Совсем непряничный домик

                - Вы про кого говорите? – спросил он
                у Шарикова с высоты, - позвольте узнать.
                - Про кота я говорю. Такая сволочь…
               
                М. Булгаков. «Собачье сердце».

Сколько себя помню, я всегда любил путешествовать. Но это не было желанием посетить шикарный курортный отель, подняться на борт многопалубного круизного лайнера или смотреть на мир из иллюминатора летящего в облаках самолета. Экзотическим достопримечательностям, камням древних руин и тропическим пляжам я предпочитал влажную прохладу узких лесных троп. Для меня не было большего удовольствия представлять, что за удивительная и прекрасная картина откроется мне за следующим поворотом извилистой проселочной дороги.
 
Я бродил по полям, лугам, пил воду из холодного ручья, взбирался на деревья и ловил порхающих неловких бабочек. Встречал рассвет, кусаемый комарами, и провожал закат, отгоняя назойливых мошек, прятался от дождя под кронами раскидистых деревьев и никогда ни о чем не жалел. И даже когда после длительных прогулок я возвращался домой и ложился на диван или в кресло, я вспоминал и анализировал свои былые путешествия и планировал новые.

Проявлению моих романтических чувств способствовало ещё и то, что я жил на самом краю города, и из окон моей квартиры я видел не бегущих пешеходов, автомобили или тексты реклам, а пустырь с одиноко стоящими деревьями, за ним поле, и вдалеке уходящий к горизонту, синеющий лес. Я часто сидел у окна и смотрел туда, особенно зимой, когда всё было покрыто глубоким снегом, и побывать там не было для меня никакой возможности. Но как только таял снег, я брал ноги в руки, прощался с тёплым, уютным домом, и отправлялся в путь.

                ***
Это случилось ближе к середине осени, когда дни становились всё короче, а ночи всё холоднее. В один из дней я, пытаясь набраться впечатлений перед долгой зимой, забрёл настолько далеко, что понял - затемно мне домой не добраться. Вдобавок к вечеру пошёл дождь, и я промок до нитки. С ужасом думал я, что же будет со мной, если именно сегодня наступят первые осенние заморозки. И в подтверждение этому на небе разбежались облака, высыпали звезды, и стало просто жутко холодно.
 
Находясь в таком отчаянном положении, я всё же продолжал идти вперед, надеясь повстречать какой-нибудь дом, и, в конце концов, попроситься на ночлег или хотя бы просто обогреться и обсохнуть. И никто не может себе представить, как радостно заколотилось у меня сердце, когда я, наконец-то увидел свет в далёком окне. Это расстояние я преодолел бегом, и только у самого дома меня вдруг одолели сомнения, что за люди там живут, может они не пожелают войти в мое положение, а просто прогонят?

Я решил сперва присмотреться и осмотреться и осторожно заглянул в окно. В безлюдной комнате ярко горел свет, а из приоткрытого окна на меня нахлынул поток приятного и манящего тепла. Я дрожал, как осиновый лист, и не знаю, что овладело мной тогда, но я протиснулся через створку окна и спрыгнул на ковер, лежащий на полу. Я понимал, что если хозяева и ушли, то ненадолго и скоро вернутся, но мне уже было всё равно. Я бросился к пышущей жаром печи и уселся на стул, стоящий рядом, содрогаясь от терзавшего меня озноба, постепенно отступавшего под напором окутавшего меня тепла. И скоро мне стало совсем хорошо - приятно и спокойно…

Неожиданно я почувствовал, что сзади кто-то стоит. Я осторожно повернул голову и увидел человека с широко раскрытыми от страха глазами. Он смотрел на меня, а я на него, не понимая, что мне делать дальше. Вдруг он резко обернулся, поглядел на входную дверь и снова повернул ко мне исказившееся от ужаса лицо. Плавно он стал отступать назад, бросая взгляд то на дверь, то на меня, то на дверь, то на меня. Сделав несколько шагов, он остановился и дрожащими губами произнес: «Прячься».
 
Я открыл глаза и тут же услышал шаги за окном. Кто-то ходил вокруг дома. Впечатления от увиденного сна были настолько сильны, что я, прислушиваясь к шагам, замер от страха. Я впал в какое-то оцепенение и не мог пошевелиться. И даже услышав скрип открывающейся входной двери и тяжелую мерную поступь, доносящуюся из коридора, я не двинулся с места. Только в голове стучала фраза: «Куда прятаться?» Лишь в самый последний момент, когда дверь в комнату дёрнулась и стала открываться, я сумел справиться со своим телом и бросился под кровать. Я забился в самый тёмный угол и замер, стараясь не дышать.

Дверь открылась с протяжным, режущим скрипом, и некто переступил через порог. Я мог видеть только его ноги, но ужас, какие же они были огромные. Мое воображение дорисовало к ним злого, уродливого, каменного великана со скрюченными руками. Он шел медленно и уверенно, и под его ногами жалобно скулили половицы. Он шел мимо кровати, и мне казалось, что вот сейчас покажутся пальцы, обхватывающие кровать, затем я увижу ужасное, скорченное злой гримасой лицо, и другая рука протянется ко мне и схватит. От этих предчувствий я чуть не потерял сознание.
 
Но на мое счастье великан прошел мимо, сел на стул, на котором совсем недавно дремал я, открыл дверцу печки и кочергой стал мешать раскаленные угли. Он так был увлечён своим занятием, что я вдруг подумал: «Вот сейчас, сейчас или никогда». Именно сейчас нужно было бежать. Нужно было просто вылезть в это злосчастное окно, почему раньше эта мысль не пришла мне в голову? Если великан освоится дома, он меня обязательно найдет, и тогда мне конец. Всё, пора.

Я с такой быстротой, с какой только мог, выскочил из-под кровати и бросился к окну. Но что за проклятье, великан, проходя мимо, видимо прикрыл его, и я никак не мог протиснуться через узкую щель. Я пытался выцарапать проклятую створку и в отчаянии закричал, но она была тугой и никак не поддавалась. Краем глаза я видел, как великан, оборачиваясь, поднимается на ноги. И тогда у меня началась истерика. Я, как бестолковая муха, начал биться о стекло, оно со звоном осыпалось крупными осколками, и я, оставляя тёмные пятна своей крови на подоконнике, спрыгнул в траву.

                ***
Иван Сергеевич встал со стула, с удивлением и осторожностью подошёл к разбитому окну и выглянул в темноту. Но он ничего не увидел кроме светлых бликов на тропе, повторяющих контуры окон. «Что за наглый котяра, - ворчал он, заглядывая под кровать и принюхиваясь.  -  Не нагадил ли? Вроде нет». Затем, продолжая ворчать, собрал осколки в ведро, достал из шкафа подушку, заткнул ею дыру в окне и сел смотреть телевизор.