Петрович

Петрович
-------------------------------
- Кыш, кыш, проклятая, - сказал Вован, отгоняя плывущую к нему соплю. – Петрович, твоя что ли?! – крикнул он высокому голому худому мужику, который стоял в нескольких метрах выше по течению небольшой речки.
- Может и моя, - сказал Петрович.
- Ты бы стал ниже, если сморкаешься.
- А ты не сморкаешься? – спросил Петрович с вызовом, - может ты не сцышь, не срешь, не пердишь.
  Он недолюбливал Вована, который был "гауно-работник" и которого держали на самых тупых и тяжелых работах, и только потому, что он был владельцем разбитой копейки и обеспечивал бригаде мобильность.
Сегодня в колхозе “Путь Ильича” они покрасили водонапорную башню методом младшего научного сотрудника кандидата физико-математических наук Фридмана – половину сверху, половину снизу. Красили аккуратно и сохранили целое ведро краски-серебрянки, которое договорились обменять в деревне у старухи-самогонщицы на три литра первача.
- Посуда ваша, - сказала старуха после того, как забрала из вовановых рук ведро краски и спрятала в собачью будку. Большая будка, под которую был приспособлен украденный с детской площадки домик, стояла посреди двора и по окружности равной длине цепи, умноженной на число пи и на два, бегал, огромный как лев, кудлатый кавказец.
- Откуда у шабашников посуда, - сказал Петрович просительно.
- Не ****, - сказала старуха. 
Петрович пригляделся к ней и понял, что ни какая это не старуха, а баба лет сорока с золотыми передними зубами.
- Ну, продайте нам тогда банку за восемьдесят копеек, - влез со своим, как всегда дурацким предложением, Вован.
- Могу продать двухлитровую за рубль, - сказала самогонщица.
- А куда нам еще литр девать? – спросил Петрович.
- Выпейте, - сказала самогонщица, - что вам литр на двоих.
- Я не пью, - сказал Вован, - и, вообще, я за рулем.
- Ты хоть какую закусь дашь? – спросил Петрович у самогонщицы.
- Иди, нарви себе на огороде огурцов. Бесплатно, - сказала она.
Сейчас, совершенно пьяный Петрович, стоял в самом глубоком месте небольшо реки, где прозрачная вода едва прикрывала его давно уже бесполезный детородный орган и намыливал голову куском хозяйственного мыла.
Вован посмотрел на Петровича и промолчал.
- Так я не слышу ответа на свой вопрос, - сказал Петрович.
- Нет, не сморкаюсь, - ответил Вован.
- Глотаешь что ли?
- Причем здесь это? - спросил Вован.
- Нет, ты не уходи от вопроса, - продолжал Петрович.
- Ну, да, - сказал Вован. Но при чем здесь это?
- А при том, - сказал Петрович, - что ты хочешь быть выше меня.
- В каком смысле? – спросил обескураженный Вован.
- А в любом, - сказал Петрович, - В топографическом,  социально-экономическом.
- Ничего себе речи у тебя, Петрович. От тебя трезвого такого не услышишь.
- Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Я по-немецки понимаю. Вот ты в оккупации был? - неожиданно спросил Петрович.
- Нет, не был. Я после войны родился.
- Как ты мог родиться после войны, если война не закончилась никогда.
- Как, - сказал недоуменно Вован, - война закончилась в сорок пятом году, а я родился в пятидесятом.
- Война не закончилась, - сказал вдруг с необъяснимой угрозой Петрович, - и не закончится никогда.
- А у тебя родители живы? – спросил Вован, чтобы уйти от темы, которая делала пьяного Петровича неприятным в общении.
- Мать давно уже умерла, - сказал Петрович, слава богу успел еще на Московском похоронить, а батьки у меня никогда не было.
- Ты в каком году родился? - спросил Вован.
- Я сорок третьего года рождения.
- Сорок третьего? - переспросил Вован.
- Я родился в тысяча девятьсот сорок третьем  от Рождества Христова году.
- От немца, что ли? - спросил Вован.
- Почему от немца.
- А от кого ты мог родиться в сорок третьем году? Война была, - спросил Вован.
 - Моя мать  чистая женщина, я родился от непорочного зачатия.  Эти суки потом стали говорить, что она от немца родила. Нам из Минска пришлось удирать в хутор на Браславе. Я в школу только в двенадцать лет пошел. Ты Маугли читал? Так вот я был как тот Маугли. Плохо разговаривал. Не с кем было. Мать все время молчала.
- От непорочного зачатия родился Христос..., - сказал задумчиво Вован.
- Не только, - перебил его Петрович. – Еще и я.
- Ну, тогда ты должен, наверное, уметь хотить по воде, - сказал иронически Вован.
- Это запросто, - сказал Петрович. Он смыл с головы мыло, еще раз высморкался, вышел на берег разогнался, прыгнул и заскользил по поверхности реки вниз по течению длинный, голый, перебирая ногами словно конькобежец.