Дальний рейд

    Первый боевой вылет с самого начала складывался неудачно. В отличие от тренировочных полётов, где взлетаешь и садишься на достаточно хорошо подготовленном аэродроме, тут пришлось месить грязь. Шасси вязли в размокшем от дождя грунте, не позволяя набрать нужную для взлёта скорость. Вдобавок ко всему дул сильный боковой ветер, уже вынесло юзом за край полосы две машины и следующим должен  был  взлетать  я.
    В наушниках раздавались гневные вопли руководителя полётов, но я уже не обращал на них внимание, полностью сосредоточившись на процедуре взлёта, желая всё сделать, как учили и ничего не упустить.
    Поставил шасси на тормоз, выпустил закрылки, набрал обороты двигателя и осторожно отпустил тормоза. Нехотя машина потянулась вперёд. Неудобно отклонив голову влево, пытаюсь за торчащим вверх капотом высмотреть, правильно ли качусь. Кажется, меня тоже понесло с полосы вбок, как и двух моих предшественников. Притормаживая то правым, то левым колесом, поправляю разбег, как могу, машина виляет из стороны в сторону и, естественно, не набирает скорость. Места впереди для разбега уже остаётся мало и я прекращаю рулёжку, позволяя самолёту бежать по прямой, хотя эта прямая чуть ли не поперёк аэродрома. Кромка полосы и за ней берег океана уже совсем близко, я даю максимальный газ и чуствую, как машина из последних сил, наконец то, приподняла хвост. Боясь спугнуть удачу,  чуть-чуть тяну ручку управления на себя и тут же убираю шасси. Самолёт, как бы в раздумье, завис, затем  лениво, сантиметр за сантиметром, начал карабкаться вверх, норовя свалиться то на правое, то на левое крыло. Но я был начеку и вовремя парировал эти поползновения. Наконец, мой «рейзен» развил необходимую скорость, полёт стал устойчив и я втянул закрылки, резко набирая высоту.
    Забравшись на километр, отметил, что вопли в наушниках затихли. Озираюсь вокруг – мне нужно дождаться двух своих ведомых и для них в нашем звене я был назначен старшим. Но вот они пристроились ко мне справа и слева, отстав немного и мы, развернувшись треугольником над песчаным берегом, легли на курс вдогон нашим бомбардировщикам, которые успели уже далеко уйти, пока мы пурхались на своей взлётной полосе.
    Минут через двадцать мы их нагнали, я с любопытством подлетел поближе, рассматривая, поскольку в полёте их видел впервые – машины показались солидными. Оглянулся назад – пара юрких истребителей, как «близнецы», сзади идут, словно пришитые. Куда я, туда и они. Одного не оставляют ни на секунду, чем начали вызывать у меня определённую симпатию.
    Отвалив от бомбардировщиков, уменьшил скорость до крейсерской, чтобы не обгонять их, ещё раз хорошенько осмотрелся,  сверился с картой
– по расчётам лететь два с половиной часа. Потянулись томительные минуты. Равномерный гул двигателя  нагонял сон. Вокруг до самого горизонта расстилался океан и синее небо над ним и лишь изредка по пути попадался какой нибудь  маленький плоский островок.
    Заметил, что при оставленной ручке управления самолёт чуть-чуть кренится на правое крыло. Обрадовавшись какому-никакому занятию, принялся регулировать триммеры на элеронах и добился полного равновесия. От дела меня оторвал шум в наушниках шлемофона. Это кричали «близнецы», ибо бомбардировщики, сменив курс, оказались далеко слева и пришлось добавлять газу, чтобы догнать их и пристроиться  снова.
    Прошёл час с небольшим, кончилось топливо в переднем баке и я переключился на правый, подумал, переключился на левый бак, убедился, что  он  полон  и,  от нечего  делать,  опять  включил  правый.
    В туманной дымке внизу показалась земля. Пролетая над базой Рабаул бомбардировщики вновь сменили курс и мы послушно повернули за ними. После каждого проведённого манёвра оглядываюсь на ведомых, вцепившихся в меня, как детишки в подол матери – никаких вольностей, которые нет-нет, да прорезаются у профессионалов. Как меня предупредили, «близнецы» оказались за своими штурвалами после сверхускоренной программы обучения из-за большой нехватки пилотов и я для них являюсь чуть ли не асом, хотя и сам ещё не нюхал пороху. Похоже, что так старательно они отрабатывают за мной не от избытка  дисциплинированности, а просто из страха потерять меня и заблудиться посреди  океана. От  таких  мыслей  мне  стало  даже  как-то  их  жалко.
    А время, хоть и медленно, но шло. Опустел второй топливный бак и с каким то чуством внутреннего сопротивления я включил последний, левый бак. Снедало беспокойство, точно ли возле нашей базы Моресби заготовлен промежуточный аэродром подскока, как нам обещали. Ведь он расположен почти вплотную к линии фронта и, если вдруг будет захвачен,  то  после  задания  мы  до  дому  не  доберёмся.
    Изнывая от скуки и неуверенности в который уже раз достал карту и с полчаса  её  изучал.
     Бомбардировщики опять поменяли курс и почему-то стали набирать высоту. Поднявшись метров на двести, успокоились и снова размеренно загудели,  идя клином.  Наше звено  за  ними, чуть  правее  и  выше.
    Вот и истекли расчётные два с половиной часа. Судя по карте, мы приблизились к району боевых действий. Вот-вот что-то начнётся и ожидание этого постепенно перерастало в нетерпение, заглушая усталость от длительного нудного перелёта. Слышал, что на американских боевых самолётах обеспечивается максимально возможный комфорт для лётчика, чтобы после долгого полёта он вступал в бой без излишнего  утомления,  а  вот  на  японских   машинах   это   не   принято,
японский  лётчик  по  традиции  считается  бесстрашным,  как  самурай  и выносливым, как ниндзя. Не знаю, как чуствовали себя «близнецы», но я был уже на пределе и просто мечтал, чтобы всё это скорее закончилось, хотя перед вылетом нас предупредили, что от нашего звена истребителей ждут не меньше двух сбитых американцев – что-то вроде «…двух бутылок сакэ для стола командира…» - корпус самолёта «Уайлдкэт» до смешного  похож  на  бутылку  из  под  сакэ.
    Отогнав от себя посторонние мысли вновь сверился с картой и оглянулся. Признаюсь, только наличие за спиной этих бравых ребят, готовых за мной хоть в огонь и в воду, вселяло в меня хоть какую-то уверенность, в остальном же вся эта затея со сверхдальним перелётом мне определённо не нравилась.
    Линию фронта мы пересекли как-то незаметно для себя. Территории сторон сверху ничем не отличались и наша группа шла над противником, если верить карте, уже миль тридцать.
    В наушниках опять загомонили «близнецы», я быстро огляделся вокруг и увидел далеко внизу, слева под нами двух «Уайлдкэтов», крадучись летящих над самой землёй, очевидно, в надежде, что мы их не заметим.
    Вот она, пара бутылок сакэ для командира ! В лихорадочном возбуждении оглядываюсь на ведомых – учитесь, «желторотики» – и красиво заваливаю «рейзен» на левое крыло, пикируя на заднего американца. Падаю на него с большой высоты, скорость у меня должна набраться приличная и даже, если он шарахнется из под меня вверх, всё равно зависнет и будет мой. Предвкушая лёгкую поживу, ещё даже не выйдя на убойную дистанцию, палю из всех стволов, какие у меня есть.
    К моему жестокому разочарованию полноценной атаки не получилось. Земля так быстро надвинулась, что я толком и не успел прицелиться, а уже пора выходить из пике. Вот зачем «амеры» так прижались к земле, даже и не помышляя  выскакивать наверх.
    Обескураженный неудачей, я еле успел выровнять машину над вершинами деревьев, осмотрелся, засёк беглецов и в ярости погнался за ними. Правда, скорость теперь у них была не меньше моей и они ловко маневрировали, танцуя в рамке прицела, никак не желая зависать в его центре.
    Конечно, бросаться за ними в одиночку я бы не решился. Пока сосредоточишься на одном «Уайлдкэте», второй может отскочить в сторону, а затем зайти в хвост и срезать меня. Но сейчас мне спину прикрывали мои ребята и я, обнаглев, чуть ли не улюлюкая, на максимальной  скорости  гнал  перед  собой  дичь.
    И только тут я вспомнил о брошенных на произвол судьбы бомбардировщиках !
    Кляня  себя за горячность и азарт,  я  так  круто  развернул  машину,  что  от  перегрузок   потемнело   в   глазах  и  тут  же  мы   напоролись   на заградительный  зенитный  огонь  какого-то  наземного  объекта.      
    «Близнецы», оказавшиеся после нашего резкого манёвра слева впереди, были сбиты почти сразу же – один взорвался и рассыпался на куски, а другой сначала задымил, затем у него отвалилось крыло и он закувыркался к земле. Долго наблюдать было некогда – снизу лупили пол-десятка орудий и не меньше пулемётов. Одуванчики разрывов и светящиеся трассы мелькали со всех сторон. Уворачиваясь от них, я кидал  машину то  вправо,  то  влево,  закладывая  крутые  виражи.
    На одном таком вираже яркая черта с земли упёрлась в меня. Раздался скрежет раздираемой жести. Сначала даже не понял, что случилось, ведь в меня никогда ещё не попадали, но самолёт враз перестал слушаться и начал крениться на правое крыло. Пытаясь выровняться, я до предела отжал в сторону ручку управления, но «рейзен» медленно и  неумолимо заваливался, заходя, уже самостоятельно, в своё последнее пике, наконец опрокинулся и, вращаясь юлой, ринулся к земле. За стеклом всё закрутилось, замелькало. Стрелка высотомера торопливо отсчитывала последние метры…
    Раздался взрыв, я откинулся назад на стуле и в сердцах выключил компьютер. Времени уже час ночи, а рано утром надо вставать и идти на работу. Необходимо было срочно уснуть, но мешали разочарование и злость  на  себя  за  бездарно  потраченные  три  часа  времени. Ведь ясно же была поставлена основная задача – довести бомбардировщики до цели и по возможности привести их обратно, правда и про два «Уайлдкэта» тоже  намекалось…Вот  из-за  них то я  и  завёлся.
    И только, когда уже почти заснул, на самой грани между сном и явью, я вдруг осознал, что по-настоящему меня расстроила не потеря трех часов времени – ведь я же развлекался. Так же мало меня трогал тот факт, что я не смог пройти очередной игровой этап авиасимулятора «Битва на Тихом океане» - я завтра же его опять включу и со второй попытки пройду. Нет, гораздо в большей степени саднило душу другое – мне до слёз было жаль виртуальных «близнецов» и меня терзали самые настоящие угрызения совести  за  их  бессмысленную  гибель !