Хрупкая реальность. Часть 6

Итак, все кончено. Сальвадор запер двери, и теперь у нее нет шансов выбраться отсюда.  Неизвестно, как он поступит с ней по возвращении. Возможно, убьет ее, когда обнаружит, что ей удалось освободиться от веревки. 
Рита вспоминала его хладнокровное спокойное лицо, когда он достал пистолет и выстрелил в Диего. Ни один мускул не дрогнул в нем, ни капли сомнения или сожаления не отразилось во взгляде.  Он  был опасен. Бездушно, как робот, он убил человека, и тут же, без малейшего замешательства, погрузил его в машину и повез прочь. Вероятно для того, чтобы уничтожить тело.
И она была права. Порше Сальвадора продирался сквозь густые заросли леса, и остановился лишь там, где проехать было уже невозможно. Выйдя из машины, Сальвадор огляделся. Да, он достаточно далеко от дороги. Деревья и заросли столь густо покрывали пространство, что увидеть его никто не мог. Открыв багажник, он быстро выгрузил труп напарника и повалил его на землю.  Он пинал мертвого Диего в сторону склона. Там, внизу, было болото. Сальвадор отлично знал эти места, и был уверен, что в трясине никто и никогда не найдет тело этого преступника. Да и кто станет его искать? Кому есть дело до бандита, которых в городе и так огромное количество?
Когда с телом было покончено, Сальвадор снял окровавленную рубаху и связал ее в узел. Он тоже последовал в болото. Сорвав пригоршню листьев, он обтерся ими, удаляя с кожи смесь пота и крови.  Ехать было недолго, да и дорога была пустынна в этих краях, но все же он тщательно очистил свое тело,  и лишь затем сел за руль.
Подавленная, Рита больше не делала попыток убежать. Выломать двери было ей не по силам, и она ждала, когда вернется Сальвадор и решится ее судьба. В глубине ее души тлела надежда, что он не станет ее убивать. Эта идея подпитывалась его отношением к ней. Из всех этих типов он был единственным, кто заботился о ней. Только он приносил ей воду и пищу. Он принес ей матрас, чтобы она не спала на голых сырых досках пола.  И когда он смотрел на нее, помимо непробиваемого спокойствия и суровости она иногда различала некий оттенок сочувствия в его взгляде, обращенный к ней. По крайней мере, ей так казалось.
Но это вовсе не означало, что преступник вдруг окажется благородным рыцарем и решит пощадить свою загнанную жертву. Поэтому она ждала его возвращения, обуреваемая противоречивыми ощущениями. Разум подсказывал ей, что гибели не избежать, а чувства взращивали надежду на спасение.
Когда дверь в подвал с треском отворилась, Рита была готова ко всему и почти смирилась с тем, что совсем скоро ее не станет. Сальвадор пристрелит ее так же, как пристрелил Диего на ее глазах.  Вот он уже совсем близко, и скоро заметит, что ей удалось освободиться.  Силуэт Сальвадора увеличивался, шаг за шагом он приближался к ней. 
-Почему ты сидишь на полу? – спросил он, подойдя совсем близко.
Рита опасливо подняла голову и посмотрела на него. Понял ли он уже, что ей удалось избавиться от веревки? Но на его лице, как и обычно, лежала печать уравновешенного спокойствия. Будто он и не убивал человека каких-нибудь пару часов назад.  Она решила не отвечать и снова опустила голову. Будь что будет.
Он схватил ее руку и заставил встать. Канат упал на пол. Все. Конец. Теперь он все понял. Рита пыталась убежать, и теперь он это знает.
Рита не успела осознать, как оказалась у противоположной стены подвала, прижатая Сальвадором к сырому камню. Он тряс ее за плечи, заставляя смотреть ему в глаза.
-Что это? Зачем ты порвала веревку? Зачем ты хочешь убежать?
Он продолжал эту неистовую тряску, и Рита заплакала.
-Лучше убей меня. Убей! Я больше не могу. Не могу больше!!!  Ты слышишь? Я больше не могу! Не могу!!! Я хочу умереть! Давай, покончи с этим!
Несчастная девушка устала бояться, устала вздрагивать от каждого едва заметного шороха. Ей было не по силам больше питаться иллюзиями, надеждой на спасение. Конец неизбежен, ее рано или поздно убьют. Так пусть уж лучше это случится поскорее. Сейчас. Только бы не слышать больше этих грубых голосов, не видеть этих чужих людей, не смотреть им в холодные, жестокие глаза, взгляды которых заставляли ее вздрагивать, как от ночного кошмара. 
-Ты не должна убегать, слышишь? – Сальвадор приподнял ее лицо за подбородок и приблизил свое лицо к ней:
- Если ты не будешь делать глупости, с тобой ничего не случится. Не пытайся больше убежать. Ты поняла?
Рита продолжала рыдать и ничего не ответила ему, тогда он сжал пальцами ее лицо и снова повторил:
- Поняла меня?
Его темные глаза пригвоздили ее взглядом к стене. Она была сейчас беззащитна, как никогда. Сломленная, побежденная она произнесла покорно:
-Я поняла…
Его лицо все еще было близко к ней, и она чувствовала, как ее кожу обжигает его горячее дыхание. Он дышал словно дикий зверь после охоты. Тяжело, свирепо, горячо. Наконец, он отстранился и позволил ей сесть на пол. Она сильно ударилась, когда он тряс ее, и теперь, скорее всего, на спине будут синяки. Но разве это проблема по сравнению с ее нынешним положением? Рита горько усмехнулась и безвольно свесила голову на плечо.
Сальвадор сел на корточки и снова поднял ей лицо.
-Здесь больше никого нет. Только ты и я. Если ты будешь вести себя хорошо, с тобой не произойдет ничего плохого. Я тебя не убью.
Рита тупо смотрела на него.  Он пообещал не убивать ее, но что говорят его глаза? В них, как всегда, невозможно было прочесть ничего, кроме суровой серьезности, сдержанности и хладнокровия. Казалось невероятным, что несколько минут назад этот человек, как взбешенный зверь, тряс ее, словно лев пойманную антилопу. 
Наконец она осмелилась заговорить с ним:
- Я буду вести себя хорошо.
Он выдохнул и удовлетворенно кивнул.
-Как ты сделала это?
-Я нашла стекло на полу, и перетерла веревки. – Честно ответила Рита.
Сальвадор взял ее руку, и разжал пальцы. Один из них был глубоко порезан, а вся ладонь покрылась темно-коричневой липкой коркой запеченной крови.
Словно угадав ее мысли, он произнес:
-Нужно промыть это. Идем.
С этими словами он встал и поволок Риту в сторону двери. Она не верила своему счастью. Неужели он готов позволить ей покинуть этот ад хотя бы на несколько минут? Осмелев, она решилась на просьбу. 
-Подожди, Сальвадор. Постой.
В недоумении, он остановился возле дверей. Неужели она отказывается покинуть подвал? Он и так колебался. Боялся, что как только она окажется в коридоре, сразу попробует вырваться. И в то же время он понимал, что ей необходимо промыть раны. Если ей вздумается бежать, говорил он себе, ему не составит труда догнать ее и удержать.
-Сальвадор, я хочу попросить тебя… Пожалуйста, позволь мне принять душ. Пожалуйста. Я буду хорошо себя вести. – Каждое слово давалось ей с огромным трудом, страх липким холодом обдавал ее с ног до головы, но все же она справилась с собой и договорила до конца.
Он пристально смотрел на нее, не говоря ни слова. По его лицу невозможно было прочесть, о чем он думает.  Молчание мучило ее,  его пронзительный, тяжелый взгляд заставлял ее нервничать, но наконец, он ответил.
-Хорошо. От тебя воняет.
Пропустив мимо ушей обидное замечание, которое, кстати сказать, было верным, она возликовала. Неужели она, наконец, сможет помыться? Как долго она мечтала об этом, как молило ее измученное тело о мыле и воде! Но тут же в ее голове пронеслась горькая мысль: до чего же она дошла, что принять душ ей кажется невероятным даром, снисходительно преподнесенным преступником, удерживающим ее в подвале вот уже которую неделю! Как она могла так быстро приспособиться к этой извращенной реальности? Как могла так покорно принять эти условия? Это напугало ее, и впервые ей показалось, что она уже никогда не станет прежней, никогда не вернет себе свободу, никогда…никогда… Она вечно будет молить о малейших благах этого чужого, жестокого человека, уподобленного зверю. Человека, которого она предпочла бы вовсе никогда не встречать. Но теперь от него зависит ее жизнь, и это равносильно тому, если бы он был богом. В детстве Рита часто просила Бога о том, чтобы он ниспослал ей  тот или иной подарок, затем, чуть старше, она выпрашивала Бога о том, чтобы он освободил ее от издевательств пьяницы - отца, даровал ей красоту, силы и возможности уехать. И ей все удалось! Как хорошо сложилась ее жизнь.  Как она радовалась тому, что раз и навсегда избавилась от необходимости молить Бога о помощи.   А теперь она так же, как в детстве, стоя на коленях, просит этого человека позволить ей  принять душ. Чудовищно. Что с ней будет дальше?
Пока она размышляла об этом,  Сальвадор доволок ее до лестницы и заломил ее руки за спину:
-Теперь иди впереди меня. Только без фокусов. Вздумаешь бежать – я сломаю тебе руки.
«Чтоб ты сдох»  -  подумала Рита и удрученно стала подниматься по ступеням, подталкиваемая преступником сзади. Но все же идти своими ногами было приятно.
Когда перед ними возникла белая деревянная дверь, он приказал ей остановиться и открыть дверь.
-Проходи вперед. – Сальвадор втолкнул ее внутрь и мгновенно запер дверь. Это была небольшая, но достаточно уютная ванная комната. Напротив двери стояла сама ванна, задернутая голубой занавеской, слева от нее располагался умывальник с зеркалом, а справа стояли унитаз и биде. Плитка в комнате была светлой, с пастельным рисунком в виде нежно – голубых цветов.
Рита волновалась. Ее приводила в замешательство мысль о том, что ей предстоит обнажиться и принять душ при Сальвадоре. Ей казалось, что она умрет от смущения при первом же перехваченном ею его взгляде, скользящему по изгибам ее тела.  Но с другой стороны, ее снедало желание наконец смыть с себя всю грязь и едкую соль, что скопились за то время, которое ей пришлось провести в плену. При одной только мысли о том, что скоро теплые струи смоют  с нее липкий налет из крови, пота, пыли и слез, она была готова раздеться хоть перед армией солдат. В конце концов, ей уже пришлось вытерпеть массу унижений и издевательств по вине похитителей, так что обнажиться перед Сальвадором по сравнению со всем этим было сущим пустяком.  Она решительно откинула занавеску и включила воду. Да. Сейчас она получит то, о чем так долго мечтала, сидя в душном, сыром и грязном подвале.
Сальвадор был смущен не меньше Риты, но конечно об этом знал только он сам. Он не мог позволить ей остаться в комнате одной, и после недолгих колебаний он нашел выход. Вытащив пояс одного из висящих на вешалке халатов, он привязал  один его конец к запястью Риты, а другой крепко сжал в руке. Теперь, если ей вдруг вздумается бежать, он немедленно это заметит. Проверив прочность узла и велев ей не делать глупостей, он отвернулся.
Испытывая к нему невольное чувство благодарности за то, что он избавил ее от лишних унижений, она облегченно вздохнула и забралась в ванну, задернув занавеску. Раздевшись, она выкинула дурнопахнущее платье на пол.  Когда первые обжигающие струи коснулись ее тела, она прикрыла глаза от удовольствия.  Вода была слишком горячей, но ей это не мешало. Напротив, ей казалось, что так она сможет быстрее избавиться от застарелой грязи, налетом въевшейся в ее кожу, сделав ее серой и тусклой.  Она без конца намыливала мочалку и с силой терла свое тело во всех местах. Затем смывала пену водой и повторяла все сначала. И так много, много раз, пока тело ее не покраснело от горячей воды и не стало саднить от яростных налетов мочалки. Наконец, она с удовлетворением отметила, что тело стало чистым, и принялась за волосы. Грязная, несвежая голова изводила ее зудом на протяжении долгого времени, и порой она сама изнывала от неприятного запаха, что исходил от ее немытых волос. Шампуня в этой ванной не оказалось, и ей пришлось намыливать волосы бруском туалетного мыла, но и за эту возможность она сейчас благодарила Бога. Или Сальвадора…
Он сидел на крышке унитаза и периодически дергал пояс, чтобы удостовериться в том, что пленница не отвязалась.  Он до сих пор не избавился от опасений, что может упустить ее, и был зол на себя, что так невнимательно осмотрел подвал, прежде чем запереть ее там. Он старался не смотреть вправо, где за голубой полупрозрачной занавесью купалась Рита. Она так увлеклась действом, что позабыла о том, что рядом ее мучитель, и даже несколько раз пробовала напеть какую-то мелодию. Все же иногда он бросал краткие взгляды на силуэт ее тела. Изредка мелькала прядь темных волос или показывался локоть.  Когда она повернулась в профиль, Сальвадор увидел тень ее груди, холмиком вырисовывающуюся на занавеске. В нем сразу же пробудилось желание, и он вспомнил, как Диего предлагал попользоваться ее телом. Он и сейчас мог бы сделать это. Отдернуть занавеску, связать поясом руки, чтобы она не сопротивлялась. Ему захотелось прижаться к ее мокрому, разгоряченному юному телу, и получить удовлетворение. Она была красива, очень красива. Красива, молода, и так соблазнительна.  А сейчас она в метре от него, голая, мокрая, беззащитная. Ему нужно только взять ее.
Стряхнув эти мысли, он суровым голосом велел ей поторопиться, и встал.  Рита робко попросила полотенце, и он подал ей его за занавеску. Случайно его рука коснулась ее плеча, и это прикосновение вновь заставило его желание пробудиться.  Он разозлился и грубо поторопил ее.
Когда двери подвала с треском захлопнулись за ним, она уселась на свой синий прорезиненный матрас и принялась сушить полотенцем волосы.  При этом она постоянно думала о том, что произошло сегодня.  Этот день оказался очень насыщенным, как бы глупо не звучало это в нынешней ситуации.  События привели к тому, что теперь кроме них с Сальвадором в доме больше никого нет.  Она благодарила Бога за то, что он не погиб в перестрелке днем и не оставил ее одну умирать голодной смертью в сыром темном подвале.  И еще она радовалась тому, что ее единственным теперь надзирателем оказался именно Сальвадор.  В нынешней ситуации это был наилучший расклад для нее.   Он был единственным, кто хоть как-то заботился о ее жизни, и единственным, кто не был готов наброситься на нее при малейшей возможности.
И еще, она не могла не думать о том, что теперь у нее появился шанс освободиться.  Раньше и речи быть не могло о побеге. Стоило бы ей только вырваться из подвала и, в лучшем случае, обезвредить одного из бандитов, как остальные тут же набросились бы на нее, и все было бы кончено.  Но теперь все обстояло иначе. В доме был один лишь Сальвадор, и ему никто не  смог бы прийти на помощь.  Конечно, шанс справиться с двухметровым громилой был минимален, но все же он был. 
 С этого дня мысль о побеге целиком завладела Ритой.  Она лелеяла эту мечту, взращивала в душе надежды и цеплялась за свой единственный шанс как утопающий за соломинку.  В ее положении нужно было использовать любой маломальский вариант, даже если он был рискованным.  Но игра стоила свеч.
Рита решила быть осторожной, и чтобы не выдать своих планов в следующие дни была как никогда покладиста и благодарна своему надзирателю. Оказавшись с ней наедине, Сальвадор уже не испытывал такой острой необходимости в жестокости, и позволял ей изредка сходить в туалет и принять душ. Ноги он решил ей не связывать, но каждый раз перед тем, как вывести ее из подвала, он стягивал ее запястья между собой веревкой.  Теперь ей можно было один раз в день выйти наверх, чтобы справить нужду и поесть на кухне вместе с ним.  Нет таких слов, чтобы описать ее радость в эти минуты. Покинуть ненавистный подвал – вот чем она теперь жила, и когда Сальвадор сообщал, что можно выйти, она чуть ли не с радостью протягивала ему руки, чтобы он их связал.
От Риты не утаилось, что Сальвадор несколько расслабился и больше не терроризировал ее своими нападками.  Казалось, он даже был рад тому, что кроме них двоих в доме больше никого нет. Он по-прежнему оставался груб и суров, но отвратительные вспышки насилия остались позади.  Рита было вздохнула свободно, полагая что больше ей не стоит его опасаться, но однажды произошло то, что заставило ее ненавидеть Сальвадора так, как еще никогда до этого.
 В этот день разразилась гроза, и электричество вырубилось. Сальвадор с фонариком отправился в технический подвал, не закрыв за собой двери. Рита вдруг ощутила необъяснимое желание пойти с ним, то ли от страха, то ли из любопытства.  Спросив у него разрешения, она вошла.  Он копался в каком-то старом щитке, зажав фонарик в зубах и орудуя отверткой. Чтобы его длинные курчавые волосы не мешали ему, он собрал их в небрежный хвост. В подвале было темно, и его силуэт как-то загадочно утопал в тени, только лицо оставалось освещенным.   Рита захотела подойти ближе, чтобы возможно помочь, так как темнота сильно ее нервировала, и ей нетерпелось поскорее починить щиток.  Но едва сделав первый шаг, она запнулась обо что-то и упала на колено.  Сальвадор обернулся на шум и промычал:
 - Цела?
 Луч света скользнул по полу, затем по стене, и Рита увидела дверь. Она заверила Сальвадора, что все в порядке, а сама осторожно двинулась к двери.  Куда она ведет? Быть может, на улицу? Волнение охватило ее. Если только ей удастся убежать! О, что могло бы быть тогда!  Жизнь со всеми ее красками вернулась бы к ней, она обрела бы свободу!
Рита осторожно прикоснулась к ручке двери и тихо, стараясь не издать ни звука, начала ее проворачивать.  Открыто! Она спасена! Но едва она приготовилась к последнему толчку, как вспыхнул свет и Сальвадор издал победное:
 - Ага!
Застигнутая врасплох, она не успела отойти от двери, и Сальвадор увидел ее.  В тот же миг лицо его исказила злоба. Его лицо можно было бы назвать красивым, но сейчас оно было уродливо в своей жестокой, звериной ненависти.  В три прыжка он оказался возле Риты и грубо схватил ее за плечи.
-Ты опять пыталась убежать! – в его глазах горела ненависть, а в голосе чувствовалась горечь отчаяния.  Он доволок ее до двери в подвал, пинком распахнул ее и грубо протолкнул Риту внутрь.  Девушка влетела в стену и больно ударилась. Сальвадор в мгновение оказался рядом с ней и зажал ее между стеной и своим телом.  На его лице лежала печать решимости, в этот миг он был страшен, как разъяренный зверь.  Рита заглянула в его лицо и тут же отвела глаза. Она поняла, что сейчас от него можно ждать чего угодно.
-Пожалуйста, не бей меня, Сальвадор!- Она  плакала, и голос ее дрожал от страха и слез.
-Я же предупреждал, чтобы ты не вздумала бежать!- Он схватил одной рукой ее за волосы, а другой сжал ее лицо, растянув пальцами губы. Она судорожно всхлипывала, и ее сбивчивое дыхание горячими волнами обжигало его руку. – Ты решила, что можешь меня перехитрить? Отвечай!- Он сильно дернул ее за волосы и приблизил свое лицо к ней.
-Нет. – Она качала головой и пыталась подавить рыдания. Рита понимала, что слезы раздражают его, и старалась сдерживать их изо всех сил.
-Нет.- С издевкой протянул он. – Тогда какого черта ты делала возле двери? Думала, я потерял бдительность, да? Я слишком много тебе разрешил, и ты подумала, что я перестал следить за тобой? Так ты подумала, верно? Отвечай!- он снова дернул ее волосы, и ее лицо почти соприкасалось с телом истязателя.
Рита собрала все свои силы, чтобы сдержать рвущиеся наружу ужас и страх.
-Нет, Сальвадор, я так не думала. Я просто хотела посмотреть, что там находится. Я не знала, что эта дверь ведет на улицу. 
Он криво ухмыльнулся и прошептал:
-Не знала.…Теперь ты это знаешь?- Он поднял ее подбородок и приказал:
-Смотри в мои глаза, когда говоришь со мной.
Ее глаза невольно оказались напротив его глаз, таких темных, таких бездонных глаз. Она кивнула, не в силах выдавить из себя хоть бы один звук.  Пристальный взгляд Сальвадора прожигал ее насквозь. Рите стало страшно.  На самом  дне его глаз она увидела нечто жестокое, бесчеловечное, и отвернулась. Неповиновение вывело его из себя. Прижавшись лбом к ее лицу, он с рычанием приказал:
 - Еще.
Но Рита больше не могла выносить этот взгляд, и отчаянно затрясла головой, насколько это было возможно в ее положении.  Тогда он совершенно рассвирепел и обеими ладонями приподнял ее лицо так, что оно полностью оказалось во власти его рук.
 - Я сказал еще.  Давай!
Большими пальцами он слегка придавил ей шею, и она почувствовала, как в глазах начало темнеть.  Обессилев, она призналась:
 - Не могу. Мне страшно.
Сальвадор заметил,  что ее глаза  начали закатываться, а дыхание стало слабым, редким.  Он слишком сильно передавил ей артерию, и она начала терять сознание.  Сальвадор отнял руки от ее лица, и ее голова упала ему на грудь.  От него исходил приятный горький запах духов с нотками табака, полыни и кожи.  Вдохнув достаточный глоток воздуха, Рита почувствовала себя намного лучше, в ушах перестало звенеть и зрение вновь стало ясным.  Сейчас она не видела Сальвадора, только чувствовала его, и это, как ни странно, радовало ее. Ей не хотелось снова встречаться с его взглядом, уж лучше нюхать, как пахнет его грудь из-под распахнутой хлопковой рубахи. Сальвадор почувствовал, как она моргает – ее ресницы скользили по его коже. Рита пришла в себя, и он продолжил:
 - Я уже говорил, что тебе нечего бояться, если ты будешь послушной.
Отыскав пальцами ее подбородок, он осторожно, даже нежно приподнял его.
 - Посмотри мне в глаза. Давай.
Теперь голос его был не таким грубым, но все же властным. Рита поняла, что он не отстанет от нее, и смиренно взглянула в глаза своему мучителю. Темные, бездонные, они смотрели вроде бы чуть мягче, чем обычно, и Рита решила проверить, насколько долго она способна не отводить взгляд.   Спустя пару минут этого напряженного контакта, Сальвадор мягко сжал пальцами ее лицо и удовлетворенно, почти ласково протянул:
 - Какая хорошая девочка.
От этих слов по телу Риты пробежала какая-то необъяснимая дрожь, то ли от отвращения, то ли от облегчения, что он больше не так зол, как пять минут назад.  Он медленно поднес вторую руку к ее лицу и слегка ударил пальцами по ее губам, так, чтобы ей не было больно.  Рите и в самом деле не было больно, но она уже на своей шкуре изведала, насколько безжалостным он может быть.  Затаившись в предвкушении ударов, она напряженно глядела в его лицо, стараясь подготовиться к боли заранее.  Но Сальвадор не собирался избивать ее. Прижав ее коленом плотнее к стене, он сжал ее лицо, так что ее губы плотно сомкнулись и выдались вперед. Рита почувствовала, что абсолютно беззащитна. Ее тело находилось под тяжестью Сальвадора, и упиралось в сырую стену позади нее, а лицо словно оказалось зажато в тисках. Он мог бы сделать с ней все, что угодно сейчас.
 Приблизив свои губы к ее губам, он застыл, и Рита подумала, что он хочет поцеловать их. Однако он медлил, и когда она уже почти была готова ощутить его гадкий поцелуй, он усмехнулся и отстранился, оставив ее в растерянном удивлении. Но оно длилось недолго. Сальвадор все еще продолжал стискивать ее губы, и вместо поцелуя обрушил на них очередной расхлябанный шлепок.  Больно не было, но гадливое чувство омерзения завладело Ритой. Она поняла его затею. Он хотел дразнить ее.
И это действительно было так. Сальвадор умел контролировать и сдерживать свои мужские желания, более того, в этот момент он даже не был им подвержен. Гораздо сильнее ему хотелось подчинить Риту, почувствовать безграничную власть над ней, сломить и растоптать ее гордость. Отвесив ее слегка распухшим губам еще один легкий удар, он принялся большим пальцем поглаживать  сначала верхнюю, а затем и нижнюю ее губу.  Он водил им медленно, сначала влево, затем вправо, в одном темпе. Когда Рита привыкла к этому ритму, он неожиданно снова шлепнул ее ладонью по губам, после чего его палец начал хаотично бегать туда-сюда по всему ее рту. Затем снова шлепок, и опять медленные, мучительные поглаживания.
С Ритой никогда и никто ничего подобного не проделывал. Ей, как и многим достаточно скромным в интимных вопросах девушкам, казалось в высшей степени безнравственным, что кто-то мог вот так запросто схватить ее за лицо, а уж тем более осыпать его нежную плоть ударами. Это было абсолютно не больно, но в высшей степени унизительно.  Но это было лишь начало, прелюдия к тому, что он был намерен сотворить.  Когда ему надоело просто поглаживать ее пальцем, он оттянул ее нижнюю губу, слегка прищипывая за нежную ткань, и потом отпустил.   Следом та же участь постигла и верхнюю губу.  Затем разнузданный шлепок.  И опять, снова эти медленные, томительные поглаживания.
Губы у Риты были крайне привлекательными – пухлые, четко очерченные, упругие. Под его пальцами они стали припухшими, темно-красными и удивительно восприимчивыми, чуткими. С каждым новым поглаживанием и шлепком Рита помимо воли ощущала, как где-то в глубине ее тела протяжным, мягким спазмом отзывается чувственность. Каждое касание Сальвадора будоражило все ее тело, а не только губы. Ей казалось совершенно недопустимым испытывать желание в такой ситуации, но в то же время она понимала – ей нравится то, что он делает. Она ждала следующего прикосновения и ненавидела себя за это.
А Сальвадор все не оставлял ее в покое. Наигравшись с ее губами, он пальцами обеих рук заигрывающим движением поддернул ее щеки, отчего Риту пронзила острая схватка внизу живота.  Что делает этот мерзавец!  До чего же он порочный, и до чего хорошо осведомлен о том, какой эффект производят на женщин такие смелые, наглые ласки.  Если конечно это были ласки. Обвив одну руку вокруг ее шеи, он собрал ее волосы в кулак и оттянул голову назад.  Теперь ее лицо смотрело вверх, и Рита оказалась еще более беспомощна и уязвима, чем до этого.  Чем он и воспользовался. Накрыв свободной ладонью ее рот, он принялся круговыми движениями поглаживать всю нижнюю часть ее лица, периодически защипывая между пальцев ее нижнюю губу. 
Рита мечтала о том, чтобы он скорее ушел, оставил ее одну, потому что с каждым новым его касанием она теряла контроль над собой и чувствовала, как отвращение к самой себе возрастает  наряду с истомой. Но когда Сальвадор коснулся своим подбородком ее губ, и она ощутила жесткую полоску его тонкой бородки, она не смогла совладать с собой и издала протяжный стон. Тут же он приказал хриплым голосом:
 - Посмотри на меня.
Рита вопреки собственному желанию открыла глаза и взглянула на него.  Он улыбался широкой, распутной улыбкой, а во взгляде читалось надменное превосходство.
 -Молодец. Держи награду.
С этими словами он опустил свое лицо и медленно, со смаком провел языком снизу вверх по подбородку, губам, носу и лбу Риты.  Затем вернулся к ее губам и, дразня, обвел их языком, после чего пробился им в рот девушки. Тут Рита поняла, что она побеждена.  Судороги внизу живота стали нестерпимыми, и она почувствовала, как по бедрам соскользнула капелька горячего желания.  В этот момент она подумала, что если он решил изнасиловать ее, то пусть приступит к этому скорее, сейчас. Сейчас. Скорее.
Но Сальвадор был не так примитивен, как она думала. Конечно, он хотел ее, но куда важнее для него было отвесить ей моральную оплеуху, заставить ее хотеть его.  И вот он добился своего – Рита буквально плавилась от вожделения в его руках, он уже ощущал этот сладкий запах ее желания, идущий из-под платья, и что бы она ни говорила, ей не удалось бы обмануть его сейчас. Но нужна была последняя капля, завершающая точка в его победе, и он, медленно вытащив язык из ее рта, быстрым движением скользнул им по ее губам, и низким, полным желания голосом спросил:
 - Я могу продолжить. Хочешь?
Его колено поползло вверх между ее бедер, задирая платье, и когда он уперся в низ ее живота, она ахнула и выгнулась назад.
 - Скажи «Да».  – Прохрипел он.
Его губы все еще касались ее лица, и каждый его страстный выдох распалял ее все сильнее и сильнее.  Видя, что она нетерпеливо ерзает под его телом, он снова улыбнулся и повторил:
 - Скажи «Да». Не пожалеешь.
 - Да! – вырвалось у нее прежде, чем она решила это сказать.

 Это была его абсолютная победа.  Рита из последних сил мысленно закрывала себе рот, но теперь он, безусловно, прекрасно понял, что в этот миг она была готова подчиниться ему. Крепость пала, и он, довольный, с пошлой улыбкой отстранился  и отвесил ей небрежную пощечину:
 - Не сейчас, детка. Достаточно с тебя.
Услышав это, Рите показалось, что ее сбили с ног и наступили ногой на спину, а внизу только грязь -  вязкая, липкая, холодная, она облепила все ее лицо, заползая с каждым новым вдохом в легкие. Сальвадор опустил ее, поимел не имея. И теперь она поняла, что именно этого он и добивался. Как ловко ему удалось заставить ее отбросить гордость, ненависть, презрение и поддаться коварному искушению. Как он, должно быть, торжествовал, видя как она, позабыв о чести, пылала желанием под его руками.  Он заставил ее пасть так низко, и теперь наслаждался триумфом, оглядывая ее с ног до головы. Рита опустила голову, стараясь подавить рвущиеся наружу слезы позора, усугубляемые протяжными схватками между ног – последствия подлого дразнения.  Он  улыбнулся во весь рот, прижался к ней лицом и снова лизнул ее губы, после чего отстранился и сказал:
-  Я могу сделать с тобой что захочу, как захочу, и когда захочу. Поняла?
Рита отвернулась, избегая встречаться с ним взглядом. В этот миг он был так страшен ей, так противен, что она мечтала поскорее избавиться от его общества.
 - Я поняла. – Пробормотала она.
 Окинув побежденную и затравленную Риту взглядом, он, наконец, отступил от нее и дал ей прошмыгнуть в сторону своего лежбища.  Упав на него лицом вниз, она дождалась, пока дверь за преступником захлопнется, и разразилась рыданиями. В этот миг она ненавидела его так сильно, что сама испугалась своей ненависти. И себя ненавидела. Потому что хотела, чтобы он вернулся и завершил начатое. Все ее тело сводили томные спазмы, ее плоть требовала разрядки, и вместе с тем омерзение к себе, к нему все сильнее опутывало ее. Как она могла хотеть его? Как могла позволить себе такую низость? Впервые в ней зародился конфликт с самой собой.  Тело ее ощущало потребность в нем, тогда как душа пылала от ненависти к нему же. И с каждой секундой Рита с ужасом понимала, что тело побеждает. Она настолько сильно желала его сейчас, что на матрасе образовалось маленькое пятнышко – след ее желания. В эту минуту она была готова позвать его, уничтожив тем самым остатки самоуважения. На какие волшебные кнопки ему удалось нажать, что она потеряла контроль над собой? Но только ей хотелось, чтобы он непременно вернулся сейчас.
Надо ли говорить, что он не пришел? Цель оказалась достигнута. Он доказал Рите, что она слабая, а он сильный.  Он дает, а она просит.  Он решает, она подчиняется.  А осознание того, что она возжелала его, да еще и так горячо, просто вскружило ему голову.  И это чувство было намного приятнее того удовольствия, которое он теперь запросто мог бы вырвать у нее.  В любой момент. Как только ему по-настоящему этого захочется. А что захочется, он не сомневался.  Рита очень ему нравилась, хоть он и старался прикрыть это за чрезмерной грубостью, даже жестокостью.  Он считал, что она не должна об этом знать. И был прав.  Ведь покажи он Рите, как сильно его волнуют ее прелести, она непременно  начала бы играть на этом.  И тогда уже она манипулировала бы им.  А этого он не хотел. Все должно было оставаться под его безграничным контролем.  Даже ее желание.  Довольный собой, он прислонился к дверям подвала с обратной стороны и засмеялся.  Рита к счастью этого не услышала.
Когда на следующий день Сальвадор спустился к ней, она поспешно опустила голову, чтобы не встречаться с ним взглядом. Ей все еще было стыдно за свою порочную слабость. Особенно ее смущало то, что он теперь об этом знал.
Молча взяв ее руки, он связал их и поволок Риту из подвала.  Но сегодня она была неподатлива, и казалось, даже сопротивляется. Уперевшись ногами, она наотрез отказывалась идти с ним наверх. Тогда он коротко, по обыкновению, спросил:
   - В чем дело?
Она замешкалась, не зная как заговорить с ним после вчерашнего инцидента, но когда он с силой дернул ее и подтянул к себе, она испугано, сбивчиво пробормотала:
 - Сегодня мне не нужно в ванную.  Я останусь здесь.
Рита давно перестала стесняться Сальвадора в ванной.  Он всегда давал ей нужное уединение, и никогда не видел ее голой.  Но после того, что произошло между ними вчера, от него можно было всего ожидать. Боялась она так же и того, что не захочет его оттолкнуть, если ему вдруг вздумается повторить вчерашнее.
Сальвадор сразу все понял. Она стояла перед ним, все еще опустив голову, и он не видел ее лица. Приподняв его за подбородок, он отбросил растрепанные волосы назад и взглянул в ее глаза. Она изо всех сил старалась избежать его взгляда, косила то в сторону, то опускала глаза вниз. Ему даже показалось, что она покраснела.
  Он отступил на два шага от нее.  Тогда она немного успокоилась и кратко глянула на него.
 - Это было наказание. Ты вынудила меня. Веди себя хорошо, и я не стану тебя наказывать. Поняла?
Он говорил своим обычным спокойным, но властным голосом. Казалось, будто для него случившееся ничего не значит. Это не было искренним желанием, а всего лишь способом проучить ее за проступок.  Рите стало еще дискомфортнее от этих слов. Выходит, она оказалась виноватой, наказанной и все. Ее вовсе не хотели так, как хотела она.
 - Ты поняла меня? – повторил он, на этот раз строже.
Опустив голову, она кивнула.
 - Хорошо. А теперь пошли наверх. Живо.
С этими словами он снова взял ее за руки и потащил к выходу.  Но Рита по-прежнему не могла идти, и не сдвинулась с места.  Тогда он опустил свои ладони ей на плечи и притянул к себе спиной.  Она ойкнула и упала на его грудь.  Сальвадор опустил лицо, уперся своим подбородком ей в плечо и спросил:
 - Может тебе понравилось это? И ты хочешь, чтобы я снова тебя наказал?
 Его рука соскользнула с плеча вниз, к груди, и Рита, почувствовав, как в ней снова шевельнулось желание, резко дернулась и крикнула:
 - Нет! Не хочу.
 Волна омерзения и стыда охватила ее. Еще не хватало стать его игрушкой.
 - Тогда делай, что говорю.  – Резко бросил он.
Рита больше не сопротивлялась. Весь путь вверх по лестницам она не могла отделаться от гадливого ощущения собственной слабости.  Страх, что он узнает о ее желаниях, был настолько силен, что перебарывал страх быть изнасилованной. В глубине души она не верила, что он так поступит с ней.   Он давно мог бы. Если бы хотел.  « Это было наказание»… - звучало в ее голове.  Мысль о том, что он на самом деле ничего от нее не хотел, даже немного задела ее.  Во-первых, потому что это уязвляло ее женское достоинство, а во-вторых, потому что в этой игре она оказалась в дураках.
Ощущая себя глубоко оскорбленной и обиженной, Рита замкнулась.  Ее положение и раньше-то нельзя было назвать завидным, но сейчас она чувствовала себя как никогда плохо. Она сама не понимала, отчего ее так задели слова Сальвадора.  Однако мысль о том, что она его не привлекает, червем точила ее изнутри каждый день. Теперь помимо уголовника он был для нее еще и мужчиной, который отверг ее привлекательность.  К тому же он знал, как она слаба, и помнил о ее позоре вместе с ней.  Сальвадор был достоин в ее глазах только ненависти.  Вечерами, лежа на матрасе в подвале, Рита вспоминала обо всем случившемся, и тогда неизменно приступы злости охватывали ее. Она еще никогда так не ненавидела.
А время все шло и шло, и вот наступил день, когда Рита поняла – если она не сбежит, то умрет в этом подвале. От тоски, от стыда, от страха или от ненависти. Просто умрет.  Временами луч надежды проблескивал в ее сознании, и тогда она с энтузиазмом принималась обдумывать план побега.  Но все ее рассуждения заходили в тупик, ведь в действительности шанса убежать у нее не было.  И тогда она снова погружалась в черную тоску, охваченная безысходностью, которая так давила на нее, что порой Рита лишалась аппетита, сна и желания жить. 
У нее снова началась депрессия, и она перестала есть. Сальвадор больше не кормил ее насильно, кроме того, заметив, что она вновь устроила голодовку, он несколько дней не спускался в подвал. Этот метод сработал, и благодаря ему Рита вышла из состояния оцепенения. Проведя в подвале несколько дней в одиночестве, без пищи и без света, Рита внезапно поняла – она еще жива, а значит, должна бороться до последнего.
Именно с того самого дня маятник ее надежды качнулся в сторону  веры.  Рита решила во что бы то ни стало убежать. Ей вдруг поверилось в то, что у нее получится. Женский мозг изощреннее мужского, и порой может породить такие хитросплетенные планы, о которых мужчина никогда бы даже не подумал.   Но женщина, к тому же еще и загнанная в угол, способна много чего придумать.
Однажды, когда Рита уже снова начала выходить наверх, в ванной комнате ей удалось незаметно от Сальвадора мельком заглянуть в шкафчик над умывальником.  Он был приоткрыт, и внутри лежало много всякой дребедени. Притворившись, будто смотрится в зеркало, она принялась рассматривать его содержимое.  Ничего ценного или полезного там не нашлось – пара флаконов с одеколоном, которым Сальвадор видимо прижигал после бритья, несколько зубных щеток, ополаскиватель для рта и ватные диски.  Но в глубине шкафчика лежало что-то еще, и Рита решила проверить что там.  Приглядевшись, она увидела маленькие ножницы. Ножницы!!!
Попросив Сальвадора отвернуться, она протянула руку и схватила ножницы, после чего разделась и залезла в ванную, скрывшись от глаз надзирателя за занавеской.  Сердце ее колотилось не то от страха, не то от возбуждения.  Сжимая в руках маленькие серебристые ножницы, она одновременно и ликовала и замирала от страха.  Итак, у нее есть оружие!  Но как лучше им воспользоваться? Наброситься на Сальвадора сейчас же или припрятать ножницы до тех пор, пока  у нее не созреет точный план, как их лучше применить?
Немного поразмыслив, Рита решила припрятать находку. Здравый смысл подсказывал ей, что в таком деле лучше не торопиться.  У нее могла быть всего одна попытка, и права на ошибку она не имела.  В конце концов, она уже столько времени находится в плену, что теперь несколько дней ничего не меняют.
Спрятав ножницы в лифчик, Рита успешно пронесла их с собой в подвал.  Сальвадор ничего не заметил, да и как ему в голову могло прийти, что у его подавленной, бесправной пленницы вдруг появится оружие против него?  А Рита ликовала. Перед тем, как заснуть, она доставала свои ножницы и подолгу разглядывала их, представляя, как маленькие узкие лезвия рассекают смуглую кожу его шеи, высвобождая потоки горячей алой крови, или втыкаются в его черные глаза, отчего те растекаются по его лицу, заставляя его исказиться от боли. Предвкушая, как больно она может сделать Сальвадору, Рита смаковала саму мысль об этом.  Рисуя в своем воображении ужасные, кровавые картины мести, она испытывала отвращение и страх, но в то же время ей казалось, что она сможет это сделать, и жуткое зрелище ее не остановит.
 По ночам ножницы больно впивались в ее грудь, и тогда она решила спрятать их в другое место, чтобы не причинить вред самой себе ненароком. Сначала она решила засунуть их под матрас, но потом передумала. Ведь ножницы могли запросто прорвать ее надувное ложе, и тогда Сальвадору станет все известно о ее коварном плане.  Поразмыслив, Рита решила спрятать свое маленькое оружие под стеллажами. Просунув руку с ножницами под один из них, она осторожно разжала ладонь и положила ножницы на деревянные полусырые половицы.  Но неуспела она вытащить ладонь обратно, как услышала легкий стук и слабый лязг откуда-то снизу.  Похолодев от страшной догадки, она снова просунула руку под стеллаж и принялась искать ножницы.  Но их там уже не было.  Ее рука продолжала лихорадочно ощупывать пол, но разумом она уже поняла – ножниц больше нет.  Они провалились сквозь щели в полу, и теперь лежат под гнилыми досками, так же как и ее золотой крестик, подаренный бабушкой.
Кляня себя за глупость, Рита проревела целую ночь.  Но под утро она взяла себя в руки и успокоилась.  Ничего, говорила она себе. Пусть первая попытка оказалась неудачной, но она не намерена сдаваться.  Впредь ей предстояло быть умнее и действовать осторожнее.
Рита не оставляла мысль о побеге.  Просиживая в подвале долгие, мучительно тянущиеся часы в одиночестве, она тщательно обдумывала любую из существующих возможностей освободиться. Она понимала, что шансов в честной схватке у нее нет, даже если бы Сальвадор не был крупного сложения и не был бы так хорошо физически развит, ей, маленькой хрупкой девушке, никогда не державшей в руках ничего тяжелее дамской сумки,  никогда не одолеть взрослого мужчину.  Поэтому вывести преступника из строя необходимо было исподтишка.  Ей представлялось это так: когда он в очередной раз спустится в подвал за ней, в тот самый момент когда он, опасаясь ее бегства, первым сунется в коридор, заслоняя от нее открытый дверной проем своей широкой крепкой спиной, а она в нетерпеливом ожидании будет топтаться позади, она в этот самый момент огреет его по башке чем-нибудь, выведет его из равновесия и рванет в уже отпертую дверь.  Этот план Рита расценивала как семьдесят на тридцать процентов успеха. Тридцать на ее стороне.  Они складывались из трех факторов, по десять процентов на каждый из них. Первый – найти оружие. Второй – не растеряться и в нужный момент  как следует огреть Сальвадора по голове.  И третий, самый важный -  ударить с такой силой, чтобы наверняка. Возможно,  его череп от удара проломится, и сквозь раздробленные кости кровавой массой по сырым каменным ступеням подвала  будут медленно стекать его мозги, а он, все еще живой, как раздавленное насекомое, будет беспомощно корчиться в агонии на темном деревянном полу, втягивая последние в своей жизни пары гнилостного воздуха, исходящие от  истлевшей древесины.  От этих  мыслей Рите становилось дурно. Она не была уверена, что готова убить человека, тем более таким ужасным способом. Это была слишком высокая цена за свободу.  К тому же семьдесят процентов удачи оставались все-таки за преступником.
 Она непрестанно искала глазами что-то, что могло бы послужить оружием для нее в этой ситуации, но все отчетливее ей самой становилось понятно, что к такому способу она никогда не прибегнет.  К тому же она имела в запасе еще несколько идей. Хитрость.  Можно было схитрить, выждать момент, когда Сальвадор ослабит бдительность, и использовать его с толком. Если подумать, такие ситуации возникали каждый день, например, когда он вел ее в туалет или на кухню, когда спускал по лестнице обратно в подвал, когда  отворачивался, если она переодевалась.  Вариантов в ее фантазии  возникало множество. Вот она явственно видит, как за обедом выплескивает горячий чай ему в лицо, и пока преступник воет от боли, она уже возле входной двери, а то и вовсе толкает его с лестницы ногой, когда они спускаются в подвал, а затем молниеносно убегает из этого проклятого, ненавистного ей дома.  Но что бы она ни нафантазировала себе, все эти варианты так или иначе сводились к тому, чтобы нанести преступнику физический урон.  Даже в фантазиях Рита осознавала, что такая затея вряд ли увенчается успехом. 
Оставался только одно – понять, чего он хочет от нее и дать ему это.  Как бы она ни страдала по его вине, все же она не могла отрицать – Сальвадор тоже человек, а значит,  имеет свои слабые места.  Она наблюдала за ним всякий раз, когда они оставались наедине, и чем дольше она за ним наблюдала, тем очевиднее становился вывод – Сальвадор не псих, а вполне нормальный, адекватный, хоть и жестокий человек.  В нем не было импульсивности, свойственной  душевнонеуравновешенным, чужды ему были  и маниакальные   симптомы.  Он был предсказуемым, на каждый ее поступок он отвечал адекватно именно этому поступку.  Если она вела себя хорошо, он обращался с ней нормально, выполнял все ее разумные просьбы.  Если же она вела себя вызывающе, он сердился. Когда она пыталась бежать, он орал на нее, и даже ударил. Позже он напомнил, что она вынудила его так поступить.  Когда она намеренно хамила и высмеивала его, он угрожал что отрежет ей язык, или заклеит пластырем рот. Она всегда знала чего от него ожидать. Он никогда не удивлял своей непредсказуемостью, потому что не был непредсказуемым. 
Рите казалось, что если человек удерживает ее силой в своей власти, и при этом он не псих, то он прекрасно осознает цель, ради которой нарушил все мыслимые и немыслимые границы гуманизма.  Она давно отмела варианты выкупа или сексуального рабства. Он сразу сказал, что ему известно кто она, и денег за нее он не ждет.  В любой момент он мог воспользоваться ее беспомощностью и сделать все, что ему заблагорассудится. Но он не прикасался к ней, кроме тех моментов, когда связывал ей руки или тащил обратно в подвал.  Она пыталась его понять, пыталась встать на его место и представить, что бы она делала с беспомощным человеком, от которого ей ничего не нужно.  Но постигнуть истинных мотивов Сальвадора ей не удавалось. Ей вообще временами казалось, что его тяготит эта ситуация не меньше, чем ее.  И в такие моменты она часто говорила ему:
 - Почему ты меня не отпустишь?
Но он только молча смотрел в одну точку и делал вид,  будто не слышит ее.
 Однажды Рита проснулась и поняла, что ее внутренние силы иссякли.  Она ощутила ненависть к еще только начинающемуся дню уже за одно лишь то, что он наступил.  Тошнотворное предвкушение однообразного ежедневного  угнетения  подкатило к ее горлу и противно засаднило в нем.  Невыносимо было продолжать такую жизнь, и на мгновение в ее голове промелькнула малодушная мысль  - покончить с этим.  Привстав, она обвела безжизненным взглядом свою убогую тюрьму,  выискивая что-нибудь, чем можно было бы лишить себя жизни. Как бы сейчас пригодились те утраченные ножницы!  Но после того инцидента с бутылочным стеклом Сальвадор тщательно обыскал подвал и буквально вылизал его от всех предметов, что могли бы причинить маломальский вред здоровью человека. Ничего подходящего  здесь не было, она была лишена даже этого права распорядиться своей жизнью.  Упав обратно на синий надувной матрас, она уткнулась в подушку и тихо заплакала от осознания собственного бессилия. 
Когда до нее донесся скрежет замка, она все еще лежала на матрасе лицом вниз, потеряв ощущение времени.  Был уже полдень, и она до сих пор не завтракала, но чувство голода притупилось на фоне ее общего эмоционального упадка.  Сальвадор вернулся в дом только поздно ночью и сам едва проснулся.  Накинув белую рубаху нараспашку, он сразу же поспешил вниз, собираясь накормить пленницу запоздалым, и поэтому весьма плотным завтраком.  Открыв массивные двери, он спустился и обнаружил ее в постели.
 - Вставай, завтрак готов.
Он держал в руках пояс от махрового халата и непрестанно его теребил.  Рита не шевелилась, что насторожил его. В последнее время она с энтузиазмом  воспринимала любую возможность выйти из подвала, и ему никогда не приходилось повторять дважды.  Сейчас она лежала лицом вниз, не шевелясь и вообще не подавая признаков жизни.
  Сальвадор опустился на матрас рядом с ней и осторожно убрал  волосы  с ее лица.  Влажные щеки выдали ему, что она плакала. Он потряс ее за плечо, и когда она открыла глаза, он снова повторил:
 - Вставай. Завтрак.
Лениво  и безжизненно она доплелась до двери, где уже по привычке протянула вперед  руки.  Он туго затянул пояс на ее запястьях и открыл дверь.  Яркий солнечный свет тут же просочился в подвал и ослепил заспанную, с опухшими от слез глазами Риту.  Внезапно в  ее голове вспыхнула мысль: она готова рискнуть, перейти последнюю черту, за которой ее ожидает либо долгожданная свобода, либо смерть. И то, и другое, было для нее освобождением. Оглядев фигуру Сальвадора, поднимающегося по ступеням впереди нее, она мысленно прикинула, что для того чтобы ударить его, ей необходимо быть выше него.  Он был очень высоким,  и она со своими метр шестьдесят была на его фоне просто жалкой карлицей.  Единственной ее надеждой была лестница. В голове в одну секунду сложился план: она скажет, что ей нужно в ванну, и когда они начнут подниматься по лестнице, она  уже на  самом верху развернется и  столкнет его вниз.  Ее больше не ужасала мысль о физической схватке с ним.  Если ей повезет, она сможет убежать, ну а если нет, что скорее всего, он сможет убить ее.  Раз сама она не может распорядиться своей жизнью, пусть ее отнимет этот звероподобный человек. Окончательно убедившись в том, что готова к такому рискованному маневру, она робко попросила:
 - Можно мне в ванну?
Он уже вывел ее из подвала и теперь, держа за предплечье, уверенно вел  в кухню, где их обоих ждал разогретый завтрак в виде бутербродов с ветчиной,  сыром и помидорами.
 - Сначала поешь, - отрезал он и усадил ее на табурет перед столом.
 Рита согласилась. Ей нужно было набраться сил перед нападением.  Аппетита у нее не было, но она добросовестно съела все, что было на ее тарелке и запила молоком.  Сальвадор еще не закончил, он всегда ел не спеша,  тщательно перемалывая зубами пищу.  Рита нервно следила за тем, как каждый раз он откусывает от бутерброда, оставляя на мягком расплавленном сыре отпечатки своих зубов.  Наконец, он окончил завтрак и подошел  к ней, ожидая, когда она протянет ему руки, чтобы он их вновь связал. 
 Вытянув вперед руки, Рита дождалась, пока он свяжет их махровым широким поясом, и удовлетворенно убедилась, что он не заметил ее хитрости.  Ей пришла в голову мысль провернуть один трюк, который мог бы здорово повысить ее шансы на успех.  Когда в детстве она посещала музыкальную школу, учительница по специальности заставляла делать ее гимнастику для пальцев, чтобы легче было охватывать октаву.  В результате этих упражнений  пальцы становились невероятно крепкими и гибкими, обретая немыслимую растяжку.  Одно из таких упражнений и использовала Рита в тот момент, когда Сальвадор накинул ей махровую петлю на запястья.  Одной рукой она как бы прикрыла другую, и отогнула большой палец прямо к запястью так, чтобы он плотно прилегал к руке.  Это упражнение всегда было болезненным для нее, особенно теперь,  после долгих лет  без тренировки.  Но она стерпела боль, заглушаемую первым успехом. 
Пока он вел ее впереди себя, периодически подталкивая, ей удалось незаметно для него расшатать  пояс большим пальцем и ослабить петлю.  Еще немного, и петля совсем спала с ее запястий.  Первый шаг был сделан, она вернула своим рукам свободу.  Оставалось только выполнить остальное. 
Они уже миновали половину лестницы, и Ритой овладела тревога.  Сердце ее забилось, в висках застучало, и руки словно онемели.  Так случалось с ней и раньше, в той, прошлой жизни, когда она очень волновалась перед  прослушиванием или пробами.  Мысли лихорадочно витали в ее голове: сможет ли она осуществить задуманное?  Хватит ли ей хладнокровия? А что, если Сальвадор умрет после того, как она столкнет его с лестницы?  Сможет ли она перешагнуть через его мертвое тело?
До площадки второго этажа оставалось всего несколько ступеней, и Рита, подавив сомнения, собрала волю в кулак и стиснула зубы. Ей было страшно напасть на человека, страшно потерпеть поражение, но еще страшнее было оставаться в подвале по ночам, не знать какой сегодня день, не владеть свободой и во всем зависеть от чужого человека, с которым по злой шутке судьбы ей приходится делить кров и пищу.   Едва ее нога ступила на последнюю ступень, она резко развернулась  и обеими руками толкнула Сальвадора.  Она вложила в это движение всю свою силу, всю злость, все страхи и отчаяние, которые он заставил ее испытать за эти дни.  Ей хотелось не только столкнуть его, но еще и сделать больно.  Сальвадор пошатнулся от ее неожиданного удара, одна его нога соскользнула со ступени, и он упал на одно колено. Рите показалось, что победа за ней.  Его черноволосая кучерявая голова оказалась на уровне ее коленей, и она была уверена – сейчас эта двухметровая туша  окончательно рухнет вниз.  Но вопреки ее ожиданиям, Сальвадор уже в следующую секунду стоял перед ней в полный рост.  Нет, он не упал. Всего лишь оступился.  И сейчас он снова стоит перед ней, целый и невредимый.
В первый миг он даже не понял, что произошло.  Совершенно неожиданно он почувствовал, как его левая нога поехала, и он упал на колено.  Никакого удара он не ощутил, тот подлый и стремительный бросок, с которым она обрушила на него всю свою ярость,  остался для него незамеченным.  Не понимая, что пошло не так, он встал и уставился на нее.  В его взгляде  читалось  растерянное недоумение.  Такой взгляд бывает у людей, когда вместо сахара они по ошибке насыпают в кофе соль, и потом, отпивая из чашки, недоумевают – а что же не так со вкусом?
Но уже в следующую секунду, увидев, что ее руки свободны, он понял все.   Однако не успел он решить, как стоит поступить с ней теперь, как на него обрушился град ее ударов. Она, с диким визгом, словно индеец на охоте, накинулась на него, и, имитируя боксерские приемы, увиденные ею мельком по телевизору, выбрасывала руки с зажатыми в кулаки пальцами, целясь в грудь и живот.  Ей казалось, что она нанесла ему множество сильных ударов, не раз сделала больно, и  он вот-вот упадет под ее несокрушимым натиском.  Но он  стоял, не шевелясь, а она все продолжала колотить кулачками по его  невероятно крепкой, мускулистой смуглой груди, неприкрытой рубахой.  Наконец, она обессилила, и попыталась  пнуть его в пах, но промахнулась и попала в колено, чего он, впрочем, тоже не заметил.
Подняв на него глаза, она увидела, что он склонил голову в бок и наблюдает за ее безуспешными попытками сразить его могучее тело своими девчачьими жалкими ударами.  Заметив, что она устала, он издал короткий смешок и отстранил ее руки.
 - Ну все, довольно.
Но у Риты вдруг открылось второе дыхание и она, вырвавшись,  снова кинулась на него в последнем порыве ярости, но он опять стиснул ее за плечи и повторил:
 - Рита, это бесполезно. Пойми.
Он впервые назвал ее по имени, обычно он говорил ей «ты» или же обращался напрямую « вставай», «ешь», «пошли» и прочее.  Как странно было услышать от него свое имя.  Она давно потеряла ощущение реальности, временами ей казалось, что она вовсе не Рита, что она начинает забывать кто она на самом деле. Ей даже показалось, что он сказал это с каким-то сочувствием, стараясь утешить в ее поражении.  Для него это ничего не значило, он даже не заметил ударов, которыми она осыпала его тело.  Но  для нее это поражение было фатальным.  Ее ноги подкосились, и она безвольно соскользнула на ступени.  Подтянув коленки к подбородку, она опустила голову и разразилась такими горькими слезами, какими плачут от отчаяния только маленькие дети, отдаваясь мимолетному горю без остатка.
Сальвадор присел рядом с ней и взял ее руки в свои ладони:
 - Этим тебе меня не одолеть.
 В его голосе слышался плохо скрываемый сарказм.  И в самом деле, тот план, который казался ей таким замечательным, в один миг осмеянный им,  теперь и  в глазах самой Риты не выдерживал никакой критики.  Что ее маленькие,  изнеженные руки по сравнению с его видавшим виды телом,  наполненным, словно бездонный кувшин, неиссякаемой силой дикого животного?  Расстроенная своей неудачей, она боялась поднять на него глаза. Ей было стыдно, что она предстала перед ним в своей наивной глупости. Он даже голоса не повысил из-за этой выходки. На дураков бесполезно кричать, требуя от них того, чего они в силу своего ограниченного ума   выполнить не в состоянии.  Им можно только посочувствовать, жалея их за скудоумие. 
 Рита не боялась его возмездия.  Напротив, она искренне желала оказаться в его власти, поддаться его насилию, исчезнуть, раствориться в той боли, которую он мог бы ей причинить только одним единственным ударом.  Было бы неплохо, думала она, если бы сейчас он сам столкнул ее с этой треклятой лестницы, на которую еще совсем недавно она возлагала столько надежд, и в падении она сломала бы шею.  Тогда все было бы кончено. Жизнь осталась бы для нее позади, и все, за что она цеплялась в этой жизни, все, чем жила, о чем мечтала,  к чему стремилась – все кануло бы в небытие.  Но вместе с этим исчез бы и этот каждодневный кошмар, в который теперь превратилась ее жизнь.
 - Убей меня, я прошу, - сказала она голосом, полным смирения.
 Он развернул Риту лицом к себе и откинул ее растрепавшиеся волосы назад. Приблизив свое лицо к ней, он медленно, делая акцент на каждом слове, пояснил:
 - Я не собираюсь тебя убивать.  Мне это ненужно.
 Услышав это, она пришла в такое неистовое отчаяние, как если бы днем ранее он занес над ее поверженным телом нож, чтобы последним ударом выбить из нее остатки жизни.  Непонимание, смятение и растерянность пугали ее сильнее, чем возможная угроза смерти.
 - Тогда что тебе нужно? Зачем я здесь?  Я не понимаю, не понимаю, почему должна находиться рядом с тобой в этом ужасном месте!  Я готова сделать для тебя все, что пожелаешь, я могу дать все, что ты хочешь.  Только скажи что тебе нужно от меня! Скажи, наконец, почему ты держишь меня рядом с собой! Чего ты ждешь от меня?
Она орала, ее охватил гнев.  В этот момент она перестала его бояться.  Когда терять нечего и ценность определенных вещей теряется, и ты больше не боишься их потерять, становится безразлично, что кто-то может их отнять у тебя.  Ведь не страшно терять то, что тебе не нужно. 
Сальвадор с шумом выдохнул, и  на его лице отразилась напряженная работа мысли.  Он размышлял, может ли сказать ей правду, и хочет ли вообще ей что-то объяснять.  Наконец, после того как она сказала, что имеет право знать, за что ее лишили нормальной человеческой жизни, он принял решение.  Придвинув ее к себе, на всякий случай, если она вновь предпримет попытку бегства, он заговорил, глядя поверх ее темноволосой головы.
 - Мне ничего от тебя не нужно.  Ты оказалась тут случайно, я этого не хотел. Не я привез тебя сюда, и не я хотел тебя похитить.  Тебя вообще никто не собирался похищать.  Но ты оказалась тут.  И кроме меня тут теперь тоже никого нет.  Какое-то время я должен находиться здесь, у меня есть важное дело.  Пока я его не окончу, ты должна быть тут.  Когда я все сделаю, я отпущу тебя. Но пока ты никуда не уйдешь.  Ты останешься в этом доме, пока я не отпущу тебя.
 - И когда я смогу уйти?   - недоверчиво уточнила она. Все вышесказанное возмутило ее сильнее, чем если бы он сказал что хочет превратить ее в свою рабыню или подвергнуть жестоким истязаниям, или даже продать в рабство сутенерам.  Но если верить Сальвадору, он удерживает ее в плену просто так, без всякого мотива.  По его словам, она случайно угодила к нему в лапы.
 - Через несколько недель, может месяц. Максимум два. – Ответил он. Такая точность и быстрота ответа внушила в нее надежду, что он действительно знает, о чем говорит, и по истечению этого срока он на самом деле отпустит ее.
Собрав все свое мужество и терпение, она обратилась  к нему уже спокойным голосом:
 - Сальвадор, ты ведь нормальный, адекватный человек.  Зачем тебе это? Дай мне уйти, пожалуйста.  Я обещаю, что никому ничего не скажу.  Ты сможешь делать любые свои дела и быть уверен, что тебе ничего не грозит, по крайней мере, от меня.  Отпусти меня. Мне здесь очень плохо, и ты не можешь этого не понимать.
Договорив последние слова, она помимо воли заплакала.  В последние дни она предавалась слезам даже чаще, чем в детстве.  Но именно в этих слезах, в тот момент она ощутила наивысшую горечь всего постигшего ее.  Осознание того, что она сидит взаперти за зря, подействовало на нее более чем угнетающе.
 - Я понимаю. Но я не могу рисковать.  – Впервые в его голосе она уловила нечто, похожее на раскаяние, сожаление с примесью сочувствия.
 - Почему я должна прикрывать собой твой риск?  Мы чужие друг другу, у нас разные жизни, и я не понимаю, почему ты хочешь принудительно их связать.  Я ведь пообещала – я никому не скажу. Для меня нет никакого смысла дожидаться, когда ты окончишь свои дела.  Потому что они не мои.
  - Смысл есть.  – Ответил он.   – Когда я закончу свои дела, ты сможешь уйти.
Он был непоколебим. Он ясно дал понять, что не намерен уступать, и она останется здесь.
 Рита обессилено склонила голову и уже собиралась снова разреветься, как вдруг в голову ей пришла мысль.  Интуитивно она ощущала его раскаяние за то, что он лишил ее свободы.  И она решила это использовать в своих интересах.
 - Хорошо, я останусь столько, сколько тебе нужно.  Но у меня есть условия. – Решительно заявила она. Подождав немного, она продолжила, не дождавшись ответа.
 - Я не хочу оставаться в подвале.  Там сыро, холодно и страшно. Я могу заболеть. И  ты не станешь больше меня бить, никогда. И наказывать, как в тот раз…Ты не прикоснешься ко мне больше.  Еще я больше не  могу оставаться без свежего воздуха, так что ты должен будешь организовать мне прогулки.  Это можно сделать ночью. И еще – мне нужна ванная и нормальный туалет каждый день, в любое время, когда я захочу.
 - Это все? – оборвал ее он.
  - Пока что да. Но может мне еще что-то понадобится.
Она распрямила спину и гордо смотрела на его лицо, как всегда непроницаемое и безэмоциональное. Отныне она не боялась его. Теперь она хотела пристыдить его, пусть поймет, в каких ужасающих условиях она оказалась по его вине.
 -  Условия ставлю здесь я. – отрезал Сальвадор.  Но, помолчав, добавил, - Когда меня не будет дома, ты будешь в подвале.  С остальным я согласен. Только без глупостей, поняла? Я больше не буду таким добрым, как сегодня.
Не веря услышанному, Рита застыла в изумлении. Он согласился на ее условия?  Да, так и было.  Она впервые одержала над ним победу. Чтобы укрепить их соглашение, она потребовала немедленно проводить ее в ванну, и он, на удивление, без колебаний дотащил ее до уборной, как обычно привязал поясом от халата к своей руке и позволил ей принять душ.