Дом на берегу пруда

Тёплым да солнечным выдался сентябрь в 1848 году. Тонкие деревья в городских садах только-только начали желтеть, а небо оставалось ещё по-летнему голубым и прозрачным , нежной лазурью отражаясь в невозмутимом зеркале городского пруда. Бывший начальник Камско-Воткинского завода Илья Петрович Чайковский вышел в отставку. Ему и его семье надлежало освободить казённый дом и отбыть в столицу, дабы обустраивать свой быт там. С самого утра в доме готовились к отъезду. Ещё до зари дом покинула гувернантка Фанни Дюрбах, дабы избежать долгих тягостных прощаний со своими подопечными , которых она взрастила с малых лет.
К вечеру всё было готово, собраны большие саквояжи, уложены все вещи, а к крыльцу казёного дома подан богатый экипаж, дабы увезти всю семью на берега холодного северного моря, где во всём великолепии блистала столица империи величественный Санкт-Петербург.
По старому русскому обычаю на дорогу было решено присесть. Как-то непривычно тихо и пусто было в этом тёплом, ставшем за долгие годы по-настоящему родным, уютном и скромном доме, расположившемся в маленьком городке посреди густых уральских лесов. Каждое слово и, казалось, даже дыхание отдавалось в его стенах гулким эхом.. Затем наступило молчание покуда глава семейства не сказал «Пора»! Дружная семья начала суетливо усаживаться в экипаж, но больше всех волновался маленький Петя Чайковский, он хотел запомнить каждую деталь: и ворох опавшей листвы, и тенистые аллеи сада, и маленькие тёплые окошки под самой крышей, за которыми располагалась его детская, где они с братом так любили проводить вечера представляя себя храбрыми рыцарями, героями бравых сражений минувших лет.
Стены этого дома помнили всё: милые детские шалости, добрые сказки рассказанные гувернанткой и первые неумелые пробы в музыке будущего великого композитора, которому будет суждено прославить эти места. Под колёсами экипажа гремела мостовая, которая вскоре сменилось ровным покачиванием скромной просёлочной дороги, уводящей в дикие и тёмные леса. В этот момент маленький Петя выглянул и перегнулся через бортик повозки: в последних лучах алого заката искрился и переливался Воткинский пруд, алели Купола стройного Благовещенского собора, а на том берегу пруда …сердце Пети сжалось, тёплыми огоньками окошек ( зажжёнными кем то из прислуги на прощанье) мерцал милый родной дом, иного Петя в своей жизни и не знал. В последствие в зрелые годы самой большой мечтой Петра Ильича Чайковского, которой, впрочем, не суждено было сбыться, было вернуться в эти дикие уральские места. Не раз он силился до мельчайших подробностей восстановить в своей памяти образ родного дома, тщательно записывая все свои воспоминания на самом прекрасном языке – языке музыки.
А началась эта история в 1837 году, когда в тёплом доме на господской улице, на самом берегу Воткинского пруда поселилась семья талантливого инженера Ильи Петровича Чайковского, назначенного начальником на Богом забытый горный завод. С новым начальником дела у города пошли как нельзя лучше: были приведены в порядок документы, подновлено оборудование да технологический цикл, а на самом краю пруда на гулкой городской площади заблестели купола Благовещенского собора, почитаемого раньше долгостроем, а теперь приветливо отражающимся в томном зеркале тёмной воды. В 1838 году в доме горного начальника случилась большая радость – родился первенец, мальчик Николай – старший Брат Петра Ильича Чайковского….
Прошло ещё два года, на дворе стоял жаркий май, все обыватели дома кроме маленького Николеньки собрались в душной комнате госпожи, которая вот-вот должна была разродиться вторым ребёнком, да ни как не могла. Возле неё суетились две опытные повитухи, доставленные с большим почётом из соседнего села. «Поговорите со мной хоть о чём-нибудь – взмолилась юная женщина, - тишины боюсь тишины». И вдруг с дальнего конца города раздалось тихое пение скрипки, да такое чудесное что женщина успокоилась да велела позвать скрипача: «Пусть он стоит под окном, играет». Вскоре привели пожилого мужчину, который заиграл так нежно и так восхитительно, что молодая госпожа быстро разродилась, а вскоре из ворот дома вышла служанка с новорождённым на руках. «Как назвали мальчика – спросил старик». «Петром –ответила служанка, - молодая госпожа благодарит вас от себя и от новорождённого….». «Дар мой ему в руки»– сказал старик, и заиграл так искусно, как никогда в жизни. А младенец, заливавшийся в непрерывном плаче, вдруг угомонился и замер, точно пленительная сила музыки покорила его в этот миг. С той поры в семье Чайковских стали говорить: мальчик родился особенным, а в будущем ему уготована великая судьба. Маленькое оконце с видом на дорогу и пруд, под которым в своё время играл чудесный скрипач, сохранилось до наших дней, его непременно покажут каждому путнику, которому волей судьбы случится оказаться в этих местах.
Петенька Чайковский рос не по дням, а по часам. Мальчику едва исполнилось 4 года, когда его мать Александра Андреевна вернулась из трёхмесячной поездки в Петербург с гувернанткой – француженкой Фанни Дюрбах. Старшему брату настала пора приступить к занятиям, а маленького Петра пока не пускали в класс. Силой слёз и уговоров мальчик убедил матушку позволить и ему учиться вместе с Николаем, и проявил себя как невероятной талантливый и способный ученик. Следуя традициям времени, дети в семье Чайковских жили своей, отдельной от взрослой жизнью. Утро по обыкновению начиналось с моления, а потом были игры, занятия, прогулки на свежем воздухе, и только вечером вся семья собиралась вместе на ужин за большим круглым столом. Ближе к отходу ко сну наступала самое волшебное время: мальчики тихо играли в детской, а потом при свете лампадки добрая гувернантка рассказывала или читала детям невероятные волшебные истории, которые точно оживали в игре своенравных теней. Сознание уносило Петеньку в удивительные волшебные дали, переходя в незабываемую плеяду сказочных детских снов.
К 6 годам будущий гений музыки выучился свободно читать и говорить на немецком и французском языках. В воскресные дни в тёплую летнюю пору Фанни Дюрбах совершала поездки со своими подопечными по окрестностям города-завода знакомя детей с бытом простых русских крестьян , чудесными переливами колокольного звона и невообразимой красотой русских лесов и полей. Сказывают что в одной из таких поездок посетили они старинный храм в с. Перевозное, а потом добрались и до совсем уже отдалённого селения – крупного села Сайгатка, где в эту пору шумела бойкая да весёлая ярмарка. Возвращаясь в повозке домой и с удовольствие уплетая купленного у румяного торговца Петушка, маленький Петя с восторгом взирал на широкие разливы Камы,  на громадную гору Стрижуху и тонкий силуэт Никольского храма, подобно царевне –лебедю парившему над селом … Если бы он знал что через немногим более чем 200 лет на этом месте вырастет огромный город названный в его честь, он бы наверняка попытался ещё более точно очертить в памяти данные места. Но людям не дано знать того что случится, покуда ветер времени не разгонит пелену над новыми свершениями точно в тот миг, когда им предстоит ворваться в жизнь.
Все эти чудесные поездки, долгие рассказы о былом в череде поздних зимних вечеров привили Петру страстную любовь к России, к своему народу и маленькому лесному уголку, в котором ему посчастливилось родиться.
В самые ранние годы в мальчике проявилась страстная тяга и способности к музыке. Будучи ещё совсем ребёнком, он внимательно слушал материнские песни, игру на инструментах матери и отца, а в свободные минутки часто отбивал простенькие незатейливые мелодии на всём, что попадётся под руки. Первое своё произведение юный гений сочинил уже в 4 года, а несколько позднее, когда в семье появился механический орган, так искусно игравший Моцарта, в маленьком Петруше пробудилось новое ощущение музыки: как чего-то сакрального, что нужно беречь и лелеять.
Первые уроки настоящей нотной грамоты будущий композитор усвоил от бывшей крепостной крестьянки Марии Марковны Логиновой , специально приглашённой для обучения талантливого мальца в господский дом. Впоследствии и на всю жизнь Пётр Ильич Чайковский сохранил трогательную привязанность к ней и помогал всем, чем только мог. По признанию самого композитора музыка звучала у него в голове с ранних лет, он её слышал в каждом звуке в каждом шелесте и она не давала ему покоя , долго не позволяя заснуть. И тогда Фани Дюрбах крепко обнимала юного гения, дабы он успокоился, а Петенька только повторял: «Опять эта музыка…музыка музыка». Интересно, что уже в зрелые годы Пётр Ильич научился эффективно бороться с этим явлением, он просто записывал то, что слышал на бумагу, после чего в голове снова воцарялась тишина, принося умиротворение и самый желанный душевный покой.
Богатый экипаж уже свернул за поворот, 8 летний Пётр Чайковский поудобнее устроился на сиденье, наблюдая за макушками корабельных сосен, образующих чудесный природный тоннель. Где-то в самой чаще этих лесов обитало невиданное и жуткое создание – загадочный лесной царь со светящимися глазами, о котором столько рассказывала гувернантка, только в эти минуты Петеньке даже он был ни почём. Позади оставалась целая жизнь: тёплый уютный дом, закопчённые избушки города-завода, сказки и Песни Фани Дюрбах и даже эти леса населённые таинственными, но до боли родными созданиям, а впереди – неизвестность…