Темы гитариста Белинова

"7емь пятниц" №15
14 декабря 1996 года
Рига

журналист: Ирина Осадчая

герой: ВАЛЕРИЙ БЕЛИНОВ

(фото)
(Рига - Санкт-Петербург)

Гитарист, композитор и аранжировщик, 40 лет. Вундеркинд - в семь лет решением педсовета 23-й рижской средней школы был принят сразу в третий класс. Два года обучался в музыкальном училище им. Язепа Медыня по классу вокала. В подростковом возрасте самостоятельно освоил гитару, находясь под влиянием Джими Хендрикса, Карлоса Сантаны, Майлза Дэвиса, Джона Маклафлина, Джимми Пейджа. Играл в ресторанах и на танцплощадках. В 1973 году на конкурсе эстрадных оркестров г. Юрмалы виртуозно исполнил композицию "LAZY" группы Deep Purple. В 1974 году создал латвийско-эстонскую группу OPUS. С 1975 года регулярно принимал участие ( как музыкант и организатор) в джазовых и рок-фестивалях Прибалтики. С 1980 по 1982 гг. концертировал по бывшему СССР в качестве гитариста и вокалиста Латвийской филармонической группы "Модо". С 1985 по 1987 гг. работал гитаристом в группе "РАДАР". С группой ACL выступал на концертах и фестивалях Рижского Рок-клуба. В 1987 году влился в музыкально-концептуальное образование"Поползновение" (г. Рига), участвовал в записи альбома "Not for Dancing". В рамках фестиваля Bildes'90 выступил не только как композитор и музыкант, но и как художник (масло, графика, энкаустика). В целях развития новой музыки спроектировал и довёл до реализации музыкальные инструменты савитар и пицикатор, обладающие новыми аккустическими и прикладными свойствами. В 1991 году переехал в Санкт-Петербург, где и продолжает свою разностороннюю артистическую деятельность.


Из Риги уезжают музыканты. Почему-то в основном гитаристы. Уезжают и увозят свои пальчики в мозолях и головы, полные идей. И - в соответствии с законом сохранения энергии - раз там. куда они едут, музыки становится больше, то у нас - всё меньше и меньше. Мой приятель Саша Воловик придумал вот такой грустный образ музыкальной Риги - тихий скучный город, в котором на каждом шагу натыкаешься на памятники неизвестным музыкантам. Неизвестным - в смысле уже забытым.
Григорий Димант ("Dreamers", уехал в 1976 г., играет, снимается в кино, распоряжается в собственной студии в Лос-Анджелесе, заседает в отборочной комиссии, раздающей "Грэмми".)
Андрей Мардер ( "Сельский Час", "Кукуруза", уехал в 1989 г., живёт в Сан-Диего, с кантри завязал, занимается компьютерами). Дмитрий Федотов ("Пилигрим", уехал в Англию, собрал группу, играет, обучает англичан игре на гитаре). Энди Соболев ( блюзмен, уехал около 1991 г. в направлении Германии, дальнейшая судьба неизвестна). Можно и ещё навспоминать с несколько десятков.
Гитарист Валерий Белинов - герой этой статьи - уехал в Питер в 1991 году. Честно говоря, материал планировался, как интервью с одним главным вопросом: что это за город у нас такой, или климат, или что-то ещё - почему музыканты бегут отсюда поколение за поколением? Потом материал стал бунтовать, и немудрено - о белиновской запредельной энергии сложено немало легенд. В итоге получился монолог - портрет времени в исполнении музыканта. Может быть, там и найдётся ответ.


Тема: В нежном возрасте 10-13 лет мы все похожи на маленьких, не обременённых душой роботов. И вот наступает момент, когда кто-то вкладывает в вакуум юных мозгов некую слаженную пружину, которая, раскручиваясь, начинает двигать нас. а мы начинаем двигать других, осваивать и изменять окружающее пространство. Пружиной может оказаться красивая почтовая марка или услышанная по радио песня "Битлс"... да в общем, всё что угодно. Большинству этого завода хватает на несколько лет, отдельные же личности умудряются раскручиваться всю свою жизнь.

(фото)

Белинов: Я купил свой первый магнитофон "Нота" в 16 лет. а до этого слушал гибкие пластинки - ну Дин Рид, ещё что-то такое... И была такая группа "Поющие Гитары" - от их инструменталок я просто пищал от восторга. Это были первые мелодии, которые я подобрал и сыграл на гитаре в 13 лет. Это потом я узнал, что они всё содрали с "Shadows". В 9-м классе мои одноклассники предложили мне сыграть с ними в зальчике 72-го домоуправления. Мне дали задание выучить на слух две вещи - блюз Питера Грина My Baby's gonna left me ( я до сих пор играю этот блюз) и харрисоновскую вещь "Something". Парни были старше меня на два года - я ведь пошёл в школу в семь лет сразу в третий класс. Есть такой период, когда все растут - 7-8 классы. И вот все вымахали, а я остался эдаким карапузиком. Для меня это был большой шок. Но в группу меня взяли, и я сразу определился, как импровизатор.

(фото)

Я целый год не мог понять Хендрикса


В 1970 - 1971 гг. мы играли Beatles, Creedence, но я очень быстро запал на блюз. Как услышал Питера Грина, так и до сих пор считаю его одним из лучших гитаристов и поэтов. А Beatles я впервые не услышал, а увидел - у моего приятеля была их фотография, и я тут жк на них запал - кто такие, почему четверо? Сначала на уровне имиджа, а потом понравилась музыка - она была такая простая, её легко было выучить. Снимал тексты песен на слух, там, наверное ни одного слова нет правильного. И альбомчики эти вёл - как у девочек были такие песенники - переписывал слова песен, фотки наклеивал.

(фото)

И вот купил свой первый магнитофон и первые диски записал - пёрпловский Fireball и самый сложный диск Джими Хендрикса Band of Gypsys. Целый год не мог Хендрикса понять, слушал, слушал, потом врубился. На тот момент для меня существовали только два гитарных монстра - Блэкмор и Хендрикс. Блэкмор мне казался мощнейшим импровизатором. Это потом я узнал, что многие свои соло он заучивал, прежде чем записать.
"LAZY" - визитная карточка гитариста
В 1973 году в Риге уже была группа “Юниорс”, и я с ними сотрудничал. Играли мы на станции Асари на танцах.

(фото)

Отцом группы был Игорь Мадрит, он сейчас в Нью-Йорке. Они специализировались на Rolling Stones, ну и свои песни пели, а я был как бы вторым гитаристом и выходил на свои вещи Deep Purple. И ещё одна моя вещь была - “Самолёт”. Публика очень её любила. Где-то к середине танцев все начинали кричать: “Белинов, давай “Самолёт”! И я выходил и давал “Самолёт” минут на двадцать - и ревела гитара, и всё ревело.
А в кабачке “Лайкс” тогда играл Харий Ужанс со своей группой “Джокерс”. Он мне предложил поиграть у них. Так я параллельно с игрой на танцах начал кабацкую тему. Но тогда всё это было весело, и ещё не было этого стереотипа “кабацкого музыканта”. Все играли что хотели и все были разные. Харий был идейным поли-инструменталистом и песни сам писал. На басу у него играл Паул Кирилович. Меня он позвал третьим, и мы всё время менялись - когда он играл на клавишах, я садился за барабаны, когда я брал гитару, он садился за барабаны.

(фото)

Вот в таком виде мы и вышли на конкурс эстрадных оркестров в Юрмале в 1973 году. Для конкурса я выучил “Lazy”. Эта вещь вообще является визитной карточкой гитариста - если уж ты выучил “Lazy”, то что-то можешь говорить о себе. А с нотами у меня тогда ещё было сложно.

(фото)

 После конкурса на банкете в “Юрас Перле” ко мне подсели Яша Збенович, великолепный барабанщик, и басист Алик Фельдберг - они заняли первое место на конкурсе - и говорят: “Вот ты, Валера, любишь Deep Purple”, как ты думаешь, они по нотам играют?” Я говорю: “Конечно без нот, какие могут быть ноты?” А они говорят: “Так вот, ты не прав. Джон Лорд - классический музыкант, и всё делается по нотам. Так что, если ты не выучишь ноты, то вопрос о твоём дальнейшем становлении, сам понимаешь...” И с того момента я начал учить ноты. Яша, к сожалению потом забросил барабаны. А Алик уехал год назад.

(фото)

Летом 75-го в Ригу приехали эстонцы
В 1974 году открылось студенческое кафе “Арго” - немного на отшибе, правда, но начиналось там всё очень мощно. Правда, всё очень быстро и умерло.

(фото)


Приехала туда эстонская группа “Интарсия”, я познакомился с их басистом и барабанщиком, и мы сделали группу. Летом 1975-го как раз группа “Ригонда” уехала играть в Сочи и освободилось кафе “Аллегро”. Мы быстренько сделали репертуар и попали туда. Сделали мощнейшие хиты, причём свежачок - Sweet, Uriah Heep, играли битловскую “Nowhere Man”, ну и свои вещи. И был страшный бум - считалось почему-то, что в Ригу приехали эстонцы. Очереди стояли бешеные, попасть в “Аллегро” было практически невозможно.

(фото)


В 1975 году мы заняли первое место на первом в СССР рок-фестивале в Вильянди. Официально считается, что первый в Союзе рок-фестиваль прошёл в 1980 году в Тбилиси, но это не так. В Вильянди тогда съезжалась хипа со всего совка. На фестивале 1977 года в Таллине, где нашумела “Машина Времени”, нам официально не разрешили выступить, и мы сыграли в кафе для музыкантов. Тогда у нас был джаз-роковый вариант “Опуса”, с нами играли два джазмена - Юлик Смирнов на фоно (уехал в Германию) и Боря Гаммер, сейчас он лучший саксофонист Израиля.


(фото)

В Прибалтике тогда прошла целая серия джазовых и роковых фестивалей. Сюда съезжались музыканты со всего Союза. Из Тбилиси в Ригу приехал гитарист Виссарион Бакрадзе. Сначала он попал в “Зиемельблазму”, и группа, по-моему, так же называлась. У них там были шикарнейшие условия для жизни - они там и жили в этом клубе, и играли, и даже студия была своя. Просто фирмА. Мы тогда ещё и не представляли себе процесса записи. А вот в эстонских клубах стояли эти громадные пишущие ящики с 38-й скоростью, и группы писались прямо с клубных концертов. У нас к сожалению ни одной записи не осталось.

(фото)

Тема: В начале 80х рижский джазмен и фотограф Сергей Буданов работал в объединении “Ригас Фото”. Была у них кассирша - страстная поклонница латвийской эстрады. И приносит она как-то свадебную фотографию: расписывается брачующаяся чета “Знаешь кто это?” - загадочно спрашивает кассирша Буданова. “Конечно знаю, это же Белинов!” - отвечает Сергей - “Да какой Белинов, невеста-то - Нора Бумбиере!”


Белинов: В Модо я попал в 1980 году. Собрал их, как известно, Раймонд Паулс. Тогда там на гитаре играл Слава Митрохин, на барабанах - Володя Болдырев, на басу - Боря Банных и на клавишах - Зигмар Лиепиньш. Болдырев был сильнейшим барабанщиком, Он потом ушёл играть к Пугачёвой. Лиепиньш ещё до этого прославился тем, что со своей группой “Икшкиле” делал один в один Emerson, Lake & Palmer. А Банных ещё и джаз играл. В общем, в “Модо” был очень сильный состав. Полгода я привыкал к большой сцене и чувствовал себя неловко. Тема костюмов была очень плохо поставлена. Я был в костюме “мишки” - коричневый такой, весь затянутый. И в этом костюме я исполнял Майкла Джексона. Тогда же вышла маленькая пластинка “Модо”. Мирдза там поёт две песни в моей аранжировке “Ko mana iela mekle tu” и “Spele vel”. Зига дал мне два клавира, а я их организовал в хорошем “Radio Luxemburg” ключе - соул и ритм-энд-блюз. Правда на пластинке этого не указано.

(фото)


Белинов хочет стать вторым Паулсом?


В “Модо” я закончил играть осенью 1981 года. Я уже был женат на Норе Бумбиере, и Мирдза испугалась, что я хочу пропихнуть Нору в “Модо”. С Норой мы познакомились в 1978 году, когда Виктор Лапченок и Нора ушли от Паулса и организовали группу “Адажи” при колхозе. Потом Паулс убил эту группу, а Витьку взял к себе на работу. Они сделали огромную ошибку - поехали в Питер, и на афишах их концертов значилось, что это проект Паулса. Афиши менять никто не захотел. Из Питера сразу позвонили Паулсу, тот позвонил своему другу Каулсу - председателю колхоза “Адажи”. И когда группа вернулась из Питера, им сказали - всё, вы уволены, подпишите заявления.

(фото)


С тех пор на Норе был поставлен крест. Они с Виктором семь лет приносили Паулсу славу, он же на них-то и вырос - они представляли его на всех фестивалях, на разных там “Сопотах”. А Паулс закрыл для неё все клапаны. Последний наш с Норой проект был в 1982 году - мы собрали группу “Тест”. Во втором отделении Нора пела мои песни. Комиссия министерства культуры приняла нашу программу. В Новогодней передаче 1982 года Нора спела мою песню “Caur vakaram miglam renam”. Ну и пошло, что это такое, целое отделение песен Белинова? Он что, вторым Паулсом хочет стать? Мы тогда работали в ДК Саулкрасты. После смерти Брежнева всё поменялось, и через два месяца нас уволили. В 1983 году для меня всё остановилось. Я ушёл из “Модо” и стал сидеть дома с нашим сыном Георгием, а Нора пошла работать в группу “Тип-Топ”, а потом нашла себе другого, и на этом наши отношения закончились.
Комсомольский кабак “Аллегро”
Кафе “Аллегро” держали комсомольцы и платили музыкантам хорошие деньги. Музыканты из “Ригонды”, к примеру, получали по 200 рублей в месяц. Это было очень здорово - играть то, что ты хочешь, и ещё получать за это деньги. Там крутился весь рижский джаз, да и союзный тоже. Курёхин приезжал, “Арсенал”. А всё это дело пробивал Леонид Нидбальский. В прошлом он был плохим барабанщиком. Но джаз-клуб держался на нём, и благодаря ему джаз в Риге процветал.

(фото)


Ну а потом началось удушение - все эти тоталитарные концертные бюро. Организовали РЭКО - рижское эстрадно-концертное объединение. Занялись программами (30% фирмЫ и своих вещей, 70% - произведения советских композиторов). На концерты начали приходить мрачные девушки, требовали рапортичку и сидели с ней целый вечер, секли - что ты там играешь.
Естественно, эта волна шла из Москвы от Фурцевой. Но и Паулс загубил здесь не мало. Он видит себя в роли музыкального мецената, но это не так. Даже Зиге Лиепиньшу одно время тяжело жилось. Когда он написал песню “Latvija, Latvija, Latvija”, эта тема чуть ли не фашистской считалась. Его после этого чуть из филармонии не уволили. Паулс, конечно, сам ничего не делал, но косвенно влиял и очень ревностно относился к Зиге. Зачем ему ещё один композитор-песенник? Благодаря Фурцевой у Паулса вся Москва была оккупирована, и Зигу он туда не пропустил.
Белинов хочет стать президентом рок-клуба?
В 1983 году я встретил у памятника Свободы Сашу Аксёнова, и он говорит: “ Пойдём в подвальчик “Аллегро”, там сейчас обсуждается идея какого-то клуба”. Пришли туда, а там сидит Гена Зайцев из Питера и агитирует: “Идём прямо сейчас к КГБ и встаём там с плакатами. Мы так у себя пробили Рок-клуб”. А я предложил такую тему - организовать Секцию музыкально-эстетического воспитания молодёжи. Так, кстати. И назывался первое время Рижский рок-клуб. Яхимович тут взревновал и говорит: “Ну ты, Белинов, наверное, хочешь сам стать президентом этого клуба?” Я говорю: “Ради бога. Андрюша, давай ты будешь президентом, хочешь?” Все подняли руки. И Андрюша стал президентом.

(фото)


В первый вечер этого СМЭВ мы выступали - у меня тогда было трио ACL. Даже обсуждалась такая тема, что отдельный столик должен быть для КГБ, чтобы они посмотрели, что у нас всё культурно. А с Андреем у нас отношения нормальные, хотя какое-то время был антагонизм. В рок-клубе я выступал мало - с ACL и ещё парой концертов с “Поползновением”.


Тема: “ ... вот тут стоял Шеппер, а я стоял у магнитофона и держал два магнитика. Шеппер включил магнитофон, и оригинал альбома “Поползновения” “Not for Dancing” был уничтожен. Шеппер говорил, что недоволен результатом, и альбом не должен существовать”. (Игорь Детковский, звукорежиссёр, министр иностранных дел Рижского рок-клуба, хранитель.)

(фото)


Белинов: В 1985 я попал в “Радар”. Их барабанщик Паап Кылар меня звал ещё в 1981-м, они как раз расстались с Йоалой. А Йоалу, кстати, я знаю прекрасно. Он же большой любитель Хендрикса и замечательный музыкант, но там была тема денег во всей его связи с Москвой. Два года я ездил с “Радаром”. В одном 1985-м мы дали 50 концертов только в Москве. Но в России только кабацкие музыканты понимали, что делает “Радар”, а публика , в основном, на клоунов приходила посмотреть. Кроме того. Все продолжали думать, что “Радар” - это Йак Йоала. Он даже судился с “Радаром” по поводу названия, и суд оставил имя за командой.
А я внутренне устал от этого. И от беспрерывных гастролей, и даже от денег устал. Мы тогда получали по 800 рублей в месяц - у нас была высшая филармоническая ставка.

(фото)


Паап Кылар - достаточно весомая фигура в Эстонии, его отец был режиссёром театра”Ванемуйне”, и к Паапу отношение было самое либеральное. До “Радара” у него была группа “Психо”, которая прогремела ещё в 1975 году на фестивале в Каунасе. Мы все были в шоке - после всех этих “над землёй летели дебеди” выходят четыре парня и мочат такое! Что-то между King Crimson и Mahavishnu Orchestra. Причём музыка своя. А сейчас Паап - миллионер и занимается виндсёрфингом.

(фото)


И в 1987 году я не поехал с ними в поездку на Дальний Восток - ради того, кстати, чтобы записать альбом с “Поползновением” в Питере. Мы придумали телеграмму, что у меня умерла бабушка. И мне звонит Райво, менеджер группы, и говорит: “Валера, что ты мне паришь мозги? Какая бабушка” Но я всё-равно не поехал. А это была, по сути, последняя гастроль “Радара” - они там все перезаболели.их возили по какой-то тайге, были концерты даже в Биробиджане. Они же все были эстонскими мальчиками, которые любят отдыхать дома на пуфиках и смотреть Финское телевидение. Конечно они воспротивились, что Союзконцерт их гоняет по всему Союзу. Тут как раз пошли гонения на “Радар”, урезание ставок, и всё такое - и группа развалилась.

(фото)


Один момент движения змеи

Отец ”Поползновения” - Валера Шеппер. Он был фотографом, к музыке не имел ни какого отношения, разве что торговал пластинками. Шёл 1986 год, и я зачастил к Валере в гости. У него тогда формировалась концепция “Поползновения” как группы, исповедующей антиэстетику. Тогда же была придумана концепция ресторан-концерта. На сцене пилили брёвна, разрубали подушки. Зрителей могли угостить яишницей прямо на концерте. Когда мы исполняли композицию “Child in Time” в своём варианте, фанаты рокеры приходили в шок от такого жуткого извращения всех основ. И основ энергетических - всем известные хиты наполнялись какой-то другой, неизвестной, нерокерской энергией.
Тему стёба Шеппер, конечно, позаимствовал - у Заппы и у Боуи. Но концепция “Поползновения” была классной. Что такое поползновение? Это момент продвижения всего тела ползущего змея. Это мягкая агрессия. Идея апокалиптического рока. Идея тотального моста между всеми жанрами. Подобная идея присутствовала в Запповском проекте “Yellow Shark” 1992 года, где его вещи исполнялись классическим оркестром. Это верх того, до чего может дойти рок-музыка в своём развитии.

(фото)


Кстати в Риге тогда нечто подобное делал ещё и Олег Горбаренко - концептуалист, потрясающий музыкант и композитор, совершенно непризнанный. Он умер несколько лет назад.
Мы записали в Питере в ЛДМ альбом “Not for Dancing”. И когда уже альбом был записан, начались концептуальные разборки.

(фото)


До этого у нас был триалог: я, Шеппер и Юра Лесник. Я занимался музыкой, Шеппер был идеологом, а Лесник, что называется бухгалтером.

(фото)


Лесник, кстати, по образованию художник, сейчас тоже в Питере, придумывает замечательные вещи, занимается мягкой скульптурой. А Шеппер, говорят, где-то в Голландии.
И вот наш триалог слегка перекосился. Мы списались с компанией Брайана Ино и собирались отослать туда кассету. А они начали выдумывать что-то - вплоть до того, что плёнку вынуть и отослать одну обложку от кассеты. В общем, пошёл зашкал. Недосведённая кассета приехала в Ригу, досводили её здесь на радио уже без меня. На мой взгляд там было много не доделано. А потом они решили всё это уничтожить. И всё закончилось также странно, как и началось.
Я понял, что гитары мне мало
В 1988-м я попробовал уехать в Америку, но, побывав там, сильно разочаровался. После этого у меня случился депрессняк и крышеворот, и я начал оживать только когда уехал в Питер в 1991-м году.

(фото)


Там я работаю, играю, у меня группа Belinov Blues Band, сейчас вот планирую издание музыкального журнала “Hi-Hat”. Работаю с питерскими музыкантами.
Я понял, что мне мало гитары и я придумал савитар и пицикатор. У савитара совершенно новые акустические свойства, уникальный строй. Это как бы гибрид нескольких инструментов - виолончели, скрипки, гитары, сарода. А как звучит блюз на пицикаторе! За счёт резонанса там и Индия вылезает, и всё что угодно. А на савитаре я играл концерт с Голощёкиным в питерской филармонии. Он когда инструмент увидел, то даже испугался...

(фото)


Кода, Белинов: Я понял ценность всего того, что было сделано, и понял, что всё же мне больше подходит роль человека, который где-то нужен больше... чем там, где он нужен меньше.

(фото)


А здесь - здесь вся беда в том, что Рига локализовалась, появился такой местечковый гонор: мол, наши, значит - всё равно хорошие. А любая локализация приводит к упадку. Снизились требования к уровню музыкантов. Нет имён, нет концептуалистов. А почему уезжают? Не знаю, может потому, что город портовый...

* * *