Один из многих

«Не знаю, как для всех, а для меня 4-ая Бурская война подходила к концу.
Для меня, лейтенанта Имперских космических сил, Теодора Аткинса или попросту Теда-заики. Увы, но меня сбили. Сбили в мой первый разведывательный полет. Черт, черт, черт. Как же тут не ругаться. Я слишком низко опустился к планете. Через несколько минут я войду в атмосферу этой дурацкой планеты. Как она там называется… Зонар? Да точно Зонар! А в прочем какая разница, я ведь на чужой территории. Если не сгорю в атмосфере и не разобьюсь о поверхность, меня поймают буры и разорвут на части.  Они ведь пленных не берут».
«Да, перспектива у меня отличная» - от бессилия на меня напал ступор. Целую минуту я сидел неподвижно, как истукан. Из этого состояния меня вывел предупредительный сигнал о том, что космолет входит в атмосферу.
«Так. Так, что же делать? Прежде всего, не паниковать. Вспомни, чему учили в академии. Черт, чему же учили в академии? Ах да, послать SOS, тупица» - ладони стали липкими от пота. «Так Тед, успокойся. Ты пока жив. Перестань дрожать, как осиновый лист. Вот уже лучше. Пару глубоких вдохов и медленных выдохов. Еще лучше». Я почти успокоился.
Мой визуальный экран превратился из бледно-голубого в красный. Сработали защитные термофильтры. «Только бы выдержал экран, только бы выдержал экран» – молился я неистово всем богам сразу. Прошла минута, другая. Все было по-прежнему. Я падал. Взглянул на приборную панель. Мой «Тайгер» приближался к планете со скоростью 800 миль в час. Слишком быстро. Я зажмурил глаза и попытался сосредоточиться. Космолет начало трясти. В кабине стало жарко.
«Так что дальше? Да, запросить у бортового компьютера схему повреждения. Угу, есть. Три из четырех двигателей вышли из строя. Я так и думал. Удар был нанесен с земли. Я даже не успел заметить, не то чтобы среагировать. Пробит топливный бак и кислородный резервуар. Не работает антенна внешней связи».
Вновь накатила волна паники. Отпустила. «Получается, в меня попал электромагнитный снаряд в графитовой кожуре? Просто отлично. Связи нет. А может все-таки попробовать?» - я переключил тумблер и захрипел в микрофон.
- Треб…б…буется помощь. Я… я сбит. Йо…йо…рская  эс…с…кадрилья. Лейт…т…т…тенант Т..тед зайка. Первый раз за последние четверть часа я улыбнулся.
- П…поз…зывные б…бета три, - добавил я и отключил аварийную односторонку.
 Вновь включил, сказал координаты и щелкнул тумблером. Выдохнул. «Хотя бы будут знать, где погиб» - ещё одна хмурая улыбка. Защитный экран тем временем стал пурпурным. Я запросил данные о составе атмосферы и расстоянии до поверхности планеты. Воздух был немного разреженным, но пригодным для дыхания.
 «Не все уж так плохо. Да я всегда, ну или почти всегда был оптимистом» – вновь улыбка.
До поверхности оставалось чуть меньше двенадцати миль. Мой угол полета был слишком крутым. Я попытался выровнять космолет и по возможности снизить скорость.
Несколько сложных манипуляций, капли пота на лице и «Тайгер» почти планировал со вдвое меньшей скоростью. Я мысленно себя похвалил, не зря ведь был одним из лучших пилотов-выпускников своего потока. Открыл внешние экраны. Сплошная облачность грязно-желтого цвета. Из носа потекла кровь. Мои маневры торможения не прошли бесследно. Включив автопилот, я запрокинул голову, чтобы не испачкать скафандр. Нашел в боковом кармане платок, приложил. В ушах появился шум. «Слишком большая была перегрузка», - подумал я, прикрывая глаза.
Через минуту я был в норме, ну или почти в норме. Мой «Тайгер» выпал из облаков и моему взору предстала, какая-то сюрреалистическая картина. Насколько видел мой взгляд, и позволял размер обзорного экрана, всюду была вода. Я даже присвистнул от неожиданности. Да, такого я еще не видел. Нет, я, конечно, бывал на планетах-океанах: и на Залии, и на Гидроне. Но там галактические курорты – прозрачная голубая вода и чистое небо. А здесь? Желтовато-серая, словно грязный песок, вода, очень мелкая рябь, почти незаметная с первого взгляда. Вода почти неподвижна, словно покрывало из какого-то тяжелого материала, наброшенного на всю планету. Ни волн, ни барашков, как будто и не вода вовсе, а ртуть. Да, нереальный пейзаж в реальном мире.
Приборы показывали – до поверхности океана меньше мили. Двигатели, а вернее единственный исправный вдруг заглох. Датчик топлива показывал ноль. Вновь волна паники захлестнула мой разум. Холодный липкий пот покрыл все тело. Я попытался вспомнить несколько упражнений из дыхательной гимнастики цигун. Удалось. Полегчало. Еще раз, глубоко вздохнув, я нажал несколько кнопок на панели управления. Мой космолет был сконструирован таким образом, что даже при отказе всех двигателей он мог достаточно долго планировать. Все зависит от силы ветра и направления воздушных потоков. Но вся беда была в том, что на этой чертовой планете были проблемы с ветром, как, впрочем, и с сушей. Мои пальцы забегали по клавишам бортовика, все программы я задействовал на поиск земли.
«Где-то должна быть суша – размышлял я – буры должны ведь где-то жить. И, в конце концов, где-то должно быть оружие, из которого меня сбили».
Секунды казались столетиями. Я ждал. Ждал и смотрел, как желтый океан начинает заполнять обзорный экран. Прошел середину, чуть больше, еще. Наконец компьютер выдал результат поиска. В семнадцати милях на юг есть большой остров. Это было здорово. Плохо было другое. Я летел на северо-запад, и попытка развернуться, а потом еще дотянуть до суши, почти при полном отсутствии ветра была равна нулю.
«Вот и все – начал я про себя причитать – Моя бесславная жизнь подходит к концу». Вздох. Я мысленно представил, как иду ко дну. Грязно-желтая вода затягивает меня, проникая в рот и в нос. Меня передернуло.
«Богатое же у меня воображение. Хотя мое будущее не так уж и непохоже на ту картину, которая родилась в моей голове».
Мой «Тайгер» все снижался и снижался. Океан застилал уже почти весь экран, как вдруг, впереди, почти у самого горизонта я увидел черную точку. Я крепко зажмурил глаза и вновь открыл. Черная точка лишь немного увеличилась в размере. Я воздел руки к небу, точнее к потолку кабины и стал горячо благодарить всех богов, каких я мог только вспомнить. Из истерического ликования меня вывел механический голос бортового компьютера.
- До соприкосновения с поверхностью осталось шестьдесят секунд. Начинаю обратный отчет.
- О, черт, – непроизвольно вырвалось у меня. Я просто влип в экран, пытаясь определить на глаз, сколько осталось до суши. В том, что это твердая земля я не сомневался. Черная точка превратилась в горошину. Времени запрашивать бортовик уже не осталось. И мысли у меня тогда не мелькнуло, почему же компьютер не выдал информацию по этому участку суши при первом запросе, ведь он был гораздо ближе, чем найденный на юге.
- 46,45,44 – из динамиков шел отсчет.
«Так, на десятой секунде моя катапульта сработает. Угу. Самое необходимое -  я начал собираться – пистолет при мне, две запасные обоймы, НЗ, аптечка. Это все есть. Бинокль? – зачем он нужен. Нет, все-таки возьму».
- 23,22,21 – «Чуть не забыл. Воды побольше. Сколько смогу. Ну все, вроде бы все. Ничего не забыл?»
- 16,15,14 – Я внутренне собрался. Сейчас накатит тошнота и потемнеет в глазах.
- 12,11,10 – П…п…прощай «Тайгер»!
Резкий шипящий звук и меня дернуло вверх. Все замелькало перед глазами. Закружилась голова. Подкатила тошнота. Моя капсула-катапульта взмыла в небо, и на высоте трёхсот футов, выбросив парашют, разломилась на две части. Парашют раскрылся еще раз, резко дернув меня вверх. Я судорожно сжал стропы. Тяжелый, чуть горьковатый воздух ударил в лицо. Я закашлялся. Перестал. Попробовал медленно вздохнуть. Вновь закашлялся так, что аж глаза заслезились. Наконец я пришел в норму. Дышать было непривычно и чуть больно. Но больше ничего не оставалось.
Подо мной расстилался океан. Чуть левее мой «Тайгер» уходил под воду. Мелькнул хвост и желтые воды сомкнулись, как будто ничего и не проглатывали. Лишь большие, тягучие круги побежали от места падения. На радость, мне появился легкий ветерок, который нес меня вперед к моему спасению. Черная горошина стала чуть больше. Сплошь черное. Очертаний не разглядеть. Капля сомнений упала в сердце, что-то здесь не так. Я не знал, что, но тревога прокралась внутрь меня. Ветер усилился и теперь я с трудом удерживал нужное направление. Я перестал вглядываться в даль и сосредоточил все внимание на управлении парашютом.
«Все же лучше земля, которая вызывает сомнение, чем сплошной океан. Как ни странно, но за те полчаса, что я нахожусь на этой планете, я не встретил ни одного живого существа, ни в воде, ни в воздухе» – пришла мне в голову неожиданная мысль.
«Да, странно». Но тут мои размышления прервал резкий рывок влево. Меня начало крутить. Я, по-видимому, попал в воронку встречных воздушных потоков. Попытка стабилизировать положение ни к чему не привела – я падал. Сфокусировав взгляд на своей цели, я определил примерное расстояние.
«Так, так около трех миль. По компасу строго на север».
Перед самой поверхностью я все-таки перестал кружиться и плавно вошел в воду. Я медленно погружался в океан. Плотность этой жидкости была выше, чем у земной воды. На ум пришла смешная ассоциация – ни океан, а ягодный кисель. Перед тем, как погрузиться в него полностью, я набрал в легкие как можно больше воздуха и чуть не закашлялся. Вот я и под водой. Глаза открывать не стал. Страшно. Глубоко я не ушел, но пережил несколько неприятных мгновений. Океан с явной неохотой отпустил меня, и я вынырнул на поверхность. Я вдохнул, но в этот раз не смог сдержать кашель. В полной тишине он прозвучал, как выстрел и мне вдруг стало жутко. Я отстегнул стропы парашюта, тут же бросил шлем и кое-как все же снял ботинки, что бы было легче двигаться. Закинув баллон с водой за спину, я поплыл, точнее погреб на север. Кисель был теплый и чуть солоноватый.
Продвинувшись футов на двести вперед, я обернулся. Крыло моего парашюта зеленым пятном выделялось на фоне желто-грязного океана и тонуть не спешило.
«Буры могут увидеть» – мелькнула мысль в голове. Но я тут же успокоился. Почему-то появление буров меня беспокоило сейчас меньше всего.
Еще футов через триста, появился туман. В начале легкий, почти незаметный. Но чем дальше я двигался, тем туман становился плотнее. Он стелился по самой поверхности воды, порой принимая причудливые формы. Странным было это путешествие. Странным и страшным для моего рассудка. Один, черт знает где, ползу в липком тумане по грязному киселю. Да, простите – по местному океану. Над головой сплошные облака, такого же желто-какого-то цвета. Ни ветра, ни звука, ни крика какого-нибудь животного или птицы. В полной тишине. Лишь мое хлюпанье. Из-за тумана видимость упала до пяти футов.
Я плыл или полз (уже запутался) почти час, строго на север, но острова не было и в помине. Я устал, но как только останавливался, начинал медленно погружаться в кисель. Похожее состояние легкой паники я испытывал в тренировочном лагере на Диоме. Полоса препятствий пролегала тогда по зыбучим пескам. Двадцать миль ада. Да, разница лишь в том, что там меня страховали, а здесь я был один. Совсем один. Мои глаза начали слезиться, и появился звон в ушах. «Видимо в атмосфере маловато кислорода» - думал я, тяжело дыша. Я все чаще стал останавливаться, отдыхать. Вода почти закончилась. Глаза мои стали похожи на два красных шара, веки опухли как у избитого боксера. В висках пульсировала боль. Зато я научился отдыхать, не погружаясь в кисель. Я ложился на спину и, раскидывая в стороны руки и ноги, делал звездочку. Две-три минуты отдыха были гарантированы. Как же я раньше не сообразил, сэкономил бы столько сил.
Кисель вдруг кончился, и я плюхнулся в обычную, такую же, как земная по плотности, воду.
«Еще один сюрприз от этой чертовой планеты», - мелькнула мысль. Я оглянулся назад. Кисель сплошной линией занимал весь горизонт и походил на пенку в закипевшем молоке. Туман остался за спиной вместе с киселем. Я не знал радоваться мне или грустить.  Хорошо, что видимость стала лучше. Я достал свой карманный электронный бинокль и посмотрел на север. Острова не было и в помине, зато через две мили и двести двадцать сем футов, как показывал индикатор бинокля, вновь начинался туман. Мне ничего не оставалось, как плыть вперед. Я бросил уже пустую канистру из-под воды и двигался вперед совсем налегке.  Через некоторое время прошел звон в ушах, и перестали слезиться глаза.  Видимо в тумане были какие-то ядовитые испарения, они-то и вызывали отечность век и дыхательных путей.
Где-то далеко на юге я услышал раскаты грома, глухие и сильные. 
«Хоть какие-то звуки», - подумал я, продолжая свой путь. Вода была прозрачной, и иногда я видел под собой быстро мелькавшие небольшие стайки рыб, или как они здесь назывались, похожие на длинные, блестящие палочки. Я плыл дальше, стараясь не думать, что это за существа и что они могут со мной сделать.
Еще через полчаса я добрался до полосы тумана. Она не была сплошной, и в разрывы я видел и островки киселя, и протоки воды. Хотелось пить, руки и ноги как будто налились свинцом. Я взглянул на часы. В пути я был более трёх часов. За это время я бы проплыл две мили, и я их проплыл. Десять тысяч пятьсот шестьдесят два фута, как показывал электронный измеритель дистанции на часах. Сбиться я тоже не мог, компас показывал, что я двигаюсь строго на север. Я ошибся, это был не остров. И все те несовпадения, что в порыве радости и надежды я не заметил, сейчас появились в моей голове, а вместе с ними вновь пришли паника и страх.
«Что же делать, что же делать, куда плыть?» – суматоха в мыслях достигла предела, но все же я смог взять себя в руки и попытался трезво взглянуть на ситуацию. И первое, что мне было нужно – хотя бы небольшой отдых. Я логично рассудил, что отдыхать лучше на киселе, чем в воде, и я направился в одну из проток. Туман укутал меня и тут же отпустил. Я произвольно выбрал один из островов и забрался на него, вновь ощущая неприятную тягучесть. И в тот момент, когда я собрался распластаться в виде звездочки, отдохнуть и подумать, что же делать дальше, я услышал всплеск, через мгновенье еще один. Я замер, боясь пошевелиться. Прошла минута, и я уже было подумал, что мне показалось, но вновь услышал всплеск. Ближе. Где-то футах в двадцати-тридцати правее меня. Там висел туман, и я не видел причину этих звуков, но они были до боли знакомы и напоминали гребок весла.
Я аккуратно, чтобы не шуметь, лег на грудь и устремил свой взор туда, откуда исходил звук. Не более чем в пятнадцати футах от меня, в разрывах тумана показалось что-то черное. Это определенно была лодка, и в ней стоял гребец, держа весло. Я замер, стараясь не дышать. Гребец был одет в какой-то черный балахон с накинутым на голову капюшоном. Лодка двигалась по одной из проток к большой воде. Пелена плотного тумана скрыла от меня лодку и гребца, но по всплескам я слышал, что он удаляется. Я глубоко погрузился в кисель, и мне стоило большого труда не шуметь, что бы вновь выбраться на поверхность. Когда все мои конечности были на свободе, я облегченно вздохнул и – о Боже, в горле запершило, и я не смог сдержать кашель. Он показался мне раскатом грома в этой липкой тишине. Я тут же представил, как черный гребец поворачивает голову (если она у него есть) в мою сторону, его руки (опять же если они у него есть), держащие весло замирают на мгновенье в воздухе. Затем весло опускается в воду, и лодка начинает разворачиваться.
«Все-таки богатое у меня воображение» – вновь подумал я, и кислая улыбка появилась на моем лице. Хотя ситуация, похоже, не далека от истины. А если так, значит нужно готовиться к бою. В плен я сдаваться не собираюсь, да к тому же, как нас учили в академии, буры в плен не берут. А вот лодка мне очень даже пригодится. Я аккуратно достал пистолет, заменил обычную обойму на разрывную. Вновь лег на грудь и стал ждать. Не прошло и двух минут, как я услышал всплеск. Лодка шла по той же протоке, по какой плыл и я.
Эти две минуты я не просто ждал, а вспоминал все, что знал о бурах. В академии этому был посвящен целый курс – Буроведение, но я его почти весь пропустил, предпочитая теории практику сложных полетов на низкой высоте. Все, что я помнил и знал о своих врагах – это то, что они выходцы с Земли, по большей части голландцы. После Великого объединения, не желавшие становиться единым европейским государством, они покинули Землю в поисках других планет, пригодных для жилья. Через двести лет земляне встретились, к тому времени уже с Бурской империей. Я не вспомнил, из-за чего началась третья бурская война, но, по-видимому, из-за того же, из-за чего и четвертая. Сферы влияния. Именно. Как бы не прятали политики и генералы истинные причины. Размышлял я не как военный, боевой офицер, а как активист-пацифист. «Слышал бы меня отец» - последнее предположение вызвало невольную улыбку на моем лице.
Всплеск почти рядом, вернул меня в реальность. Я глубоко вздохнул и медленно выдохнул, мысленно дал себе установку на готовность и положил палец на спусковой крючок. Из тумана в нескольких футах от меня показался нос лодки.
Вдруг с окружающим миром стало происходить что-то странное. Чем больше показывалась лодка, тем темнее становилось вокруг. В начале я подумал, что всему виной испарения, исходившие от океана, и что я просто слепну. Но нет, лодку ведь я видел отчетливо. А вокруг меня происходила какая-то метаморфоза. Темнота поглощала все вокруг. Мое периферийное зрение наблюдало, как исчез в чернильной мгле окружающий меня туман, но взгляд был обращен на врага.
Наконец показался кормчий – фигура в черном балахоне. Капюшон скрывал лицо, или что-то еще. В голове всплыл отрывок одного из разделов буроведения – «Когда-то они были людьми, но атомная война и отличные от земных, планетарные условия изменили их облик до неузнаваемости».
Лодка подходила ко мне все ближе. Весло неспешно опускалось и поднималось. При этом руки (!?) его в широких рукавах почти не шевелились. Наконец лодка остановилась напротив меня.
Краем глаза я заметил, чем ближе подходила лодка, тем сильнее сжималось вокруг меня кольцо тьмы. Словно монах (так я окрестил чужака про себя) был рыбаком и невод его, непроглядная чернота, поедал пространство, подбираясь ко мне. А я, как будто, был рыбой, его добычей.
«Все, пора» - решительно сказал я, отгоняя от себя волны страха, и попытался нажать на курок, но не смог. Пальцы не слушались. Я их просто не чувствовал. Ужас проник в мой разум, я попробовал пошевелить ногой. Не смог. Головой. Нет. Мое тело вдруг парализовало и мне оставалось только безучастно наблюдать, как развиваются события.
Монах был высокий, более шести футов ростом. В этот момент его капюшон стал сползать на спину. Я даже перестал дышать. Но то, что я увидел через мгновенье, повергло меня в состояние шока. Вместо уродливой мутированной морды бура я увидел аккуратную головку с короткими черными волосами Евы Грин.
«Стоп. Как она здесь… А кто она?»  - мое сознание раскололось, как зеркало на тысячи маленьких осколков.
«Кто она? Откуда она здесь? Почему она?» – шептали мне голоса. Боковым зрением я увидел, что чернота подступила ко мне вплотную. Я чувствовал, что ступни уже растворились в этой чернильной мгле. Сознание начало ускользать. Девушка с карими глазами…Ева Грин… Смотрела прямо на меня. Ее губы начали расходится в улыбке, обнажая неровные гнилые зубы. Улыбка становилась все шире, гнилых зубов все больше. Ева…Грин… Между зубами появился язык, как у змеи, тонкий и извивающийся, с вилочкой на конце. Тут я закричал и смог нажать на курок.
Разрывая тишину, зазвучали выстрелы. Я зажмурил глаза, судорожно продолжая жать на курок. Все. Обойма была пуста, я выпустил все одиннадцать патронов. Только не услышал эхо выстрелов. Открыл глаза. Я был в полной темноте, не видел даже рук, держащих пистолет. Не видел ничего. Я вновь закричал от леденящего душу ужаса и стал куда-то проваливаться. Как будто меня засасывало в большую воронку. Зыбучие пески… Грязный кисель…
 Затем мое истерзанное сознание отключилось.

*                *                *

Пришел в себя я от яркого, слепящего света, который проникал в глаза даже сквозь закрытые веки. Голова гудела.
- Что же в этот раз страшного приснилось мистеру Заике, что он своим криком разбудил все западное крыло? – интонация голоса говорившего становилась все агрессивней, и последние слова он выплеснул в меня с яростью и злобой. Глаза я не открыл, наоборот еще сильнее сжал веки.
- Ну, что ты молчишь? – говорящий приближался. Он подошел вплотную и навис надо мной. Я же сидел не полу, прислонившись спиной к стене. Попытался, было распрямить плечи и глубоко вздохнуть, но не смог. Мои руки были крепко прижаты к груди. Я просто не мог ими пошевелить, потому что был в смирительной рубашке.
- Когда ты скотина перестанешь орать по ночам? – лицо говорящего склонилось к моему. Я почувствовал запах пота и табака. Я молчал. Попытался открыть глаза, но яркий свет больно резанул их.
- Ну? – он не говорил, почти шипел. Я вновь не ответил.
Удар страшной силы обрушился на мой живот. Воздух из легких мгновенно ушел. Я рухнул на пол, лицом вниз, живот пронзила дикая боль. Еще один удар в область поясницы. Он бил ногами. Я как смог сгруппировался, по возможности закрыв жизненно важные органы. Несколько ударов пришлись в лицо, теплая струйка крови побежала из разбитых губ по подбородку. Когда я уже подумал, что мне конец, я услышал женский голос.
- Роберт прекратите немедленно! Рапорт о вашем поведении будет в обед на столе у руководства. Уж я постараюсь.
Я узнал голос Евы, и сердце мое возликовало. Какой Евы? Кто такая Ева?  Ты же в плену парень и тебя только что избил бур. Мое сознание вновь дало трещину.
- Мэм…мэм…я… - услышал я невнятное бормотание моего обидчика. В его голосе страх и ненависть сплелись воедино.
Но женщина не дала ему договорить.
- Вон! – сорвалась она на визг – Вон! – еще раз, но уже спокойней – И убавьте свет до нормы.
- Да мэм – и Роберт мгновенно удалился.
Я попытался сесть, но резкая боль пронзила живот, и меня опять скрутило.
- Тед, у вас разбито лицо – ее приятный, чуть низковатый голос раздался над моим ухом. Свежесть жасмина, исходящая от нее окутала меня, и я невольно улыбнулся.
- Чему вы улыбаетесь?
- Вы приятно пахнете.
Вместо ответа она приложила, по-видимому, платок к моим разбитым губам.
- Можете открыть глаза, свет в норме – и я открыл.
Надо мной склонилась та самая женщина, которую я видел в лодке. Ева Грин. Только вместо балахона на ней был белый халат. Ее карие глаза внимательно смотрели на меня. Я чувствовал, что соскальзываю в пропасть безумия. Еще чуть-чуть, и я вновь отключусь. Снова мое сознание померкнет.
- Кто вы? – хрипло выдавил я.
В ее глазах я увидел удивление и озабоченность, на лбу появились морщинки.
- Я ваш лечащий врач Ева Грин – она улыбнулась, продемонстрировав чудесные зубы.
- Откуда в…вы зн…знаете мое имя? – заикаясь, спросил я.
- Тед перестаньте, вы меня пугаете – голос ее был взволнован.
- Я в пл…лену? – вновь выдавил я.
- Тед, о Боже. Нет, не может быть. Семимесячное лечение насмарку.
Я все-таки нашел в себе силы сесть. Огляделся. Меня окружала пустая комната, где-то десять на десять футов, вся обитая светло-желтым материалом. Мягким, но упругим. Я ощущал это своей задницей.
Девушка замерла прямо передо мной.
- Кто вы? – вновь спросил я – Где? П…поч…чему я в сми…смирит… тельной рубашке?
Она ничего не ответила. Лишь долгим, неморгающим взглядом посмотрела на меня. В ее глазах появились слезы. Затем она поднялась, нервно комкая в руке испачканный кровью платок, и торопливо вышла из комнаты. Я остался один на один со своими мыслями. Вновь огляделся.
«Похоже на дурдом» – мелькнула у меня случайная мысль и вдруг я ужаснулся точности ее попадания в цель. Дурдом. Точно. Мягкая комната, смирительная рубашка. Я раньше никогда не был в подобных заведениях, но в детстве много читал разных ужасов и детективов, и представлял, как выглядит палата для буйно помешанных. Она выглядела точь-в-точь как моя. Меня прошиб холодный пот.
«Где же я на самом деле? Кто я?» – мысли путались.
Я хотел обхватить голову руками, но не смог. Ведь они были связаны. Я часто и отрывисто задышал, чувствуя, что близок к реальному сумасшествию. «Ведь я не сумасшедший. А может как раз наоборот я псих?»  – голоса в голове наперебой начали объяснять мне кто я на самом деле. Хотелось закричать, но я сдержался, памятуя о знакомстве с Робертом. Я с трудом поднялся на ноги. Все тело ныло. Каждый шаг по направлению к потайной двери давался мне с трудом, но я упрямо шел вперед. «Хорошо же меня отделал этот бур» -  мысли обрели вдруг четкость и ясность. Я его не видел, но говорил он как землянин. Странно. Да и доктор… Ева… Ева Грин. Хм. Может она тоже пленница? Когда до стены осталось не более трёх футов, дверь плавно утонула в ней, обнажая черный проем, в котором показался здоровый негр в белом халате.
- Куда это наш Заика собрался? – ехидная улыбка наползла на его губы.
По голосу я узнал своего обидчика, но все же решил спросить.
- Р…роб…берт?
-  Да Р…Роберт – передразнил он меня.
И в этот момент я сделал шаг вперед и прыгнул. Он стоял в двух футах от меня и был на голову выше, но я все-таки достал его переносицу своим лбом. Он завизжал от боли. Я вновь подпрыгнул и резко качнул головой вперед. Второй удар пришелся в тоже место. Кровь хлынула водопадом из его сплюснутого носа, заливая его белый халат и мою смирительную рубашку. Роберт попытался меня оттолкнуть, но я уклонился и в третий раз достал его переносицу. Он рухнул на колени, держась за лицо и не переставая, кричал. На меня вдруг накатила такая усталость, что я сполз по стене на пол. Последнее, что я четко разглядел, перед тем как кровь с разбитого лба, застелила мне глаза, это розоватую кость с обломленными краями на месте носа санитара.
Под визг и проклятия Роберта я спокойно закрыл глаза, чувствуя, как теплая кровь течет по моему лицу. Губы невольно разошлись в улыбке. Все-таки я был удовлетворен.
- Так тебе и надо бур, враг есть враг – тихо произнес я, все еще скалясь в улыбке. Мое сознание подошло к обрыву и вновь прыгнуло вниз, в пропасть.
Я не слышал, как вошли в комнату какие-то люди в белых халатах, и ничего не чувствовал, когда меня били в четыре ноги.

*                *                *

Не знаю через, сколько я очнулся. Страшно болела голова, просто раскалывалась от адской боли. Стараясь не двигаться резко, я открыл глаза. Точнее один, другой сильно опух и ничего не видел. Я осмотрелся, насколько позволяло положение. Комната, в которой я находился, очень уж смахивала на операционную. Белый кафель на стенах, огромная многоглазая лампа над головой и я, по всей видимости, лежащий на операционном столе.
Превозмогая боль, я попытался поднять руку, за тем ногу, но не смог. Они были туго прижаты чем-то к столу, видимо какими-то зажимами. Я был прикован. В комнате кроме меня никого не было. Я прикрыл глаза и попытался хоть немного разобраться в той ситуации, что произошла со мной за последние несколько часов. Мешала сильная головная боль, но я все же сделал над собой усилие и попытался сосредоточиться.
 «Меня сбили, и я упал на эту чертову планету, Зонар кажется. Это было? Было. Угу. Я упал и что? Монах какой-то» – мои мысли вновь начали путаться. В этот момент я услышал голоса людей. Они приближались. Через мгновенье надо мной склонились, незнакомый белый мужчина с аккуратной рыжей бородкой и уже знакомая мне Ева Грин.
 «Стоп! Когда она стала моей знакомой? Чертовщина какая-то» -  я нашел в себе силы и попытался улыбнуться ей. Не знаю получилось ли у меня, но она никак не отреагировала на это. Затем я повернул голову к рыжебородому и тихо произнес: Вы буры?  Ведь так. Я п…по..попал в плен.
Мужчина и женщина переглянулись, и Ева с печалью в голосе сказала: Я же тебе говорила.
- Я доктор Горн. Уильям Горн – пробасил рыжебородый по-видимому обращаясь ко мне. В его руке появился шприц с какой-то красноватой жидкостью.
- Что это? – спросил я с дрожью в голосе.
- Это успокоительное – ответил он, аккуратно вводя иглу мне в вену.
Через минуту окружающий мир поплыл перед единственным здоровым глазом. Но я все-таки успел задать еще один вопрос: «Где я?» Мужчина и женщина вновь переглянулись. Рыжебородый склонился к моему лицу и четко, проговаривая каждое слово, произнес: «Тед, вы находитесь в закрытой психиатрической клинике для военнопленных, не прошедших реабилитацию». Его голос начал удаляться от меня и за мгновенье до того, как вновь провалиться в темноту я услышал еще кое-что. Кое-что очень важное.
- Теодор, это вы бур. Прощайте…

*                *                *

Сегодня был День Памяти и она, конечно же, пришла. Мемориал был открыт круглосуточно, но она пришла пораньше перед работой. В это время здесь не было людей, а ей хотелось побыть один на один со своими воспоминаниями, со своей болью. В зале мемориала было сумрачно. Лишь языки живого огня у каждой колонны освещали ей дорогу. Стук ее каблучков по мраморному полу заполнил звуком все помещение. Она остановилась у четвертой колонны, нашла взглядом вторую фамилию сверху, выбитую на гранитной плите. Полковник КФ Абрахам Грин. Глаза Евы наполнились слезами. Пальцы ощупывали канавки букв, высеченные в камне.
Муж. Пропал без вести одиннадцать лет назад. Пропал во время четвертой Бурской войны. Все эти одиннадцать долгих лет боль жила в ней. Она приходила сюда каждый год с момента постройки мемориала. Слезы застыли в ее глазах, но она нашла в себе силы и сдержалась. Ева опустила голову, и ее рука непроизвольно соскользнула вниз по списку. На какое-то мгновенье ее пальцы остановились на другой фамилии, чисто случайно. Она, не глядя, повернулась и быстро пошла к выходу…
Ее пальцы, в те несколько секунд остановились на другой фамилии, чисто случайно.
Теодор Аткинс, лейтенант КФ. Пропал без вести 11 марта 2314 года.
На той же самой войне.