Часть четвертая. Будущее, настоящее, прошлое

Снег валил хлопьями уже с неделю; в замке было тихо. Итер проводила дни либо с Ворасом, либо в библиотеке, занимаясь вышиванием или изобретением ядов, и не желая выходить в свет. А Воргери…
Итер перестала спрашивать, куда он уезжает. После ссоры на День Сбора, они не то, что не разговаривали, они старались даже не пересекаться. Вскоре Воргери это надоело, и он покинул Дивалор. Сначала он отправился погостить у Орсона – Лиера сообщала в письмах, – потом его видели в городах герцогства Эснара, недалеко от гавани.
Куда занесло Воргери в это раз, Итер даже не предполагала. Но ждала возвращения. Потому что жаждала устроить ему взбучку за неподобающее для женатого герцога поведение. Она вспоминала своих младших братьев, которые после ссоры с отцом капризничали подобным образом.
Итер собрала снег, напорошенный через приоткрытое окно библиотеки, и отнесла его к огню.
В дверь постучали.
– Входите.
Итер вернулась к центральному столу, записывая порядок действий и смешения трав, а также размышления на тему грядущего результата.
– Мадам, – обратился Хаберт, войдя уже не в библиотеку – уже в лабораторию алхимика. Он скептически осмотрел количество растений, их столбики и вязанки, ряды склянок и колб разных форм и размеров и сообщил цель своего визита: – Вам письмо. От Вашей матушки.
Итер нахмурилась и оторвалась от своего занятия. Хаберт поежился от холодного ветра и закрыл окно.
– Что в нем? – спросила Итер.
– Герцогиня Ирри интересуется Вашим здоровьем, и в частности, – Хаберт поднес письмо к носу, а нос – к свече, – а в частности – Вашим женским положением.
Итер улыбнулась и покачала головой: – Кое-какие вещи не меняются.
– Также, – продолжал Хаберт, – Ее Светлость беспокоят слухи о Вас. Она предлагает не обращать внимания на речи простолюдинов и стараться жить счастливой жизнью. И она обеспокоена поведением Вашего мужа.
Хаберт умолк.
– Больше ничего? – спросила Итер, стряхивая частицы травяной пыли со своего платья.
Хаберт хмурился и медлил с ответом.
– Что там?
– Ваши братья. – Сказал Хаберт. – Они часто ссорятся и грозятся убить друг друга.
– Видимо, отец сказал каждому, что выберет наследником другого, а теперь наблюдает и смеется. Он так и в детстве делал. – Итер обняла себя на плечи. – Вот скажи мне, Хаберт, – обратилась она к дворецкому, – кто, по-твоему, должен унаследовать Сностанн? Я – по праву первородства, или же мои братья – по тому лишь праву, что они родились мужчинами.
– Я… – Запнулся Хаберт. – Боюсь, я не имею права решать такое. Да и не знаю я братьев Вашей Светлости, чтобы судить.
– Но ты знаешь меня. Смогу я управлять герцогством?
– Я точно знаю, что вы сможете защитить его. Так же как и Дивалор. – Хаберт заметил, как герцогиня опустила взгляд: вспоминать ту осень все еще было больно. – И Вы уже управляете герцогством, – приободрил дворецкий. – В отсутствии Его Светлости Вы превосходно ведете дела.
– Кстати, о «Его Светлости», – хмуро сказала Итер. – Вестей нет?
– Нет, мадам.


Вести прибыли через неделю. Как и Воргери. Перевалившись через порог, занося внутрь снег и чрезмерную радость, он приказал готовиться к зимнему балу, сообщив, что гостей будет много.
– Точь-в-точь как отец, – выдохнул Хаберт, уныло разглядывая снежные следы в холле. – В юности также себя вел, когда девицы ему отказывали.
– И часто такое случалось? – поинтересовалась Итер.
Хаберт закивал: – Лет до двадцати пяти. Пока не влюбился.
Итер взглянула на дворецкого и в очередной раз задалась вопросом: сколько же ему лет. Должно быть, не меньше семидесяти. Но на эти года он не выглядел.
– Масла? Настойки разные? Эликсиры, травы?
– Все сразу, мадам, – понял Хаберт, широко улыбнулся и откланялся – он спешил в сад. Там желтые ели опаздывали с цветением, и потому Хаберт прибегнул к тяжелым средствам: к магии артефакта, который был подарен ему на трехлетие прабабкой-садовницей.
Не присутствовать на вечере Итер не могла, это породило бы слухи о том, что между супругами полный разлад; хотя непосредственно в стенах Дивалора об этом рассуждать никто бы не осмелился.
Ей хотелось спать. Но она держалась, улыбаясь и танцуя со всеми подряд. Очередную волну сонливости унесло в миг, едва Итер заметила Воргери – он мило беседовал с одной графиней, которая невинно смущалась и краснела всякий раз, когда Воргери опускал взгляд на вырез ее платья. Итер не предполагала, что в ней может находиться столько ревности, но тем не менее. Воргери сорвался с ее крючка, и терпеть подобное она не собиралась. Вежливо поклонившись партнеру по танцу, имени которого она даже не успела запомнить, Итер исчезла в библиотеке, а спустя минуту вышла, держа в руках маленький холодный пузырек с синей жидкостью внутри. Без малейших угрызений совести, менее чем через час, она наблюдала за тем, как графиня спешно покидает Дивалор, сославшись на плохое самочувствие.
Итер довольно улыбнулась. Хоть у нее с Воргери и были проблемы с взаимопониманием, отдавать мужа другой она не собиралась. А Воргери не собирался останавливаться. Он флиртовал и обхаживал такое количество дам, что Итер уже перестала считать. Единственное, что ее успокаивало, так это сведения от слуг, которые подсматривали, подслушивали и докладывали, что дальше бесед Воргери дело не уводит.
– Если вы хотите сохранить брак, – сказала Ильми позже, – то Вам надо что-то делать.
– Я знаю, – выдохнула Итер. – Я знаю.
Выздоровевшую графиню Итер увидела снова. Снова с той же улыбкой, отношением и румянцем на щеках.
– Вот как значит, – прошипела Итер, отправляясь к сундучку с ядами. – В этот раз она легко не отделается.
Воргери знал, что Итер наблюдает. Он чувствовал: Итер злилась, и лед хрустел внутри нее. А когда увидел ее, то понял, что сейчас произойдет.
Он нашел Итер всего в пяти метрах от графини с легкой ухмылкой на губах. Воргери развернулся, закрывая обзор, нашел отравленное вино, и быстро поменяв бокалы, вернул все внимание даме напротив.


В одной рубашке Итер сидела на столе; в кабинете Воргери было тихо и пахло деревом.
– Кто она? – спросила Итер, едва Воргери открыл дверь.
– Графиня Деранье из земель Лорсана. – Воргери сел в кресло перед столом и подпер голову ладонью. Темные волосы прядями упали на глаза. – Что ты с ней сделала?
Взгляда он не поднимал и смотрел куда-то ниже обнаженных коленей Итер. Она в ответ изумленно изогнула брови и пожала плечами.
– Ты подсыпала ей в бокал. Я видел.
Итер уперлась ладонями в стол по обе стороны от себя и преувеличенно тяжело выдохнула.
– Настойка синилистника, – призналась она. – На некоторое время уберет эту самодовольную улыбку с ее лица.
Воргери поднял суровый взгляд на Итер. Так обычно родители смотрят на своих детей, когда те нашкодничают.
– Хватит на меня так смотреть, – возмутилась Итер. – Через пару молитв и пиявок лекаря ей полегчает. – Съязвила она и улыбнулась. Затем добавила: – Радуйся, что не тебя.
– Я поменял бокалы, – сказал Воргери.
– И кто тогда выпил яд? – в голосе Итер пронеслось беспокойство.
– Значит, это все-таки был яд, – заключил Воргери, – а не настойка.
Итер поджала губы: она поняла, что проговорилась. Страх за жизнь другого человека выдал ее.
– Никто, – ответил Воргери. – И ты не будешь травить каждую, с кем я говорю.
Итер с вызовом посмотрела на мужа: – Проверим?
Она спрыгнула со стола и успела сделать только шаг, прежде чем Воргери остановил ее, заперев в кольцо рук.
Босая, в одной рубашке, с несобранными волосами и гневным взглядом – она как никогда походила на стихийницу.
«Вот на этой женщине я и женился», подумал Воргери и улыбнулся.
– В этом нет нужды, Итер, – произнес он, понизив голос до шепота. – Если бы я хотел изменить тебе – уже бы это сделал.
Итер сощурилась и вытянулась, привстав на носочки и скрывая разницу в росте; глаза их оказались на одном уровне.
– Так. Ты. Провоцировал. Меня. – Прошипела Итер.
Воргери остановил ее руку, занесенную для пощечины, и мягко поцеловал кончики пальцев.
– Да. – Согласился он, наблюдая за реакцией. Итер нервно вытянулась. – Зачем ты пришла сюда?
Зачем? С какой-то целью. С целью вернуть. Привязать к себе и не отпускать, убедиться, что Воргери все еще на ее стороне, что ей не придется убивать его, чтобы получить контроль. На ее совести и так уже слишком много мертвых душ. Добавлять еще одну Итер не желала. Она вошла в кабинет с единственным оружием – ее собственным телом. Которое держать сталь не собиралось и плавилось вблизи Воргери.
Итер едва приоткрыла губы, чтобы ответить, но не успела – Воргери резко ее поцеловал.
Тепло. Так близко. Итер отчаянно вздрогнула. Последний раз это было осенью – в тех покоях со льдом на стенах. Итер попыталась отстраниться, он не отпустил.
– Тихо, – протянул Воргери. – Все хорошо.
Это не было вопросом, но Итер утвердительно кивнула: – Да.
Он сжимал ее в объятьях, словно боялся, что она исчезнет, и целовал. Итер отвечала – чувственно, нежно, и немного неловко, – обнимала за плечи, выдавливая воздух из пространства между ними, пыталась быть еще ближе. Он прокладывал дорожку поцелуев до ключиц, вдыхая запах: такой желанный и расходящийся огнем по венам, слышал ее тихий полустон и улыбался. Итер плавилась под прикосновениями и пыталась отстраниться – чтобы хоть немного успокоиться, чтобы сбить с кожи мурашки и замедлить бешено колотящееся сердце.
– Нет, – прошептал Воргери, притягивая ближе. Ему казалось, что между ними еще оставалось расстояние: миллиметры, готовые заискриться в любую секунду.
Он наблюдал. За каждым ее движением, за каждым прерывистым выдохом – за всем. Наблюдал, как зажмуривались ее глаза, пока рука его медленно скользила по бедру, поднимая край ночной рубашки.
Кожа к коже. Ее шепот. Его имя. Он даже не пытался остановиться – бесполезно.
Каждая частичка ее наслаждения принадлежала ему. Каждое прикосновение его рук принадлежало ей.


 Весна заканчивалась, и первый летний ветер достиг Дивалора, сквозь приоткрытое окно влетел в комнату и врезался в Итер. Накинув на плечи халат, она стояла у окна, наблюдая за солнцем, медленно поднимающимся над горизонтом.
– Проснулся, – улыбнулась она, когда Воргери обнял ее.
– Ага. – Он уткнулся носом в ее плечо. – Моя, – довольно пробурчал он.
Итер улыбнулась. Ей было хорошо, тепло и уютно; холод стихийницы надежно спрятали в сундуках и запретили вырываться и морозить душу.
«Дом», подумала Итер. Ее дом.
Момент тишины нарушила Ильми, влетев в покои будто ворон в падаль. Вид у нее был растрепанный и взъерошенный, она тяжело дышала.
– Что случилось?
– Ваша Светлость, – попыталась выдохнуть Ильми. – Там, – она указала руками за спину, – там…
– Ильми, успокойся, – прервала Итер, подойдя к ней. – Вдохни. – Ильми вдохнула. – Выдохни. Теперь скажи, что произошло.
– Знаменосцы короля на горизонте, Ваша Светлость.
– Что ему здесь нужно? – встревожился Воргери спустя пару секунд первого удивления.
– Ему надоело изучать шахты по письмам, и он решил на них взглянуть?
Воргери пожал плечами и спешно покинул комнату.
Обычно, к визиту короля начинали готовиться за несколько дней, иногда даже недель – сейчас же у них было не более получаса.


Дивалор прибрали и умыли за считанные минуты. Селбет и ее помощницам дали полчаса на приготовление стола, что повергло их сначала в панику, а затем в чрезвычайно возбужденно состояние. Слуги бегали как растревоженные муравьи, едва ли не сбивая друг друга с ног.
Когда экипаж въехал во двор – все вытянулись и замерли. Местами даже не дышали.
Хаберт сдул с плеча невидимую пылинку и поправил кафтан, сшитый специально на случай визита короля и пролежавший в сундуке несколько долгих лет.
– Ну наконец-таки случай подвернулся, – радовался дворецкий, стоя позади хозяев. Итер и Воргери вряд ли были преисполнены тем же, ведь король редко к кому наносил визиты. Особенно на севере. Но уж если Его Величество занесло на Штормовой Предел – тому должна быть серьезная причина.
Король спустился с подножки кареты, обвел взглядом темный замок, глубоко вдохнул северный воздух и улыбнулся. Повел плечами, накрытыми парадными военным красным мундиром, и выпрямился во весь свой небольшой, едва ли доходивший до метра рост.
– Ваше Величество, – поклонился Воргери.
– Герцогиня Итер! – отвечал король, полностью игнорируя правила вежливости. Он подошел к Итер, встал на спину склонившегося лакея и поцеловал герцогиню в губы.
Итер опешила, а Воргери поморщился.
– В жизни вы еще прекраснее! – сообщил король.
– Благодарю, Ваше Величество, – Итер склонила голову.
– Я сожалею о том, что произошло. – Сказал король. – Ходят слухи, что вы использовали магию, чтобы прогнать захватчиков. Это правда?
Итер съежилась и нервно сглотнула.
– Нет, Ваше Величество. – Ответила Итер. – Я не владею магией.
Она солгала. Королю. За такое полагается смертная казнь. Хотя лояльность этого короля к магии известна, закон о ее запрете все еще был в исполнении. Поэтому Итер и не рискнула рассказывать. Да и просто привыкла скрывать это с самого детства, ведь она видела пепел, остывающий на кострищах уже не первый десяток лет.
– После Охоты многие рода прервались, – встрял Воргери, заметив состояние Итер, – и магов нынче не сыскать.
Король принял это как оскорбление своего отца и ответил презрительным взглядом. Повисла неловкая пауза, в которую тут же вмешался Хаберт: – Позвольте вещи, Ваше Величество.
– В гостевую, – приказал король. – Я останусь там, пожалуй.
– Как пожелаете. – Поклонился дворецкий.
– Что Вас привело в наши края? – спросила Итер.
– Дела особой важности, которые мне надо обсудить с вашим мужем, который, видимо, утратил манерность, должную при общении со мной, – надменно произнес король.
Воргери трепетно извинился и пригласил короля внутрь, а Итер заметила среди свиты, прибывшей вместе с Его Величеством того, кого и не надеялась увидеть.
Герцог Сазеруф с лицом серым и бледным хмуро взирал на Дивалор: замок ему не нравился.
– Надеюсь, на балу в честь визита короля, Вы не сбежите от меня снова, – улыбаясь краешком губ произнес герцог, на секунду задержавшись около Итер.
Это было предупреждением и ничем иным: все чувства Итер просто кричали об этом. Воздух похолодел.


Воргери вышел из кабинета, где провел последние три часа беседуя с королем и Сазеруфом. Воргери облокотился о стену и закрыл глаза.
– Что-нибудь необходимо? – поинтересовался, судя по голосу, Хаберт.
Воргери открыл глаза – дворецкий сдержанно улыбался.
– Нет. – Отказался Воргери. – Где Итер? – спросил он секундой позже.
– В лаборатории.
Воргери на мгновение задумался: – Табличку на двери еще не меняли.
Итер, полностью погруженная в свое занятие, гостя не заметила. Он бесшумно подошел к ней, но остановился, заметив как стремительно рука Итер скользнула к ножу неподалеку.
– Это всего лишь я, – успокоил Воргери.
Она посмотрела через плечо, расслабилась и улыбнулась: – Как беседа?
Воргери в ответ состроил недовольную гримасу. Он подошел к дальнему столу, на котором под слоем сухих трав и исписанных рецептами листов находилась карта королевства Ридебронд; особенно тщательно была прорисована местность на севере, охватывавшая приток реки и горы – Кроссия.
– Король устал от клятв верности на словах – он хочет доказательств этому на поле боя.
Итер силуэтом всплыла рядом; Воргери обнял жену. Тепло женского тела приятно согревало и утаскивало в негу.
– Мы расширяем границы на юге. Вот здесь, – Воргери указал на приграничный город Гридгер. – Он хочет устье реки и сундуки доходов с торговцев, поднимающихся на север.
Итер опустила взгляд на карту. Чуть левее Гридгера начиналось королевство Робралан, и хотя границы его часто оспаривались и нарушались, оно оставалось независимым, благодаря нраву своих жителей, которые были слабыми, но невероятно настойчивыми в попытках изгнать захватчиков.
– Он хочет войти в историю. – Нахмурился Воргери. Пальцы его проложили путь по карте – на восток. – Удрокар. Его земли пронизаны магией, такой же древней как и твоя, Итер. – Он взял ее руку в свою и перевернул ладонью вверх.
– Я не хочу, чтобы ты уезжал. – Напряженно произнесла Итер. Идея остаться в Дивалоре в одиночестве ей не нравилась.
– Эта война разорит Ридебронд. Единственный способ – это заставить короля изменить свое решение.
Итер сильнее вжалась спиной в Воргери; тепло согревало и давало чувство защищенности, и Итер ни за что не была согласна расстаться с этим. А ведь всего несколько месяцев назад она была готова отравить его.
– Я попытаюсь исправить ситуацию с помощью Сазеруфа: король к нему прислушивается.
– Он мне не нравится, – призналась Итер.
– Но придется с ним отобедать. И сегодня, – сказал Воргери, – должна приехать его жена.
Итер недовольно выдохнула – энергия вокруг съежилась и заострилась. Грядут перемены.
Воргери внезапно пробежался пальцами по ребрам Итер щекоча и смеясь.
– Ты что творишь? – отпрянула она.
– Иди сюда, – Воргери притянул ее к себе и поцеловал.
Итер счастливо закрыла глаза.


За столом сидело четверо. Во главе – король, по правую руку от него – Сазеруф и Итер. Напротив – Воргери и жена Сазеруфа – Франнедит. Итер подозревала, что имя это не настоящее, а выдуманное с целью скрыть прошлое, да и странный акцент говорил о происхождении из далеких краев.
– Лисий демон? – кивнула герцогиня на руки Итер, где красовались подаренные матушкой браслеты. – Вы маг?
– Нет. – Соврала Итер снова. – Это оберег.
– Оберег? – удивился Сазеруф. – Так, может быть, нам стоит опасаться за свою жизнь, раз хозяйка дома прибегает к защитной магии. – Сазеруф взглянул на Воргери поверх бокала.
– Может быть, – прошипела Итер. Никто к счастью не услышал.
Она испытывала страх, смешанный с гневом в отношении Сазеруфа еще с зимнего бала, когда красные пятна его костюма открыли двери холоду. Сейчас же гнева стало еще больше.
– Воргери, как обстоят дела в шахтах? – спросил король, игнорируя напряжение, повисшее над столом.
– Довольно хорошо, Ваше Величество. Минералов много, а недавно нашли новый, не похожий на остальные.
Король заинтересованно поднял брови и отодвинул тарелку, приготовившись слушать. Беседа, несмотря на недовольное лицо Сазеруфа текла легко; король интересовался новым минералом и его драгоценными свойствами. Франнедит же скромно молчала и часто отказывалась от вина, аргументируя тем, что к подобному напитку еще не привыкла: на ее родине его не пили. Спустя уговоры она все же сдалась и позже задремала.
Внезапный звук разбитого стекла промчался по залу и отразившись от стен врезался в людей. Стража собралась атаковать неизвестного нападавшего, но не стала, увидев источник беспорядка – огромный ворон прокатился по столу, встал, неестественным образом отряхнулся и перепрыгнул через тарелки, демонстрируя присутствующим синие светящиеся ленты магии, струящиеся по его телу. Издав звонкое «Кар!», ворон устремил взор светло-синих глаз на Итер – она зажмурилась и не шевелилась. Итер знала эту птицу – это был Ворон Предсказания. Старая, полузабытая легенда, которая стояла перед ней и жаждала отдать видения будущего.
Птица призывно-возмущенно каркнула.
Ворон Предсказания счастья не предсказывал, и тьма, которую он вел за собой, начинала пир людскими судьбами в миг его появления.
Ворон покрутился на месте и распахнул крылья, поднимаясь над столом. Итер открыла глаза. Стражник извлек из голенища сапога кинжал, быстро перебросил в другую руку и устремил лезвие в Воргери; секунда – кинжал проломил грудину и остановил сердце. Страх вырвался мгновенно; заклубился в черных камнях и зашипел, завыл у потолка и погасил свечи; разбил окна и согнал ворона, который уселся на окровавленное плечо Сазеруфа. Голова герцога лежала перед ним на тарелке и смотрела на Итер синими, наполненными древней магией глазами.
Холод сомкнул защитные стены.
– Итер!
Она услышала свое имя и вернулась в реальность. Все живы. Воргери особенно. Напуган, но жив.
Ворон каркнул и растворился в воздухе, оставив после себя только всполохи магии.
– Все в порядке?
– Да.
– Что это было?
– Ворон Предсказания.
Итер не слушала их, а они были слишком увлечены произошедшим, что не видели очевидного. Стражник незаметно извлек из голенища кинжал и перебросил в другую руку.
«Нет, – только и успела подумать Итер. – Не позволю».
Лед захрустел в стенах, и Воргери отвлекся. Этого хватило, чтобы он понял ситуацию и избежал металла в сердце – он увернулся, и лезвие вгрызлось в спинку стула. Волна хаоса и паники поднялась мгновенно, и неудавшегося наемника тут же обезвредили, пронзив парой мечей.
– Ваше Величество, Вы в порядке? – обеспокоился Сазеруф, уводя короля из-за стола. – Видимо, стоило опасаться за свою жизнь, – не преминул добавить герцог.
– У меня достаточно врагов, – король вырвал руку из захвата Сазеруфа, выпрямился и задрал голову, пытаясь стать выше герцога, – и Незерелы не в их числе.
Сазеруф, поняв что король не испытывает ожидаемых эмоций, презрительно поморщился.
– Виновные будут найдены, – заверил Воргери.
– Разумеется. – Прячась рядом с портьерой согласилась разбуженная переполохом Франнедит.
– Это вы! – возмутился Сазеруф. – Ты и твоя жена! – он указал на Итер, которая в смятении сидела за столом. – Говорите, что магия – не ваше! Да это место провоняло ей насквозь!
– Милый, – протянула Франнедит, желая успокоить мужа. Тот для пущего драматизма и убедительности притопнул ногой и продолжил оскорбления.
Воргери боролся с желанием выбить Сазеруфу челюсть, чтобы впредь подобных высказываний не было, но сделать это в присутствии короля он не мог. Воргери взглянул на Итер и пренебрежительным жестом остановил поток слов Сазеруфа.
– Если вы закончили, – произнес Воргери, – то прошу покинуть зал, и удалиться в ваши покои ради вашей же безопасности.
Сазеруф презрительно хмыкнул.
– Проводите Его Светлость, – приказал Воргери. – Итер, – он обратился к жене – она не открывала взгляда от трупа стражника, – пойдем.
Он увел ее. Подальше от всего.
Капитан стражи непрерывно оправдывался перед королем и сожалел о том, что не смог предотвратить события; поклялся найти всех виновных и каждого лично вздернуть.
Но поиски результата не дали. Единственный, кто мог что-нибудь рассказать – наемник. И он мертв.
Час спустя король успокоился, выпил вина и приказал готовить бал.


Присутствие короля в замке повышает привлекательность этого самого замка в несколько раз, во столько же возрастает и количество гостей. Итер казалось, что больше Дивалор просто не выдержит, но почти тысячелетнее строение было с этим категорически не согласно. Гостей Дивалор принимал радушно – дверьми не скрипел и даже надвратной башней никого не пугал. Музыка была веселой, гости – радостными, Воргери – невероятно счастливым, Сазеруф – преемственно хмурым, а вот король… Его Величество совершенно не обращал внимания на происходящее вокруг, безучастно взирая на толпу и погрязнув в собственных мыслях.
Жена Сазеруфа, исполнив песню и необычайно украсив ее своим акцентом, который хоть и коверкал слова но звучал великолепно, приняла восхищения и благодарности и с печалью в глазах удалилась к столику с вином.
– О чем была эта песня? – спросила пышногрудая дама в огненно-красном платье.
– О любви. – Грустно выдохнула герцогиня. – И о том, что он меня никогда не полюбит.
– И кто же этот «он»? – включилась в разговор Итер. Сплетни она не очень любила, однако всегда с легкой улыбкой и щемящим чувством где-то в подреберье слушала истории о любовных похождениях.
– Муж мой. – Франнедит рукой махнула в сторону Сазеруфа. – Он любит только короля.
– Печально, – заключила дама, разочарованно скинув локон волос за спину. – Такое часто случается. Но это отнюдь не повод печалиться, душа моя. – Забрала вино и покинула общество герцогини Франнедит.
– Ради меня он даже слугу этого паршивого не выгонит, а ради него… – продолжала причитать Франнедит.
Итер спешно отняла бокал у герцогини – на сегодня вина достаточно.
– А ради него… – развела руками Франнедит, – город сожжет, людей в пустыни заведет, замок штурмом возьмет. Ваш, – она ткнула в Итер пальцем, – ваш замок завоюет. Чью угодно голову принесет…
Волосы на затылке Итер зашевелились, а на кончиках пальцев выросли маленькие ледяные иглы. Франнедит сама того не подозревая, рассказывала о деяниях своего мужа любому, кто мог ее услышать. Итер резко схватила ее за локоть и увела прочь от любопытных глаз и ушей прежде, чем это кто-либо заметил.
– Куда мы? – едва сопротивлялась Франнедит.
– В тихое место.
– И где же это? – поинтересовался кто-то.
Итер на секунду замерла, затем медленно развернулась – перед ней стоял граф города Гридгер: среднего роста, в зеленом камзоле, расшитом речным жемчугом, такого же грязно-желтого цвета, как и его волосы; он всегда выглядел мягче и плавней, чем был на самом деле. Каменно-твердая энергия, исходившая от него, легкости не добавляла.
– Прошу извинить за наглость, мадам. – Поклонился он, затем взял руку Итер в свою, украшенную тяжелыми перстнями, и поцеловал в знак приветствия.
– Простите, – холодно произнесла Итер, – но у меня неотложные дела.
Она украдкой озиралась по сторонам, опасаясь того, что их побег – а иначе это назвать было нельзя – мог привлечь еще чье-нибудь внимание. Ведь Итер уводила жену десницы короля неведомо куда.
– Я хотел бы выразить свое почтение и сказать, что сегодняшний вечер прекрасен. Как и Вы.
– Я ценю это, но мне…
– Я понимаю, – стоял на своем граф. Прощаться с вниманием герцогини он явно не собирался. – У вас – дела, а у меня – некоторые вопросы.
– Нам пора. – Сухо сказала Итер и, подтолкнув Франнедит к выходу, покинула зал.
– Куда мы идем? – спросила та.
Итер молча завела Франнедит в ближайшую комнату и усадила на диван.
– Но там было хорошо.
– Не сомневаюсь, – согласилась Итер, выливая содержимое маленького пузырька в бокал. – Вот, пейте.
– Что это?
– Эль. – Итер поднесла бокал к губам герцогини. – Пейте, не пожалеете.
Франнедит ехидно улыбнулась, оценивающе посмотрела на бокал, потом приподнялась и резкими глотками осушила его. Даже запаха примесей не почувствовала. Вино плохо скрывало шлейфы ядов и прочих настоек, именно поэтому Итер предложила эль, как когда-то и ее мать.
Франнедит устало склонила голову на подушки, глаза ее слипались.
– Франни, – окликнула Итер, встряхнув за плечи.
– Франни. – Повторила герцогиня. – Так меня бабушка называла.
– Чудесно. Значит, имя настоящее. Но не о том речь. – Итер нервно облизала губы. – Вы сказали «ваш замок завоюет». О чем конкретно это было?
– Ах, – выдохнула герцогиня ароматом выпитого, отчего Итер чуть поморщилась, – это неважно. – Франнедит потянулась. Вино утаскивало в сон, эль в этом помогал, а зелье правды проясняло память и еще пуще развязывало язык.
– Франни! – Итер слегка ударила герцогиню по щекам, чтобы привести в чувства.
– А! Сазеруф любит его. И не хочет делить ни с кем. Даже с той, – Франнедит указала на подушку, словно вещь могла сказать имя или изобразить того, о ком шла речь, – как ее имя было? – герцогиня постучала по руке Итер. – Милая, дай подушку, пожалуйста. Фаворитка его. Орналия!
Итер передала подушку герцогине и следом очередной бокал с зельем.
– И он убил ее! – произнесла Франнедит настолько печально, что едва сама не расплакалась. – Красивая девица была.
 – Почему?
– Тело такое молодое. Лицо круглое, прям как…
– Нет, нет, не то, – прервала Итер. – Почему убил, а не почему красивая.
– Взгляды не совпадали. – Пожала герцогиня плечами. – Вот Сазеруф и взревновал. Меня так не ревновал, как короля! – Франнедит обняла подушку, ища у той утешения своему разбитому сердцу. – А потом… Муж ваш появился. Вор-как-его-там.
Герцогиня разозлилась и скинула подушку на пол.
– Воргери.
 – Именно, – согласилась Франнедит, хлопнув ладонью по спинке дивана.
Итер предполагала что угодно – но подозревать своего мужа в романе с королем… Итер отпила чистого эля из бутылки.
– Так вот, Воргреари, – продолжила герцогиня, не допуская даже мысли о том, что она говорит. Слова лились легко и плавно, одно цеплялось за другое, будто бабочка перелетала с цветка на цветок. В какой-то момент эта бабочка и впрямь появилась перед Франнедит, и та потянула пальцы, пытаясь прикоснуться к неуловимому.
– Франни, – окликнула Итер, понимая что время заканчивается. – Что с Воргери?
– С ним? – изумилась герцогиня. – А что с ним? Все хорошо. А письма его не смог вот расшифровать.
Итер усмехнулась, вспомнив сколько времени понадобилось ей, чтобы взломать код переписки.
– Вазу мою любимую тогда разбил, – сетовала Франни. Одинокая слеза скатилась из ее глаза. – Вам, наверное, это не интересно.
– Нет-нет, что вы, – опровергла Итер. – Наоборот. Продолжайте.
– Вазочка-а красивая была… – Франнедит обрисовала руками контур вазы в воздухе. – Черт.
– Франни, – позвала Итер из сгущающегося тумана, – что было после писем?
Франнедит опустила взгляд на свои руки, сняла кольцо с пальца и хмельным взглядом принялась что-то тщательно в нем выискивать.
– Обмен. Вы, – герцогиня отбросила кольцо и взяла лицо Итер в ладони, – такая красивая и молодая… – Франни в очередной раз печально выдохнула. – Така-а-я красота-а… И отказ Его Величественному-ко… Фе. – Голос герцогини свалился в шепот. – Ворстареги, – герцогиня снова попыталась поймать бабочку, назойливо кружащую над головой. – Фери, – Промычала Франни. Язык распух и едва шевелился; зелье начинало в теле лихорадку. – Смерть жены послужит уроком. – Произнесла Франнедит, неудачно копируя интонацию мужа.
Итер отошла от герцогини, позволив той окончательно потеряться в волнах действия зелий, и выпила еще эля.
Простая ревность. Причиной ее кошмаров, холода и боли была простая ревность. Причиной покушения на Воргери – была простая ревность и желание остаться единственным фаворитом короля.
Внезапно Итер стало трудно дышать, воздуха отчаянно не хватало, ладони вспотели и тут же покрылись льдом. Итер стиснула зубы, чтобы удержаться.
– Где моя жена? – донесся из-за дверей гневный вопль Сазеруфа.
– Уверяю Ваша Светлость, все в порядке.
Сазеруф с взглядом взбешенного дракона влетел в комнату. Если бы мог дышать огнем – выдохнул бы. Слуга, влетевший следом, виновато склонил голову перед Итер.
– Убери руки от моей жены, проклятая ведьма! – прошипел он.
– Если так Вы выражаете благодарность за то, что я привела вашу жену сюда, когда ей стало плохо от выпитого вина, – спокойно отреагировала Итер, едва не покрываясь льдом, – и спасла ее от позора, то – пожалуйста.
– Что здесь происходит? – спросил Воргери, появившись в проеме двери.
– Эта девка колдует в присутствии короля! – гневно завопил Сазеруф.
– Проявите уважение к моей жене и извинитесь, – отчеканил Воргери. Пальцы невольно потянулись к перевязи с мечом.
– Ни за что!
– Воргери, – Итер спешно подошла к мужу и взяла его за руку, не позволив обнажить оружие, что определенно хорошим бы ни закончилось. – Пойдем. Оставим герцога наедине с женой. Пусть убедиться, что она в порядке. Я с ней ничего не сделала.
«В правде мы лжем» почему-то вспомнила Итер девиз дома Незерел и про себя усмехнулась.
– Нет! – продолжал выплескивать гнев Сазеруф. – До тех пор пока…
– И нам тоже, – улыбнулась Итер, уводя мужа прочь и быстро приказав слуге убрать все хрупкое, режущее и колющее из комнаты.


– Это Сазеруф. – Прошептала Итер, замораживая воздух в коридоре.
– Ты о чем? – обеспокоился Воргери, выдохнув облачко пара.
– Это он послал тех людей, Воргери. Это он приказал взять Дивалор. Ты оказался в фаворитах у короля, а Сазеруф этого не любит.
– Ты уверена?
Воргери взял жену за плечи, чтобы чуть успокоить и почувствовал, как ладони его жжет лед.
– Да. Зелье правды не дает солгать. Вино с элем тоже.
Воргери улыбнулся краешком губ, чувствуя гордость за свою жену: она за полчаса выяснила то, что он пытался узнать уже очень долгое время. С другой стороны – это сделала она, а не он. Воргери боялся, что это снова столкнет Итер во тьму. И не зря - холод под его пальцами и ледяной воздух в легких заставили Воргери перескочить к совсем другим эмоциям. Он сжал губы – Итер почувствовала вкус боевой магии, клокочущей внутри Воргери. Частицы пазла встали на свои места.
– Я убью его.
– Нет! Не смей! – Итер влезла между мужем и дверью комнаты, в которой находился Сазеруф с женой.
– Что? – опешил Воргери. – Как ты можешь?
– Ты собираешься убить десницу и фаворита короля. Знаешь, что с тобой за это сделают?
– Мне плевать. – Ответил Воргери, не сходя со своих намерений. – Покушение на мою жизнь я могу простить, но на твою – нет. Никогда.
– Воргери! – она упрела ладони ему в грудь, отталкивая от двери. Воргери был напряжен: сердце гулко билось в груди, взгляд не обещал ничего, кроме мести, а кончики пальцев щекотала боевая магия.
Итер опустила ладонь Воргери на свой живот: – Подумай о них. Им нужен отец, а не призрак с репутацией предателя.
Воргери выдохнул.
– Тогда, у твоего порога, я пообещал, что месть будет твоей. И я намерен сдержать это обещание!
 – Я тоже хочу его убить. Я жажду этого. Но не сейчас…
– Не сейчас? – повторил Воргери. – Не сейчас. – Он посмотрел Итер в глаза – взгляд был спокойным, теплым, живым, до боли родным; но в глубинах извивался, плескался и дышал адский холод, одним лишь существованием вызывавший первобытный страх в костях.
 – Хорошо. – Воргери спрятал гнев и магию и обнял Итер согревая. – Хорошо. Сегодня он будет жить.
– Спасибо.
Воргери поцеловал Итер в макушку, прижал еще ближе. Голова Сазеруфа окажется у ее ног. Плевать, как он это сделает – на охоте устроит нечаянное смертельное ранение, или конь под герцогом внезапно сломает ногу и погубит своего наездника; или труп герцога найдут в постели какой-нибудь шлюхи, отравивший его за хорошую сумму и обещания, или просто однажды утром окажется, что герцог Сазеруф мертв – но он умрет. Неважно как.


В тот же вечер король объявил войну. Затем выпил вина и ушел спать, проигнорировав восторженные крики тех, кто был рад грядущим расходам и расширениям территорий, и несколько недовольных вздохов тех, кто понимал, что эта война грозит если не разорением, то значительными убытками, потому что армию надо было перебрасывать слишком далеко на восток.
В кровати было тепло и спокойно. Итер прижалась к мужу. Хворост трещал в камине.
– Будешь скучать по мне? – спросил Воргери шепотом.
– Нет. – Ответила Итер. – Скучать – желать быть рядом с кем-то. А ты, – Итер взяла его за руку и положила на свой еще не округлившийся живот, – всегда рядом. Часть тебя.
Воргери поцеловал ее и сжал в объятиях.
– Уже выбрала имена?
– Не думала об этом.
Повисло недолгое молчание.
– Когда ты вернешься? – спросила Итер, натягивая одеяло на плечи. Ей почему-то стало холодно.
– Не знаю.
Пальцы Воргери создали маленький, бурлящий лавой вулкан, повисший в воздухе над кроватью.
Итер улыбнулась. Вот такие простые проявления магии: создание миражей, согревающих душу и дарящих покой, застревали в сердце. Навечно.
В Криретоне запрета магии как такового не было, но негласное правило заставляло молчать. И только мать Итер, герцогиня Ирри, нарушила его, рассказав дочери, что действия некоторых ядов можно усилить и изменить с помощью магии.


Открывать глаза не хотелось. Итер знала, что она увидит – Воргери вместе с королем уезжает из Дивалора.
Она потянулась на другую половину кровати, но там было пусто. Итер приподнялась на локте и оглядела комнату – никого. Перекинув волосы за плечи, она вышла в коридор – непривычно тихо. Даже голоса слуг не доносились в первого этажа. По босым ногам прошелся легкий ветерок – замок дышал.
– Ильми!
Тишина.
– Хаберт!
– Да, Ваша Светлость, – отозвался он мигом с лестницы.
– Где Воргери? – спросила Итер, спустившись.
– Уехал, мадам. Еще до рассвета.
Сердце рухнуло. Остановилось, затем перевернулось и застучало вновь: тяжелыми ударами, пробивающими грудь и волнующими тонкую ткань ночной рубашки.
Ушел – молча и бесшумно. Потому что так было проще, иначе – никто не смог бы отпустить.
Итер вышла на ступени Дивалора. День разгонялся к полудню. Все гости вчерашнего бала уже уехали, и слуги вычистили двор; камень едва поблескивал на солнце.
Рано улетающие с гор серые кромшвели сулили холодную зиму.
– Завтракать будете? – мягким голосом осведомился Хаберт.


Итер тихо напевала песенку, смысл которой уже давно затерялся, и теперь мелодия ее просто служила успокоению, и нежно гладила разросшийся до внушительных размеров живот.
За окном стояла поздняя осень, и шепот зимы ночами уже спускался с гор, обрывая листья с сизых веток огней Дъетмара и обнажая ярко-красную сердцевину.
– Говорят, что давным-давно волшебник по имени Дъетмар сотворил эти деревья, когда пытался создать подарок для своей возлюбленной, чей день рождения приходился как раз на такую позднюю осень, – рассказывала Итер сыновьям.
Одному из них история, видимо, понравилась – он пошевелился и затолкался. Итер немного вздрогнула. Она легко повела пальцами – и на одеяле ее кровати вскочил миниатюрный снежный олень: точная копия настоящего оленя, водившегося в лесах Ридебронда, даже рога такого же лазурного цвета.
– Вы тоже научитесь это делать. – Улыбнулась Итер.
Олень пробежался, прыгнул в камин и с шипением растаял.
Зима в тот год задержалась, поэтому вести от Воргери с восточных границ приходили до декабря. К февралю, когда пришли холода и снега навалило по пояс, а почтовые птицы даже клюва наружу не показывали, письма приходить перестали.
Стужа замораживала Дивалор. Стены его трещали, окна трескались, иней сыпался со стен, а ледяные вихри прорывались через печные трубы и тушили огонь, погружая Штормовой Предел во тьму и холод.
Мерзла даже Итер. Ледяная стихийница сопротивлялась, приспосабливалась как только могла, но в конце концов и она сдалась.
– Как вы себя чувствуете, мадам? – спросила Ильми, подбрасывая в камин еще дров.
Итер прислушалась к себе – шли последние дни, и вскоре мальчики должны были появиться на свет.
– Тихо.
– Это хорошо, мадам. Нельзя вам рожать в такой холод.
Ильми невольно поежилась и взглянула на кровать, где находилась герцогиня, согреваемая двумя охотничьими собаками, которых после тщательного осмотра допустили как живых грелок.
– Как твоя комната, Ильми? Еще не замерзла?
– Нет, Ваша Светлость, – неуверенно ответила служанка. Итер сердито взглянула на Ильми. – Немного, мадам, – призналась та, не выдержав взгляда. – Лед уже на полу.
– Почему мне не сказала? – возмутилась Итер.
Из-за беременности Итер не покидала покоев, проводя большую часть времени сидя или лежа, поэтому следить за состоянием замка она не могла.
– Не хотела вас беспокоить. В вашем положении…
– Хватит. – Прервала жестом Итер, отчего собака под боком повела ушами. – Насколько все замерзло? На самом деле.
– Левое крыло почти полностью. Печь на кухне еще не тронута.
Только представив это, Итер поежилась и сильнее укуталась в одеяло.
В последний раз, когда случалась такая зима и замки промерзали до погребов, Итер была ребенком. По рассказам матери она узнала о холоде, что спустили на них боги: он словно голодная собака вгрызался в теплые жизни, а затем уходил, оставляя после себя лишь промерзшие кости.
– Позови Хаберта, – приказала Итер.
Ильми мигом выбежала из покоев и захлопнула дверь, отрезав щупальце холода, которое медленно ползло по полу. Хаберт зашел в покои госпожи, и холод вошел вместе с ним. Узнать дворецкого под слоями замерзшей закостенелой одежды было практически невозможно. Два шерстяных пальто, сковывали его движения, шарф скрывал лицо до самых глаз, а сверху был надет еще один, чтобы сохранить каждую крупинку тепла.
– Ты был на улице?
– Да, мадам. Проверял животных. – Ответил Хаберт дрожащим голосом.
Итер нервно выдохнула. Животные. Как она могла забыть?!
– И как они? – встревожилась Итер.
– Мерзнут.
Под теплым светом огня из камина стужа комьями спадала с Хаберта и клубилась на полу. Он стянул с рук ледяные перчатки и сбросил их со звонким стуком ближе к огню, чтобы они хоть немного оттаяли.
– Почему ты не сказал мне про замерзшие комнаты? – нахмурившись спросила Итер.
– Не хотел вас беспокоить…
– Еще раз кто-нибудь скажет подобное – и отправлю его гнить свою жизнь в Тхамонских лабиринтах!
Хаберт невольно поежился от холодного гнева герцогини.
– Прошу меня извинить, Ваша Светлость, – он виновато склонил голову.
– Сколько комнат не пострадало?
Ильми помогла герцогине сесть.
– Две-три. Рядом с вашей.
– Пересели всех туда. Будет тесно, но они хотя бы не превратятся в лед.
– Хорошо.
– И убедись, что все здоровы.
Хаберт кивнул и размотал лицо, открывая теплому воздуху замерзшую почти белую кожу. Итер стало не по себе.
– И тебе придется еще раз выйти наружу. Переведи животных вниз.
– В пустые кладовые, – закончил Хаберт. – Да. Там земля еще не промерзла.
Итер согласно кивнула.
Ильми пришла через полчаса и сообщила, что все выполнено. Снаружи солнце скатилось за горизонт и загудели ночные ветры. Ледяной воздух резал черный камень Дивалора с мерзким, разрывающим уши, звоном. Деревья стонали и ломались под снежными вихрями,
– Ты куда? – возмутилась Итер, когда Ильми собралась уходить.
Такого вопроса Ильми не ожидала.
– Так там… – Заколебалась она. – К остальным.
– Ложись здесь, – Итер похлопала рукой рядом с собой.
– Но… Я не могу. Это постель Его Светлости.
– Его Светлость вернется не раньше весны, а малыши на подходе уже сейчас.
– Вы…? – служанка засияла радостной улыбкой.
– Нет. Пока еще нет.
– Хорошо. Не выглядите так, будто вам пора.
– И как это? – поинтересовалась Итер, улыбнувшись.
– Как три мои старшие сестры, у которых я принимала своих племянников, – ответила Ильми. Она подошла к Итер и положила руки на ее живот. – Как вы себя чувствуете?
– Словно я проглотила гору.
Ночью, под свист ветра и хруст льда, гора исчезла. Теперь внутри Итер была змея - она извивалась, царапала и трещала чешуйками.
Дивалор уже не спал. Крики Итер едва ли не заглушали ветер снаружи, слуги нервничали и грели воду. Хаберт в покоях Итер держал ее за руку и не умолкая говорил что-то успокаивающее. Ильми закатывала рукава.
Внутри Итер был дракон. Он плавил ее тело и рвал на части внутренности, когти его впивались в бедра, а зубы сжимали горло. Шипы пронзали позвоночник, а крылья разносили холод.
– Дышите, мадам, дышите. Мальчики спорят, кто из них пойдет первым. Потерпите.
Стихийница уменьшила боль. Хаберт почувствовал холод на ладонях госпожи и отпрыгнул. В тот же миг в покои влетел лакей, чтобы что-то сообщить, но его не заметили – его просто отбросили в сторону вошедшие за ним люди, укутанные как минимум в пять слоев одежды. Они окружили кровать и обнажили мечи.
– Они попросили убежища, – оправдывался лакей, поднимаясь с пола и потирая ушибленные конечности.
Хаберт замер. Итер задержала дыхание и открыла глаза. Один из воинов размотал лицо:
– Герцог Кенворт передает привет.
Нет. Только не сейчас.


Темно-серые тучи медленно ползли к югу. Солнце, которое пыталось взглянуть на землю, окрашивало их кромки розово-золотистым светом. Небо медленно очищалось. Вороны слетались на поле битвы.
Это ощущение он узнает из всех – холодные прикосновения пальцев по позвоночнику, почти как касание смерти. Только теплее и роднее.
Итер.
Имя пронеслось как теплый утренний воздух по замерзшему за ночь покрову замка; как прикосновения рук во время первого танца; как нож, впивающийся в бьющееся, еще теплое и кровоточащее сердце; как запах родного дома, который въелся до глубины костей.
Воргери стиснул зубы. Рана на его ноге жутко болела и начинала гноиться – с предыдущего сражения он так не сумел ее залечить. Ледяной ветер уменьшал боль, но резал кожу тончайшими лезвиями.
Пока Воргери доказывал свою верность королю в битвах на магических полях земель Лорсана, Итер снова оказалась в опасности. Герцог Кенворт выбрал самый удачный момент, чтобы забрать наследников Дивалора, пока они беззащитны. Только кое-что он все же не учел.
Воргери пробивался сквозь снег. Конь под ним всхрапывал, проваливался в сугробах, нервно дышал, стонал, но шел. Над Штормовым Пределом кружила буря. Замок скрипел, но стоял; он держал напор стихии, порожденной магией.
Воргери чувствовал страх. Не его. И не Итер. Это были их сыновья. Даже будучи в утробе они понимали, что их матери грозит опасность, стоит им появиться на свет. Но невдомек им было, что их попытки защитить Итер убивали ее.
Ильми просила милости у богов. Хаберт делать того же не собирался.
Воргери обратился к кровной магии. Аккуратно сплетая заклинание, он приближался к Дивалору.
– Воргери, – шепот вырвался из легких, и запутался в мокрых от пота простынях.
– Что она сказала?
Ильми улыбнулась, приняв головку первого мальчика. Позади нее, Итер и новорожденного схлопнулся защитный купол – ложе было под защитой. Хаберт взглянул на кровать, затем поднял глаза на потолок и улыбнулся. Дворецкий отступил к стене – он знал, что сейчас произойдет; он служил трем поколениям Незерелов и знал, на что способна их магия. Особенно, когда дело касается семьи. Хаберт закрыл глаза.
Он не видел, но прекрасно слышал: лязг металла, чей-то мерзкий хрип из глотки, заполненной кровью, гулкий стук на полу, падение тела и свист стихающего ветра за окном.
Шторм прекратился и Итер облегченно выдохнула. Хаберт открыл глаза. Воргери снял защиту.
– Итер!
Обеспокоенный голос. Такой теплый и родной.
Ильми держала на руках младенца, второй лежал на груди Итер.
Воргери улыбнулся, счастье прорвало грудную клетку и затопило комнату. Он принял сына из рук служанки и присел рядом с Итер.
– Вы ранены, – обеспокоился Хаберт, заметив рану. – Я позову лекаря.
– Ты… – В слабом голосе Итер сквозила тревога.
– Все хорошо, милая моя, все хорошо, – успокаивал Воргери.
– Ты вернулся. – Выдохнула Итер. – У тебя два сына.
– Да. – Воргери нежно поцеловал жену. – Да. Два чудесных сына. – Он посмотрел на маленькое создание в его руках и улыбнулся еще шире. – Почему стоит мне покинуть Дивалор, как на него тут же нападают? Плохой, видимо, из меня муж.
– Нет, – опровергла Итер.
Ей было холодно; внутренности выворачивали наизнанку, а кости ныли так, будто резчик начал свою работу над ними, не извлекая из тела.
– Итер, – тихо обратился к ней Воргери, – месть твоя.
– Ты о чем?
– Сазеруф. – Пояснил Воргери. – Он мертв. Голова его у твоего порога. – Воргери сжал ладонь Итер. – Я не смог защитить тебя, как обещал, так хотя бы смог отомстить.
Итер едва заметно кивнула и закрыла глаза.
Сердце ее едва билось, а дыхание прерывалось. На волосах оседал иней.
– Нет. – Воргери покачал головой, смахивая крупинки льда с простыней. – Нет!
Страх прошелся по стенам и смешался со снегом на полу; Дивалор задержал дыхание – его хозяйка умирала. У Итер начиналась лихорадка.
Новорожденный сын Итер, тихо спящий рядом, проснулся и заплакал. Затем успокоился, поднял свои крохотные ручки и создал узел исцеляющей магии.
– Быть не может, – изумилась Ильми. – Он же только что родился.
– Молодец, Эрисдар. – Гордо произнес Воргери.
– Вы выбрали имя, – сказал Хаберт.
Искрящийся лазурный шар завис над Итер и окутал ее тело. Эрисдар издал невнятный звук, и шар почернел, впитав в себя последствия тяжелых родов; затем сжался и улетел в огонь, вспыхнув там смоляным языком.
Дыхание Итер выровнялось.
– У меня сил не хватило, – сказал Воргери младенцу на руках, – а твоему брату – да. Каков же твой талант, маленькое чудо?


Лихорадка прошла через два дня. Итер мирно спала, как и дети. Зажимая рукой болезненную рану, он улыбался, всматриваясь в лица мальчиков, и тщетно пытался найти хоть одно различие.
– Воргери, – тихо позвала Итер.
– Я здесь. – Дохромал он до постели. – Здесь. Вся его сущность говорила ему дать ей успокоение, чтобы восстановиться, но боевая магия была на это не способна. А Эрисдар еще слишком мал для такого.
– Как они? – взгляд Итер устремился к сыновьям.
– Хорошо. Спят. Эрисдар у нас целитель. С рождения помогает. Даже вытащил своего брата за ручку, как сказала Ильми.
– Керселта.
– Керселта, – повторил Воргери.
Итер приподнялась и села, опершись о спинку кровати.
– То, что ты говорил о Сазеруфе. – Итер нервно прикусила губу и опустила взгляд на свои ладони, умытые кровью полусотни людей. – Это правда? Он мертв?
– Да.
– Ты убил десницу короля.
– А он послал людей, чтобы убить тебя. – Тут же парировал Воргери.
Итер обреченно выдохнула.
– Воргери.
– Я не жалею о содеянном.
– Я знаю.
В груди Итер разлилось облегчение. Кошмары к ней больше не придут.
– И что теперь? – спросила она не столько у Воргери, сколько у самой себя.
Что делать дальше? Убить мужа, как она и планировала? Тогда дети останутся без отца. Но это не слишком большая проблема. Идти на Сностанн? У Итер не было сил начинать наступление. Заставить Воргери это сделать? Итер не могла отпустить его с ранением.
Она с прискорбием поняла, что ее первоначальный план провалился. Два года в Кроссии, а она так и не приблизилась к цели. Вместо этого она погрязла в эмоциях, связях и чувствах, которые не должны были вмешаться в ее историю.
Воргери передвинулся ближе и тут же поморщился от боли. Итер это заметила. Она приложила ладонь к ране, а другой взяла стакан с водой, стоявший у изголовья.
– Не надо…
Итер жестом прервала его. Исцеляющая магия защипала кожу. Итер хрипло выдохнула и сжала стакан; вода пошла волнами и почернела.
– Не надо было.
– Надо. – Сказала Итер. – Ты дома. А дом – это место, где раны твои должны исцеляться.
Воргери улыбнулся, но мысль о грядущем прогнала улыбку с его лица.
– Что не так? – встревожилась Итер.
– Кальдарт проследовал за мной сюда. Он сказал, что меня ищут. За дезертирство.
«Ну хоть не за убийство десницы», подумала Итер
– Там, на границе Удрокара, была бойня. Но оруженосец Сазеруфа видел, как я уходил. После его убийства.
Итер обняла мужа. Больше не для его успокоения – а для своего.
– И теперь я должен вернуться, – продолжал Воргери.
– Этот оруженосец… Он видел, как ты убивал Сазеруфа?
– Я не знаю, – обреченно выдохнул Воргери. – Я не знаю.
– Как мы это переживем, Воргери?
– Вместе, – ответил Воргери. – Вместе.
В комнату вошла Ильми. Она поклонилась и сказала, что Хаберт просит герцога на разговор, для уточнения деталей восстановления замка после шторма рождения.


В темнице было холодно и сыро.
Воргери откашлялся. Легкие его ныли, а кости болели. Особенно много проблем доставляла не долеченная после полей Лорсана рана на ноге. Воргери вырезал мертвую разложившуюся плоть, а новая на ее месте не появилась, отчего стоять ровно было практически невозможно. А заключение под столицей дело завершило, и ситуация стала совсем плоха.
Серая крыса, спящая на клочке сена в углу камеры, внезапно проснулась, пару раз моргнула черными глазами и затаилась под лежанкой Воргери, скрывшись от всего мира.
– Что, к нам гости пожаловали? – равнодушно спросил Воргери у животного, пытаясь пальцами расчесать спутанную бороду.
Ответом послужил тонкий писк и скрежет маленьких лап по каменному полу. Металлический стук сапог разнесся по подземелью, Воргери прислушался – минимум пять человек.
Поднявшись с лежанки, Воргери подошел к решетке, отчаянно пытаясь увидеть, кого же занесла сюда судьба: нового пленника или палача, явившегося за жертвой; жреца, пришедшего молиться о спасении, или же ключника – чтобы отпереть темницу и выпустить на свободу, позволить вдохнуть чистый, не спертый гнилью и тьмой воздух.
Судьба принесла самого короля – Ахгаста из дома Элзирел.
– Ваше Величество.
На поклон сил не хватило. Ноги подогнулись, и Воргери вернулся на лежанку. Ключник отпер камеру. Король огляделся и поморщился.
Воргери тоже скривился. Только не от запаха камеры – к нему он уже привык, – а от сладкого аромата духов короля, которые щекотали нос и вызывали желание вывернуть наизнанку и без того пустой желудок.
Внесли кресло, обшитое темным красным бархатом, и король сел. Решетка закрылась, и в камере осталось трое. Стражник стоял в углу и держал руку на эфесе меча. Король сидел, закинув ногу на ногу, и молчал. Воргери тоже сидел – скрестив лодыжки и загораживая Мыша под лежанкой.
Воргери благополучно наплевал на род животного и нарек просто Мышем, едва понял, что зверек не собирается покидать камеру.
«За шесть месяцев одиночества запишешь в друзья даже Мышь», хмуро подумал Воргери.
– Зачем королю приходить к пленнику спустя полгода заключения? – спросил Воргери больным хриплым голосом. – Казнить или помиловать?
– Полгода? – изумился король. – Думаешь, ты здесь полгода?
Воргери считал. Да и Мышь помогал в этом, убегая за едой раз в два дня.
Полгода. Мальчишки его еще маленькие. Итер не придется оправдывать им отсутствие Воргери. Он надеялся вернуться.
– Сейчас август. Год Серых Дубов.
Воргери задумался. Дубы сереют раз в пятнадцать лет. Последний раз Воргери видел их на свое семнадцатое лето.
То есть…
Воргери отчаянно заморгал, пытаясь прояснить ум.
Он сидел в этих подземельях уже полтора года.
На него будто скинули кучу камней.
– Так казнить или помиловать? – повторил он вопрос, вернув себе самообладание.
– Об этом. Я узнал… – Сказал король. – До меня дошли обрывки шепота, что герцог Сазеруф послал войско, что атаковало Дивалор. Я сожалею об этом.
Воргери усмехнулся.
– Уже поздно, Ваше Величество. Вред нанесен, и сожаления не помогут.
Воргери вспомнил, как Итер говорила ему те же слова. Он наклонился чуть вперед, словно защищая незримый дух Итер, всплывший рядом с ним.
– Я знаю. – Лицо короля омрачилось тенью печали и гнева. – Слухи донесли и другие вещи.
Король выжидающе смотрел на Воргери. Тот молчал.
– Что вы хотите услышать? – спросил наконец Воргери, хотя прекрасно знал, что должен сказать. Признание узника всегда слаще обвинения судьи. Воргери расправил плечи и продолжил: – Что я маг? Да. Итер тоже. Как и наши дети. И если вы захотите подвести нас под указ вашего отца, то… – Воргери умолк, придумывая, чем можно было напугать короля. На кончиках пальцев заискрилась боевая магия, а истощенную кисть обвили поясом руны.
Ахгаст вжал голову в плечи, а плечи – в кресло. Стражник обнажил меч. Воргери был слаб. Но Итер и дети… Ради них он готов на все. Даже убить короля.
Защищать семью, будто она не в Дивалоре – далеко на севере, – а здесь – за спиной Воргери.
– Если бы я этого хотел – уже сделал бы. – Успокоил король. – Тот Ворон…
Воргери сжал ладонь, и магия поутихла.
Мышь решил, что сейчас самое время убежать за едой, или куда там еще по своим мышиным делам, и выполз из-под лежанки. Король заметил его, испуганно вскрикнул и залез с ногами в кресло. Стражник с хладнокровным выражением лица и мерзким звуком пригвоздил Мыша к каменному полу. Воргери зажмурился.
– Прощай, друг.
– Ненавижу крыс! – выплеснул король, а затем вернулся к теме разговора: – Я не являюсь поклонником Охоты, и поэтому отменю указ моего отца. Магия будет разрешена. Но не южнее Треугольника Белых Песков. Ты, – король ткнул Воргери пальцем в грудь, – и весь твой род будет следить за этим.
– Что это значит? – недоумевал Воргери. Оголодавший мозг медленно соображал, а мысли не желали уходить от темы еды и свободы.
– Ты выйдешь. Хотя я должен тебя казнить. Ты убил Сазеруфа, а он был моим другом. Но и у тебя есть друзья, Воргери. Твой капитан, Кальдарт Роукин, признался перед судом, что по ошибке убил герцога, приняв его за воина Удрокара.
Воргери поднял взгляд на короля. Даже изголодавшим и измученным сознанием он понял, зачем Его Величество спустилось в темницы. Человек перед ним боялся не только крыс и магии – он боялся потерять свой трон. А иметь во врагах боевого мага, да еще и герцога, да и с известной репутацией – невыгодно, посему и было принято решение об освобождении. Но Совет, вероятно, требовал крови за убийство десницы – а потому голова Кальдарта должна была оказаться на плахе.
– За этим я и пришел. – Подтвердил король выводы. – Его казнят, как только я поднимусь на балкон. И вы пойдете со мной – будете смотреть.
Стражник тащил Воргери к выходу – солнечный свет резал глаза и обжигал кожу; палач заносил топор.
Воргери медленно поклонился Кальдарту. Тот благодарно кивнул, и в следующий миг голова его с глухим стуком упала на доски.
Камни на мостовой резали босые ноги. Стражник вручил Воргери палку с пояс высотой и толкнул по дороге, ведущей на север.


Теплый октябрь усыпал весь внутренний двор Дивалора рыжевато-серебристыми листьями, среди которых играл маленький мальчик. Брат его под бдительным надзором Хаберта копошился в рядом стоящей телеге тряпичника.
Воргери шагнул вперед. «Не узнают».
Заросший, хромающий и одетый лишь в слои мешковины, он напоминал бродягу, пришедшего просить милости у господ, а не хозяина Дивалора.
Эрисдар, вытащив серебряную фигурку, улыбнулся, а затем увидел гостя.
Скупщик хлама, раскланиваясь в благодарностях, появился на пороге, вслед за ним вышла Итер. Исхудавшая, с усталыми глазами, она совсем не была похожа на прежнюю себя.
– Могу я чем-нибудь помочь? – поинтересовался Хаберт, подойдя к Воргери.
– Нет.
– Тогда тебе лучше уйти, – пригрозил дворецкий.
– Нет, – спокойно отреагировал Воргери.
Итер распрощалась с тряпичником и подняла взгляд на незнакомца. В тот же миг сердце ее затрепетало, а глаза наполнились слезами, сердце гулко отозвалось где-то в пятках, а затем взлетело на вершину смотровой башни Дивалора.
– Воргери, – только и прошептала она прежде, чем сорвалась с места.
– Ваша Светлость? – изумился Хаберт. – Быть не может!
– Может. – Опроверг он. – Я вернулся.
Итер отшагнула, обеспокоенно осматривая его.
– Что с тобой произошло?
– Побывал в подземельях Аскота.
Итер крепче обняла мужа,
Ильми, шелестя юбками по листьям, подвела близнецов. Воргери сдерживал эмоции, чтобы не испугать детей.
Одинаковые, но в то же время разные. Один – чуть повыше и с более острым личиком. Другой – ниже, и лицо его мягче. Оба темноволосые и сероглазые. Низкий держался за ладонь того, что повыше, а тот в свою очередь держался за руку Итер.
– Эрисдар, – она успокаивающим жестом погладила сына по голове, – и Керселт, поприветствуйте вашего отца.
Малыши подняли взгляд испуганных круглых глаз, и промолчали, готовые кажется расплакаться.
– Я их сейчас только пугаю, – заключил Воргери, оттянув бороду, доходившую уже до середины груди.
– Я распоряжусь о ванне, – подпрыгнул Хаберт и исчез в замке.
– Добро пожаловать домой, – произнесла Итер, утирая с лица слезы.