Гуру искусств

Когда я училась в институте, у нас было три вида практики: производственная, пленэр и музейная. И если первые две мы обожали, потому что они скорее походили на каникулы, то последнюю ненавидели до зубовного скрежета. В местном музее изобразительных искусств студентов эксплуатировали, как рабов на галерах, стараясь нашими силами выполнить всю накопившуюся работу. Мы составляли каталоги, писали анонсы, продумывали экспозицию выставок, заполняли карточки. Единственное, что директор София Ивановна делала сама и с большим удовольствием - проводила экскурсии.
Облачившись в немыслимый наряд начала XX века, она плыла по залу впереди процессии, шурша длинной юбкой и указывая длинным мундштуком на картины.
- Меня зовут София Ивановна - я директор этого прекрасного музея, искусствовед, доктор наук, доцент, автор монографий и статей в альманахах "Золотая пора" и "Культурный N-ск"... А эту прекрасную работу художник Z создал в дни печали, - величественно возвещала она. - Обратите внимание на направление и структуру мазков, а также одинокий веник в углу, который как бы усиливает эффект грусти и пустоты. Композиция состоит из трех фигур, образующих условный треугольник...
Через пару минут публика смотрела на нее отрешенными, стеклянными глазами и дружно зевала. Меня тоже раздражал подход Софии Ивановны.
Во-первых, никому не интересны ее многочисленные титулы и заслуги, во-вторых, откуда ей знать, что думал художник, когда писал, тем более, если он жил лет четыреста тому назад? Не иначе, как предчувствовал рождение великого искусствоведа и оставил Софии Ивановне послание с подробным толкованием своих переживаний. И, в-третьих, я всегда поражалась, как человек, ни разу не державший в руках ни кисти, ни карандаша, может так смело рассуждать о мазках, фактурах и композиции. Меня возмущало, что подобные люди, не создав ничего, всю жизнь паразитируют на чужом творчестве, да еще получают за это зарплату. Но Софии Ивановне, конечно, было абсолютно наплевать на мое мнение.
А однажды произошел курьезный случай. Музей готовился к открытию персональной выставки замечательной петербургской художницы Эллы Парфеновны, и неугомонная София носилась по просторному залу, понукая студентов:
- Не вешай против света! Выровняй угол! Поменяй работы местами! Все должно пройти на высшем уровне.
Когда все приготовления были окончены, я так устала, что хотела было потихоньку улизнуть с церемонии открытия, но передумала: мне очень хотелось увидеть Эллу Парфеновну. Художница оказалась высокой полной женщиной с аккуратной стрижкой и степенной походкой. Она вышла в центр зала под аплодисменты зрителей, взяла в руки микрофон и заговорила приятным глубоким голосом:
-Дорогие друзья! Я благодарна всем вам, что вы пришли меня поддержать в эту важную минуту. Я впервые привезла свои работы в N-ск и вижу, какая здесь отзывчивая публика. Позвольте представить вам серию женских портретов в пастели. Вот этот, - она указала на одну из картин, - один из моих любимых. Наверное, многие узнали актрису Баранову. Она  жизнерадостная, веселая и приятная в общении, очень хотелось передать это на полотне. Я использовала нежные тона: голубые, розовые, изумрудные, чтобы подчеркнуть молодость и легкость. Как видите, я оставила в картине много свободного пространства, и девушка кажется трогательной и беззащитной.
София Ивановна, до сей поры беспокойно ерзавшая на стуле, вдруг вскочила и буквально вырвала микрофон из рук художницы.
- Элла Парфеновна говорит, как мастер, - снисходительно заметила она. - С точки зрения профессионального искусствоведа, доктора наук, доцента, автора многочисленных монографий и статей в альманахах, работа выглядит в несколько ином свете. Эти бледные цвета с зеленоватым подтоном навевают грусть, пустое пространство подчеркивает одиночество девушки и ее депрессивное настроение. Кадровая композиция...
У Эллы Парфеновны вытянулось лицо. В публике послышался ропот возмущения, кто-то сдавленно хихикнул. - Позвольте, - протянула художница удивленно. - Думаю, если это моя работа, то я прекрасно понимаю, что именно хотела сказать зрителю. Не могли бы вы просто послушать, пока я говорю?
София Ивановна, ожидавшая оваций публики, а получившая полное неодобрение, сконфуженно кивнула и тихонько заняла место рядом со мной.
- Возомнила о себе невесть что, - буркнула она.
-Кто? - спросила я. - Элла Парфеновна?
- Конечно! - с жаром ответила директор. - Рассуждает о картинах! Да что она смыслит в подобных вещах?