Записки об ушедших родственниках

               
                Предисловие.

Мой отец не дожил до пенсии ровно пять месяцев. Он с мамой жил в Алма-Ате и работал большим начальником в Министерстве Геологии Казахской ССР. Это были восьмидесятые годы прошлого века. Как-то не очень здорово писать «прошлого века». Большинство из нас- взрослых людей – все из прошлого века.
Отец был приписан к хорошей поликлинике, и там был его друг-врач, которой наблюдал его на протяжении ряда лет. Он говорил ему часто: «Будешь недалеко от меня, проживёшь долго». Отец верил ему и уважал. До пенсии оставалось два года. Моя мама всегда привыкла всё решать за всех. Правда дети, а нас было трое, её влиянию не поддались Она уговорила отца уволиться из министерства и поехать под Чимкент в геологоразведочную экспедицию, чтобы пенсия была побольше. Мне казалось, что у него в министерстве итак была бы большая пенсия. Но мы- дети уже давно жили в других городах, закончили институты, имели семьи, и об этих перемещениях родителей не сразу и узнали. Получили первое письмо, когда дело было уже сделано.
Нет, вы только подумайте, министр «носил его на руках», ему в подарок у них в гараже стояла машина, ожидавшая его годовщину выхода на пенсию. А он- увольняется под влиянием мамы.
Посёлок – вдали от Чимкента (это –ночь езды от Алма-Аты на поезде, да ещё три часа на старом автобусе. Автохозяйство экспедиции – шофера-одни ЗЭКи.  Новенькие самосвалы.
Писали нам, что у них всё хорошо. Но у отца в письмах проскакивала грустинка, он жалел того врача, его с ним рядом не было.
Ближе к лету второго года работы в экспедиции одна из машин падает с моста в горную речку. Реки горные – ледяные. Отец принял участие в спасении шофёра и подъёму машины. Разумеется, он простудился и заболел. Попал в больницу Чимкента. Диагноз правильный поставить не смогли, и, когда начался отёк лёгких, поняли, что это двусторонний плеврит. Было поздно, за ним последовал инфаркт. Отец умер. До пенсии оставалось пять месяцев. Мы с братом вылетели в Ташкент разными рейсами без договорённости и ехали в такси по степям, сплошь усыпанными распустившимися маками. Эдакий ковёр! Приехали почти одновременно. Прилетела сестра с мужем. Это было 30 апреля, а на другой день, естественно, первое мая. В Чимкенте – демонстрация, музыка, веселье. В посёлке тоже было всем весело, кроме нас. Ждать до третьего мая. Из всей автобазы не нашлось никого, чтобы ехать в Чимкент за отцом и попросили меня. Я долго открывал дверцы холодильников (половина из них не работали), пока, наконец, нашёл отца. Какой-то бабушке – санитарке заплатил деньги, она его помыла и одела в ту одежду, которую я привёз. Гроб погрузили ко мне в грузовую машину, и я поехал обратно. По дороге приходилось останавливаться, так как крышка постоянно сползала, и пыль летела на него.
Кладбища, как такового, там не было. В предгорьях было несколько могил, часть из них, казахских с полумесяцем. Сварили ограду и пирамидальный железный памятник со звездой. Современных атрибутов для похорон тогда не было. Яма, прощание, заколачивание гвоздей, стоны матери- виновнице всего этого, плач сестры- любимице отца и навёрнутые слёзы у нас – братьев. Воткнули штыри памятника в землю, несколько импровизированных венков и, кажется, была ограда.
Я за два дня до этого получил из Волгограда телеграмму: «Приезжай срочно, жена в больнице, дети одни дома». Кто её дал, не знаю. На следующий день вылетел домой, а брат остался перевозить мать обратно в Алма-Ату. Министр ей помог, но машина нам не досталась.
Отца не было и никакой повышенной пенсии тоже не было.
Через восемь лет я прилетел в Чимкент и долго добирался до этого посёлка. Экспедиции никакой уже не было.
Я привёз краску. Пока я красил, вокруг меня стояли четыре степных волка. Они разглядывали меня. Они были сыты. Летом они не бросаются на людей. Я это знал, и был относительно спокоен.  Закончил работу, стал спускаться с гор, оглядываясь на волков. Но я им был неинтересен. Подошёл автобус, доехал до Чимкента и вечером улетел в Волгоград. Дальше не интересно. Единственное скажу: мой отец очень любил мою жену. А мать и бабушка не любили её. Не то происхождение. А отец её жалел. Они часто сидели на диване вместе. Когда она узнала из телеграммы о случившемся, у неё был нервный срыв. И она попала в больницу.
Вскоре жизнь дома наладилась, но горечь того, что отец лежит где-то в горах, не давала покоя. Много писем по вопросам эксгумации я тогда написал, но чиновники отписывались, кивая один на другого. Во всём Казахстане не было ни одного крематория, а перевозить вырытые кости никто бы не разрешил. Главное нужно было разрешение на вывоз, но его не было.   В последние годы уже нашего времени в новом веке там не стали говорить по- русски, хотя я неплохо говорил по-казахски. «Не понимай моя!» - и всё тут.

К чему это предисловие?  К тому, что когда кто-то из наших родственников уезжает в позднем возрасте куда-то «пожить», даже поработать, то иногда возникает множество проблем в связи со смертью некоторых их них. Правда, современные средства и деньги могут сделать многое. Но брат несколько лет отговаривал меня лететь в современный Казахстан и что-то там предпринять. Да и отношение казахов, ранее более лояльных к русским из всех республик Средней Азии, изменилось. Они на много шагов приблизились к современному образу жизни, исчезла вежливость к старикам, стали грубее. Там везде побывали иностранцы, пробуя провести оранжевые революции, прививая ненависть к русским. Но этот рассказ не для этого.


Просто я хотел ещё раз подчеркнуть, что плохо, когда человек умирает вдали от дома, вдали от цивилизации за тысячи километров от своих родных. Там не ходят поезда, не летают самолёты, только пыльные степные дороги, едва уловимые в бескрайних степях южного Казахстана.

Мне пришлось ещё терять близких мне людей. В 2009 году умирает моя сестра, получившая инсульт на фоне того, что родной её сын, обещая много лет, не забрал её к себе.  Хоронили мы её с братом. Здесь мы были у себя дома. Нам всё было доступно. Сегодня у неё на могиле стоит красивый памятник из Карельского гранита, на современном фундаменте.

В 2013 году умирает моя жена. Здесь были проблемы с врачами. Мои рассказы: «Рассказ, которого не должно быть» в нескольких частях раскрывает сущность её смерти. Это – удел маленьких городов, когда медицина кажется рядом, а на самом деле её нет, нет грамотной, доступной круглосуточной медицины, нет грамотной скорой помощи и многого другого. Но это пока не изменить. Это ожидает любого из нас – жителей маленьких городов.
Самый красивый памятник стоит ей из розово-красного гранита, из которого сделан мавзолей Ленина. Он отовсюду виден издалека. Но её нет.
Я остался один в квартире. Трое детей моих давно улетели из гнезда. Есть скайп, есть мобильные телефоны, есть у всех хорошие машины. Периодически звонят. Но никто не спрашивает: «Как твоё здоровье, как ты справляешься со всеми делами, с приготовлением еды, с походами в магазины и на рынок. Возможно считают, что так должно  быть само собой. У них самих не всё гладко у каждого. У них самих проблемы. Проблемы со своим здоровьем, со здоровьем детей.  И, скорее всего, их мысли заняты этими проблемами, чем одинокого отца, как-то живущего, и даже что-то пишущего на «прозе» и в «стихах». Но они меня не читают. По разным причинам.

22 апреля 2017 год.
В календаре написано –День Земли,
А то, что сегодня родился Ленин, не говорят.
В прошлых календарях писали: родился В.И. Ленин-
политический деятель. Теперь не пишут…