это, слава рассеянного за мной не закрепилась, что немало меня успокаивало.

Несказанно обрадовавшись такой находке, я выдохнул и начал успокаиваться. Я почувствовал жуткую усталость, вызванную беготнёй по всей территории универа, а кроме того – заныл отбитый копчик. Поэтому, вернувшись домой (проверяя при этом ежесекундно, на месте ли вещи), я рухнул без сил на кровать. Вошла мама.

- Что случилось, сынок?

- Ничего, мама. Просто обычный день студента-юриста…