Отзвонка до звонка

От звонка до звонка      

За лето все выросли. Алла Главацкая — совсем девушка. И так красивая была, а сейчас — глаз не отвести. Мальчишки и не отводят, так и стараются рядом пройти, задеть её... Тоже выросли, особенно Алька Карев. На физкультуре теперь первый стоит. И Элька Кириллова выросла, загорела в лагере так, что веснушки на лице выступили в три ряда, а ресницы совсем белые. У Аллы никаких веснушек не видно — ровненький загар, шоколадная прямо, и брови не выгорели.   Вот мальчишки и любуются. А девчонки — Алькой Каревым. Он Альберт, но так его называет одна Зоя Васильевна.  Всех по фамилии, а его «Карев Альберт». Да ещё Валерка Лазов иногда:
— Карев Альберт, вы на вечер-то пойдёте? —  голосом Зои. Валерка всегда найдёт, над чем посмеяться или съехидничать, его за это учителя не любят.
Альберт же к девчонкам относился, если не с презрением, то по крайней мере равнодушно, даже на вечерах не танцевал.
— О! Онегин! Всё ему надоело, всё прискучило! Стоит, руки скрестил! Цилиндра не хватает.
— И белых перчаток. Даже Аллу не приглашает.
— Как по-твоему, он на Стриженова похож, или на Тихонова?
— На Стриженова, конечно. Тихонов же чёрненький, —  никак  не могли девчонки простить ему «чванства».
Валерка Лазов танцевал за обоих, не стоял ни минуточки. Как могут такие разные люди дружить? Но вот дружат, который год уже. Валерка — озорник и выдумщик известный. Живёт в  старом центре маленького уральского городка, недалеко от пивной, где вечерами собирается всякая шпана.  Любимое занятие у пацанов —  кататься на поезде. От Баской до Чусовой на товарняке, обратно — на подножке пассажирского вагона. Зимой, правда, не ездят — холодно.  И вообще часто не покатаешься — не трамвай. Если мать Валеркина узнает, что опять ездили — три шкуры спустит, но Валерка зубы стиснет и молчит, как партизан, ни заревёт, ни прощения не попросит.

Элю опять посадили с Валеркой. Это было ей приятно. Валерка задачи по арифметике решал быстрей всех,  от нечего делать доставал книжку и читал. Зоя Васильевна сначала ругалась, потом привыкла, хватало ей возни с другими:
— Вы что, Киреева, опупели?! —  Нинка  сделала какую-то глупую ошибку, решая у доски, — забыли, что экзамен в конце года? Седьмой класс, не шуточки. Садитесь, три, — «опупевшая» Нинка, сгорая от стыда, плетётся на место.
Зою все боялись. Если по школе дежурит, не побегаешь. Впрочем, в седьмом бегать по школе перестали. Первая смена — все старшие, первышня внизу, в большой коридор не поднимается, возится там со своей Евдокией Андреевной. А Алке Зоя не сказала бы «Вы что,     Главацкая, опупели?!». Потому что красивая. И папа у неё красивый. А мама обыкновенная. Значит... Ничего это пока не значит, рано ещё про такие вещи думать. А если думается? Ну, и думай про себя, никому не рассказывай. Расскажи вон Вальке Кайгородовой — вмиг  оповестит весь город, не зря «сорокой» дразнят.
Эльку не дразнят,  но её кошачья прыгучесть при игре в «выбивалы» позволяет ловить самые безнадёжные мячи, возвращая «выбитых» обратно в круг.

В конце сентября в классе появилась новенькая, дочь нового начальника шахты 69.
— Лариса Новикова, — представила классная Лидочка Васильевна, — садитесь  с Лисицыным.
— За четвёртую парту? Я не привыкла.
— Ну, а другие места заняты. У вас со зрением всё в порядке?
— Вполне.
— Вот и  садитесь.
— Я могу к Лисицыну, — это  Валерка, —  а она  пусть на моё место, — у Эльки сердце оборвалось. Эта принцесса сядет с ней! ...
— Нет, Лазов, пусть с Лисицыным. Во втором полугодии пересажу, тогда посмотрим, — уф! Пронесло.
Лариса закусила нижнюю губку и села. Подойти к ней на перемене никто не рискнул. Но она оказалась совсем не «воображулей», через три дня все забыли, что она новенькая. Только Алка не забыла. Внимание мальчишек переключилось на Ларису, Алла страдала. Обычно на классных вечерах царила Алла, теперь их было две. Но Алик, который, конечно, приглянулся Ларисе,  и к ней оставался совершенно равнодушен.

Перед Новым годом вездесущая Валька Кайгородова растрещала на весь класс, что Лариса и Алла нашли у себя в карманах пальто записки одинакового содержания: «Алла (Лариса)! Больше молчать не могу, я  люблю тебя. А.К.»
— Это что за шуточки, Алик?! Мало того, что любовная записка, так ещё и сразу двоим!
— С Луны упали? Ничего я не писал. Очень надо, других дел нет, как вам записки любовные  писать!
— Мы  с Луны упали?! Может кто другой?!
— Вот с него и спрашивайте, — получалось, что спрашивать не с кого.
Элька сразу догадалась, видела, как Валерка на большой перемене спускался в раздевалку.
— Валер! Твоих рук дело?
— А то! Не выдашь?
— Кайгородовой пойду доложу. Альке-то каково, друг ведь твой.
— А! С него, как с гуся вода, он девчонок в упор не видит.
— Так ведь не отстанут, пока не узнают, кто написал.
— Отстанут. Зато интересно. А то прямо закисли все, красавицами этими любуются.
— А ты не любуешься?
— Нет, слишком много к ним внимания...
  — А сам Лариске место уступить хотел.
— Пожалел потом. Хорошо, Лидочка не поддалась.
Валька ничего не пронюхала, девчонки гадали, кто же написал, но от Альберта отстали — стало ясно, что не он.


Первого марта Валька Кайгородова буквально влетела в класс:
  — Слышали? Сталин — враг народа!
  — Тише ты, оглашенная! Соображаешь, что говоришь?
  — Соображаю. Это называется «культ личности». Отцу на партсобрании сказали, Хрущёв на съезде доклад делал.
— Ты пока что на всю школу не ори. Сегодня история, у Анфисы спросим .

— Анфиса Аркадьевна, правда. что Сталин — враг народа?
— От этого Лазова прямо спасу нет! Кто это такую чушь сморозил? Был съезд нашей партии. Говорили об ошибках товарища Сталина , он ведь тоже человек, мог и ошибаться. Осудили ошибки. В партийных и комсомольских организациях доклад Никиты Сергеевича Хрущёва обсуждается по всей стране. Вот вступите на следующий год в комсомол, тоже партийные и комсомольские документы обсуждать будете.
Как это могут быть ошибки у вождя? Но огорчаться по этому поводу не стали — взрослым виднее.
В конце апреля, подойдя к Дворцу Культуры по дороге в школу, Нина Киреева и Элька остановились в изумлении — ни фигуры Сталина, ни высокого пьедестала на месте не было! Обеим стало не по себе — стоял пьедестал и нету. Пусто как-то.
После уроков все отправились  к Дворцу.
— Вот тебе раз, что же дальше будет?
— Что будет, экзамены скоро будут. Билеты учить надо.
— Ну, сегодня не до билетов, пойдёмте на Никитинку.
— Пошли!
— Куда пошли?! Там же снегу полно. К маю бы растаял.
— Да уж, на Урале десять месяцев зима, остальное — лето.