Мотивация

      История, которую я хочу рассказать, произошла не со мной, но след в памяти оставила глубокий. Возможно, кому-то она поможет обрести то, что утеряно в душе.
      Мои напольные часы германской фирмы «Kohler» замолчали. Не слышно их мелодичного боя, перезвона. Тяжелый маятник с орнаментом – рунами висел без движения. Часовых дел мастера один за другим приходили, смотрели, что-то подкручивали, но часы не запускались. И здесь я вспомнил, еще тогда в начале 60-х гг. прошлого века, когда я с отцом, держащим в своей большой, крепкой от работы с металлом руке мою маленькую пухлую ладошку, мы направились искать, где можно починить будильник. За Преображенской заставой, недалеко от Матросского моста через речку Яузу, на правой стороне в полуподвальной помещении дома тогда находилась часовая мастерская. Через приоткрытые форточки было видно, как там в белых халатах, сосредоточенно склонившись за столами, «колдовали» часовщики…
      Июль, жара в Москве. В выходные город пустеет. Озабоченные горожане  выезжают на свои шесть соток «подышать» воздухом, как говориться… Гуляя по опустевшим старым улицам: Бужениновке, 9-й роте, на Суворовской над дверью вижу вывеску «Часовая мастерская». Над дверью звякнул колокольчик. Барьер с вырезанными стеклянными окнами. Душно, горячее солнце выжигает Москву. В проеме показался человек, не в белоснежном накрахмаленном халате, а в какой-то майке и мятых шортах. Видимо, ему было скучно сидеть одному здесь весь день. На вид загорелому «постороннему», как мне показалось, было лет сорок. Разговаривать не хотелось.
      - Вам что? – спросил человек.
      - Часы стоят, - бросил я.
      - Приносите.
      - Напольные, большие.
      Мы договорились. Часовой мастер Володя приехал ко мне домой, забрал часы и через неделю с хорошей «выкачкой» забилось германское сердце часов…
      Мы подружились. Я вспомнил «ремонт часов» на Яузе. Оказывается, здесь еще на Суворовской работает старый мастер, учитель Володи, Эдуард Савельевич, с той мастерской, из моего детства. Палыч, как называли коллеги Володю, никогда не произносил грубое соленое словцо. Я это отметил. Володя рассказал – мотивация была сильная, и почти шепотом после паузы произнес:
      - Расскажу тебе удивительную историю…
      Палыч заядлый грибник. На выходные осенью он приехал в полузаброшенную деревеньку под Вышним Волочком. Конец сентября. Погода стояла на удивление солнечная, тихая. Остановился у одинокой старушки, договорился на пару дней на постой. В субботу с утра зарядил дождь. Был он не по-осеннему теплый, грибной, но лил как из ведра. К часам трем после полудня тучи ушли. На прозрачном высоком голубом небе появилось яркое умытое солнце. Стало радостно и легко.
      - Пойду, прогуляюсь, - сказал он, обращаясь к хозяйке, - еще не поздно. Поброжу с корзинкой. А вечером к ужину вернусь.
      - Сходи, сходи, да только бери все правее. Не ровен час в болото угодишь. Места там чудные, всякое случалось на болоте-то, - загадочно сообщила она.
      Узкая, еле приметная тропинка привела к опушке. Деревья приготовились сбросить свой надоевший за долгое лето, пропылившийся  цветастый наряд. Он старался идти как советовали – «брать правее». Вот осинник, темный ельник, пошли лужайки. За овражком, в котором протекал ручей, показались отчего-то росшие криво, невысокие, чахлые  березы. Под резиновыми сапогами захлюпало. На мягком ковре из мха проступила вода. Идти становилось все труднее. Он понял, что ошибся и все-таки угодил на болота. Как опытный грибник, побывавший в разных переделках, Палыч поначалу не испугался. Если заблудился, главное, не паниковать. Остановись, оглядись вокруг, по приметам обязательно выйдешь. Взглянул на часы. Ого! Стрелки показывали седьмой час. Так… Как выходить? Справа тянулись непроходимые болота. Значит, надо идти откуда пришел. Большая корзина наполнилась уже отборными грибочками. Тяжеловато. Спиной к болоту, лицом к густому ельнику. Все, домой, хватит! И бодро зашагал, продираясь через колючие, цеплявшиеся лапами елки. Как думал, выйдет  к полянам. Там осинник, орешник. И до опушки рукой подать…
      Стало темнеть. Палыч ускорил шаг. Впереди показались низкие крученые березы. Вот подгнивший пенек, на который ставил корзину, отдыхая. Вышел в то же место, снова повернул назад к ельнику. Ручей. Пригорок. Березы на болоте. Сзади послышался хруст. В сумерках показался человек в высоких ботинках, кожаной куртке, кепке.
      - Эй! – крикнул он издалека, - Брожу, брожу, а как добраться до шоссе к машине, не пойму. Все сюда выхожу, - и зло выругался.
      Постояли, покурили. Парень бросил окурок и, чертыхаясь, полез через кусты. «В полной темноте мне не выйти», - размышлял Володя. Взял левее.
      За орешником что-то мелькнуло. На прогалине под елкой, прислонившись спиной к стволу, сидела старушка в светлом платке и кофте, с ней девочка лет десяти, и обе плакали.
      - Уговорила внучка по грибы пойти. Весь день проплутали. Городские мы. На автобусе приехали.
      Эге! Здесь что-то не так.
      Вместе со старушкой, опиравшейся на палку, и девочкой отправились… А куда?.. Опять болота. Этот же пень чуть виднеется. Низкие кусты клюквы в темноте облеплены черными ягодами. И вот на этом месте впервые в жизни испугался так, что не смог сдвинуться с места. Девчонка ревет. Бабка воет. Какие-то звуки доносятся: то треск веток, то бульканье. Урчанье какое-то… Заночевать на болотах?..
      Володя и не заметил, как на их пеньке оказался старичок, маленький такой, сухенький весь, седой. Отчего-то он был в длинной белой рубахе, подпоясанной веревкой. В руке держал посошок-клюку. Они вежливо поздоровались с ним. Голосок старичка как-то странно звучал, словно шелест листвы в лесу был слышен в нем.
      - Ну, что, пришли, а уйти не можете? – спросил он, - В лес надо с чистыми думками ходить, не озорничать, не обижать лес. А главное, лес крика, суеты не любит, разговоров пустых и слов непотребных. Вот что! Ты, - обратился он к Володе, - идти правее вон к той высокой осине, за ней и опушка недалеко. А вам, - повернул он свое сморщенное, будто печеное яблочко, личико с пушистой бородой к его спутникам, - в другую сторону, через орешник, прямо к дороге.
      Пока они собирались, брали вещи, лежащие на бугорке, Володя оглянулся, чтобы поблагодарить неизвестного, но его и след простыл, как и не бывало… На болотах начал ухать филин.
      Быстро он нашел дорогу. Она совсем близко оказалась. Дома, напившись чаю, отогревшись, рассказал о своих приключениях разволновавшейся хозяйке.
      - Лесовик это был, - коротко сказала она, - по болотам он людей водит, запутывает, пьяниц, сквернословов жуть как не любит. Может и до смерти довести.
      На следующий год в осеннюю пору снова приехал Палыч в эту деревню. Напросился в гости к прежней хозяйке Анне Ивановне.
      - Уже в ноябре дело было, - стала рассказывать она, - милиция пошла искать в том году пропавшего, который в тот же день что и ты плутал. Машина стоит, по ней и узнали хозяина. Нашли его под осинкой, лисы лицо съели, совсем немного не дошел до дороги. Леший его не отпустил. Обиделся за что-то.

      Володя, закурив, посмотрел на меня серьезно:
      - Хочешь верь или нет, но с тех пор как отрезало. Слова грубого, не то что матерного, сказать не могу… Мотивация сильная была.