Без царя в голове - глава 13

Я не знаю, как рассказать об этой девушке и как к ней относиться. Наверное, мне стоило бы её ненавидеть, ведь она причинила мне самую сильную боль, которую только мог испытать человек вроде меня. Но она же и научила меня любить, бороться и не сдаваться никогда. Она была моей первой, и, наверное, единственной любовью за всю жизнь – к сожалению, напрочь покалечившей меня, ибо после неё мне тяжело смотреть на женщин, не то что разговаривать с ними. Потому что у каждой я вижу её глаза – бледно-зелёные, с характерным холодком и пустотой…

Я впервые встретил её ещё на втором курсе. Она выделялась из толпы  первокурсников – рыжая, зеленоглазая, с вечно растерянным и даже несколько испуганным выражением лица. Она запомнилась мгновенно, но тогда я не решился к ней подойти – просто не чувствовал нужды в этом. К тому времени у меня уже был сложившийся круг общения, и расширять его мне не хотелось.

Я думал, что это забудется, как и множество встреч до этого. Хрена с два. После этой встречи, рыжая девчушка не покидала мою память – я после этого часто пересекался с ней в коридорах, но так и не удосужился подойти.

А потом, в конце третьего курса, мне выпала путёвка на море. Я уже ездил так до этого два года назад, и был доволен тем, что со мной поедет мой друг Евген. Мы пришли вместе на общее собрание едущих… и я снова увидел её!

Да, это была она – в черной футболке и зеленых шортах. Сидела рядом с каким-то парнем и разговаривала с ним. Выражение её лица не изменилось. Но я был воодушевлён, и после этого ждал отъезда с нетерпением.

И вот там-то, в Лазаревском, на берегу Чёрного моря, всё и началось – с гулянки, которую устроили мы все по случаю приезда. Кульминации всё достигло ближе к вечеру, когда мы всей толпой пришли на опустевший пляж. Чтобы не скучать, мы решили взять кое-какой алкоголь – вино и чачу. Последняя оказалась премерзким разбодяженным спиртом, зато вино было чудесным – красное, сорта «Изабелла», очень сладкое и легкое…

Она разливала нам вино. Именно тогда я её и спросил:

- А кто ты? Как тебя зовут?

- Серафима – ответила она. – Будешь ещё?

- Давай, - с готовностью ответил я.

Мы выпили ещё, и вдруг кто-то предложил искупаться ночью в море. Почти все полезли – на берегу остался один я… И, конечно, я рассматривал её. Длинные рыжие волосы, слегка вьющиеся, очень гармонично сложенное тело, белая и нежная кожа… да, она была очень красива.

Именно этот момент и стал ключевым. Я понял, что меня неотвратимо тянет к этой девушке, хотя и постарался не показывать это. Я сидел на берегу, и, посмеиваясь, наблюдал, как они купаются. Это был один из счастливейших дней моей жизни.

После этого я старался как-то уделить внимание Симе, когда видел её. Перебрасывался с ней словами, рассказывал потихоньку о себе, о своей жизни, о том, что их ждёт на грядущем курсе… Она внимательно слушала и улыбалась. И мне становилось хорошо, я чувствовал себя намного лучше весь оставшийся день. К сожалению, неделя на море пролетела быстро, но я решил продолжить развивать отношения с ней. Я нашёл её в социальных сетях, мы начали активно переписываться друг с другом, а, начиная с сентября – стали часто видеться в вузе.

Вскоре, я начал понимать, что у меня зарождаются к ней чувства, которые больше, сильнее и глубже, нежели просто дружеские. Я никогда не был так счастлив, как в это время. Я начал жаждать каждой встречи с ней, даже самой мимолётной. Если она улыбалась мне – этого было достаточно, чтобы сделать мне не то что день, но целую неделю… И наоборот – упустив её из виду, я начинал жутко нервничать и грустить, и не успокаивался, пока не писал ей дома. Я действительно поверил, что именно она – та, кого я так долго ждал и кто был мне нужен…

Вскоре я начал видеть её во сне. Но сны эти были очень странными: она всегда была немного поодаль от меня. Я ей что-то говорил, что-то объяснял, а она улыбалась… А потом – разворачивалась, и уходила в поле. Я начинал её звать, но она не отзывалась. И всё кончалось тем, что я просыпался после того, как в голос прокричал её имя.

Сейчас я понимаю, что должен был обратить на это внимание. Но тогда я был глуп, ослеплён, и ни о чём не мог думать, кроме как о ней. Когда ты влюблён, для тебя ничего не существует – ни друзей, ни родных, ни мира вокруг. Только ты и она. Когда чувства взаимны – это прекрасно, это позволяет лучше сконцентрироваться друг на друге. Но когда всё происходит иначе… случается катастрофа.

 Именно этим словом я могу описать то, что я испытал, когда Серафима отказала мне во взаимности.

Самое интересное, что до этого момента всё шло, как будто по экспоненте. Я чувствовал себя всё лучше и лучше, мне казалось, что я иду всё выше и выше… И однажды настал день, когда я почувствовал, что люблю её, и счел нужным об этом сказать. Естественно, я не употребил такой термин, испугавшись последствий, и применил беззубый термин «нравишься». Но в ответ я услышал следующее:

- Прости меня… Ты мне как друг… Вот сейчас мне неловко стало…

По-видимому, до меня не сразу дошёл смысл сказанного, потому что я продолжил с ней разговор на привычные темы. Она заверила меня в том, что мы по-прежнему друзья, и я, чуть было, немного успокоился, пока не услышал от неё фразу:

- Я думаю о семье и браке… точнее, у меня есть человек. Мы испытываем друг к другу чувства, посмотрим, что будет дальше…

***

Вы когда-нибудь чувствовали, как земля исчезает из-под ног, и вам становится физически невозможно стоять на ногах? Вы видели, когда на ваших глазах обрушается то, что вы долго и старательно строили, и вам от этого становится физически тяжело дышать? Вы когда-нибудь испытывали боль настолько страшную, что её можно сравнить разве что со смертью близкого человека?

Помножьте всё это между собой и на десять. И поймёте, что именно я и почувствовал в ту минуту. Одномоментно. Счастье кончилось мгновенно, и начался ужас. Я не знаю, как у меня хватило сил договорить с ней и уйти, потому что сразу после того, как мы распрощались, я бросился бежать из универа, выбежал на улицу, рухнул  у стены курилки и разрыдался, впервые за много лет. Мне казалось, что у меня остановится сердце.

Мимо шли мои подруги. Увидев меня, они начали спрашивать, в чём дело, а я не мог ни единого слова членораздельно произнести. Всё, что я мог издать – лишь протяжный стон. Наконец, через несколько минут я немного пришёл в себя и рассказал им о нашем с Симой разговоре… Всё это время я старался держать себя в руках, что удавалось с великим трудом. Неожиданно, я увидел у одной из подруг в руках сигареты, и попросил одну. Она не сумела отказать мне в этой просьбе, и помогла мне прикурить.

Я никогда до этого не курил в своей жизни, и считал курение абсолютно дурацкой привычкой. Но сейчас мне требовалось что-то, что могло бы облегчить моё состояние, либо же убить меня на месте. Поэтому я, не раздумывая, выкурил сигарету до фильтра... Организм, не привыкший к табаку, воспринял всё неоднозначно. У меня начали трястись руки, моя голова закружилась, но зато на душе стало намного легче. Впоследствии, я усвоил, что сигареты способны облегчать душевную хворобу, и с той поры стал часто стрелять сигареты у знакомых, пока это им не надоело. Тогда я и начал покупать свои. Начал с «Парламента», потом перешёл на «Мальборо», которые курю и поныне, уже полтора года. Я давно уже не делаю секрета для родственников из своего курения, и считаю, что смысла скрывать это нет никакого.

Курение очень сильно помогло мне на раннем этапе переживания этого кошмара. Ещё где-то месяц я продолжал общаться с Симой, но теперь это не вызывало никакой радости. Я оказался в замкнутом круге: мне необходимо было быть с ней, иначе мне становилось хреново, но и с ней мне тоже становилось больно и противно! Подобные чувства испытывает подсевший на опиаты наркоман, который уже не может не колоться, потому что ему кажется, что без наркотиков он умрёт. А в итоге, он отбрасывает копыта в какой-нибудь подворотне от передозировки… если ему некому помочь.

В такой обстановке прошёл месяц. Мне становилось хуже день ото дня. Меня мучили мысли о Серафиме и о том, насколько ничтожна моя теперешняя жизнь. Я не мог ничего делать, даже учиться – понятия не имею, как я ухитрился получать неплохие оценки по своим предметам. Руки делали что-то отдельно от мозга, не иначе. Но, в целом, мои дела были плохи. Я чувствовал себя конченым человеком, мне казалось, что я остался один на всей планете, и будет так во веки веков. Это было ужасно.

 И однажды вечером, в начале декабря 2015 года, я не выдержал и после учебы пошёл пешком с бульвара Энгельса до моста через Волго-Донской канал.

Дойдя до середины моста, я с тоской посмотрел на арку шлюза, которая находилась передо мной, и опустил свой взгляд на воду, начавшую покрываться льдом. Меня душила боль. Я уже окончательно понял, что надежды нет никакой, и что любви пришёл страшный и мучительный конец. А в голове вертелась лишь одна-единственная мысль.

«Один шаг вниз может прекратить мои страдания».

И я решился. Я занёс ногу за перила моста, затем перекинул другую и упёрся пятками в небольшой уступ, который находился за перилами. Держась за них руками, я смотрел вниз и готовился совершить прыжок. В этот момент я ощутил странное спокойствие. Меня не волновало уже ничего, меня не мучила совесть, даже боли не осталось. Я чувствовал, что то, что я намереваюсь сделать – абсолютно правильно.
И, когда я уже был морально готов прыгнуть вниз, перед моими глазами внезапно возникла картина из детства, как мама впервые привела меня в музыкальную школу. Я вспомнил осеннее, ещё тёплое солнце, пожелтевшие листья тополей у нашего двора, себя шестилетнего, и маму, её улыбку, поддержку перед первым днём… Я закрыл глаза, чтобы лучше прочувствовать это воспоминание. Теперь всё ощущалось ещё сильнее. Я вспомнил, как сказал:

- Мама, мне страшно. Давай не пойдём никуда!

И тогда мама присела возле меня и сказала:

- Не бойся. Всё будет в порядке. Мама с тобой. Пойдём…

И я открыл глаза. Передо мной по-прежнему была арка шлюза и вода с корками льда внизу. Я по-прежнему держался за перила моста, обхватив их двумя руками. Но теперь мне стало страшно, не за себя, а за неё.

Я поспешно перелез обратно на пешеходную дорожку, и только после этого до меня начало доходить, какой страшный поступок я хотел в отношении себя совершить. Мне стало стыдно и больно, я даже на мгновение забыл о своей горе-возлюбленной. Голос совести, всё это время дремавший, проснулся, и начал отчитывать меня за моё безумство.

-Как ты смеешь, - говорила мне совесть, - делать такие глупости из-за своего собственного эгоизма! Как ты смеешь распоряжаться тем, что не тобой сотворено, а лишь дано в пользование! Твоя жизнь не тобой порождена, и не тебе её прекращать! Неужели ты такой дурак, что из-за какой-то девки был готов уничтожить себя? Хотел избавить себя от страданий, да? Но, убив себя, ты только причинишь боль тем, кто тебя любит, тем немногим людям, которым ты, чёртов кусок говна, нужен! Даже думать об этом не смей, ясно?!

И я подчинился.

Сейчас я благодарю Бога, что он меня вразумил и уберёг от такого страшного решения. Подавляющее большинство самоубийств – это непринятые просьбы о помощи. Человек, решившийся на это, как правило, не хочет умереть на самом деле – он хочет выплеснуть свои эмоции, уйти от боли, терзающей его, и найти выход из тупика, в который его завела судьба. Но убить себя – это не выход. Это демонстрация миру и Богу своей слабости, своей неспособности противостоять социуму или даже конкретным людям. А ведь это – всего-навсего приматы, такие же, как и мы с вами! А убивать себя из-за отказавшей девчонки – это глупость вдвойне.

Мне на всю жизнь потом врезалась фраза Константина Хабенского о том, что такое «безысходность». Это когда ты на сороковой день стоишь у могилы и понимаешь, что ничего исправить уже нельзя, а не ваши «девушка бросила», «работы нет», «меня не понимают». Пока ты жив – у тебя миллион вариантов и выходов. Все, что требуется таким людям, в большинстве случаев – это поддержка и помощь со стороны. Хотя бы и моральная.

Но тогда я этого не осознавал, а просто испугался совести и смерти. Медленно отряхнувшись от снега, я пошёл до своей остановки. Естественно, я ревел, как девчонка, но меня это уже не волновало. Придя домой, я написал Серафиме, что нам нужно прекратить общение. Хорошо помню, что мне очень тяжело было это сделать, но я знал, что альтернатива этому – сумасшествие, или (а возможно – и) самоубийство. О чём открыто ей и написал.

Она долго не отвечала, хотя прочитала моё сообщение сразу. А потом написала мне следующее:

- Мне очень жаль, что из-за меня тебе пришлось столько пережить… Ты отличный интересный собеседник. Желаю тебе удачи и счастья во всей дальнейшей жизни, во всех начинаниях и мечтах… Прощай.

И с тех пор мы избегаем друг друга. Я не был бы собой, если бы не предпринял попытку восстановить отношения через пару дней, но она отказалась… и правильно сделала. Я практически уверен, что ей тоже было тяжело и неприятно от всей этой истории, и она сожалеет о произошедшем. Это можно понять по её реакции, когда она видит меня  - она старается уйти, а в её, обычно холодных и ничего не выражающих, глазах мелькает чувство, похожее на страх и на жалость. Она боится и избегает меня, потому что чувствует себя виноватой передо мной. Возможно, она никогда в этом никому не признается, но я не удивлюсь, если в итоге окажусь прав.

Но ещё очень долгое время у меня вызывало боль даже случайное напоминание о Симе – будь то рыжий цвет волос, или её автомобиль, на котором она ездила. Я нет-нет да оглядывался, если вдруг что-то такое чувствовал. Всё это прекратилось только через год. Хотя, периодически, она мне снится даже сейчас, а ведь прошло уже несколько лет.

Мои первые стихи, написанные осенью-зимой 2015 года, во многом пронизаны этим духом моей неудачной влюблённости и боли отверженного человека. Далеко не все из них были мною опубликованы – из соображений этики, разумеется. Но одно стихотворение я считаю одним из лучших. Оно называется «Ангел из огня» - именно так звучит перевод имени «Серафима» с иврита. А учитывая рыжий цвет её волос, получилось ещё одно совпадение.

Ангел из огня,
Ты сожгла меня дотла,
Жизнь, однако, так светла
Стала для меня.

Да, не вспомнишь ты,
Как краснела, когда я
Вдруг поцеловал тебя,
Из-за красоты.

Предпочла забыть...
Не виню тебя за то,
Было всё предрешено,
Вместе нам не быть.

Жизни вкус и цвет
Начал видеть я везде,
Всё благодаря тебе,
Ты дала мне свет.

Ангел из огня,
Что, ж прощай. Но знай, что я,
В сердце образ твой храня,
Не забыл тебя.

Если вдруг, когда
Грусть иглой тебя пронзит,
Ты меня, коль не претит,
Вспомни иногда.

Про поцелуй – не шутка. Дело в том, что я всё-таки успел это сделать осенью. У нее была пара, я решил сделать ей сюрприз и подкрался к ней сзади. Она не увидела меня… И вдруг я, положив перед ней её любимый шоколад, поцеловал её! Неожиданно даже для себя, да. И практически тут же убежал, даже не попрощавшись. В тот день я буквально ликовал! Как отреагировала она – не знаю, но говорят, она покраснела и немного занервничала. Наверное, ей было приятно.

Это было незадолго до крушения.

Но вот именно ради таких моментов люди и живут. Именно благодаря им люди свою первую любовь помнят годами и десятилетиями, потому что эти чувства – самые яркие, самые сочные… Самые счастливые в жизни, в конце концов. Каждый человек обязан испытать такое, чтобы стать лучше. Поэтому, я не могу сказать, что жалею о том, что произошло между мной и Симой.

Мы очень разные, и даже если бы она и ответила мне взаимностью, мы бы всё равно расстались через некоторое время. Она слишком зациклена на материальной стороне жизни, с моей точки зрения. Ей было трудно понимать мои мысли о быте, обществе, людях. Но, когда ты влюблён, это не имеет никакого значения. Ты готов принять человека таким, какой он есть.

В некоторых случаях, это приводит к трагедиям, когда свободный партнёр (мужчина или женщина) превращается в раба своей «второй половинки», которая им беззастенчиво помыкает ради своей выгоды, не считая зазорным изменять ему. А в некоторых случаях – вообще оставлять во френдзоне. А несчастный партнёр продолжает страдать и болеть душой… Это называется «синдром Адели», и это – полное говно. Можно сказать, что человек уже не жилец после такого – его жизнь навсегда останавливается в момент, когда он имел несчастье влюбиться.

Надо отдать должное Серафиме – она ничего мне не обещала и была со мной честна. За это я ей даже благодарен. Она не стала унижать, оскорблять меня, не помыкала мной. Да ведь, в сущности, почти ничего-то и не было такого между нами! Почти.
Но для меня-то было очень многое.

Существует такая околонаучная штука, как теория карт. Я всегда относился к ней, как к очередному шарлатанству навроде гороскопов и хиромантии, но тут случилась интересная вещь. Сопоставив даты рождения меня и Симы, выяснилось, что мы принадлежим к одной и той же карте – двойка бубен.

Эта карта характеризуется тем, что люди, принадлежащие к ней, многого добиваются в жизни, очень верные, большие мечтатели и фантазёры. При этом, в книге было сказано, что если встречаются два человека одной и той же карты, и они не поладили – то это означает, что кому-то из нас не нравится своё отношение в зеркале. Не знаю, насколько это правда – внешне и по характеру Сима не очень похожа на меня.

 Но, с чем я готов согласиться, так это с утверждением, что подобные люди посланы нам для того, чтобы мы научились любить и уважать, прежде всего, самих себя. И действительно – после Симы, моя жизнь изменилась навсегда. Я стал по-другому относиться к людям, к жизни, к себе, произвёл переоценку всего прожитого времени и сделанных за этого период дел. Может быть, это глупо прозвучит, но я понял, что мне пора взрослеть.

Так что, если бы не эта рыжая девчушка, что младше меня на полтора года, я бы не начал участвовать в конференциях, всюду ездить и писать стихи и прозу. Я бы не познакомился с кучей талантливых и умных людей, с которыми поддерживаю тёплую и крепкую дружбу. Я бы не смог стать тем, кто я есть сейчас, без неё. Думаю, что такой итог вполне стоит заработанного курения, одной попытки самоубийства и почти года тяжёлой депрессии.

Единственный по-настоящему негативный итог этой истории – испортившееся отношение к людям вообще и к женщинам, в частности. Разумеется, к незнакомым. Это произошло потому, что в сложившейся ситуации никто не был виноват. А такое сложение карт нанесло по моей самооценке гораздо более тяжелый удар, чем если бы я был виноват в том, что разрушил отношения.

Ну, быть может, ещё курение. Но помилуйте, уважаемые – всё, что в этом мире приятно, является либо вредным, либо аморальным, либо ведет к ожирению! Плевать я хотел на вас и ваши увещевания. Если я сдохну от рака – что ж, на всё воля Божья. Но Уинстон Черчилль и Фаина Раневская оказались несколько более везучими, не находите?

 Я теперь понимаю, что у меня никогда не будет семьи и любви, потому что мне бывает просто физически трудно даже поговорить с девушкой о чём-то, что лежит вне профессиональных интересов. И я ничего не могу с этим поделать – мне кажется, что история с Серафимой повторится вновь, и будет повторяться вечно. И я… боюсь. Это правда. Переубедить меня в обратном ни судьбе, ни людям пока что не получилось. Может быть, всё ещё изменится? Как знать…

Что же до Серафимы… Пусть живёт так, как ей хочется. Я давно её уже простил и отпустил. Но это отнюдь не означает, что я не подкараулю её в подворотне со скотчем и наручниками наготове... Если что – присяжные меня оправдают, я знаю, как на них подействовать, хе-хе!

Но, если серьёзно, то один вопрос я всё же хотел бы ей задать: ты когда-нибудь проходила через всё то, что, твоими молитвами, был вынужден пережить я? Ты знаешь, какую боль и ужас испытывает тот, кто становится не нужен любимому человеку? Если нет, то я желаю, чтобы ты этого никогда не испытала, потому что страшнее этого нет ничего на свете.

А так - прощай, ангел из огня. Будь счастлива в жизни, которую себе избрала, и помни, что вокруг тебя находятся живые люди, с сердцами, которые очень легко бьются.

И читай иногда сборник, что я тебе подарил – это тебе будет полезно для общего развития!