Момент перехода

Я захотела познать момент перехода из одной жизни в другую и попросила своих учителей с тонкого плана выполнить эту странную на первый взгляд просьбу. Было страшно и поэтому я мгновенно отменила это желание. Но внутри меня что-то упрямилось и требовало разъяснений. Мне хотелось пережить смерть вопреки логике – но так, чтобы понарошку, не взаправду, как в детстве во время игры в войнушку – когда вроде убит, но жизнь продолжается. Иногда мне кажется, что детские игры в стрелялки вовсе не являются бездумным повторением за персонажами взрослых фильмов. Дети знают, что смерть иллюзорна, что переход от смерти к следующей жизни – одномоментен, а потому всякая серьезность на этот счет бессмысленна. Смерть – такая же веселая часть игры, как и сама игра.

В следующую же ночь мне показали сон, который полностью ответил на мой запрос. Я оказалась в заложниках и нервные мужчины в кожаных куртках наставляли на меня пистолет каждый раз, как я делала какое-то движение. Они судорожно решали, что со мной делать и ситуация была явно не в мою пользу. И снова я отчетливо ощутила два параллельных состояния – паника от наблюдаемого и абсолютный покой от знания, что все идет как надо.

Братки волнительно переговаривались и один самый истеричный целился мне то в голову, то в живот. Я совершенно четко поняла, что в живот – это мучение, поэтому лучше сразу в голову. Все равно я не верю в смерть. Я даже несколько раз попросила его об этом, отчего он завелся еще больше и, сняв предохранитель, начал размахивать пистолетом у меня перед лицом. Его подельники, видимо смирившиеся с моей участью, оставили нас наедине. Признаться, я совершенно не понимала, что это сон. Я вглядывалась в серые стены подвала, ощущала их холод и сырость. Я чувствовала нервное напряжение своего захватчика и понимала, что вывести его из этого состояния поможет только чудо.

И тогда я начала читать «Отче наш». Я ожидала чуда, и оно произошло – парнишка выстрелил. В момент выстрела я всем своим существом поняла, что чудо – это не когда что-то происходит вопреки логике и здравому смыслу и заставляет нас восторгаться. Чудо – это когда вообще что-то происходит. Чудо – это когда что-то есть. И пуля вместо покаянных объятий – не меньшее чудо, потому что как ни странно – я совершенно не обижалась на своего убийцу. Он был перепуган, нервничал, у него тряслись руки – ему явно было очень тяжело. Чудо раскрылось в том, что он совершил то, что должен был, а я вовсе не сердилась на него. Какой-то мудрой, всезнающей частью меня я осознавала, что все идет как надо. И если смерть заложена в формулу жизни, в ней должен быть кто-то или что-то, что ее осуществит. И более того, противиться этой разумной цикличности бессмысленно – ведь умирать в состоянии ненависти и страха вовсе не в моих интересах. Оказывается, что даже смерть можно принять с благодарностью и любовью – как дар от души, которая вызвалась переправить меня на тот берег.

Пуля попала аккурат между бровей. Меня пронзила острая боль, в глазах потемнело, и я почувствовала, как тело рухнуло на пол. «Только сохраняй внимание, не позволяй себе упустить нить событий» – услышала я собственный голос. Серое поле перед глазами через некоторое время сменилось разноцветными пятнами. Чем я наблюдаю эти пятна, что вообще я такое, если тело безжизненно? И почему все не прекращается?

Я открыла глаза и обнаружила себя в новом теле, лежащем на мягкой удобной постели, при этом тело вовсе не было младенческим. Я глянула в зеркало у кровати и увидела девушку лет 25-ти. Я находилась в просторных покоях с высокими окнами, на которых красовались вычурные занавески. Меня окружили служанки и гувернантки и, поприветствовав, принялись одевать. Боль во лбу по-прежнему была сильной, я ощущала ее так же явно, как и в реальности. Я потрогала лоб и на месте, где прошла пуля, нащупала едва заметную ямку, вроде тех, что бывают после ветрянки. Радость от моего пробуждения в полном здравии и сохранившейся памяти о прошлом была столь сильна, что я принялась рассказывать хлопотавшим вокруг женщинам о своем удивительном перевоплощении. Но они воспринимали мои рассказы, как страшный сон, и только сочувственно кивали головами.

«Смерть – это пробуждение в новом сне», - начала приходить ко мне информация. «Смерть – это перенос с одной ветви реальности в другую, при этом вовсе не обязательно попадание в детское тело. Физической мир – это череда снов для сознания, которое не затрагивается событиями сна. Мне ничто не может навредить. Истинное Я вне сновидения».

Эти слова были больше чем озарением, они стали частью меня, частью моего опыта, который хоть и случился в астральном мире, тем не менее, стал убедительным и внушительным. Я была настолько переполнена восторгом, что вновь мгновенно проснулась уже в той реальности, где все было привычным, знакомым и где я могла, отдохнув от астральных приключений, осмыслить красоту полученного знания.

Мой урок состоял в том, чтобы преодолеть представления о последовательности жизненных событий, основанных на линейном восприятии времени. Персонажи сна равно реальны персонажам в жизни. Смерть – переход между снами, и этот переход жизненно необходим, как необходимо деление старой клетки на две новые. Тот, кто смотрит сны – знает о них все и обучает ум, описывающий подобные опыты средствами языка и логических конструкций, что, однако, вовсе не имеет большого значения для самого наблюдателя. Значение – это вообще довольно расплывчатая вещь. В мире иллюзий все равноценно и имеет равный вес. Значимость – уловка игры, способ ума выстроить иерархию смыслов, чтобы как-то понять и классифицировать океан бытия. Но на уровне океана значимость едина. В нем все одинаково важно и в то же время совершенно не имеет никакого значения.

(заметки об астральных путешествиях)