Утес. 3

«Ночевала тучка золотая
     На груди утеса-великана…» (с).


Понаписал, а я  мучаюсь теперь, вместо психоаналитика королевам этим психованным.

Золотые они ему,  видишь ли! И молодые! Ага, как же! И ведь стоял на моем плече, смотрел на море, восхищался закатом  безмозглого золотого шара за огненный горизонт и тучками золотыми, изящно проплывающими над бронзовой дорожкой моря. А я на северо-востоке живу. Ко мне они золотыми не долетают. А приходят мрачными и уставшими, потрепанными ветрами-хулиганами, замученными от зноя и долгих скитаний. А еще истеричными и злыми.

И ведь раньше и не заманить было. Поначитались Великого. Теперь в очередь ко мне стоят, пихаются и спорят друг с другом, чья очередь меня осчастливить. Вот уж где мозгов нет совсем. А попробуй не пустить – хрипят осипшими голосами: «Надо традицию соблюдать.  Раз Великий написал, ночевала, так тому и быть. Пускай на ночевку, старый дурень». Да я может и старый, но и вы не молодые и золотые. Приходят стопудовые,  отечно  сизые , худые и синюшные,  почерневшие от гнева. Разные, только золотые и не приходят. Золотые на западе дефилируют. Да и то сказать, не долог век у красоток. Нырнет солнце за горизонт, да красоту всю с собой и  заберет. 

А мои… И редко когда без слез обходится, а то и скандал закатят, огнем полыхнут, уши грохотом заложат. А что с них взять? Горемыки... И сержусь, и жалко. За день намотаются, намучаются. А кто и с пути сойдет, в клочья ветер  порвет, да солнце выжжет до легкой дымки. Горемыки…

–Девушка, ты куда ногу ставишь? Не видишь,  и так бровь еле держится. Тут боров откормленный накануне приходил, все прыгал с фотокамерой с плеча на плечо, центровался, фокус, видите ли, выгодный искал. Допрыгался, чуть не свалился, вот бровь мне поранил, кабан. Так, так...не понял...это что там на тебе надето? Шорты? Мама дорогая, так половина ягодиц наружу?!  Погоди, говорю, ты  на нос мне голой..., пардон, усаживаться надумала?! Мама дорогая! Нет, только не это!!! Передумала? Ну, спасибо тебе. Сердце, знаешь ли, больное, может и не выдержать. Столько веков жить, шутка  ли...А тут такое увидеть! Я , девушка, стар уже для голых ягодиц...Вот на плече постой, это можно. Ну, извиняйте, все что могу, все что могу...

Отвлекся. О чем я там? Старость, склероз. Ах, да. Жалко их. Нарыдаются у меня на груди, полыхнут эмоцией, громыхнут гневом. Поворочаются, повздыхают да и утихомирятся. У меня тепло, уютно, жестковато только. Но зато, ни ветер, ни ураган, ни смерч до страдалиц не доберется. Привет, спасибо, что зашел проведать! Я им всем твой стих читаю. Да знают они его наизусть, а все равно с удовольствием слушают, под него и засыпают. А утром… Ты видел? Вот утром красавицы, выспавшимся солнышком подсвеченые. Переливаются нежным розовым золотом, улыбаются проснувшемуся мирку нашему. Помолодевшие, свеженькие, легкие, нежные. Принцессы! Я? Я отпускаю, конечно. Грустно, но им лететь дальше, а мне ждать их возвращения. Выхаживать, подлечивать, утешать. Каждому свое. И они не все возвратятся, да и меня когда-нибудь не станет. Да не жалуюсь я...тоже мне придумал, плачу...Фантазии у вас, великих...Нет, не плачу, не плачу...