Сказка про девочку

(скорее для взрослых,чем для детей,немного «чёрненькая», но с хорошим концом)
   
    Жила – была в давние, но непредавние, времена маленькая девочка. И звали эту девочку очень скромным и всем известым именем Надя (Надюша, Наденька, Нюша, и, например, Надежда Константиновна). Была Надюшка скромным, послушным, тихим ребёнком. Все её игрушки всегда в полном порядке, чистые, разложены в коробочках и имеют свой инвентарный номер, поставленный заботливой бабушкиной рукой, куклы причёсаны и наряжены, у медведя лапа не оторвана, как у некоторых, книжки на полочке стоят и выглядят так, как-будто их никогда не читали.
   Родители у Нади были, но сказку много раз пересказывали и до нашего времени о них почти ничего не дошло , возможно, ленились рассказывать или они были неинтересными людьми и, чтобы не тратить время на пустое, многое пропускали.
   Вставала Наденька рано, привычка у неё была такая, не всем же хорошие привычки иметь. А когда встанет, то иногда умоется и сразу к обеденному столу, где всегда находила что-нибудь вкусненькое. Пока родители сладко спят, Нюша сладко кушает. Родители знали её привычку и потому оставляли еду для себя в укромном месте, уж очень хороший аппетит с утра у их девочки, и когда она кушает, смотреть одно удовольствие. Надя была, наверное, умной и не обижалась, что они прятали, потому что и родители иногда должны кушать, не по-детски рассуждала малышка. Любимое утреннее блюдо – наваристый борщ. Его она могла есть целый день и не уставала, работая деревянной ложечкой с половничек размером. Когда борща не оставалось на утро, Наденька делала для себя другое любимое кушание под названием «сладенький бутербродик ». Брала хрустящую корочку хлеба, мазала её сливочным маслом, сверху – варенье, а на варенье клала несколько кружочков колбаски. Запивая сладким чаем, девочка съедала четыре – пять бутербродиков и с таким лёгким грузом ждала завтрака родителей. Пухленькой Надя не была, даже наоборот, её можно было назвать худышкой, а то, что съедала, неизвестно как усваивалось растянувшимся желудочком и куда-то потом девалось. Бабушка, каждый раз видя свою «ненаглядную внученьку», сокрушалась: « Моя ты козявочка!». Бабушка была очень доброй старушкой, носящей передачки в тюрьму своим двум «ребятушкам», как она считала, несправедливо посаженным за промысел на дорогах. Она всегда говорила:  «Мои детки сначала по-хорошему просили, а кто не давал, сам и виноват».
      Целый день Наденька проводила в играх. А играла девчушка только в «настоящие игры» - игры из жизни, потому что всякие «Василисы Прекрасные», «Золушки» и прочие сказочные персонажи её совершенно не увлекали, она находила их скучными. А вот она была: поваром, готовящим бабушкиным «ребятушкам» баланду; учительницей, наказывающей нерадивых учеников железной линеечкой, как это делала её мама; бригадиром строителей, бранящим и дающим в морду пьяницам и лентяям, как папуля. Часто она играла в «крикливую соседку Тамарку», в «пришедшего с какой-то очередной войны одноногого попрошайку Кольку», в «продавщицу Варвару, ставящую ведро воды возле мешков с сахаром», и во многих других почётных знакомых, о которых говорили в семье, которых  видела сама. Между играми девочка что-то поджёвывала, подкусывала, подьедала. День проходил в таких заботах быстро.
    Тем временем Нюша росла и наступил ответственный период в жизни каждого
выросшего малыша – идти в первый класс школы. Девочка восприняла это событие как «должное произойти», серьёзно обдумала и решила взять в «поход» железную линеечку, шесть «бутербродиков» и бабушкин подарок – чёрный платок на голову. Папа расщедрился и купил доченьке не обычный школьный ранец, а огромный конторский портфель, в который Надюшка сложила нужные в любой школе вещи и все дополнения, приготовленные её уверенной ручкой.
    И вот он пришёл, первый школьный день. Надя, как всегда поднялась рано, поела, оделась и стала ждать, когда встанут родители. Она была готова и нисколько не волновалась, не было такой привычки. Проснувшись, родители были удивлены, что их девочка так спокойна и приняли это за добрый знак, хотя и странный. В школу пошли пешком, показывая всем, что дочка выросла, что школьная форма, перешитая из длинной бабушкиной чёрной юбки, сидит отлично, что букет цветов, срезанный ночью у злобного соседа, прекрасен, что новенькая железная линеечка в руке у Нади блестит, как топор палача.               
     Бабушка не пошла с ними, потому что был «день свиданий и передачек», впрочем, и не любила она чужих детей, да, и к родителям относилась с подозрением. Но больше всего на свете бабулька ненавидела учителей, вспоминая их придирки к кляксам в тетрадях, к вырванным листам дневника, к её «безупречному» поведению.Эта ненависть превратилась в «гранит» после того, когда в третьем классе из школьной сумки учительница по русскому языку забрала предмет её гордости – огромную цыганскую иглу, и не вернула, лишив радости колоть мягкие места зазнаек -отличниц. Она, конечно, отомстила «училке», положив в учительскую сумку голову её любимой кошки с иголкой в языке. С учительницей случился «удар» и в школу она уже не вернулась, до конца своих дней оставшись прикованной к постели. Долго искали виновного, но так и не смогли найти, и в конце-концов всё списали на уличных хулиганов. С тех пор бабушка была уверена в своей безнаказанности и ещё не раз совершала поступки очень далёкие от хороших. О бабушке есть отдельная сказочка, поэтому вернёмся к девочке.   
    В школе Надюша сразу поняла, что ей нужно, что от неё добиваются учителя, и, как часто бывает через поколение, в ней проснулась бабушкина ненависть. Учительница по русскому языку(история повторяется) стала для девочки нелюбима с первого школьного урока. Она попросила рассказать о домашних играх и любимых игрушках. Игрушки в коробочках и Надины игры вызвали смех в классе, а учительница смеялась над рассказанным громче всех, что было для первоклашки обиднее, чем лишение обеда за проступок. В маленькой русой головке созрело слово «месть». Надя не торопилась, готовилась тщательно, выбирала время для наказания. 
    Всё время учёбы проходило в думах о готовящемся и, когда неожиданно вызывали к доске или просили продолжить что-то рассказывать, «мстительница» не знала о чём идёт речь, и поэтому часто получала по предметам двойки,  что, впрочем, её не огорчало. И час мести пробил. Наденька заметила, что учительница приходила в школу в одних туфлях, переобувалась и работала уже в других. После уроков была обратная операция. Помогла девочке смекалка, унаследованная от папы, который списывал строительные материалы по максимальному проценту, а полученные таким образом излишки продавал дачникам, получая приличный «навар». Надюшка положила под стельки туфель кнопки, приклеив клеем и, когда учительница надела их и встала, то от боли, с криком раненого зверя упала, ударившись головой о крепкий деревянный стол, отчего у виска выросла огромная синяя шишка. Учительницу, потерявшую сознание, подняли, вызвали «скорую помощь» и отправили в больницу. У вернувшейся через три недели в школу учительницы, все заметили появившийся нервный тик, портящий её ещё молодое лицо. Не выдержав смешков за спиной и появившегося следом обидного прозвища «Тичька», она ушла из школы работать в детский сад воспитательницей, в ясельную группу, потому что старшие детки её тика пугались. К девочке перешло и бабушкино везение – её не заподозрили, а потому чувствовала себя победительницей.   
    Незаметно пролетели школьные годы. Надя выросла и превратилась в девушку, на которую только иногда поглядывали ребята, да и то как на доисторического мамонта. Она была по-своему симпатичной, но что-то в ней отталкивало парней. Может то была старомодная причёска с заплетёнными на голове косичками, как у бабушки, а может почти всегда серьёзное лицо или появляющаяся время от времени злая усмешка, искажающая девичье личико. Наденька не была отличницей, но и последней тоже не была. На выпускном бале её пригласили в первый раз жизни танцевать, но так как опыта не было, то часто наступала парню на ногу, поэтому больше не приглашали.
    И вот началась взрослая жизнь. Надя поступила в кулинарный техникум, окончила, пошла работать. Из-за своего характера долго не могла выйти замуж, но нашёлся любитель и на неё. Иногда лёжа в постели муж, слегка картавя, говорил: «Наденька, дохгогая, какая Вы всегда молчаливая, как царевна в кхрустальном гхробу», но от неморгающего женского взгляда замолкал и немного отодвигался от тяжёлой женской руки. Жили они на удивление дружно. Неожиданно родился мальчик, а затем – девочка. Годы полетели. Дети росли, раздражая Надежду, поэтому с ними возился отец. Всё чаще стали называть не Надей, а Надеждой Константиновной, а позже и Константиновной.
    Однажды, уже выросшие дети, заметили, что их мама достала подписанные её бабушкой коробочки с номерками и села играть. Ей не стали мешать. Вызванный врач сказал, что это уже навсегда и просил водить Наденьку чаще в туалет, менять мокрое бельё, вовремя кормить и ни в коем случае не забирать игрушки, потому что она будет плакать. Наденька, Надя, Надежда, Надежда Константиновна, Константиновна, Наденька жила дальше и была счастлива, как в детстве. Сколько она прожила никто не знает, но с умилением вспоминают её игры в «соседку Тамарку», «попрошайку Кольку», «продавщицу Варвару» и многие другие. Она была послушной и славной девочкой, не достовлявшей много хлопот своим детям и внукам.               
    Тут и сказочке конец, а кто слушал - тому «сладенький бутербродик».