Желтая Шапочка

У нее хвосты по зачетам. Она учится на биофаке, но ничего в предмете не смыслит, потому что воплотила чужую мечту в жизнь. Мечта, как пасынок,  чем-то близка и одновременно обременительна. Будущую профессию для нее  выбрали родители.
Но сегодня именно тот день, когда ее переполняют чувства абсолютной свободы, независимости и значимости. Сетевое пространство, ты — ее сила, власть, кровь и душа. А еще особая принадлежность к пиксельному королевству, которым  коронована она  — гордый носитель личного никнейма Желтая Шапочка. Это оживляет сгустившуюся кровь в венах, придавая существованию особый смысл.

Густо вывязанная  шапочка плотно сидит на голове,  как атрибут виртуального царствования. С тобой, шапочка, она не расстается ни в жару, ни в холод. И не потому, что ты подчеркиваешь оттенок рыжих густых волос свой хозяйки, выделяя из толпы единомышленников, причина в другом. Ты, шапочка, наделила ее безраздельной властью, правом царствовать единолично в созданном по собственным лекалам виртуальном мире.

Дурочка! Виртуальный мир слишком дорого стоит, наделяя властью, он отбирает иммунитет и силу противостоять реалиям окружающей жизни. Совместить несовместимое  — это как подкожная боль.

А ведь Желтая Шапочка — ребенок с табурета. Это особые дети!  Родители предъявляют  гостям, родственникам и просто знакомым их как верительную грамоту собственной состоятельности, требуя немедленно оценить талант выпестованного чада.  Они — самые-самые: талантливые, красивые, умные, послушные. Вечно маячат в центре внимания взрослых. Выутюженные до лоска, отчищенные, блистают таланты оборочками, туфельками, бусинками и сережечками на табуретах. В центре внимания. Под рукоплескания демонстрируют поделки, выпячивают рисунки, декламируют стихи. Все выдержит табурет! Вначале умиляют зрителей высокой строфой классиков, а затем наступает очередь суррогата  личного приготовления. Родители в восторге! Моя дочь —  небожитель! Посыл требует постоянного подтверждения!  Родительская любовь как прямо пропорциональная функция. Возрастая на интервале, она превращается в навязчивую опеку, сродни душевному экстремизму, когда ты понимаешь: мы  не те, кто есть на самом деле. Иссякла река восхищения, обмелела и что взамен?  Наступает поиск альтернативных источников питания человека  со звездного табурета.

А в виртуальном мире все иначе! Удовлетворен аппетит собственных амбиций при полном погружении. Иллюзия отработанных лайков.
До сих пор не могу понять, как случилось, что Сергей вернул ее на грешную землю. С поспешной готовностью впустила она его в свою постель. А позже бежала в его скудную величиной с грецкий орех квартирку. Прошло несколько лет, а я все еще возвращаюсь к событиям той весны. И нет покоя в моей душе! Я по-прежнему хочу ее раненные в клочья джинсы, сквозь прорехи которых торчат по-детски угловатые коленки, хочу рубашку в клетку и терпкий запах пота. Сумка на боку доверху набита рекламными листовками и флаерами, которые она раздает на площади. Срочно нужны деньги. Заглядывая в глаза Сергею, говорит:
— Только деньги получила и распарафинила!

Она напоминает зверька: хищными мелкими зубками вгрызается в  податливую хлебную плоть, щурится от удовольствия, втягивая  с шумом колу. На сладких губах капли счастья. Теплая волна накрывает Желтую Шапочку с головой, когда Серега взасос касается голубой жилки на виске. Она  растворяется в поцелуе, не понимая до конца, что любовь загоняет ее в еще большую неволю. А что же остается мне? Я — атом  ее мира.

Но дело сейчас ни в Сереге и  Желтой Шапочке, дело в концентрации. Когда касаешься одной единственной идеи, захватившей тебя, поневоле превратишься в зацикленный на добыче энергии механизм. Именно энергия нужна нам в огромных количествах. 

Наш город мал и вонюч, как клоп. Нешуточные энтомологические страсти сотрясают его улицы и кривые переулки. Противостояние напоминает горячий гудрон на дороге, пробежал и завяз. Если выбрался, то след оставил. Вернуться к прежнему восприятию сложно. Последствия вылились в уличные беспорядки.

И только мир вокруг Желтой Шапочки замер. Она превратилась в петлю, точку и запятую, став частью романа с заурядным «мы». Любимый Сергей оказался единственным человеком, которого она не придумала, а узаконила в своем виртуальном сознании. Но именно в этом основное противоречие, влюбленные оказались по разные стороны баррикады.

Мы осознанно делим людей на две категории: друзья и враги.  В понимании Желтой Шапочки  — колорадские жуки вредители, и те, кто защищает их право на существование в природе  — предатели родины. В своей непримиримости Сергей готов продолжить войну до последнего жителя города за жизнь каждого  жука. Целыми днями Сережа занят тем, что организовывает один митинг за другим, на которых горячо и последовательно отстаивает собственную позицию. Всколыхнув город, он наводнил площадь палатками, в которых идет беспрестанная агитация. Он умен, грамотен, бесстрашен, непримирим и в этом опасен для меня лично. Он ассоциируется с отрицательным членом подмножества, способным разрушить любые мои планы. Ведь я — его главный оппонент! 
 
Мы по-своему правы, и наши враги в их понимании правы, и колорадские жуки с их нешуточной жаждой жизни тоже правы, продвигая свой интерес. Когда закончится противостояние? Когда все будут правы… 
Поэтому, сами понимаете, как необычайно интересно мне наблюдать за Сергеем, когда он повторяет одну и ту же фразу о необходимости  урегулировать баланс сил между нами в то время, как все больше его сторонников прибывает в город.
— Монтэг, я предлагаю наладить диалог!
— Каким образом?
—  Закончить противостояние, все слишком далеко зашло.
—  Ты предлагаешь сделать первый шаг?
— Я уверен, ты не остановишься. Ты не можешь остановиться вовремя.
— Сергей, отзови своих парней. Покиньте город.
— И ты остановишься?
— Вы, жуки, сжираете пространство вокруг, как картошку. Сжираете мой город. Мою веру.
 —Ты не прав, Монтэг, — говорит Сергей. По-твоему, колорадский жук  только и вредитель?   
 — Вредитель. Я уверен, ты понимаешь, что я имел в виду.
Он  смотрит мне в глаза, затем хитро улыбается.
— Если бы ты видел генетически модифицированного колорадского жука, то понял, он – прекрасен.
 — Да на кой он мне нужен! — кричу я. —   Моя страна принадлежит только нам, поборникам истребления самого цвета этих тварей…
 — А теперь смотри, —  настаивает Серега.
  В темноте на ладонях Сергея вспыхивают светящиеся точки. Сергей осторожно опускает жуков на волос Желтой Шапочки.
 — Не бойся, любимая, — успокаивает он ее.

Модифицированные жуки очень умны. Они быстро приспосабливаются, угадывая не только настроение, но и мысли Желтой Шапочки, создают причудливые фигуры. Мы сидим в кафе на набережной. Море обволакивает запахом водорослей, весеннего влажного песка, волны оглаживают ракушечник, точно впрок наступающему лету. Жуки, быстро перебирая тонкими лапками, выстраивают созвездия в виде короны, мерцают, меняя цвет, как оттенки эмалевого заката.

Монтэг — это мой ник, с которым я сроднился, врос в него и не представляю себя ни Пашей, ни Колей, ни Денисом. Да мало ли имен у одураченного тривиальностью человечества. И разве не верх родительского цинизма назвать своего ребенка по собственному уразумению? Имя, занесенное в метрику, напоминает код на упаковке товара.

У Сергея поминутно звонит телефон.  И это делает Желтую Шапочку уязвимой, одно лишь подозрение разъедает ее изнутри. В каждой девушке она видит соперницу, в каждом парне — вора, отнимающего пусть на время, но все же предмет своего обожания.
 — Куда ты? — спрашивает она. В углах опущенных губ застыла ревность.  На лету сжимает его руку.
Глаза Желтой Шапочки темнеют, набирая густую зелень весеннего парка.
— Я тороплюсь, — говорит он, отстраняясь.
— Прошу тебя, не ходи к ним, — дрогнувшим голосом уговаривает  она Сергея.
         
Желтая Шапочка щурится, она целует любимого  так, точно жалит в последний раз.
— Он ведь не успокоится, пока не наводнит город колорадской нечестью, — говорю я.
— Сережа! —  кричит она вслед.
— Бесполезно,  его не остановить.
— А я попробую, — упрямо щурится Желтая Шапочка.
— Интересно, каким образом?
— Он любит меня, значит, я сумею переломить его волю. Он мой и будет делать то, что я скажу.
— У тебя мало времени, — взрыв смеха нашей компании приходится ей не по душе.
Сейчас она выждет несколько минут, оставит недопитый кофе и с сигаретой  на отлете в руке двинется следом. Как она прекрасна в своей наивной детской непогрешимости!

Для меня же любая идея, брошенная в толпу — это блюдо, которое необходимо разогреть перед употреблением. Приготовить его просто, все дело в нужных ингредиентах. Щепоть романтики, иллюзия надежд, недостижимость идеала. Итог непредсказуем только в одном случае: когда понимаешь, что хорошо сваренной отравой было то, ради чего ты жил и боролся. А едоки рядом. К ним, петляя точно пьяная женщина, Желтую Шапочку вытолкнула кривая улочка. На площади всегда толчется народ. Особенно художники, картины которых в тяжеловесных рамах наполнены морем, напоминающим зеленку на разбитой коленке. Повсюду продавцы китайских поделок, мелкого недорого товара, зеваки. Долговязую фигуру Сергея она сразу разглядела. Он давно окольцован единомышленниками. Повсюду маячат флажки и ленточки, сверкая красками, напоминающими мне панцирь плодовитых жуков. Солнце набирает силу, воскресая  все остывшее, умершее до времени, видоизменяет, получив шанс начать все с самого начала. Оживление, происходящее вокруг Сергея, говорит о том, что наши противники приняли вызов.

Желтая Шапочка захлебывается от ненависти, когда видит оживление, происходящее вокруг Сергея. Мелкая копошащаяся масса насекомых с дугообразными панцирями, перебирая тонкими лапками, обступает его со всех сторон, готовая в любой момент наброситься и ободрать как клубень. С каждой минутой их становится все больше, они разрастаются, от злости у Желтой Шапочки сводит скулы. Она незаметно приближается, прячется в тени деревьев, прислушиваясь к разговору.
— Серега, приехало еще десять человек. Мы захватили ратушу!
— Ничего другого нам не остается!  Мы для них не люди, а всего лишь колорадские жуки, — бычится Сергей.
— Удобный повод расправиться с альтернативным мнением, убив нас, — слышится со всех сторон.
— Нам тесно на одной земле. Мы для них враги.
— И мы не отступим, — уверяет Сергей.
Невдалеке  кучка девушек  расселась прямо на газоне, утопая в остром безмолвии весеннего дня. Ветер оживлял застывшие лица, складывая блики солнца вспышками на одежде. Чувствовалась некая торжественность, когда впитывая в себя жизнь, тут же ее отторгаешь, не задумываясь над происходящим.  Кто-то лениво потягивал пивко, курили, вяло текущий разговор то возобновлялся, то сходил на нет.
— Шапочка, сюда! — окликаю я любимую.
— Монтэг, ты уже здесь!

Маленький хромоногий песик, как завороженный, заглядывал в рот каждой девушке влажными от нежности глазами. Выпрашивал то ломтик яблока, то сухарик, при этом визгливо чихал, вызывая легкий смех. Тягучий запах соляры и бензина комом подкатывал к горлу.
— Что происходит? — спрашивает Желтая Шапочка.
— Сейчас увидишь.

По моей команде все приходит в движение. Десяток рук с готовностью принимаются за работу, разливают содержимое по стекляшкам.
Льняная ткань рвется на полосы плохо. Желтая Шапочка морщится от боли, кровит  ноготь.
 — Нельзя использовать синтетику, — говорю ей я.
Она работает машинально, все внимание приковано к Сергею. Ей мало  выщербленных плит старого парка, этой улочки, которую присвоили себе голуби, запаха бензина, которым она провонялась. Ей всегда всего было мало в  виртуальном мире, который она спроецировала на земле, ассимилировав не без труда. Она должна двигаться, она просто не может без движения;  девчонки по очереди кладут в ее  сумку бутылки.  Как только Сергей прекращает разговор и его отряд быстро удаляется, Желтая Шапочка срывается с места.
— Отнеси на площадь!  —  кричу я ей вслед.
Что-то тяжелое,  взвинченное таится в ней до времени,  сжимает душу. Она не может ни о ком думать, только Сергей перед глазами. Где он?
 
Звенят бутылки. Замедляя бег, незнакомый парень обернулся и с ухмылкой предлагает поддержать компанию. На площади клубы дыма,  десятки рук взмывают над толпой, плюхаются об асфальт ботинки, из сотен горлянок угрожающий рык предчувствия большой крови.
— Остановитесь! Не ходите в здание ратуши! — летит отовсюду.
Ратуша — одна из старинных достопримечательностей города. В ней сосредоточен узел проблем, она, ратуша, является яблоком всеобщего раздора. Так повелось в нашем городе: тот, кто захватит ратушу, тот и победит!
           Разогретая массовка по уничтожению  противника напирает.
— Предатели! Колорадские жуки! Снимите  георгиевские ленточки! 
  Люди отступают, а вместе с ними случайные прохожие и зеваки, попавшие в водоворот разворачивающейся драмы одного народа,  ищут  укрытие в здании.
 — Ты видел Сергея?! —  Желтая Шапочка бросается мне наперерез.
 — На, поправься! — подаю стакан с мутным питьем. — Начинается!
— Сергей! — кричит она.
— Да здесь он, где-то рядом, — вру я, чтобы успокоить мою любимую Желтую Шапочку.
Я поджигаю запал.
Бутылка летит и разбивается о стену, которая тут же вспыхивает. Языки пламени вперемешку  с черным дымом вырываются из проема дверей.
 — А вот вам коктейльчик собственного приготовления на закусочку! — кричу я. — Молодец, что принесла. Без тебя, Шапочка, никак не обойтись!
— Дым и пламя! Смерть врагам! Мы не сдадимся! — Желтой Шапочке слышится голос Сергея.

Истребляя наших   противников, мои единомышленники размножаются с удвоенной энергией. И это обстоятельство дает мне власть не столько над отступающим противником, как над теми, кто мне подчиняется. Желтая Шапочка, как губка всасывала веселье, мозг отключился, и только жажда перекроить окружающий мир под себя властвует над ней в полной мере.  Я знаю, что впоследствии придется отрыгивать  тяжесть единодушия тех, кто позволил ей  и мне заодно убивать себе подобных.

Кто-то целует ее в щеку, кто-то приободряет, ласково похлопывая по плечу, кто-то треплет нежно за локоны, наполняя кровь верой в обоснованность собственной жизни.
 — Сдохните, колорады! — повторяет, как заклинание Желтая Шапочка в пьяном качании земли, погружаясь в альтернативную реальность.
Пожар загнал наших врагов на крышу здания, мои парни грозно помахивают снизу палками. Бита, оружие пассионария, бита — как единственный аргумент в пользу правоты собственных идей. Первая капля крови уже связала всех навеки, накрепко, изменив  жизнь каждого.   Многие из нас свято верят, что наказания не последует, потому что в тебе есть то, чего нет у остальных: ощущение особой миссии, исключающей даже тень сомнения. Но я понимаю, что они — глупцы! В равносильном уравнении сократив праву часть  примера невозможно оставить левую без изменений. За ответом придут другие.
—  Смотрите, летят! Добивайте!
— Монтэг, бросай ! — слышится со всех сторон.
Из пылающих окон  в черном вязком дыму выпрыгивают обезумевшие люди.
 — Это враги! — визжат девчонки, подхватив пьяную Шапочку под руки.

Я вытащил заранее спрятанный в кармане пистолет и выпустил несколько пуль по окнам. Предусмотрительность в борьбе с оппонентами не бывает лишней.
Окровавленный парень ползет, постанывая от боли, как израненный щенок. Кто-то из девушек наступает  каблучком на ладонь  парня. Шапочке от вида крови, страшных ожогов, от вида растерзанного человеческого существа, которое  в ее власти сейчас, здесь, на этом грязном асфальте, выворачивает наружу, она захлебывается рвотой. Дрожит, как раненное животное. Виртуально взорвать противника, дурочка, значительно проще. В этом и есть твое основное заблуждение, попав же в мой мир, ты сломалась, как игрушка.
— Теперь мы власть! — кричу я вздувшимися жилами на шее.
— Монтэг, жги нечисть! Освободим наш город!

Глупцы, покорное стадо, это уже не ваш город, а мой. И я  сделаю с вами все, что сочту верным. Теперь власть у меня в руках!
Люди, клонированные единой идеей, одинаковыми стертыми глазами наблюдают за происходящим. И вдруг эта грохочущая, горящая пропадом, в кровавых всполохах ратуша замерла, иглой прошив энергию разлагающегося пространства. И пусть летят прямиком в ад наивные борцы за мнимую свободу.  Власть, я тобой одержим!
Сережа пришел в себя не сразу. Прежняя боль отпустила. Он пошевелился,  сел на полу. Вспомнил пожар и дым, как бросился бежать, как вдохнул в себя горячечный воздух, осекся и сполз по лестнице. Послышались голоса, он вздрогнул. Желтая Шапочка и Монтэг прошли мимо, не заметив его, а Шапочка все повторяла и повторяла, как заведенная:
 — Сережа, Сережа только бы тебя здесь не было, Господи.
 — Вообще это дурацкая идея — проникнуть в ратушу.  Наверняка отсиживается у знакомых и вскоре позвонит тебе, — убеждаю ее.
Тела тех, кого природа наделила душой, лицом и плотью угорели и обезличились. Почернев, приобрели общность отработанного цвета. В каждом из них читалось предсмертное  подобие. Чужеродный оскал победы подменен гарью и пеплом.
  — Я не хотела, чтобы это произошло!  Монтэг, это не жуки, не насекомые, это же люди! Мы убили их!
— Люди? Это враги. Не кричи. Если наши ребята  услышат тебя – жди  неприятностей. Черт, одни дохлые жмурики… Туда вам и дорога, быдло!
Сергей подошел к Желтой Шапочке и стал рядом. Он наклонился и поцеловал ее в пульсирующую синюю жилку на виске.
 — Любимая, — прошептал он. — Прости меня, дурака, я заставил тебя волноваться. Но все позади и мы снова вместе.
И тут неожиданно зазвонил  мобильник. Мелодию записала Желтая Шапочка. Песня была паролем, позывным соития.
 — Это он! Под лестницей! —  Шапочка  бросилась к  черному безволосому парню.
Сергею вдруг ощутил невыразимый стыд перед нею. Он сплоховал, сгорел в пожаре. Он истлел в очищающем пламени собственных убеждений. А она жива. Маленькая, нелепая, беззащитная и оттого невыразимо любимая.

Послушайте, что мне, человеку по имени Сережа, оставалось делать? Я поджал ноги, легонько взлетел вверх и, сделав круг над триумфально сияющей желтой короной на голове победительницы, осторожно опустился на ее правое плечо.
Теперь я смогу хранить ей верность, быть рядом, оберегая жизнь, а главное — защищать от огня.