Интуиция

Стригла Ивона легко, бегло, порывисто, при этом двигалась скудно, а говорила много, громко. Одевалась Ивона дорого, за один только пояс известного в узких кругах итальянского бренда отдала 400 евро. Как сказала продавец в римском аутлете: "по цене мы находимся в одной линейке с Гуччи, но более эксклюзивны, нас не подделывают и знают избранные". 

Ивона удачно сняла студию в новой высотке, спальный район, но до центра по кольцу 10 минут без пробок. 15 этаж, новый ремонт, хозяин искал жильца среди своих, задачи заработать у него не было, скорее чтоб квартира не пустовала. Дочке 4 года, купил на 18-летие, надо чтоб кто-то жил, потом собьет плитку, выкинет старую мебель, перекрасит стены - будет квартира как новая.  За 25 тысяч в месяц Ивона въехала в рай с бежевой плиткой в ванной, белыми стенами в кухне-комнате, повесила желтые шторы - тепло, непривычно для Питера, пусть радуют. Рыжий мелкий шпиц Долли бешено крутилась на кровати, ловила свой хвост. На душе грело исполнением мечты. Своя квартира, как хотела. Родительский деревянный дом в Орле казался далеким, общага на Лесной с клопами, тараканами и одним работающим душем на этаж -  питомником передержкой , необходимым адом, чтобы по-настоящему ценить жизнь и реализоваться по полной, "выстрелить".
Заказ был странный, деньги обычные, хорошие, стричь не больше часа, а в отпуске лишних денег, как известно, не бывает, но адрес интересный - район с бешеным ценником на участки, город рядом, залив, сосновый лес, песчаные дюны, писательские дачи, этакое питерское Переделкино с застроенными новыми виллами. Кто вызвал, через кого? Звонок был коротким, Ивоне голос показался знакомым, имя пропустила второпях, ладно, разберемся на месте. Жаль голос в трубке был женский, романа с миллионером не получится, в этот раз. С академическим опозданием в 15 минут Ивона проезжала дома по 50 млн долларов, витиеватые в стиле модерн, в стиле фахтверх - как из сказок Андерсона, кое-где стилизация под русскую избу. В конце улице, в тупике, как прошлогодний обвисший черный груздь среди свеженьких лисичек и красных, громоздился дом - Ивона выругалась в руль, навигатор радостно сообщил об окончании маршрута.  Ключь зажигания оставила в руке -" если что, сразу уеду" отстукивало в голове. С улыбкой Ивона вошла во двор с запахам всего на свете одновременно, из детства. Двор встречал, как встречает хозяина сонный, с колтунами, пес, живущий на улице, но домашний душой - облизывает лицо, воняет  ужасно, рад, рад, любимый, любимый. Сердце колотилось - сейчас будет снова паническая атака, надо сесть, как неудобно все это - пронеслось в голове одной строкой, но атаки не случилось. Руки потеплели и полегчали.  Из белой открытой двери, чуть криво вставленной в почти черный замшелый и толстый сруб, ей махала двумя руками стройная девушка со смутно знакомым лицом.

"Что-то не вяжется, не то что-то" - такая короткая интуиция как вспышка от зажигалки у прохожего в 100 метрах - а была ли? Но Ивона знала свою особенность, природный дар, если хотите. Уже научилась хватать в потьмах: "была, была вспышка". Астролог так и сказал - природный дар, особенный, тонкий вид интуиции - но надо учиться ее различать. Впервые Ивона услышала что у нее что-то есть просто так (а может только у нее?). Астролог сначала вознес ее до небес, а потом скинул, как крошки со стола рукой смахнул: "у всех есть природный дар". Дар только обнаружился и тут же стал общественным - как на качелях: вверх - вниз, вверх - вниз. Ивона привыкла. Всю жизнь так. Астролог успокоил: есть у всех свой дар, но не все знают какой именно. Качель снова пошла наверх. Ивона-то свой знала.

Девушка оказалась не такой и молодой, 34. Стройность и длинные волосы добавляли красоты и почему-то снижали возраст. Глаза, все дело в глазах - догадалась Ивона. Глаза девушки никуда не спешили.

- Подстриги меня здесь и вот тут выровнять надо.
Ни привета, ни сомнения в голосе. Клиентка Ивоне понравилась, они виделись на средней руки модном показе, вроде в гостинице Европа, вспомнила, Катя.
- Мне уезжать скоро, далеко и надолго, а тут съемка была. Все расписано по минутам - продолжила Катя монолог. Предполагалось, что Ивона не потеряет драгоценной минуты занятой и серьезной дамы, разложит инструменты веером, взмахнет руками и сделает чудо, главное быстро. Ивона замешкалась, некстати, сумбур  проник в тело, стопорил, отуплял.
- Через 40 минут за мной приедут - точностью указаний продолжала тикать Катя. Она как бомба тикает, настойчиво, спокойно, бесповоротно -  Ивона раскрыла свой рабочий чемоданчик - "мини станцию по спасению красоты в особо сложных условиях" (как смеялись они с подругами). Есть такие красавицы, как Катя, Ивона таких умела определять с первого взгляда. В 14 лет они тощие и длинные, никому не интересные, в 18 они тощие и длинные, а в 25 и дальше они красавицы. И все говорят им какие они прекрасные, а они несчастны, еще с тех 14 лет привычка остается и тянется на всю длину волос, на всю длину шубы до пят, на весь каблук. Хотя сейчас Катя выглядела просто, в этой простоте сквозила подготовка: джинсы  винтаж, а не убитые в прогулках, работе и жизни, рубашка в клетку - вроде небрежный утренний выбор, но отглажена, приталена и полоска выдает известные всему миру цвета именно этой полоски за большие деньги. На Ивону вдруг напала скука. Все ложь, мираж. И буду я так стричь еще лет 30, а потом.. С психотерапевтом они уже выяснили что так работает зависть. Зависть душит сначала, а потом как стекло ставит между Ивоной и жизнью. И то-ли все за стеклом, то-ли Ивона в стеклянном шаре изолирована от всех. Надоело! И какая тут зависть - чему завидовать? Ивона в который раз разозлилась на терапевта: та опять навязывает какие-то теории, вместо реальной помощи ей. Надоело. Руки работали сами, слава богу, ремесло есть ремесло. Кто-то после попойки корпоративной мог стричь как на экзамене, а Ивона стригла хорошо в любом эмоциональном состоянии. Чаще в безумном и самоуничижающем.
Стрижка происходила во дворе, Катя сидела на обычном пне, еще с утра на нем кололи дрова жильцы этого несуразного дома-гриба. В 9 утра их попросили за деньги освободить дом и двор до 16. За забором бибикнули, Катя поднялась, выложила деньги на пень, не оглядываясь на Ивону, не спрашивая надо ли той в туалет или выпить воды, не до гостеприимства сейчас, каждый способен позаботиться о себе сам, подхватила спортивную сумку и вышла через калитку. "А раньше бояре могли и голову рубануть"- глядя на пень вдруг решила Ивона, с чего вдруг, бред.
Ивоне действительно надо было в туалет. До прихода жильцов еще оставалось время, спросить было не у кого. Пришлось войти в сени, никого, пахнет керосином. Внутрення дверь обита дермантином, в нижнем углу из прорванной собакой дыры торчит вата, собака рвала сильно, зачем, за кошкой гналась? Какой-то мерзкий дом все-таки - подумала Ивона, надо уезжать прямо сейчас. Ивона открыла дверь, ручка была гладкой, вошла в длинный коридор с крашеным деревянными полом - коммуналка, догадалась она. Значит туалет в конце. Ивона развернулась и побежала на воздух. Бабка во дворе крикнула "здрааасьте!", и будто запела "а че в доме потеряла, а, просили же не ходить!". Туалет оказался новым строением с бетонными ступенями, отдельно от дома, зато новее на 90 лет. Обычный. "Остаться бы здесь" - почему то решила Ивона, усевшись по среди двора, сняла обувь и запрокинула голову назад, вдохнула сосновый воздух, как искупалась.

Сосны начали кружиться над головой, опять сердцебиение, руки холодные, так, что там эта терапевт говорит.. Дышать. Не вздохнуть. Дышать потихоньку, почувствовать опору. Почему-то вспомнила свою бабку в Орле: "ты знаешь как вывести пятна с полотенец, со скатерти, с фартука?"- с заботой в глазах, но строгим тоном спрашивала она." Не знаешь. Пропадешь, как жить будешь".
- Ну не пропала же! Вожу машину, живу одна, скоро в Лондон поеду. Пятна на фартуке, которого у меня нет, меня не волнуют - Ивона прокручивала привычный диалог.
Врешь - скрипнул пень.
"Все, атаки сделали свое дело, плюс терапевт добавила в последний раз - стала спрашивать является ли для меня мать примером того, как люди должны любить друг друга и прочую чепуху" Ивона не могла вспомнить свой ответ, но раздражение случилось сильнейшее. Увидела тогда пятно на кофте терапевта, полегчало, какая-то она жалкая, сидит в кабинете с одним окном весь день и слушает чужое нытье, ужас а не работа, вся в работу с духом ушла, кофточку сменить некогда. "А я вот скоро в Лондон лечу"- вроде как не к месту отвечала Ивона. Терапевт сочувственно так закивала, видимо решила про мать больше не спрашивать и сложила руки лодочкой, словно сироту сейчас кормить будет. "В Лондоне схожу в любимый паб, возьму стейк".
Врешь, врешь - напомнил пень. Себе-то не п**ди.
Хамский пень - неожиданно взорвалась Ивона, при этом в руки вернулось тепло. Сам ты знаешь что!..
"Как же давно я не орала матом. Не пихала ногами со злостью что-нибудь, или кого-нибудь. Вот Катю надо было отпинать, пнуть ее под узкий зад и сказать: эй, вот она я, ты попрощаться забыла и спасибо сказать!" - никому незаметную драму прервала соседка, "певунья", как окрестила ее Ивона.
- Вы записывать будете, или так рассказывать? Ну, спрашивайте, мне еще курям надо дать - бабка с каждым словом взбиралась выше и громче в ушах у Ивоны.
- Я поеду уже сейчас, извините, голова закружилась, посижу немного.

Соседка Юлия Михайловна, в прошлом певица в ресторане Репино, в прошлом - это 40 лет назад, пела она всего 2 летних месяца, но все годы после представлялась небрежно  - артистка в литературном клубе. Люди недоумевали, артистка не вообще, а в конкретном клубе, как водопроводчик ЖЭКа - при чем ЖЭКа одного единственного и на всю жизнь. Курицы, или как здесь все их называли "курей разводить", точнее, яйца, давали доход к пенсии, можно было жить без помощи сына. Юлия Михайловна замешкалась, калитка открыта, вот и заходят наркоманы, страшно, надо засов снять и повесить замок, чтоб ключи только у жильцов. Сначала обкурятся, потом "голова закружилась". На рынке, куда Юлия Михайловна сдавала яйца, на рынке говорили "принимать яйцо", таких девиц много было - они держали палатки с китайскими подделкками итальянских вещей. "Апрашница" - внутренне стала к ней обращаться Юлия Михайловна, тк девица не представилась.
- Ваши уже приходили утром, из газеты, сфотографировали, только в дом я их не пустила. В комнате Катерины живет семья, отдыхать приехали из города, беспокоить их не дам, хватило нам милиции тогда. Я подумала, вы - из газеты - выпроваживала Ивону соседка.
"Главное, знаете что?" - Юлия Михайловна вдруг расположилась поговорить - "Как он горевал, рыдал, стоял вот здесь и рыдал".
- Кто?- Ивона смотрела на "певунью" как из длинного темного тоннеля и был виден выход, свет, хотелось побежать, выйти и дышать и прыгать от радости.
"Депутат, с которым они амуры крутили! Я еще ему говорила каждый раз, когда видела тут - Вы туалет-то нам замените, 21 век, а мы палкой в дырку до сих пор дерьмо толкаем. Это ведь не дело, правильно?"
- А он что? - Ивона вдруг задышала во всю грудь и почувствовала себя сосной. С корнями в песке, с обломанными ветками, острыми сучьями, все равно тянущимися к солнцу.
- Она как пропала, менты считают убили ее, но тело не нашли, так и числится без вести пропавшей, так он почти сразу пришел и говорит - роем котлован, заливать будем вам туалет, и быстро, пока деньги в бюджете есть. Мы все подписали в один день, тут бетономешалка сразу прикатила. Старый туалет в доме залили цементом, а этот потом построили. Так месяц мы с горшками жили. Ха! Вечно, где не надо торопимся. Че старый-то заливать надо было?

Ивона посмотрела на телефон, 15 пропущенных от напарницы Светки и куча смс: ты где? Тебя ищут! Выехала вместо тебя на съемку. Если тебя плющит, могла бы сразу сказать. Волнуюсь, где ты? Сволочь ты последняя.
Илона проверила адрес: тот же, но в Петергофе, а не на Севере. В конце смс был указатель, что в Петергофе адрес, она пропустила строку.