***

***

   Я не замечаю, как канонада орудий сливается с грозовыми раскатами и дождь заглядывает в открытое окно, пугая собаку, которая забилась в угол и воет (собака рвется из квартиры). Но я не замечаю, потому что сегодняшний день я проживаю со смыслом, возможно, впервые в жизни.
   - Любимая, уходи! - кричит мужчина.
   Я не могу пошевелиться: ведь стоит открыть дверь, как война войдет в мой дом - сегодня нас обстреливали впервые.
Мы вдвоем в темноте, поэтому нам не договориться. Ночью я отчетливо вижу, как ты надеваешь черную одежду, ночью тяжелую мяклую густоту прошивает красный трассер, ночью я беру дьявола за руку и мы идем тебя искать. Поминутно я повторяю:
   - Только бы ты был жив, любимый.
   Дьявол ликует, смеется, ведь ночью я отдам ему последнюю каплю из выжатого сердца.
   И только ночью достаточно просто уйти из темноты навсегда.
 
***

   
Таня Цыбуленко из города Славянска торгует носками на рынке, однообразно перетряхивая товар; нервно курит, с тоской поглядывая в небо, при этом жалуется, что воскресный рынок полупустой из-за вчерашнего обстрела, после которого она чудом уцелела, благодаря яме с мусором, которой она обязана жизнью.
   - Где живёт этот поддонок, который бомбил мою маму?!
   Таня Цыбуленко без разбора цепко хватает прохожих за одежду. От неё нелегко отвязаться.
- Сучонку  надо бомбу вырвать по самое очко.
 
***

 
   И меня ещё обвиняют, что я проклинаю армию! Эти исчадья ада должны быть прокляты и посажены на кол, чтобы умирали медленно и мучительно за все зверства, а уж потом пусть дьявол забирает их души в вечную Геенну огненную.
   - Боже, я молю не пускай эти чёрные души на землю, сделай, господи, милость: пусть они остаются навечно в чистилище!
   Аминь! - вопит из погреба моя бабушка, восседая на куче картошки.
 
***

 
   Сегодня Анжела, Серега, Семен Александрович, Мыкола, Тамара Васильевна у стеклянной урны определяют будущий разгон самолета СУ с бомбой на борту. У боевого пилота нет выбора перед синевой нетронутого неба. У Шурочки, Толика, Анжелы, Клавы, Семена Александровича, Остапа, Сереги, Тамары Васильевны нет выбора: они голосуют за того, у которого нет выбора. Тот самый переполнен гордостью будущего президентства и ужасом перед стеклянной урной. И у меня нет выбора.
 
                ***

   
Толстая Нина, женщина глупая по мнению свекрови, склочная со слов мужа, пьющего денатурат в гараже, обожающая сына, который позвал в жены женщину с тремя детьми; поехала покупать костюм на свадьбу, потому что уверена: сын и будущая невестка без ее контроля привезут тряпку из секонхенда, ведь они доверчивы и непрактичны. В ожидании электрички, прогуливаясь под дождем вдоль витрины магазина, не ожидала, что на площадь железнодорожного вокзала спикирует снаряд, осколок которого оторвет ей голову.
   26 мая 2014
 
                ***

   С опозданием (прости, старик, неблагодарного потомка) оценила усилия дедушки Ленина по ликвидации неграмотности.
   Это обстоятельство дает понимание того, как крепко спаяна я с орфографией и орфоэпией, как гладок на ощупь карандаш, которым на клочке бумаги я пишу фамилию, имя, телефон и адрес моего сына, пожалуй, единственное свидетельство в пользу жизни. Бумажку следует привязать к крестику, ведь в случае если я погибну, сыночка найдут и отправят к родственникам.
   - Глупая, - усмехается дьявол.
   14.06.2014г 1

                ***

   Чистка ковров, лица, колодцев, зубов в объявлении не подходят, а вот дымоходов - то, что надо. Да-да, именно дымоходов, зачистка которых происходит прямо перед моим домом, извините, на асфальте лежу я в меру упитанная, грудастая, толстобедрая, в позе зародыша, потому что у меня отрезаны ноги ловким ударом снаряда. Он угодил в дом, дымоход которого обвалился, так же как обвалилась и я. Меня зачистили. Меня уже нет.
 
                ***

 
   Его называют агрессивным санитаром улиц. В квартире добыча: объедки, одежда из мусорных баков, пластиковые коробки с остатками запахов, словом, сокровища, которые будоражат соседей.
   - Завистники, - ворчит санитар. - Мое счастье для них, как катастрофа.
   И тут же бросается за котом. Из пасти животного торчит обглоданный рыбий хвост, а ведь санитаром движет не голод, не сумасшествие, а страх отступить, не овладеть, лишив себя тем самым относительной свободы на помойке.

                ***

   Ночной микрорайон оглашают крики:
     Никого. Пусто.
   Пахнет гарью ночного обстрела, кровью раненной заправки, жженой человечиной, старым саманом, всполохами будущего рассвета, приближением новой атаки на мой город, пахнет тревогой и страхом немой нищенки.
   Немая мычит, сотрясая пустые скамейки, от бессилия перед ракетами залпового огня. От грохота осыпаются абрикосы, единственная пища, которая у нее еще осталась. Урожай смешивается с пылью. Лето обильно плодоносит.
   Падалица падает для нее.
 
                ***

   Ощущение упущенных возможностей,
   вина перед друзьями, потеря которых
   принесла относительную свободу,
   углубила  одиночество;
   стыд перед женой,
   его измены сделали бедняжку
   посмешищем подруг, с которыми он спал;
   заставили его пусть мысленно, но просить
   прощение.
   Он молился случайно, придумывая слова.
   Покорное спокойствие не покидало его.
   Он увидел оголенную, крепкую щиколотку
   дрожащей
   на полу автобуса женщины
   и понял
   сегодня смерть приходила не к нему.
   Снаряд гаубицы предназначался другому мужчине.
   Весна и лето 2014 г.