Человек из глины. Часть пятая. Путь одиночек

Дополнение

Объект: Руслан Наумов
Возраст: 22—38 (промежуток с 2009 по 2025 год)
Статус: мертв
Мы очень много ругались по этому поводу. Но в результате та все решила сама… Я догадывался, что Артем остановился на этом интригующем моменте моего дневника. Вам интересно, что было дальше? Что же, я Вам скажу…
Маша решила покончить с собой. Мол, если не будет ребенка, то и смысла ей жить, тоже нет. Я бы мог бесконечно осуждать подобное нерациональное мышление, но что толку? Это не вернет её к жизни. Как я говорил раньше, все это произошло в конце декабря. За пару дней до её суицида она не выходила на связь. Я пытался ей позвонить, написать, но все было бесполезно. Я приезжал к ней на район, звонил в дверь неоднократно, но я не слышал ответа. От такого нагнетающего поведения с её стороны, я был на измене. Я боялся всего. Всего, что может с ней произойти. А потом я услышал новости по телевизору.
Девушка бросилась под скорый поезд «Москва-Тамбов». Я отбрасывал мысли о том, что это могла быть она. Просто не хотел верить. Но я не мог так все оставлять, поэтому решился отправиться на место происшествия в тот же день. К моему ужасу, мои самые страшные мысли оказались верными. Машу едва можно было узнать. Мало того, что её тело было разрублено на две части, её руки, ноги были переломаны, голова деформирована, а верхняя часть туловища выглядела так, словно поезд не думал останавливаться, напротив, имел в своих планах на сегодня максимально изуродовать её тело. Мне трудно описывать эту сцену дальше…
А между тем, это было 30 декабря. Новый год я встретил в барах, запивая своё горе. Помимо всего, я боялся, что будет расследование, и, в ходе него, милиция выйдет на меня. Я не знаю как, ведь никто не знал о наших отношениях, кроме её матери. Но та ни разу не видела меня в лицо. Я просто боялся! И если станет известно, что Маша была беременна от меня… На меня могли повесить обвинения в том, что я вынудил её сделать это. И её мать бы уже увидела меня, не как возлюбленного своей дочери, а как её убийцы. И знаете что, это так. Да, я считаю себя виновным в том, что тогда произошло. Если бы не мой холодный рационализм, она была бы жива, а у нас был сын. Хоть и инвалид. Который бы не стал нашей радостью… Боже, какой же я монстр! Как я только могу теперь думать об этом! Урод!
Своё горе я заливал еще на протяжении недели. На похоронах я не был. Мне было бы стыдно смотреть в лицо её матери. Все это время в доме меня не видели. А появиться надо было бы… Так или иначе, я бы не задержался в родительском гнезде надолго. Как бы я не старался придти в себя, Москва стала для меня символом той трагедии, памятником моему губительному рационализму, дамокловым мечом, от которого я жду отмщения. Выход был один: на неделе уезжать обратно в Питер.
Кстати о Питере, я совсем забыл про Кирилла. Я был так увлечен нашими отношениями с Машей, что вообще выбросил его из головы. Оказывается, он нашел себе подругу в Москве. Причем из хорошей семьи. Но это не столь важно. Главное, что хоть у кого-то будет счастливая жизнь. Тем более, он был настроен серьезно, свадьбу уже на весну запланировали. А на своей жизни, в любовном плане, я поставил крест. После Марии мне никто уже не мог стать роднее. Глупо? Возможно, но это моя позиция! К черту рационализм!
Для меня оставался лишь один путь: учеба и карьера. Но все не так уж и просто было. Лишь в середине января 2010 года, когда я вновь обосновался в Санкт-Петербурге, я узнал, что академический отпуск на год — это лишь полгода отдыха. То есть, в феврале меня ждет второй семестр моего родного 4 курса. Это было не то, что я планировал, но тоже неплохо. И все бы было именно так, если не встреча с этим человеком…
Он назвался одним из представителей администрации ВУЗа, важной шишкой, если проще сказать. Этот толстый, вечно потный мужчина в очках предложил мне поучаствовать в одном занимательном проекте взамен за диплом об окончании обучения на своей специальности. Это звучало немыслимо! Да, в то время творился полный беспредел в сфере образования, но не настолько! Но я согласился. Тем более, мне было интересно, что это за эксперимент. Этого человека звали доктор Илья Давыдов.
И уже в феврале 2010 года вместо аудиторий, я ходил в лабораторию, которая числилась, якобы, при университете. Своеобразный фонд. Почему якобы? Потому что я не видел еще такого, чтобы лаборатория находилась в каких-то катакомбах под землей и занимала территорию, порядка полгектара. Это было немыслимо. Столько сотрудников, такое современное оборудование… Неужели у ВУЗа есть деньги на всю эту роскошь?
Но больше всего меня поражали огромные чаны с чем-то вроде первичного бульона и пустые стеклянные камеры высотой с человеческий рост. Спустя 4 дня после моего первого прихода в лабораторию, доктор Давыдов раскрыл мне тайну их проекта. Название — «Человек из глины». Их цель — клонирование человека и создание новой жизни. Не стоит сравнивать это с клонирование овечки Долли. Человек — это совершенно иной уровень.
Тогда же я и узнал цену такого «халявного» диплома. Моя роль в данном проекте — донор. И я был далеко не первым. До меня донорами было порядка 20 человек. И все они умерли. У многих из них в качестве источника ДНК использовалась не кровь. Нет, как мне сказал доктор Давыдов, крови слишком мало. Для такого важного эксперимента потребуется, как минимум 3 литра её. Клонирование, как он говорил, очень требовательный процесс. И в основном, в качестве источника ДНК служили органы, конечности и прочие части тела доноров. Жутко.
Отрезать руку или ногу мне было рано. В первую очередь, у меня взяли кровь на пробу, чтобы убедиться, насколько меня, как те шутили, принимает «бульончик». К их удивлению, той жиже в гигантском чане я пришелся по вкусу. После этого доктор Давыдов мне сказал:
— Боюсь, пора Вам пожертвовать часть себя ради науки.
— Что, например? — спросил я, слегка нервничая. Думаю, не стоит пояснять, почему.
— Ну, палец, для начала, — непринужденно ответил он. И тогда же я подхватил:
— Мизинец сойдет?
У доктора началась истерика. Видимо, мизинец был настолько мизерной частью, что он даже не брал такую мелочь в учет. Как только он закончил смеяться, тот дал добро. Мол, посмотрим, что из этого выйдет. Хотя, по его лицу можно было увидеть жуткий скепсис.
Но я не разделял его взглядов. Я верил, что этот мизинец может породить новую жизнь. Почему? Потому что я смотрел на этот эксперимент, не как на гений науки, а как воплощение нашей с Машей мечты. Маша мертва. Но её мечта… Наша мечта живет во мне, как и моя бесконечная любовь к ней самой. Этот мизинец, пусть и малая часть меня, но я вложил всю свою любовь, веру и надежду в него. А то, что в итоге получилось — воплощение нашей мечты, Маша. Дитя, в которое я вложил не только своё тело, но и свою душу.
Доктор Давыдов был поражен результатами совместимости. Он даже предложил мне сотрудничество на постоянной основе. Это мне и нужно было. Я решил спросить у него:
— Этот клон, он же будет, как я?
— Если только внешне. Ментально он будет менее совершенен, чем мы с Вами, Руслан. Одно дело безмозглое животное, а тут… — произнес он с привычным скепсисом. Но я не верил ему. Я считал, что этот клон… Нет, этот человек будет ничем отличаться от нас. Меня не покидала мысль о том, что наша с Машей мечта наконец-то воплотится. Еще не развившийся плод в пробирке я считал сыном. Я вновь спросил доктора:
— Могу ли я дать ему имя?
— Ну, а почему бы и нет, — ответил он, пожав плечами.
— Если будет мальчик — то Артем. Если девочка — Рита, — сказал я.
В мае месяце меня снова вызвали в лабораторию. Артем достиг состояния обычного новорожденного, которому не было и недели жизни. На протяжении следующих двух месяцев я был одним из ученых, что заботились за младенцем. А после было решено отдать ребенка мне. Но не все было так просто…
Исследовательский фонд настаивал на том, что Артем — это их собственность. По их мнению, он должен был расти в обществе, как и любой другой обычный мальчик. К тому же, ученые не выявили у Артема каких-либо патологий. Он был здоров. Более того, была вероятность, что у «объекта», как те называли, могут развиться необычные способности. Не исключали они и телепатию. Это все было на грани разумного, но меня это не волновало. Меня опечалил тот факт, что когда Артему исполнится 15 лет, тот должен быть переведен обратно для опытов. Меня обеспечили деньгами, чтобы я мне не приходилось работать. Но оно того не стоило. Маша, неужели наша мечта о семье не осуществится?
Если я останусь с ребенком, тот меня возненавидит в итоге. Вся моя любовь к нему будет для него обманом. Я не мог оставить Артема себе. Выход был один: отдать мальчика сестре и родителям. Тогда и началась черная полоса в нашей семье. Когда я вернулся в Москву, я узнал от родных, что отец умер. Еще в марте. Они не говорили об этом, чтобы не отвлекать меня от учебы и не сбивать установку мне. Когда я показал ребенка матери и сестре, те были в недоумении, как и почему у меня не было одного пальца. Мне стоило рассказать все, как есть. Я должен был уйти, но я не мог. Я хотел участвовать в воспитании сына. Но и не мог давать ему привязываться ко мне. Нельзя было допустить того, чего я боялся в конечном итоге.
Первый год я жил с сестрой и матерью, растил Артема, как настоящий отец. Особенно я обожал его нянчить на руках. Маша, жаль, что тебя больше нет… Затем я решил, что будет лучше жить отдельно от семьи. Я купил им квартиру на периферии Москвы, в районе «К», отдал все оставшиеся деньги, а сам стал жить в старой квартире. Работал, ходил в спортзал время от времени, а также увлекся холодным оружием. Но позволить я себе мог купить лишь охотничий нож и еще пару побрякушек.
Наступил декабрь 2012 года. В мире царила паника из-за грядущего Апокалипсиса, которого, безусловно, не было. Но уже в январе 2013 года меня снова вызвали в фонд. Снова на донорство. Но что на сей раз? Я не мог понять. Внезапно доктор Давыдов объявляет, что их спонсор располагает некой «частицей Бога». Человек этот серьезный, врать не стал бы. Не к его репутации это.
— Это продолжение проекта «Человек из глины»? — спросил я у доктора.
— Нет. Наш спонсор дал нам для этого эксперимента отдельное название. «Симбиоз» — вот имя нашего нового проекта, — ответил тот с восторгом, а затем обескуражил меня, — Искомый объект может оказаться более требовательным. Поэтому я попрошу вас пожертвовать вашу левую руку на благо науки! Не беспокойтесь, мы предоставим новейшие кибернетические протезы. Как для ладони, так и вашему мизинцу.
Мне сделали наркоз, ампутация ладони прошла безболезненно. Мне теперь приходилось носить перчатки, которые я ненавидел. Но… Меня волновало другое. Этот «человек» не человек, и не клон, и вообще не поймешь что! Гибрид с Богом… Что же это такое? Илья Давыдов продолжал твердить о том, что это новый виток эволюции, второй шанс человечеству. Но для меня это все казалось странным и бессмысленным.
Внезапно, спустя лишь месяц, меня вызывают в лабораторию вновь. Ева, как они сказали, родилась. Это было немыслимо. 1 месяц… Как такое возможно? Неужели это серьезно гибрид с Богом? И период адаптации был не 2 месяца, как с Артемом, а 2 недели. Ева не была похожа на других младенцев. Да и вообще на человека. Не внешне, а поведением. Невероятно спокойная, словно неживая, никаких криков или плача, самостоятельная, несмотря на то, что ей не было и месяца. Но что больше всего напрягал тот факт, что многие сотрудники сообщали о голосах в их голове во время работы с Евой. Словно та читала их мысли и подталкивала тех к самоубийству. Я такого не замечал, странно.
Как и с Артемом, Еву отдали мне. Доктор Давыдов утверждал, что Ева Богиня, но не полноценна, как человек. И Артем подобен ей в последнем. Он утверждал, что «Человек из глины» всего лишь закуска, безвольный объект исследований. Условия содержания Евы были уже немного иные. Она должна была воспитываться и расти там, где бы та не могла быть испорчена большим городом. К счастью, у меня была знакомая в Крыму. Они жила в Феодосии, и мы познакомились более 10 лет назад. Когда я к ней приехал, та отказывалась брать Еву на себя. Твердила, что у её гражданского мужа проблемы с долгами. Большими долгами. К счастью, мне выплатили невообразимую сумму за ампутированную руку и прочее. Я отдал Галине сумму превышающую долг в 5 раз, лишь бы та взяла Еву. И та, наконец, согласилась.
В тот же год было решено создать легенду о «мертвом отце». Артему было уже 3 годика, я не мог появляться на виду у него, тот бы мог меня запомнить. Тогда же я и взвалил на себя ношу ненависть со стороны семьи, выстроил барьер между нами. Я сказал матери и сестре придерживаться версии, что я мертв. Я оставил Артема на них, а сам больше никогда не появлялся в их доме. Кто-нибудь скажет, что я не взял ношу, а наоборот, спихнул все проблемы и сбежал. Это не так. Меня тревожили те слова доктора Давыдова. Безвольный объект исследований… Я не верю, что это так!
Артем будет расти в обществе, как человек. Обучаться и жить, не думая о том, что его ждет, как человек. А я стану его препятствием, испытанием, как у любого другого человека. Да, я решил, что так будет лучше. Я передал всю свою любовь ему, а сам укрылся мантией ненависти и презрения. Я должен был стать той немой скалой, что Артем преодолеет, выбрав себе свою семью. Найдя свой путь. Он докажет, что он человек. Им, мне и себе самому. Я верил, что он сможет опровергнуть выводы этих чертовых ученых! Может, они и обладают знаниями, у них нет чувств, нет доброты и веры в людей. Артем, я верю в тебя, я горжусь с тобой! И когда-нибудь ты об этом узнаешь.
А пока… А пока я буду для тебя тем, что ты должен победить. Ты мне сын, но ты мой клон. Я променяю отцовскую заботу на рациональную исполнительность и жестокость. Ты должен быть, как и я — быть сильным и проницательным. Я уверен, что ты способен любить и понимать других людей. Все эти годы я следил за тобой, Артем, издалека. Видел, как ты идешь в школу и возвращаешься домой. Я был безмолвным свидетелем того, как ты рос. Я всегда был с тобой, но только ты этого не знал. А потом…
В тот день, когда я пришел и увидел тебя пятнадцатилетнего, я невольно назвал тебя сыном. Это была моя слабость. Я не должен был. Моя роль — ненависть с твоей стороны. Я делал все возможное, чтобы сохранять этот образ. Вызывал агрессию, обескураживал новыми фактами, что ломали твоё мировоззрение. Но ты все равно хотел узнать, кто я на самом деле. Ты проницательный… В тот день ты прочел мой дневник, который Надя захватила с собой, когда переезжала. Я встречался с Ильей Давыдовым, который приехал в Москву, чтобы выдать мне задание. Помимо тебя я должен был доставить в фонд и Еву. Вас вместе.
Я пришел и увидел, что ты читаешь. Я испугался, что ты все поймешь. Но в результате я испугался того, что я наделал. Я отвернулся, чтобы мои глаза, в которых наворачивались слезы, не сказали тебе правду. Ты напомнил мне о Марии и в тот же миг, я смог словно слышать твои мысли. Видимо, это и была та самая побочная способность. Ты заметил, что нас подслушивали, и я, соответственно, отреагировал на это. Первоначально я хотел метнуть звездочку в спину мужчины, чтобы того остановить. Я вполне умел обращаться с оружием. К тому же год назад я познакомился с одной занятной парочкой. Оба наемники: муж и жена, как они мне показались. Тот мужчина был специалистом холодного оружия, а она мастер стрельбы. Но я отвлекся… Старик начал спускаться по лестнице, я не рассчитал и попал в голову. Это было моё первое убийство…
Ты продолжал копать, искать правду, задавая вопросы обо всем, что могло бы тебе помочь узнать обо мне больше. Я отталкивал тебя. Думал, что смогу укрепить ширму лжи, назвав тебя ничтожеством тогда в самолете. Мне было больнее, чем тебе, Артем.
Я понимал, что это могли быть последние дни, когда я тебя вижу. Поэтому решил сделать что-то необычное для тебя. Ты городской мальчишка, и жизнь, хоть и на день, в сельских условиях для тебя нова и дика. Но даже сквозь недовольства ты смог найти в ней плюсы. И тогда я забыл обо всем, поддался эмоциям и сказал ехать в поселок Курортное. И лишь на корабле осознал, что все, к чему я стремился, разрушается. Я сказал тебе, что будет дальше, отвернувшись, чтобы ты не видел мою печаль.
У тебя была возможность сбежать. Но ты хотел спасти и Еву тоже, ведь так? Она тебе никто, но ты… Артем, что же ты испытывал, когда увидел её в первый раз? Это она тебе подсказала, что делать тогда на вокзале или это ты сам? Хотя, какая уже разница. Ты уже доказал, что ты человек, а не эксперимент. Ты не только изменил свою судьбу, но и спас жизнь другой. Я горжусь тобой сын. Но я прекрасно осознавал, что подобный инцидент не будет прощен фондом. Я чувствовал, что приходит мой конец.
Артем, я надеюсь, что ты сможешь построить свою жизнь, что будешь умнее меня, а не глупым рационалистом. То, что ты сильнее меня, ты уже доказал. Ты спас другого, когда я погубил. Маша, не знаю, наблюдаешь ли ты все это или нет. Ты осуждаешь меня? Или все же я сделал правильно и воплотил нашу мечту? Как ты считаешь?
Сейчас я лежу на полу церкви в луже крови, что льется из меня без остановки. Я нахожусь между жизнью и смертью, вспоминая и осмысляя то, что я сделал. Глаза закрываются. Маша, я иду к тебе…
…

Объект: Мария Смирнова
Возраст: 16—18 (промежуток с 2007 по 2009 год)
Статус: мертва
Я начала употреблять наркотики, когда мне было 16. Это был 2007 год. Осень. Ну, знаете, расцвет субкультур в России. Всякие эмо, готы, ска и прочие тупые ублюдки. Вот и я была одной из них. Мои подружки со школы познакомили со своими «дружками», что были старше и промышляли не самым честным делом. Барыги…
Все началось с простого. Дурманящий «чай» в блестящих пакетиках. Пыльца феи или буши были нам не по карману. А эта синтетика — то, что нужно. Как бы я тогда сказала, меня «вштырило» и я подсела. Доза за дозой, пакет за пакетом. Потом мы перешли на крокодила. Затем на всякую шмаль. Много чего было. Это как вечный круговорот событий, людей и кайфа, в котором ты теряешься и не можешь найти выход.
Я также не отставала от моды. Стала одеваться, как требовало время, ходила на тематические вечеринки, слушала популярную музыку среди тех движений. Я выбрала эмо-субкультуру. Не знаю почему. Я не любила черный цвет, а розовый тем более. Даже когда была мелкой девчонкой, он меня раздражал. В моей комнате висели плакаты таких групп, как «Оригами», «Tokio Hotel», «Jane Air». Честно говоря, мне не нравилась эта музыка. Но мода есть мода, ничего не поделаешь. Глупо…
Думаю, есть смысл вообще рассказать, как я видела то время. Точнее, видела, пока не начала баловаться наркотиками. После этого мне все было фиолетово. Культура стала возрождаться в России. На неё, наконец-то, стали обращать внимание, и делать из нее нечто ужасное, вроде современного кинематографа. Видимо, по этой причине такие вызывающие субкультуры стали популярны. Людям нужно было что-то, что «не совокупляется» с коммерцией. Кстати, по телевизору постоянно твердили, что экономика страны идет вверх и все такое. Ну-ну… Да, тогда подростки еще смотрели «зомбоящик».
Я росла с мамой. Отца своего я не знала. Мама говорила, что он был военным. Это все. Раньше мы были с ней, как лучшие подруги, а после… Сами понимаете. Глупая девчонка, ничего не понимала. Если речь зашла о друзьях, можно сказать, что их у меня не было. Эти «подружки-наркоманки» не в счет. Они были крутыми в классе, а я, как ни странно, к ним тянулось. Всем это знакомо, наверно. У меня была лишь одна верная подруга, которую я сама же отвергла.
Её звали Наташа. Моя одноклассница и дочка подруги моей мамы, тёти Насти. Мама рассказывала, что тётя Настя её подруга студенчества, и те долгое время после окончания института не общались. Я не знаю почему, да и не стоит знать. Наташа была хорошей девчонкой. Она была неким «стоп-краном» в нашем дуэте. Моим поводком, что не давал мне сбежать в неизведанное и потеряться там. А когда началась эта тема с наркотиками и прочим… Она до последнего пыталась меня вытащить из этого «дна жизни». Но я сама кусала её руку помощи. Вот же я дура была…
Моя мама не знала, чем я занимаюсь с друзьями после школы. Ну, как не знала… Я ей не говорила, но думаю, она догадывалась. В конце концов, та же Наташа или её мама могла рассказать. Тем более, примерно тогда, она стала хуже выглядеть, больше болеть. Но я тогда этого не замечала. Вся моя жизнь была в этих тусовках на чей-нибудь квартире. И так продолжалось вплоть до весны 2008 года.
Нет, я не ушла из той компании. Я, напротив, нашла там близкого, как я тогда считала, для себя человека. Гриша Виноградов — один из барыг. Ему было 20 или 24. Да, классный промежуток я назвала! Просто, честно, меня не волновал его возраст. Я влюбилась в него. А он в меня. Но у нас с ним ничего не было. Я не была готова на такое. И, в принципе, нам это не мешало. Два неформала, вечно под чем-то, бродящие по подворотням и целующиеся в засос на крышах областных панелек. А таких у нас на районе хватало. Все же я жила в Марьоно.
Наш роман саморазрушения продолжался вплоть до лета 2009 года. Я с горем пополам сдала экзамены, а после… Я не знаю, что-то ушло. Та искра попала… Ох, типичная фраза девушки. Мы остались друзьями. Меня это устраивало, но… Но Гриша был вне себя от этого. Он стал орать на меня, зажимал дозы, а иногда избивал меня, пока я была на приходе. Он отыгрывался, выплескивал весь свой гнев на меня. Все его проблемы превращались в мои синяки и ссадины. А я ничего не могла сделать в ответ.
Я стала агрессивной, закрытой и грубой. Потеряла себя в этом круговороте наркотиков. Мои мечты, планы и желания — все пропало. Раньше я хотела завести семью: мужа и детей. Простая мечта, но мне не нужно было большего. Я не знаю, сколько бы еще продолжалось это проклятье, если не тот день.
Мы с Гришей кололи себе очередную дозу в одной подворотне на районе. Он ввел первый. А когда у него настал приход, тот захотел взять и мою дозу. Сделав он это, ему бы стало плохо, и кто знает, чем бы это все закончилось. Он вырывал у меня сумку со шприцем, пытался ударить. И вдруг появился он. Молодой, высокий со светлыми волосами и красивыми глазами. Ох, принц… Ну, на фоне Гриши, который сбежал, как только тот парень появился, он казался именно таковым.
Этот парень попытался со мной заговорить. Но мне было плевать на него. Все, что меня тогда волновало — моя доза. И вдруг этот храбрец выхватывает мой шприц и давит его ногой. «Все, парень, ты попал!» — вот какие были мои мысли. Я была готова его убить за такое. А потом словно прозрение снизошло. Он не отвернулся от меня даже после того, как я его сильно ударила. Он предложил мне «компенсировать мой день», и я согласилась.
Я не знаю почему, но он казался мне либо чудаком, либо самым близким человеком на земле, которому я могла доверить все. Даже себя саму. Мы поехали в центр Москвы. Я редко там бывала, потому что кругом снуют менты. А нас с друзьями не по пути с теми. Мы зашли в одну кафешку, где он представился, и снова начал задавать вопросы. Его речь, его манеры — он не был похож на тех людей, с которыми я провела последние два года гниющей жизни. Он мне напомнил Наташу. Его поведение… Да, он точно мог стать моим ошейником от глупостей.
После того свидания прошло полторы недели. Все это время мы с ним часто переписывались «Вконтакте» или звонили друг другу. К слову, мой профиль в социальной сети был таким мрачным и депрессивным. Точная противоположность ему. Я удивлялась, что он не послал меня. Наше общение так затягивало, что мама меня весь день видела лишь дома. Я даже не употребляла наркотики. Точнее, пока не наступила ломка. Она меня и вынудила принять очередную дозу.
Это было утром одного дня. Меня дико ломало, крутило, вертело. Казалось, что мой позвоночник хочет выпрыгнуть из-под кожи. Стоило мне принять «лекарство», мне стало лучше. И тогда же, сама не знаю почему, предложила Руслану встретиться у меня на районе, добавив кучу сердечек в конце сообщения. Ох, ну и глупость… Он приехал в Марьино. Я ждала его у метро. Я была не в себе: веселая, активная. Схватила его за руку и повела за собой. Дальше я смутно помню, что было, но отчетливо знаю, чем все закончилось.
Мы зашли в какой-то многоэтажный дом и поехали на последний этаж. А оттуда, поднялись на крышу. А дальше… Я не помню. Я пришла в себя лишь тогда, когда моё туловище было наклонено вперед, а сама я была на краю крыши. Если бы он не успел вовремя схватить меня за руку, я могла свалиться с семнадцатого этажа. Он спас меня… Он потянул меня за руку к себе. Я повернулась и уперлась всем своим телом в него. Мои глаза сверкали от счастья и дрожали, как у сумасшедшей. Нет, это было не из-за прихода. Тот уже прошел. В моих глазах была любовь, а не наркотическая эйфория. Я встала на цыпочки и поцеловала его.
Спустя 3 дня мы снова встретились у меня на районе. Он пригласил меня. И как назло, снова ломка. У меня не было выбора. Я пошла на свидание под очередной дозой. Я не хотела! Но…
— Ты употребляла? — спросил он меня серьезно. Я несла полную чушь. Он не вытерпел и сказал:
— Маша, прекрати. Я сейчас скажу глупость, как мальчишка. Но я тебя люблю.
Все, мне этого хватило. Я услышала то, что хотела. Ведь я тоже его любила к тому времени. Но почему-то я сказала ему уходить. Я не отдавала себе отчета. Я не хотела этого! Он ушел, а я разрыдалась, прямо на улице. Я винила себя. За свою слабость к наркотикам. Было решено: пора завязывать. Но ломка… Она меня убивала. Нет, моя любовь сильнее. Я справлюсь!
С тех пор, как я решилась бросить употреблять, прошла уже неделя. Или больше… Я сбилась со счета. Каждый день для меня был испытанием. А потом 2 ноября мне позвонил Гриша и пригласил к себе домой. У нас завязался разговор, и, словом за слово, он извинился и сказал, что хочет быть со мной. Утверждал, что все будет как прежде. Но я не хотела так. Я поставила себе цель: изменить свою жизнь. Я рассказала ему про Руслана, сказала, что люблю его. И он все понял и принял. Я не ожидала этого. Я думала, что тот озвереет, но нет. Это было странно. Я хотела спросить его, почему он так спокойно отреагировал, но мне резко стало плохо. Голова закружилась, и я потеряла сознание.
Когда я пришла в себя, я обнаружила себя в больнице, в какой-то палате. Я не знала, что случилось потом, и сколько я была в отключке. Главное — я увидела рядом с собой Руслана, а этого было достаточно, чтобы понять: все будет хорошо. С тех пор мы часто виделись, гуляли. Я стала совсем другим человеком с ним. Словно наконец-то проснулась после долгого сна. Я рассказала о своей мечте. И она стала нашей мечтой. Я забеременела.
Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. К концу декабря было сделано УЗИ. На четвертой неделе беременности нам заявляют, что есть 90% вероятности, что ребенок окажется неполноценным или с серьезными заболеваниями. Я не могла поверить своим ушам. Это был для меня шок, но… Я была верна своей мечте. Я хотела оставить ребенка. Но куда большим шоком для меня было заявление Руслана. Он предложил мне сделать аборт.
— А как же наша мечта, Руслан? — в истерике прокричала я.
— Это не мечта, а проклятье. Оно того не стоит… — хладно ответил он.
— Если не будет его, то и мне незачем жить! — сквозь слезу, прокричала я и убежала прочь.
Я не знала, что делать. Аборт — не могу! Оставить ребенка — я разрушу жизнь Руслана. Он не готов брать на себя такую ответственность. Да, я прекрасно понимаю его. Он не хотел, чтобы я страдала, воспитывая ребенка инвалида. Все, чтобы мной двигало — моя слепая мечта. Спустя долго время я решила покончить с собой. Я считала, что так я смогу избавить Руслана от проблем. Не будет меня, не будет причин страдать. А он еще сможет полюбить другую. Я думала, что поступаю правильно, во имя его блага. На деле же я была жуткой эгоисткой. Но это я осознала лишь тогда, когда скорый поезд «Москва-Тамбов» все решил.
Сейчас я вижу все. Я наблюдала за тобой, Руслан. Видела, как ты страдал, как боролся, но не сдавался и не предавал нашу с тобой мечту. Я ошибалась. Ты не смог полюбить другую. Ты любил меня всегда. И всю свою любовь вложил в нашу мечту. Артем… Ты даже назвал его так, как я хотела. Какой же ты милый! Но ты не показывал этого Артему. Ты выстроил между ним и собой стену, чтобы тот тебя ненавидел. Ты считал себя виноватым перед ним, ты боялся его. Но знаешь, Руслан, я уверена, что ты все сделал правильно, и что Артем все понял и любит тебя. Любит, как и я.
Я жду тебя, Руслан Наумов.
…
Ноябрь 2009, на улице было порядка +5 градусов по Цельсию. Район «К», а точнее — большой лесопарк, который, по факту, принадлежит сразу нескольким районам. Вот насколько он огромен!
Идеальное место для встреч, семейного отдыха или простой прогулки на свежем воздухе для поддержания собственного здоровья. А также этот парк является излюбленным местом для влюбленных парочек. Одна такая уже расположилась на скамейке неподалеку от пруда.
— Знаешь, Руслан… — задумчиво произнесла девушка.
— Что, Маша? — воодушевленно ответил её молодой человек.
— Как ты думаешь, может, когда заведем семью, переедем сюда жить? Марьино хоть и в нескольких станциях метро отсюда, но я ощущаю невероятную разницу в воздухе здесь в районе «К» и там. Тут просто замечательно! Не то что на той помойке, — рассуждала она, смотря в глаза любимого человека.
— Знаешь, у меня только что такая же мысль созрела в голове. Так что, думаю, решено! — улыбаясь, юноша согласился с возлюбленной.
— Классно!
Время шло, а молодым все нипочем. Они увлечены друг другом и не замечают, как солнце все выше и выше поднимается над горизонтом. Внезапно девушка продолжила:
— Руслан…
— Что, Маша?
— Когда я смотрю на синее небо и вижу летящие белые облака, я вспоминаю песню группы ДДТ «Летели облака».
— Хм, я не знаю такую…
— Ты серьезно? Да как так! Она замечательная!
— Если так, может, ты мне её напоешь, Маша?
— Да без проблем! Кхм:
Летели облака
Летели далеко
Как мамина рука
Как папино трико
Как рыбы-корабли
Как мысли дурака
Над стеклами земли
Летели облака
Летели облака
— Знаешь, а мне нравится. Особенно то, как выразительно и нежно эту песню поешь ты. Я бы мог вечно слушать твой голос.
— Да брось! Лучше, давай, это будет нашей с тобой песней, Руслан? Что скажешь?
— Давай… Только для нас.. Навсегда…
— Навсегда…