Продолжение главки 4-10

 Главка 4

Что ещё о моих шалостях и жизни. Полюбилась игра со свечками. Как только оказывалась дома одна, тут же вытаскивала свечи, зажигала их, расставляла на окнах. Мне нравился их запах и то как горит огонь.

Дважды загорались занавески и я бегала на кухню и обратно с ковшиком, гасить их. А занавески были изумительные, батистовые, вышитые мамой ришелье, но что я шкода понимала. Влетало конечно, но не сильно.

 Зато, наученная опытом борьбы с пожаром, однажды , когда у бабушки упал уголёк, а она не заметила и дорожка загорелась, я затоптала её прямо голыми ногами и ничего без ожогов.

Ещё любила качаться на подушках. У бабушки была большая тахта с подушками и валиками, пружинными. Я складывала эти подушки горой, забиралась на них и качалась, представляя, что я в бурю плыву на корабле. Прыгать запрещалось, качаться нет.

Однажды дедушка пришёл домой с мешком. В мешке что-то шевелилось и взвизгивало. Он торжественно развязал мешок, я приплясывала рядом от нетерпения . А он вывалил на пол маленького поросёнка. Ой, изумление и радость.

А потом этот поросёнок ткнулся пятачком мне в ногу. Визг, бег по комнатам наперегонки с поросёнком. Не поймёшь, кто больше напуган. Итог перевёрнутые стулья и я на столе.

Потом случай с курицей. Ей отрубила мама голову, не в моём присутствии, мне этого не показывали, но курица вырвалась и стала бегать по двору без головы, а из горла била струя крови. Это мне запомнилось. Конечно сильно напугало. Больше никогда при мне никого не забивали.

Меня часто брали на рынок, особенно если за молоком. Мама и бабушка звали меня индикатором. Я безошибочно выбирала лучшее, самое свежее и вкусное молоко. И ещё ряженку и варенец. Самое моё любимое. Варенец это пенки от сливок запечёные.

Много ходили в парк, на аттракционы. Катали меня бесплатно, из-за бабушки. Её очень любили и уважали в городе и все знали. Одета я всегда была, как куколка, вещи-то немецкие, качественные, но только на выход. Дома только то, что поплоше, так как ребёнок любил играть с мальчишками и в основном в войнушку, а значит жутко пачкался и рвал вещи.

Чем старше я становилась, тем насыщеннее становилась и жизнь. В садике я заводила, но не только. Меня особенно выделяет заведующая и я часто, вместо тихого часа, в который мне не спится, провожу время в её кабинете. К тому же меня водят теперь на сутки, а значит ночую тоже в саду и видимо стала сильно досаждать своим беспокойством.
 
Я не понимаю из-за чего так переменилась моя жизнь, а просто бабушка вдруг начала надолго исчезать из дома. Мне ничего не объясняют, только говорят, что бабушка уехала навестить подругу или что-то ещё. А бабушку клали в больницу, на операции. Это я узнала много позже.

Иногда, если мне не спится ночами и я реву. Меня забирает на кухню дежурная воспитатель. Там обязательно найдётся что-то вкусненькое. Мы посидим у открытой дверцы печки, посмотрим на огонь, поговорим, она мне рассказывает что-либо тихим мерным голосом и я засыпаю, а просыпаюсь утром в кроватке.

В эту пору ко мне в саду относились особенно бережно, они всё знали. В моменты моего пребывания дома, в выходные, мама активно занимается со мной. Я учусь читать, или мы ходим на прогулки по городу.

Какой-то праздник, мы с мамой идём на площадь. Там проходит концерт. Моя маленькая мама ухитрялась всегда просочиться через любую толпу в первые ряды.

И вот мы стоим перед самой сценой и смотрим концерт. Выступает видный, крупный мужчина. Он рассказывает что-то весёлое, читает стихи, потом его взгляд падает на нас он прерывается, подходит к краю сцены и просит маму:- Дайте мне вашу девочку.

Я не понимаю что происходит, а мама уже с радостной улыбкой поднимает меня и передаёт ему. Я насуплена, кажется собираюсь зареветь, но он тепло улыбается мне, делает козу, и треплет за щёчку.

Я уже улыбаюсь, а он поднимает меня на одной руке вверх и что-то говорит окружающим. Все радостно хлопают, мама утирает слёзы, хотя и смеётся одновременно. Потом он угощает меня яблоком, снова целует в щёчку и передаёт маме.

Уже по дороге домой, я спрашиваю маму, зачем она дала меня чужому дяде. А мама смеясь отвечает-Дурочка, гордись, тебя держал сам Жаров.

Что я тогда могла понять? Только много позже, я узнала, кто такой Жаров и чем мне нужно было гордиться. Ещё бы, знаменитый Анискин!

Одновременно с началом чтения, которое даётся мне очень легко, довольно скоро я начинаю читать бегло, а не по слогам, во мне просыпается большое желание рисовать. Это я делаю много и охотно.

Моим воспитателям и домашним становится заметно легче. Теперь я довольно подолгу могу сидеть за книгой или за рисованием, а им меньше хлопот. Бабушка возвращается и меня снова забирают из садика ежедневно.
 Я счастлива.

               
                Главка  5


 Теперь бабушка не работает. Она на пенсии, но изредка продолжает давать уроки на дому пяти своим ученикам и всегда берёт меня с собой. Я довольна этим.

Также мы чаще ездим с бабушкой в Москву. Там у нас много родных. Дедушкина сестра Вера, с дочерьми и внуками, где мне всегда рады и откуда я никогда не приезжаю с пустыми руками. Каждый раз нагружают игрушками.

Бабушкин брат Николай. Это особая песня.  У бабушки, помимо сестры-двойняшки, о которой я уже писала, были ещё два брата. Их после смерти родителей отдали в кадетское училище и они долго были в разлуке с бабушкой. Один из братьев погиб в Гражданскую, воевал на стороне белых, второй выжил.

 При советской власти работал в милиции. Жили они с женой, тётей Стефой, полькой, в Москве в Бабьегородском переулке, в большой коммунальной квартире.

Дом старый, громадный, в моём представлении. Комната у них  большая метров тридцать. Часть отделена занавеской, там располагались их кровати. В большей части стояли круглый стол, кресла, буфет, книжный шкаф. Но огромную часть комнаты занимал концертный рояль, белого цвета. Я никак не могла понять, как же такую громоздкую вещь могли занести через двери, а спросить стеснялась.
 
У них мне нравилось всё. Маленькие статуэтки, прекрасные таинственные картины, маленькая ёлочка с капелюшками-игрушками, которую я видела впервые.

Она стояла в уголке на тумбочке, чтобы не было видно из окна. Тогда ведь ёлки были запрещены, но я ещё не знала об этом. В комнате был постоянный полумрак, в любое время суток, так как прямо напротив их дома, в двух метрах, стоял такой же дом и окна  очень близко друг к другу. Своего рода телевизор в чужую жизнь.

Но вернёмся к роялю. Он притягивал меня, как магнит,особенно вертящийся табурет перед ним. Это был рояль тёти Стефы. Детей у них не было, поэтому меня обожали и мне разрешалось всё.

 Конечно же я сразу садилась к роялю, побренчать клавишами. Дядя Коля, так я его называла, клал передо мной, как ноты, вы будете смеяться, правила дорожного движения. Тогда ещё был гужевой транспорт в ходу, совместно с машинами, очень малым нужно сказать количеством, и там было много правил о вождении лошадей по улицам города.

 Для меня это стали лучшие мгновения. Я бренчала, листала книжку и напевала. Бабушка прислушивалась и начинала записывать. Дома она сказала маме-Нина, Верочка пишет стихи, вернее сочиняет. Вот посмотри. Так проявились и эти мои способности.

Поездки к другим родственникам запомнились меньше, так как там было менее интересно. Но пожалуй ещё одни любимые поездки это в Переделкино, к тёще бабушкиного  сына, моего дяди Юры.

 Это тоже была песня. Дядя Петя, так мы его звали, испанец, один из испанских интернационалистов, женившийся на русской девушке. Один из немногих уцелевших, вот почему они постоянно жили в Переделкино.

 Мне очень нравилось бывать у них, играть с собачкой Иржиком, очень учёной, дрессированной.

 Гулять по их дому, мне он казался необъятным: двухэтажный, со множеством комнат, правда маленьких и большой террасой, застеклённой цветным стеклом.

 У них всегда обнаруживалось что-нибудь необычное для меня из кондитерских изделий.
Тётя Таня была мастерицей.

  А дядя Петя красиво пел, почти как мой дедушка и я любила его за это. А ещё показывал мне фокусы с участием Иржика. Полный восторг. Иржик заливисто лаял, стоило сказать ему слово кошка,и ходил на задних лапках, повиливая хвостиком, высунув язычок, при слове колбаска. Так он служил.

А однажды тётя Таня повела меня в большой дом, неподалёку от них. Там собралось много детей, и очень высокий дедушка, в моём ощущении, с очень крупным носом, поначалу испугавшим меня.

Он разговаривал с нами. Вернее читал нам стихи, многие из которых мы знали, и поэтому громким хором вторили ему, а потом новые, в том числе сказку о Бибигоне.

И мы слушали, застыв и разинув рты. А потом нас угощали чаем и притом со стихами и иллюстрациями из Мухи-Цокотухи, где каждому отвели какую-нибудь роль. Это было безумно весело и интересно. Так я побывала в гостях у Чуковского на его знаменитых Чуккоколах. А тогда я в этом конечно ничего не понимала.

Но близилось время больших перемен в моей жизни, о чём я естественно пока не подозревала. Поэтому наслаждалась миром и любовью своей семьи.

И не только своей, но и семьи лучшей бабушкиной подруги тёти Лизы и её мужа, Аркадия Тихоновича. У них в доме я тоже любила бывать по причине наличия большого количества цветов, от фикусов до лиан, которыми была увита вся комната, а между цветами целый массив клеток с канарейками и было большим счастьем слушать канареечный концерт, попивая чай с тульскими пряниками, из фарфоровых чашечек, и отламывая кусочки торта серебряным ложечками с витыми ручками.

 Это было сказкой. Я становилась принцессой. А Аркадий Тихонович, маленький, седовласый старичок, с бородкой клинышком и в пенсне, казался мне волшебником. Так много он знал о птичках и так умело разговаривал с ними, при помощи специального пищика, на их птичьем языке.






                Главка 6
               
Помимо собственно самой моей жизни и её событий, надо бы описать и фон, на котором она протекала. Ведь многие понятия не имеют, в каких условиях мы жили.

В то время, немногие наверное это помнят , был напряг с электроэнергией. Её не хватало. Поэтому электричество подавалось по расписанию. На предприятия всегда, а в жилой сектор только в определённые часы и дни. Так к примеру в выходные мы были с электрическим освещением, а в будни с керосиновой лампой.

Мы считались зажиточными, так как у нас под потолком висела большая лампа, летучая мышь называлась. Конечно можно представить себе сколько она давала света, к тому же сколько было копоти и запаха керосина. Так что, вспомнишь-вздрогнешь. Но ведь жили.

 Так к примеру баня в городе, по этой же причине, нехватки электроэнергии работала тоже по расписанию. Понедельник-вторник выходной, среда мужской день, четверг солдатский, пятница женский. Суббота снова мужской, воскресенье женский.

Чтобы попасть в баню, одну на весь город, приходилось отстаивать очередь более часа. И это в любое время года. Вот так жили. Только в 60-ых в городе открылись ещё три бани, а тогда было так.

Наша семья, по сравнению с другими жила очень хорошо не только в части удобств, но и в части питания. Дедушка от Минсельхоза имел еженедельный талон на отоваривание в спецмагазине.

Так тогда было принято, номенклатура жила лучше народа. Впрочем почти то же происходит сейчас опять.
У нас было все, чего не было у многих, поэтому моя бабушка устраивала раз в месяц какие -нибудь праздники для детишек с нашей улицы. Предлог она находила. Ей хотелось подкормить детей. В общей сложности их было, вместе со мной двенадцать.
Особенно мне запомнились Новогодние праздники. Несмотря на запрет, ёлка у нас была. Её ежегодно привозили нам домой вместе с дровами, в них маскировали и привозили.

 Елку ставили в углу, окно рядом с ней занавешивали, чтобы с улицы не было видно. К празднику мы готовились заранее. Игрушки были прекрасные, немецкие-дудочки,которые свистели,табакерки с выпрыгивающим чёртиком, домики обсыпанные словно снегом и множество других.

Но обязательно нужно было сделать что-то своё. И мы делали это все вместе. Клоунов из яиц, гирлянды, грецкие орехи завёрнутые в фольгу, конфеты на ниточках, мандарины обмотанные ниткой и петелькой.

 Это всё потом развешивалось на ёлку, а в сам праздник срезалось с неё детишками. Ещё на Новый год лепилось очень много пельменей, один из них с сюрпризом, пуговицей внутри фарша. Скажу сразу, он всегда попадался мне, не подсовывался, а именно попадался. Почему не знаю.

На сам праздник бабушка играла нам на пианино, мы танцевали, играли в разные игры, которые придумывали взрослые, разгадывали шарады, а потом мамочки или бабушки приходили за своими чадами и разбирали их по домам.

 При этом каждый уходил с подарком, которые мои мама и бабушка с дедушкой делали своими руками. Это могли быть вязаные вещи-шапочки,шарфики,варежки, или сумочки или ещё что-то нужное. И конечно же непременные сладости.
 Таким поведением бабушка и мама приучили меня к тому, что дарить много приятнее, чем получать подарки.

Извиняюсь, за длинное отступление. А теперь снова к девочке Верочке.

Мне уже почти пять лет и тут случается главная перемена в моей жизни. Мама встретила человека, за которого решила выйти замуж. Приводила она его знакомиться с родителями в моё отсутствие, так что до их регистрации я его не видела.

Июньский день, все дома, кроме мамы. Несколько незнакомых мне ранее людей, гости. Все суетятся, накрывают наш необъятный старинный дубовый стол.

Обычно он стоит сложенный, но может раздвигаться от 24 до 48 персон. Сегодня разложен наполовину. В доме шум и суета. Бабушка подзывает меня и мы выходим во двор.
-Верочка-обращается ко мне бабушка-сейчас придёт мама. Но она придёт не одна. С ней придёт твой папа.

Можно ли передать мои чувства, огромная радость,взахлёб, наконец-то, наконец у меня будет мой папа. Я знала, всегда знала, что он меня найдёт и придёт.

 С этой минуты и до их прихода, никому нет покоя. То мне кажется, что я плохо одета и я требую перемены платья, то кажется, что время тянется, то страшно что он передумает. Но всё кончается.

И вот  открывается калитка и в неё входят моя мама и незнакомый, среднего роста мужчина, в коричневом костюме и в шляпе. Мне он кажется прекрасным, ведь это мой папа.

 И забыв обо всём, обо всех тревогах я лечу как на крыльях по дорожке с громким воплем-Папочка!!! Я так хочу обнять его поскорее, прижаться к нему. Навстречу мне выдвигается рука в останавливающем жесте. Я смотрю в лицо и вижу выражение брезгливости на лице мужчины.

 В уголке губы зажата папироса Беломор. Медленно он поднимает руку, вынимает папиросу и ленивым жестом тянется ко мне. В следующее мгновение я ощущаю ожог и дикую боль. Так “мой папа” поздоровался со мной, загасив папиросу о мои губы. Чудесное знакомство. Потом провал ,мрак.

Очнулась, вернее осознала себя  в кустах малины и зарослях крапивы. Сижу дрожащим комком и реву безутешно, но не в голос, прячусь. Мне стыдно,больно и обидно.

 Я такая дрянь, которую не захотел признать папа, я уродец, гадкий утёнок (эту сказку я уже знала). Голоса зовущие меня доносятся сквозь вату. Все бегают, ищут меня. Я не отзываюсь, я хочу умереть, кому нужен такой мерзкий ребёнок? Праздника не получилось.

Искали меня долго, даже бегали на площадь в милицию, заявлять о пропаже ребёнка.

Забыла рассказать, что у нас была собака, немецкая овчарка, не только по названию, но и по сути. Её забрали у пленных немцев и бабушка взяла её к себе из приюта. Она не понимала русского языка, только немецкий. Поэтому слушал и признавал Рекс только бабушку.

 Свирепый был пёс и если к нам кто-то приходил, его запирали в сарай. Вот и в этот раз он был заперт в сарае.
 Уже стемнело, ушли все посторонние сразу после инцидента так что оставались только свои.

 Дедушка воскликнул:- Вера, Рекс! И бабушка тут же поняла:-Да, Петя, как я сразу не подумала. Видно голову потеряла.

Она пошла в сарай, взяла Рекса и приказала искать. Рекс сразу привёл её в тот угол, где я пряталась и под конец уснула измученная, зарёванная и несчастная....

Меня отнесли в дом, уложили в кровать, а матери и ему бабушка сказала:- Здесь вы жить не будете, ты сделала свой выбор , Нина. Верочку я вам не отдам, она останется с нами. Да, и не забудь зайти в милицию, отменить поиск.

Моя бабушка никогда в жизни не повысила ни на кого голос, но если она что-то говорила, то это исполнялось беспрекословно. Вот так началась моя новая жизнь.



                Главка 7

 Когда пишешь о себе, поневоле возникает чувство, что ты себя выпячиваешь. С другой стороны если писать от третьего лица, то получается просто повесть о чужом человеке.

Поэтому сказала себе, ты взялась описать и разобрать свою жизнь, вот и исполняй, чтобы видели живого человека, со всеми его тараканами. В общем придавим комплексы и вперёд...
Что главное вынесла я из случая знакомства с отчимом, буду называть его так, хотя по сути, он меня не усыновлял, а значит таковым не являлся, а был просто мужем мамы, но так уж называли всегда, так что не отступаю от традиции.

 Главное последствие, это комплекс, комплекс жуткой неуверенности в себе, страха, что я неприятна людям, что для меня было новым чувством. Ранее мне казалось, раз я всех люблю , то и меня все любят.

Новое знание сильно мешало мне в дальнейшей жизни, хотя внешне я никогда старалась этого не показывать, внутри дрожал этакий противный телячий хвостик.

Но к делу. Жизнь продолжалась, почти как раньше. Почти, потому что мама жила теперь, то отдельно, то снова рядом. Когда отец уезжал в командировки, она приходила жить домой. И тогда я была совершенно счастлива, как раньше.

 У мамы появилось много новых красивых платьев, он ей дарил, привозил из командировок из Владивостока, всё китайское. Но китайское того времени было по качеству не чета тому ширпотребу, что хлынул мощным потоком при развале союза. Платья были крепдешиновые, невероятно красивых расцветок, или шерстяные, очень красивые и модные.
Были также модные тогда фильдеперсовые чулки, что для современных женщин звучит непонятно. Они тонкие, полупрозрачные, со стрелкой и пяткой чёрного цвета. Такая была мода. И обязательно с выбитым рисунком. А потом появились капроновые, это вообще по тем временам невидаль. Только люди имевшие право выезда за границу имели такие.

Ещё много жидкого мыла в стеклянных пузырёчках в форме зверушек. Эти потом отлично служили игрушками и украшениями одновременно. И губки поролоновые разных расцветок, и шикарные нежные полотенца, и термосы. А ещё громадные банки тушёнки " Китайская стена". Всё это являлось роскошью невиданной и восторг вызывало неописуемый. Смешно, да?

 Но время, когда ты не имел ничего вокруг, кроме грубых топорного качества вещей, поневоле настраивало на них,расписанных ярко и празднично, как на сказочные вещи.
Это премиряло с жизнью.

 Но к чему я об этом вспомнила, а к тому, что случай тот не прошёл бесследно и маленькая девочка начала мстить вещам, тем, что покупал он. Так например я взяла и аккуратно вырезала на трёх парах маминых чулок, эту самую чёрную пятку.

А ещё у платьев стала отрезать рукава. Они были сшиты модным тогда фасоном ,фонариком, и я безжалостно их кромсала.

Первым конечно же пострадало мамино свадебное платье.
Серебристого цвета с нежными букетиками розовых цветов по всему фону.

 Однажды я с криком “мамочка” бросилась к совсем незнакомой женщине,одетой в такое же платье и была крайне смущена, обнаружив ошибку.

Так часто дети неумело выражают свою обиду и антипатию к кому-то,перенося её с субъектов на объекты.
 Бабушка быстро поняла в чём дело, когда мои проделки обнаружились и долго говорила с мамой, закрывшись на кухне.

Потом мама сумела как-то поговорить со мной и убедить не делать этого, так как я делаю больно ей, а не отцу. Я поняла и свои набеги на мамин гардероб прекратила.

Хранила мама свою одежду у нас, а не там где жила, оттого, что там папина сестра имела привычку без спросу брать мамины вещи и носить их. Хотя они были схожей комплекции , та была выше ростом и как она выглядела в этих нарядах представляю себе теперь. Но хотелось и брала.
 А ведь он легко мог предотвратить это, приобретая, хоть изредка, что-то для сестры. Но не догадывался делать это.

У меня появилось новое любимое занятие. Целыми днями я стала пропадать в парке. В садик летом меня не водили, сад был ведомственный и летом дети его не посещали, отпуска, ремонт, разъезды-обычное дело. Так что лето было моим.

В парке меня интересовал только читальный зал. Там мне давали книжку. Библиотекарь ,поговорив со мной, сама подбирала мне подходящее. Я садилась на стеклянной веранде в уголок и погружалась в книгу.
 Сначала это были Маршак, Барто, Чуковский потом Бианки, Чарушин и другие авторы, писавшие о зверях и природе. 

Следом сказки и небольшие повести о приключениях и путешествиях.И это было самое прекрасное время в моей жизни.
 Дома у меня было много книг.

Нужно сказать, что тогда выпускалось истинно хорошо, так это детские книги с иллюстрациями Васнецова, Сурикова, Саврасова и других лучших художников. Это были шедевры.

Но одно дело дома, другое в читальне, где ты среди других людей и в тоже время, словно один. К тому же тебе доверяют книгу, как взрослому человеку.
 И к книгам и к игрушкам я всегда относилась трепетно и бережно.

А к прочитанному  относилась очень серьёзно и дома с мамой и бабушкой обсуждала новое, что узнала. Можете представить, что к тому времени, когда я пошла в школу, у меня был уже основательный запас знаний по литературе и хорошие способности пересказа. Ведь на своих домашних, я научилась.





                Главка 8

 Ещё воспоминание той поры, правда чуть раньше весеннее,это смерть Сталина. Помню я стою в большой комнате , рисую на дедушкином секретере. Рядом говорит приёмник. Потом он замолкает и после стука метронома, такой подавали тогда сигнал, чтобы привлечь внимание к важному сообщению, диктор стал читать сообщение о смерти Сталина.

Бабушка стояла у стола обеденного, опершись на него рукой , с застывшим взглядом и суровым лицом. Она слушала внимательно. Когда сообщение закончилось, включили траурную музыку, а на весь наш город громко загудели заводские трубы.

И тут я впервые в своей жизни услышала из уст бабушки грубые слова, может потому они и запомнились. А сказала она всего два слова- Сдох, скотина. ....

Раньше в доме о нём вообще не говорили, а если и говорили о чём-то, то очень тихо и не в моём присутствии, а тут вот такое. Когда прибежала зарёванная мама и с порога закричала,” вы слышали?”. Бабушка резко обрезала её:- Прекрасно слышали, незачем кричать и нечего обсуждать,а особенно реветь.
Так в нашей семье была встречена эта смерть.

Вообще приёмник, это мой собеседник того времени. Он у нас был большой, добротный, ламповый, рижского производства-Балтика.

На кухне висела тарелка местного вещания, а этот ловил весь мир и я любила крутить ручку настройки и слушать разные станции. Детские передачи это одно, а голоса мира другое.

Особенно любила слушать, передачи Пекинской радиостанции. Очень смешно они говорили и пели, и я пыталась им подражать, над чем очень смеялся дедушка.

 А ещё очень любила слушать Туркменское радио и песенку цып-цып мои цыплята, я упоённо распевала на весь дом “чип-чип-чип джаляли,” а дедушка дразнил меня,нарочито шепелявя.

И последнее из этого времени жуткое воспоминание. Раньше на улицах города, особенно в районе вокзала и в поездах было очень много людей-обрубков, ветеранов прошедших войну и вернувшихся без ног, а иные и без рук.

 Безногие ездили на самодельных грубо сколоченных тележках на подшипниках с креплениями из ремней, которыми они пристегивались к тележкам. А некоторые на обрубки выше колена, одевали штаны с пришитыми кожаными чехлами. В них они передвигались по земле, опираясь на руки. Жуткое было зрелище.  Чем-то напоминающее горилл.

Дети, мы вообще не понимали, что это за люди и почему они такие. Оттого очень боялись их.

Чаще всего они были пьяны, дрались, ругались, играли на гармошке и жалостно пели с надрывом и слезами взахлёб. Ездили на поездах в вагонах и приставали за подаянием к пассажирам, а бабушка всегда подавала и плакала.

У неё в дорогу всегда был приготовлен отдельный кошелёчек с мелкими купюрами, для этих целей. Тех, кто не давал, они грязно материли.
  Понимание пришло с возрастом.

А потом они все разом исчезли и неизвестно было куда.
У мамы, как я уже говорила, был неполноценный младший брат, плод пьяного зачатия. Его проблема психическое заболевание плюс клептомания. Он крал всё буквально и пропивал после продажи краденого.

Первый раз его не посадили, а направили лечиться в психбольницу, в последующем отправляли в лагеря. Вот навещать его в психбольницу мы и поехали, на станцию Столбовая.
Если бы бабушка и мама знали, что там, они бы не взяли меня ни за что.

Именно там и оказались те люди-обрубки. Было время прогулки и они висели, как в корзинах ,на деревьях, словно некие страшные груши, а иные сидели в полубочках, бадейки они кажется назывались.

 Это зрелище, проход по аллее через их строй, сопровождавшееся явно скабрезными и грубыми комментариями в адрес женщин, стонами, криками некоторых- оставили во мне страшное воспоминание.

 Наверное почти месяц я не могла спокойно спать, просыпалась и будила всех криками по ночам.
Вот так с хорошим и плохим рука об руку шло не только моё детство, а детство всех моих сверстников.

Что ещё забыла рассказать, что после того инцидента с неудавшимся знакомством и несостоявшимся гулянием на свадьбе,у нас в доме появился телевизор.

Так отчим попытался загладить свою вину перед мамиными родителями. Он купил и установил телевизор, не КВН, а Рекорд, по тем временам прогрессивный. У него экран, который не нужно смотреть через линзу. Сам же соорудил антенну, которая прослужила до 80х годов. В этом он знал толк, так как работал на сборке плат для телевизоров и собаку съел на их качестве.
Телевизор проработал без единой поломки 25 лет.

Первое время передачи шли с 19 до 22 часов. И то не каждый день, но это у нас, из-за лимита с электричеством. К 58-ому году лимит был снят и смотреть можно было ежедневно. Можно представить себе то удовольствие , которое получала семья от новинки.
Но бабушка всё равно его не простила и относилась настороженно.



                Главка 9

Отчим уехал в командировку в июле, а в августе прислал маме вызов во Владивосток. Она стала собираться к нему. А бабушка сильно переживала. И тут я отколола номер из-за которого поездка чуть не сорвалась.

 Я отправилась в парк и пропала, не вернулась к обеду. Мама побежала за мной и выяснилось, что меня там и не было. Улица перед парком была спокойной и тихой, дай Бог три машины за день проедет. В основном лошади с телегой. Значит под машину попасть не могла.

Украли?. Надо сказать что тогда цыгане часто крали детей и одного такого ребёнка нам детям самим пришлось отбивать однажды у цыганки, сестрёнку одного из моих друзей.
 Мама была в панике. Обегала всех соседей, опросила, в конце концов побежала в милицию.
Нашли меня только вечером.

 А случилось следующее. По дороге в парк, на улице мне встретилась похоронная процессия. Школьники в парадной форме, старшеклассники, шли взявшись за руки цепочкой по две стороны дороги, а между ними двигалась колонна с гробом. Хоронили их одноклассницу, погибшую в грозу от молнии.

Девочка гладила одежду, поставив ногу в радиатор. Окно было открыто, разряд молнии ударил в неё и практически сжёг.

 Ну и меня так заинтересовало это зрелище, что я пошла за ними. Что взять с ребёнка. Короче я ушла на кладбище, а это довольно далеко от дома.

Всё закончилось, все разошлись, а я потеряла дорогу домой. Я же никогда никуда не ходила одна, а незнакомые люди, погружённые в своё горе, вполне естественно не обратили внимания на чужого ребёнка. Может даже и не заметили.

Так я отправилась с кладбища даже не в ту сторону и забрела в ту часть города, где никогда прежде не была. Как меня нашли и привели домой я не помню. Пишу это с рассказа мамы.

Конечно меня не лупили, не кричали, просто бабушка сильно плакала, дедушка метался взад-вперёд и то ворчал, то хмыкал, а мама объясняла мне, как я всех напугала и что из этого могло получится. Короче я всё поняла.

Накормленная и зарёванная я уснула, а наутро проснулась поздно, когда мама уже уехала.
Снова были слёзы, по поводу того, что не попрощалась с мамой, но мне объяснили, что поезда ходят по расписанию и маме нужно было уезжать первым поездом на Москву, чтобы не опоздать на экспресс до Владивостока.

Наступил сентябрь и я снова пошла в садик.
Бабушка слегла, дедушка рассчитался на работе в Москве и перевёлся в городское бюро по планированию улиц и застроек, чертёжником. Нужно заметить, что он работал до 82-ух лет.

Выполнял работу на дому. Я до сих пор помню расстеленную кальку, пузырьки с тушью , ручки и рейсфедеры, аккуратно разложенные на столе и приборы для черчения.

 К этому я никогда не смела прикасаться, строгое табу. Ни разу не нарушила. Причём если бабушка довольно рано начала пользоваться очками,то дедушка до конца жизни, до 97 лет, очков не носил.Но зато у бабушки были целы все зубы, а дедушка рано надел протезы, и его вставная челюсть лежала в отдельной кружке по ночам, а я её очень боялась.

Все заботы по дому легли на дедушкины плечи: отвести и забрать меня из сада, готовить еду, ухаживать за бабушкой, встречать медсестру. В дальнейшем он делал уколы сам, или бабушка колола себя сама в ногу.

 Уколы, как я теперь знаю морфин. Рак, несмотря на пять перенесённых операций разрастался. Метастазы пошли по всему организму. Эти мучения длились пять лет, метаболизм у стариков протекает медленно. Тогда я этого не знала и мало что понимала.
Маме они об ухудшении не сообщали, чтобы не тревожить её.

Так в неспешной жизни, без особых событий, разве только по некоторым выходным приходила мать отчима с внуком, текла наша жизнь. Внук Витя сын отчимовой сестры. Он на три года младше меня и естественно ему очень интересны мои игрушки.

Мой уголок игрушек содержал кукольный домик, с мебелью, посудой, плитой и прочими вещами, но он стоял в неприкосновенности, так как я в куклы не играла.

 В ходу были мотоцикл, машины, заводная карусель. В общем то, что могло заинтересовать мальчишку, а не девочку. Ну вот такая я. А самая любимая игрушка, лошадка на колёсиках из папье-маше.

Очень натурально сделанная белая в серых яблоках с гривой и хвостом из натурального конского волоса. Она небольшая, не из тех на которых могут ездить дети, скорее для кукол. Но самая любимая, а он озлившись на меня, за то, что не даю ему мотоцикл, а играю с ним сама, взял и разбил мою лошадку пополам.

Что здесь было. Его еле отбили от разъярённой фурии, в которую я превратилась. Нос я ему расквасила основательно. Бабушка Лиза даже кричала, что я зверская дикарка. Но кто из детей не ругается. Где-то через час мы опять в обнимку и оживлённо играем.



                Главка 10

Но вот проходит год с небольшим и мне сообщают, что скоро приедет мама и не одна а с подарком. Что за подарок, мне не говорят.

Почти перед моим днём рождения, дня за три мама приезжает. Дедушка ездил её встречать в Москву и оттуда привёз не на электричке, а на такси. Много вещей и главный подарок- моя сестрёнка Надежда.

Можно представить себе моё изумление и радость. Мне привезли живого ребёнка, ей два месяца.
 Я тут же начинаю бурно выражать эмоции и развиваю кипучую деятельность по ознакомлению нового существа со своими игрушками, они же теперь будут и её игрушками, и вообще я теперь не одна, мы будем вместе играть.

Сами понимаете, что маме еле удаётся вразумить меня и успокоить, разъяснить мне, что пока этот человечек не сможет со мной играть, так как ничего не умеет,а мои игрушки могут быть даже опасны для малышки.

Я очень огорчена, но тут мне преподносят такой подарок, что я забываю обо всём. Мне не показали его сразу, сначала ужин. Просто они все знают какой я эмоциональный человек и что у меня пропадёт от радости аппетит.
Поэтому только после ужина дедушка приносит с террасы большущую коробку.

 -Вот, Верочка-торжественно говорит он- это тебе подарок ко дню рождения.

 Коробку развязывают, открывают и , о чудо, это не кукла, которую я боялась увидеть. Это большущий, с меня ростом белый медведь, сделанный не из искуственного меха , а из самой натуральной медвежьей шкуры. Я ростом уже 1,10 и он такой же. Я счастлива. С этого дня я не ложилась спать без этого медведя.

 Надо сразу упомянуть, что и моя сестрёнка и потом братишка, до которого дожила только одна медвежья нога, (медведя порвала собака, так как он пах зверем),не любили этого мишку, а боялись. А для меня он был всем.

  Теперь, когда приехала мама, часть хлопот по дому и уходу за бабушкой легла на неё,частично облегчив дедушкину участь.

 За этот год, когда мамы не было, у нас произошло много перемен. Во-первых умер старый ,но грозный Рекс,а на его место дедушка привёл не щенка, а взрослого пса;помесь ньюфаундленда и ирландского сеттера.

 Невероятно большой и необыкновенно красивый, к тому же добрейший парень. Белый с золотисто-коричневыми пятнами, сильными лапами и пушистым хвостом. Правда добрым он был к бабушке и ко мне. Пока  бабушка не слегла окончательно и могла выходить в сад, он настолько привязался к ней,что казалось дыхание у него замирало, при виде её.

Потом ,когда она сляжет, он будет неотрывно смотреть на окна и ждать её. А со мной он сдружился настолько, что я могла спать или играть в его будке или на крыше будки, а он вылизывал меня и приветливо махал хвостом едва завидев, словно приглашая играть.

 А дед кормил в моё отсутствие Тарзана, также, как и Рекса, придвигая и забирая кастрюлю, палкой с крюком. И ведь никогда он их не обижал, но вот такая странная реакция у собак.
А ещё у нас не стало кур и поросят. Некогда дедушке ходить за ними, много сил и внимания занимает дом и хлопоты по готовке.

Рацион питания у нас тоже заметно изменился. Более не было министерских заказов, ведь дедушка там больше не работает, а
значит не имеет прав.

Но и положение с продуктами к тому времени несколько улучшилось,в магазинах появились продукты,конечно не ахти какие, но жить можно,а рынок вообще расцвёл. Там многое доступно.

 К праздникам, либо дедушка ездил в Москву, либо дядя Юра привозил нам продукты, тем более, что они непременно приезжали на выходные и праздники, чтобы увидеться с бабушкой.
 Так что особых перемен лично я не ощущала. Правда из нашего дома начали исчезать особенно милые мне безделушки, статуэтки, табакерки, пудреницы,музыкальные шкатулки, китайский болванчик, а за ними пошли в ход и более крупные вещи.

 Лекарства для бабушки, обезболивающие, были дорогими,а денег в нужном количестве уже не было.
 Первым из крупных вещей ушло пианино,отличный Беккер. Так распорядилась сама бабушка. Я -то всё мечтала, что бабушка научит меня играть по настоящему, поэтому сильно переживала. Но видимо не судьба была научиться.

 Следом за пианино ушли чудесные напольные часы, дореволюционные,швейцарские, с замысловатой вязью цифр и филигранными стрелками, а также мелодичным боем в полдень и полночь.  А на их место повесили похожие, но настенные часы из маленькой комнаты,уже без боя.

Потом старинный комод, резной книжный шкаф и наш знаменитый стол, а взамен ему был приобретён стол поменьше и попроще.

И мелкие и крупные вещи уезжали в Москву, в антикварные магазины. Так у нас почти ничего не осталось, от бабушкиного наследства. В том числе и прекрасные драгоценные украшения, которые бабушка правда никогда не надевала, но бережно хранила. Но никто ни о чём не сожалел, здоровье бабушки было важнее.

 А диагноз свой бабушка отлично знала. Она же в совершенстве владела латынью и когда доктора меж собой на консилиуме обсуждали её диагноз на латыни,бабушка спокойно сказала им, можете говорить по русски. Я знаю латынь и знаю слово канцер. А ведь в то время, от больных раком было принято скрывать их диагноз.

Что ещё поменялось? Теперь, за исключением дяди Юры с женой, к нам почти не приезжали гости. Не до праздников было,хотя для меня и тут делалось исключение.

Куда-нибудь, либо в театр на спектакль или концерт, либо в кино, либо в парк, меня обязательно водили, чтобы не лишать ребёнка радостей. Наверное поэтому я не до конца осознавала происходящее.