Пояс Послушания. Глава 3

Пробуждение с утра было не самым приятным. Болели ушибы, натруженные мышцы, даже волосы и те, казалось, ныли. Подниматься не хотелось совершенно, но нянюшка Луинари настаивала, ведь у принцессы столько всяких дел. Я начала, было капризничать, но книги на шкатулке зашевелились, грозя выпустить наружу наставника, поэтому, я прикусила губу и поднялась. От зарядки меня освободили, не надо было быть волшебником, чтобы понять, как плохо девочке. В первый раз в жизни умылась, без напоминаний и почти даже не баловалась, не прятала мыльный корень, не брызгалась водой. Когда принесли еду, без возражений взялась за ложку. Каша была довольно вкусной, но я её не очень любила. Куда интереснее набрать побольше в ложку и метнуть в кого-нибудь, особенно приятно, если удастся слуге в глаз, попасть, который и принёс поднос. Самые не интересные – стражи у дверей. Этих ничем не заставишь пошевелиться лишний раз, не ругаются, не грозят кулаками, максимум, после потихоньку утрутся, чтобы не получить разнос от одного из офицеров за непотребный внешний вид. Настолько меня запугали накануне, что даже молоко выпила, а прежде никакими силами не смогли заставить. Никогда не думала, что не шалить, так трудно! Мир полон соблазнов, скучных постных лиц, смешных людей и как пройти мимо них? Вот и я о том же. А меж тем книжки свалились со шкатулки, взмыла она в воздух и зависла над левым плечом. Раздалась жуткая музыка, и вынырнул изнутри Замогил.


- Я что, что-то не так сделала? – ужаснулась я.


- Пока нет, - наставник покачал головой, - однако, мне решительно надоело сидеть в домике, может, пообщаться хочу.


- Мне ску-у-учно, - протянула я, - даже не представляешь, насколько. Может, всё же нарушить какое-нибудь правило, совсем чуточку, чтобы не сильно наказали, а потом исправиться?


- Если бы ещё знать, что пояс сочтёт, серьёзны и сколь адекватное наказание назначит, - игрушка нахмурилась, - у вас с ним разные понятия о том, что есть хорошо и плохо. Я понимаю, поначалу всегда исправляться тяжело, но постепенно привыкнешь. А развеселить всегда сможем. Тебе вот что дальше предстоит?


- Заня-а-атия, - я поморщилась, - столько всего разного – счёт, письмо, история государства, геральдика, танцы, пение, хорошие манеры, этикет, игра на музыкальных инструментах, пока до скачек, стрельбы из лука и фехтования дойдёт, совсем от скуки помрёшь. А ты ведь изводить учителей не позволишь?


- Прости, нет, - Замогил вздохнул, - только не путай. Моё дело – разумные советы давать и пытаться останавливать, когда что-то не то делаешь. За всё остальное благодари собственные грехи и пояс. И, между прочим, познание нового необычайно интересно. Если заниматься, как следует, слушать внимательно, можно столькому научиться. Принцессы, чтобы стать идеальными королевами, должны много знать и уметь, всё же от них зависят тысячи жизней.


- Интересно, а если бы я не была принцессой, – я положила ложку, - много ли всего вынуждены познавать простецы?


- Если захотят, есть вкусно, да спать сладко и жить, хоть сколько-нибудь сносно – очень много, - игрушка покачалась на пружинке, - и многие дети твоего возраста вынуждены работать, чтобы получить кусок хлеба и куда тяжелее, чем ты вчера. На шалости времени нет совсем, и наказывают за них куда более жестоко. Могут и побить, и лишить еды, даже в тюрьму бросить. Так что тебе грех жаловаться, живёшь, как в раю. Просто за это приходится иногда платить, несколько часов занятий – не самое страшное, заодно и ум развиваешь. Ты же не желаешь вырасти безмозглой дурочкой, с которой и поговорить не о чем? Как станешь послов иностранных государств принимать, бросать им кашу в лицо? Чревато войной, между прочим. Есть время для игр, и быть серьёзной.


- Хр-р-р-р, - я закрыла глаза, громко и притворно захрапела, - совсем утомил меня своими наставлениями. Я-то надеялась, что настроение поднимешь, шут ты или нет, в конце концов?


- Вообще-то, я просто так выгляжу, - игрушка надулась, - и не обязан тебя развлекать. Впрочем, видишь корзину для грязного белья?


- Агась, - оживилась я.


- Вытри рот салфеткой, скомкай её, потом дай мне в руки, - командовал Замогил, - теперь оттяни пружину, стартуем!


Тряпичный ком взмыл в воздух, не хуже снаряда, запущенного из катапульты и угодил прямо в корзину.


- Здорово-здорово-здорово, – я зааплодировала, - да ты просто идеальное метательное орудие. А давай кашей бросаться! Мы все стены заляпаем до самого потолка.


- Да ну, здесь не интересно, - наставник поморщился, - слугам оттирать потом. Давай лучше пойдём на площадку, где стрельбища проводят, там полно мишеней, развлекайся, не хочу.


- Сейчас смысла нет, - я сразу сникла, - стрелки только после обеда тренироваться выходят, весь интерес, чтобы им мешать, отвлекать. Когда промахиваются, так смешно ругаются. Видел бы ты, что я устроила во время последнего соревнования! Потом пришлось три дня в подвале дворца прятаться от разгневанных вояк, те чуть мятеж не подняли.


- Нашла чем хвастаться, - Замогил передёрнул плечами, - испортила людям праздник, а ведь они тебе ничего дурного не сделали.


- Да эти «праздники» просто тоска зелёная, - я фыркнула, - всё регламентировано, туда не ступи, да этого не делай. Сиди на своём маленьком троне, как кукла с постным лицом и платочком помахивай, когда прикажут. Помереть же можно со скуки. А я живая, между прочим.


- Простите, ваше высочество, - Луинари кашлянула, - тут учителя пришли. Вам пора, так сказать.


- Может, метнуть немного каши, превратиться в монстра и они разбегутся все? - простонала я.


- Давай, правда, не факт, что в этот раз, сможешь успеть спрятаться, - наставник покачался из стороны в сторону, - слушай, я буду помогать, по мере сил, подсказывать. Может, эти твои учителя просто не умеют с детьми обращаться? Если превратить процесс обучения в игру, всё пойдёт куда живее.
Увы, не смотря на все старания Замогила, следующие несколько часов оказались не лучшими в моей жизни. Приходилось прилагать колоссальные усилия, чтобы не шалить, устала, наверное, раз в сто больше, чем обычно, нет даже в тьму тем больше! К счастью, после этого ада шла прогулка на лошадях, одно из моих любимых развлечений. Смогу обнять моего пони по имени Скани. Он милый, тёплый и так любит хлебушек. Вернее, любил, пока я, однажды, в него камешек не подложила. Бедняжка едва зубы не сломал, а потом, отомстил, сбросил меня перед препятствием прямо в лужу. А на мне в тот день было такое красивое платьице. Целых два дня потом друг на друга дулись. К счастью, маленькие лошадки не могут долго сердиться.


- Так и будешь за мной везде таскаться? – спросила я у наставника, - а то вдруг, дождик на улице, размокнешь, испортишься.


- Я же волшебная вещь, - игрушка хмыкнула, - в воде не тону, в огне не горю, стали не боюсь, над камнем смеюсь, только с помощью магии и можно повредить, да и то, не всякой. Мой создатель предусмотрел, что ты можешь захотеть избавиться от надоеды и проявишь в этом деле всю свою фантазию и находчивость. Ты у нас такая затейница, даже во сне можешь ухитриться сотворить что-нибудь. А уж конные прогулки идеальный повод для каверз. Небось от нянек и учителей частенько пряталась и пыталась ускакать?


- Бывало, - не стала спорить я, - не далее как в прошлом месяце захотела в лесу погулять. Одна. Ну, немножко заблудилась, конечно же. Но, всё же выбралась к людям, в конце концов. Почти сама. Зато грибов – ягод поела, на зверей диких полюбовалась. Убедилась, что кабаны совсем шуток не понимают. Хорошо, что догадалась в них шишки с дерева бросать, забраться бы просто не успела.


- И ещё обижаешься, что на тебя пояс надели? – хмыкнул Замогил, - скажи спасибо, что сразу не ошейник, превращающий человека в послушный механизм.
На конюшне мне нравилось. Пахнет, конечно, мерзко, ступать приходится осторожно, чтобы сапожки не испачкать, зато здесь лошади живут, большие, тёплые и добрые. Их можно покормить, поцеловать в морду, погладить. Я пошла вдоль стойл, вытаскивала кусочки хлеба из специальной сумочки и подавала умным красавицам и красавцам, те брали осторожно губами, ржали благодарно. Красота. Во дворе раздался какой-то шум. Я поспешила туда. Ага лошадка стоит запряжённая с седлом, на котором изображён наш герб, а на неё пытается взобраться какой-то мужчина средних лет, судя по одеянию – гонец. Вот и сумка на боку. Стоп, а ведь эту коняшку я знаю. «Искорка», очень нервное животное и пугливое. Ну, тут уже просто нельзя, не пошутить, сил моих больше нет!


- Стой! – завопил наставник, но я не слушала, подняла с земли камень, прицелилась и метнула, угодила прямо в филейную часть лошади.


Искорка всхрапнула испуганно, сорвалась с места, заплясала, подкидывая зад. Всадник, который ещё и сесть толком не успел, вылетел из седла, сделал красивое сальто и приземлился прямо в огромную кучу навоза. Я от хохота сама чуть не рухнула. Лошадка понеслась прочь со двора, конюхи за ней. Шум, крики, беготня, Господи, как же хорошо! Впервые с момента, как проснулась, почувствовала себя собой, как будто река прорвала плотину и понеслась, смывая людские поселения, захватывая неосторожных путников. Увы, недолгим оказалось веселье.


Алый глаз Замогила полыхнул, засветился, камни пояса, будто только и ждали сигнала, половина из них начали нагреваться, обжигая кожу, вторая же, наоборот, холодить её, шкатулка волшебная начала вращаться влево, потом дно раскрылось, вылетел из него шар фиолетовый, облетел вокруг меня три раза, а потом ударил в живот, в то место, где пряжка находилась. Я только и успела, что ойкнуть, а после… смех сменился вдруг лошадиным ржанием. Я замерла и зажала рот руками. Попробовала сказать что-то, но послышался собачий лай. Псы, сторожившие конюшню, немедленно ответили. И ладно бы я начала понимать язык животных или говорить на нём, просто издавала похожие звуки!


- Тот, кто ведёт себя, как скотина, не имеет права говорить на языке людей, - наставник помрачнел, - теперь, пока не извинишься и перед гонцом, попробуешь как-то вину загладить, и перед Искоркой то же, не сможешь больше произнести ни одного членораздельного слова!


«Так это же здорово! – подумала я, - теперь-то точно не надо будет заниматься. Спросит учитель, скажем: - «сколько будет два плюс два»? А я ему в ответ: - «мяу-мяу, хрю-хрю-хрю»! И пусть попробует доказать, что неправильно».


- Как только люди воспринимать будут лающую и хрюкающую принцессу, – уточнила игрушка, - нет, пока ты маленькая, подобное будет забавлять, а потом? Прибудет к тебе в гости король и королева из соседней страны, скажут: - «Здравствуйте Татти, ваше высочество, как здоровье»? А ты им в ответ: - «Му-у-у-у-у»! И заточат безумную девушку куда-нибудь в башню в глуши, чтобы не позорила род свой. Или заставят общаться, записывая свои речи на специальном свитке. Представляешь, придётся писать с утра до вечера, а ты не любишь и не очень-то и умеешь. Или вынуждена будешь выучить язык жестов. Попробуй поболтать с кем-нибудь, размахивая руками и корча рожи, особенно, если тот плохо знает подобный вид общения. А представь, свою свадьбу, жрец спросит, согласна ли ты стать женой прекрасного принца, а ты разволнуешься, забудешься и такая, на весь храм:
- «И-и-и-а-а-а-а – и-и-и-а-а-а-а-а»! Тут любой, самый влюблённый принц сбежит.
Всё перечисленное было довольно весело, как представила, чуть от хохота живот не надорвала, только, вместо смеха, опять ржание раздалось. Лошади заволновались, зашумели в своих стойлах, несколько жеребцов начало бить копытами.


- Тише, ты ещё и животных с ума сводишь своими воплями, - Замогил приложил руку ко рту, - замолчи сейчас же. Совсем не слушаешь. Не так это и весело.
Два конюха, между тем, помогли гонцу подняться, мужчина покачнулся, скрипнул зубами. Привели Искорку. Посланец захромал к ней, но, на половине пути, со стоном повис на помощниках добровольных.


- Нога болит, не могу, - несчастный покачал головой, - передайте, пусть пришлют другого.


И вот тут мне стало очень стыдно, веселье, как рукой сняло.


- Иди, сознавайся, - игрушка махнула головой, - и дело даже не в наказании. Посмотри, что натворила? Тебе смешно, а человек страдает, и ты не способна унять его боли!


Я шмыгнула носом, и побрела вперёд, опустив голову. Слуги сразу замерли, увидев венценосную безобразницу, даже гонец попытался выпрямиться.


- Мяу, - жалобно произнесла я, - а потом взвыла, совсем по-собачьи, сведя с ума сторожевых псов.


Конюхи и посланец растерялись, не понимая как им реагировать. Вроде как для шутки было не время, да и выглядела я такой несчастной.


- Не обращайте внимания, - вмешался в разговор наставник, - создатель мой, волшебник Буркулус наложил на её величество заклятье, в наказание за очередной проступок. А сейчас она хочет сказать, что виновата. Когда бросила в лошадь камень, не подумала, к чему это привести может, и теперь ей очень стыдно.


- Стыдно? – гонец болезненно поморщился, - важное послание будет позже доставлено, пока вызовут другого вестника, пока он соберётся, так ещё и я лишился положенного вознаграждения, неизвестно сколько не смогу исполнять свои обязанности, а семью кормить как-то надо! Не говоря уже о том, что мог не ногу просто ногу вывихнуть, но и шею сломать. И кто бы моих сирот содержал, вы, ваше высочество?


От его горьких, правдивых слов, мне совсем плохо стало. Впору убежать, спрятаться и не показываться людям на глаза до конца жизни.


- Придётся из вашего содержания на мелкие расходы вычесть соответствующую сумму и отдать пострадавшему, - игрушка подняла левую руку вверх, - меньше сладостей, игрушек и прочего.


«Да я бы всё отдала, лишь бы исправить то, что натворила! – простонала я.


- Вообще-то, у моего создателя есть эликсир, способный исцелять любые раны, - Замогил прищурил левый глаз, - но я не знаю, что господин мой захочет получить взамен, наверняка, придётся исполнить сложное задание.


«О, я на всё готова», - хотела воскликнуть я, но получилось только громкое блеянье.


- Однако, ты не только перед человеком виновата, - напомнил наставник, - лошади так же было очень больно. Придётся и перед ней извиниться.


А как можно добиться прощения животного? Правильно, почистить его щёткой, покормить вкусным сеном, убрать навоз из стойла. Нянюшка Луинари и учитель верховой езды пытались возражать, да только игрушка на них прикрикнула и пригрозила пожаловаться придворному волшебнику. В общем, пришлось мне поменяться платьем с одной из юных служанок и взяться за работу. И если задавать сено лошади и чистить её, было хотя бы приятно, и даже, некоторым образом, интересно, то вот уборка дурно пахнущих «лепёшек»… А Искорка, как назло, постоянно увеличивала объём работы, видать, перенервничала. В общем, пришлось изрядно постараться, прежде чем нервная красавица протянула ко мне большую голову и чмокнула в щёку губами. Я так обрадовалась, что даже тявкнула, снова напугав животное, которое немедленно выдало новую порцию моей «трудовой повинности», да ещё и полужидкую. Пришлось опять браться за вилы, потом долго гладить по шее лошадушку, похлопывать, успокоительно жужжа по пчелиному.


- Ладно, здесь справилась, теперь к волшебнику, - заявил Замогил.


«А можно хоть чуть отдохнуть? – прокрякала я, - едва на ногах держусь»!


- Ну, ты жаловалась на скуку, теперь тосковать некогда, - наставник покачался из стороны в сторону на пружинке, - давай, руки в ноги и ходу. Остальные твои занятия никто не отменял. Раньше грех исправишь, скорее, сможешь и к ним приступить, чтобы завтра тебе
двойную норму не пришлось делать.


«У-у-у-у-у, мучитель, - прорычала я, - попрошу нянюшку запереть тебя в шкатулке и штук десять книг навалить сверху».


- Можно подумать, это спасёт тебя от заслуженного наказания, - Замогил фыркнул, - просто придётся ещё и передо мной извиняться. Давай – давай – давай, не стой, вдруг, у гонца не только нога повреждена? А будешь ворчать, ещё и его одежду стирать заставлю, поверь, это немногим лучше уборки навоза!