Б. С

Главный врач был в бешенстве. Он орал на меня уже минут пять, и не собирался закругляться. Крепкий дядька с седыми висками и южным акцентом, будто сошедший с рекламы Мальборо. Да, я, может быть, нарушил правила клиники, но, черт побери, не заслуживал такого разноса. Он не махал руками, а стоял по стойке смирно и кричал, сузив свои стального цвета глаза до состояния щелок. Какая эмоциональная композиция. Не то, чтобы я принимал близко к сердцу звучащие оскорбления, но и не согласился бы по-дружески пропустить с ним кружечку после тяжелого трудового дня, предложи он пятью минутами позже. Хотя, в сущности, этот ковбой с манерами сержанта был неплохим человеком и хорошим врачом.

Пока я размышлял о достоинствах и недостатках нашего главврача, поток его негодования иссяк, он закончил свой монолог вполне миролюбивым пожеланием идти к черту, что из его уст звучало почти как поздравление с днем Святого Валентина.

Выпустив мне в лицо последнюю пулю, он ловко развернулся на каблуках, и удалился, чеканя шаг как на параде.

Наверно следовало бы изобразить раскаяние, но морщить лоб было невозможно из-за похмелья.

- Опять спаиваешь пациентов? - Майк хлопнул меня по плечу. - Пойдем в отделение, расскажешь.

Майк - весельчак и балагур – идеальный, на мой взгляд, коллега. С ним не бывает скучно долгими ночными сменами.

- Да нет… Просто накапали на зуб с тем парнем из онкологии.

- Ему же нельзя.

- Майк, ему ничего нельзя. Ему ничего нельзя настолько, что все уже можно! Ему жить осталось пару месяцев!

- Ладно, чего ты, - Майк приобнял меня за плечи, - я сам не понимаю, почему его не отпустят погулять напоследок.

- Не обнимай меня сейчас - я только что имел интим с нашим прекрасным шефом.

- Да ты просто готов его расцеловать за головомойку!

- Чепуха! - сказал я. - Он держит меня в тонусе. К тому же, я уважаю людей старой закалки.

Мы вернулись к работе.


Я постучал в дверь палаты. Вошел, не дождавшись разрешения. Хорошие манеры у нас тут не имеют значения. БС лежал на своей койке. Он дремал или прикидывался. С этим типом никогда не знаешь наверняка. Я познакомился с ним пару дней назад, вез в кресле-каталке на физиотерапию. БС был из "жильцов" - постоянных пациентов, которые находятся тут уже давно, и будут находиться еще дольше. Они сами, или их родственники, оплачивают немалые счета каждый месяц, чтобы Саманта ловко ставила капельницу, доктор Джонс заходил по утрам, улыбался и справлялся о самочувствии, а я возил на процедуры и болтал на разные отвлеченные темы. Многие из них действительно больны.

- Йо, БС! Пора прогреть твои старые кости.

Он медленно разлепил веки. Видать, и правда спал.

- Проснись и пой, БС! - я подкатил кресло-каталку к койке.

- Привет, док. Боюсь, спросонья моя песня будет похожа на бульканье дырявой кружки Эсмарха.

- Всегда был в восторге от твоих метафор, - я улыбнулся, - но нам нельзя опаздывать. Доктор Маллен суров и не оценит. Будет мстить.

- Тогда хей! Полный газ!

БС было за пятьдесят. Бывший актер и каскадер. С виду еще ничего, но у него была парализована половина туловища ниже пояса. Я помог ему пересесть на каталку, и повез в реабилитационное отделение. Путь занял минут пять, и мы провели их со взаимным удовольствием, упражняясь в остроумии и слегка подкалывая друг друга.
Пока ждал у дверей физиотерапии, я думал о нем. Достаточно известный актер, герой боевиков, повесил свой геройский наряд на гвоздь, променяв на больничную пижаму. Гоночный автомобиль заменил креслом-каталкой. Риск для него был жизненной необходимостью, а теперь его повозку толкает не трехсотсильный мотор, а средней дохлости санитар с экзистенциальным креном.

Доктор Маллен позвал меня, чтобы помочь БС одеться. Я надел ему брюки и обул, пока он сам застегивал рубашку. Шрамы на его теле я видел еще в прошлый раз.

По пути обратно БС был молчалив.

- Откуда столько шрамов? Неудавшиеся трюки? - спросил я.

Он промолчал. До палаты не промолвил ни слова.

Я уложил его в койку, и уже собирался выйти в коридор, когда он меня окликнул. Посмотрел снизу вверх:

- Это не трюки, док. Я как-то полной скорости выскочил на встречку. Хотел покончить с собой.

- Парализовало после этого? - спросил я, не зная, что еще сказать.
БС отвернулся к стене. Я вышел в коридор.


Не сильно насыщенные впечатлениями дни тащились как муха по стекловате. Я таскал коляски, менял постели, ставил капельницы и выносил утки. Майк отмачивал шутки, но под конец рабочей смены они становились все более плоскими и не смешными. Я приходил домой и валился на кровать от усталости.

Рутина и сожаление – вот что такое больница. Чтобы не спятить в такой атмосфере, все поступают по-разному: кто-то слушает плейер, кто-то отгадывает кроссворды. Один врач в хирургическом медитирует в свободные минуты. Майк прикладывается к фляге. Он носит её в специальном внутреннем кармане халата. Конечно, это против правил, но никто пока с поличным его не поймал. Впрочем, Майк старается не светить своей фляжкой. Он предложил мне глотнуть в первый же день. Какая душка, этот Майк.
Спросите, что делаю я, чтобы не спятить? Я разговариваю с людьми. Просто болтаю. Нет ничего лучше легкой ни к чему не обязывающей беседы. А в выходные я хожу на стрельбище. В периоды, когда говорить не хочется, я стреляю по мишеням.

Дни шли своим чередом. Майк и БС скрашивали мой досуг даже вне рабочих часов. БС оказался хорошим собеседником. Он был умен, не в пример голливудским куклам. Мы часто говорили о кино. Оказалось, он знал многих актеров лично, даже некоторых звезд первой величины. Я узнал историю некоторых его шрамов. Впрочем, историй было меньше, чем шрамов. Этот тип рассуждал о жизни как об игре. Казалось, он насмехался над ней, не ценил её. Он был циником до мозга костей.

Я тоже циник. БС мне нравился.

Мне запомнился один разговор. Я привез БС в палату. По дороге мы кричали «Эге-гей!» и бс-овское традиционное «Хей! Полный газ!», и пугали впечатлительных «жильцов». Я снова видел его шрамы.

- БС, расскажи про ту аварию. Почему ты хотел… Ну… Умереть?

БС ответил не сразу.

- Знаешь, док, я много думал о жизни. - он закрыл глаза. - Зачем мы живем? Кому принадлежит наша жизнь? Кто вправе её забрать? Она принадлежит нам? Или Богу? Или дьяволу? Может никому не принадлежит? Или, может быть, старухе с косой? Вот ты вроде доктор. Видишь жизнь, часто видишь смерть. Чья по-твоему жизнь?

Я смутился.

- Я еще не доктор, БС. Я не знаю.

Он улыбнулся, не открывая глаз.

- Ты лошара, док, а не док. Подумай об этом как-нибудь на досуге.

Его голос был тихий и немного охрипший.

На следующий день он снова пытался убить себя.


Утро не заладилось с самого рассвета. Выключился свет на третьем этаже. Мистер Джонсон нагадил в кровать.

Майк застал меня у порога дома. Я уже отпирал дверь, когда в кармане завибрировал телефон.

- Слышь, чувак! Беги обратно! Скорей!

- Майк, я уже дома, отвали. Не шути с уставшим медбратом, ведь клизму он ставит ловко и почти автоматически.

- Нет, ты не понял. Никаких шуток. БС в реанимации. Попытка суицида. Я подумал, что тебе надо бы вернуться.

Я не помню, запер только что открытую дверь или нет.


БС лежал в реанимации. Меня отодвинул какой-то новый румяный доктор, я видел его в первый раз.

- Вы кто? Родственник?

- Почти.

- Мистер, мне не до шуток. Я не могу вас пустить. Только родственники.

- Я тут работаю. Ухаживал за ним. Ну, вроде как, друг он мне.

Румяный немного смягчился.

- Дело не очень, если честно. Он пока в тяжелом состоянии. Я все-таки не могу тебя пустить, извини. Он все равно не может говорить. Он кислоту выпил…

Так мне и запомнился тот день: двери реанимации, часы, кадка с фикусом в углу. Я лежу на лавочке. Снующие ноги на уровне моих глаз. Некоторые в брюках, некоторые в чулках.

Вы когда-нибудь слышали, что соляная кислота является естественной составной частью желудочного сока человека? Да, это правда. Мы умеем её производить внутри себя, но снаружи мы перед ней уязвимы.

Я думал о словах БС. О том, кому же принадлежит наша жизнь. Думал тогда, лежа на кушетке в коридоре реанимационного отделения. Если нам самим, то почему мы не можем выбрать день её окончания? Выбрать благостный уход, спокойный и торжественный, а не банально сигануть с крыши высотки. Именно подгадать день и час, когда отойти в мир иной было бы удобно с точки зрения дневного меню любимого ресторана. Лобстеры и французское вино в качестве последнего ужина. Или салат и ростбиф. Не только удобно, а даже эффектно, черт возьми. Почему бы не выбрать заслуженный конец?

А жизненный путь? Его выбираем мы? Мой жизненный путь, например, не то, чтобы совпадает с запланированной в юношеских грезах летописью гедониста.

Может быть, наша жизнь принадлежит Богу? Тогда у него чувство юмора похлеще, чем у Майка. Интересно, он обидится, если все-таки сделать этот шаг с крыши?

Нет, наверняка нет. Он не может быть обидчивым, ведь он создал фильмы с Адамом Сэндлером и геморрой.

А кому? Дьяволу? Смерти? Они бы тогда не церемонились. Зачем тянуть, когда вот же она - жизнь - вокруг! Косили бы жизни направо и налево! Переваривали как соляная кислота в моем желудке утренний хот-дог!

Но кому же?

Никому?

Как же так?

Потом я думал о хот-догах, потому что ни о чем другом думать не мог. Все-таки я не завтракал в тот день.


Шеф, пружиня, ворвался в комнату отдыха. Я подумал, что рессоры в моем старом пикапе ни к черту. Он подлетел ко мне и застыл, щелкнув каблуками.

- Я хотел вами поговорить, - помялся, пожевал язык, - мы одни тут?

Посмотрел вокруг. Я заметил, что он не в себе. Что ж, его можно понять - не каждый день в отделении кто-то пытается покончить жизнь самоубийством.

- Послушайте, этот пациент, как его?.. Вы с ним на короткой ноге, я слышал.

- Мы общались.

Я не знал чего ждать - очередной взбучки или сочувствия.

- Послушайте. Это необычный пациент. Он, можно сказать, психический, но лежит у нас, потому что… Ну травмы, вы видели.

С носка на пятку. С пятки на носок. Я молчал и ждал.

- Так о чем я говорил? Хм… - Шеф очень внимательно осматривал свои ботинки. - Будьте бдительны. Я хочу вас попросить, будьте бдительны! Он, как бы сказать, склонен к самоубийству. Несколько раз пытался это сделать. Прошу, смотрите за ним. Если что увидите необычное - сразу ко мне! Договорились?

- Конечно, шеф. Сразу к вам.

Что я мог сказать? Ничего иного.


Я шел в реанимацию, когда меня поймал Майк.

- Слушай, погоди. Хочу сказать тебе кое-что… Шеф тебе рассказал про БС?

- Сказал, что он суицидник со стажем.

- И всё?

- Сказал, что псих. Еще мямлил и мычал. Ну говори.

- Слушай, он правда суицидник. Причем знатный.

Рассказ Майка открыл некоторые подробности, которых я не знал.
Одно время Майк работал в регистратуре, подменял одну девицу. БС незадолго до этого прописался в жильцах. История его болезни попалась на глаза Майку совершенно случайно, и, - ну скучно в регистратуре, понимаешь? - как-то автоматически была прочитана. И оказалась весьма занимательным чтивом.

БС впервые попал в больницу после той аварии на встречной полосе. Были сильные травмы, но ничего смертельно опасного. Потом, через пару месяцев, он прыгнул с крыши трехэтажной декорации на съемках какого-то вестерна. Никто не знает, специально или нет. Сказал, что репетировал трюк, и не рассчитал. Результат - перелом ключицы и смещение пары позвонков. Достаточно быстро восстановился.
Далее БС пошел вразнос - три попытки подряд. Два раза таблетки, и одна петля. К тому времени за ним уже приглядывали по приказу продюсера, все три раза успели откачать. Достаточно долго БС держался. Вероятно, после посещения группы психологической помощи неудавшимся самоубийцам.

Через полтора года он выстрелил себе в сердце. Серьезная операция, сильная кровопотеря. Соседи услышали выстрел и вызвали скорую.

Но БС не сдавался и учился на своих ошибках. Следующая попытка была сделана на природе, подальше от цивилизации, чтобы никто не мог спасти. На территории заповедника он прыгнул со скалы в стофутовую пропасть. Его нашли туристы на следующий день, полуживого и истекающего кровью. Врачи решили, что его прежние попытки - это сущая чепуха по сравнению с этой. Он чудом выжил. Перелом позвоночника и паралич нижних конечностей.

С тех пор БС находится в нашей больнице. За ним смотрят. Он пытался перерезать вены один раз, но в его палате стояли камеры, и санитары прибежали через несколько секунд.

- Но самое интересное вот что. Ты в курсе, что значит БС?

- Нет, - сказал я, - я думал, это сокращение имени.

- БС - значит бессмертный. Один дебил из интернов его так прозвал, и прицепилось. Не знаю конечно, но тот дебил болтал, что БС сам ему наплел про свое бессмертие. Вот такая история… Я просто хотел, чтобы ты был в курсе, чувак.

Бессмертный. БС.

БС действительно выпил кислоту. Некоторых людей из больничного персонала после этого случая уволили. По официальной версии он умудрился стащить пузырек из шкафа, пока ждал процедур. Впоследствии я решил, что ему скорее всего кто-то помог.

Я не видел БС пару недель, он находился другом отделении. Потом его перевели, и я с нетерпением ждал встречи. Не знаю почему. Может быть соскучился, а может быть рассказ Майка меня сильно заинтриговал. В детстве я увлекался комиксами.

Супергерои и все такое, знаете? Смешно, но вдруг он правда обладает суперспособностью?

Нет, не смешно.

Я зашел в его палату солнечным утром. БС дремал, как это часто бывало.

- БС, проснись и пой.

Он разлепил один глаз. Увидев меня, открыл и второй. Я с удовольствием увидел еле заметную ухмылку на его лице. Еле заметная, но улыбка!

Он открыл рот, и из его горла вырвался какой-то полухрип-полустон. Я не сразу понял, что он что-то сказал. Кислота сожгла ротовую полость и большую часть горла. Улыбка увяла.

Я судорожно думал как его подбодрить, но единственное, что пришло в голову - это посоветовать пока писать в блокноте, пока тяжело говорить.

БС взял карандаш, и начеркал что-то кривым почерком на блокноте, лежавшем прямо под его рукой.

«Хей полный газ!» - прочитал я.


Следующая наша встреча состоялась через несколько дней. Его речь стала более разборчивой, чему я очень обрадовался. Теперь мы могли общаться без блокнота. Голос, конечно, был еще хриплым и очень слабым, и, чтобы его расслышать, порой приходилось подносить ухо к самому его рту. Я ждал удобного случая поговорить о его бессмертии, и, наконец, дождался. Мы ехали по извилистым коридорам на процедуры как в старые добрые времена. Единственное отличие - больше никаких песен и провокационных выкриков.

- БС, что с тобой? - спросил я. - Зачем ты убиваешь себя снова и снова?

Он немного помолчал.

- Если хочешь узнать мою историю, док, заходи вечерком после смены. Я расскажу тебе. Не знаю, поверишь ли…

Я зашел.

- Я стал замечать странности еще в молодости, - начал свой рассказ БС, - со мной постоянно приключались всякие травмы и несчастные случаи. Но я всегда легко отделывался. О таких говорят, в рубашке родился. Иногда просто чудом спасался, выходил без царапины из серьезных передряг. Совсем без царапин, конечно, не бывало, но только в самых тяжелых случаях. Я и профессию каскадера поэтому выбрал, и был одним из лучших, если не лучшим. Я держал за яйца смерть, как я любил говорить.  Со временем случаев чудесного избегания травм накопилось столько, что я уже не сомневался, что являюсь особенным человеком. Неуязвимым, если хочешь.

Он усмехнулся.

- Знаешь, док, Голливуд развращает. Образ жизни звезды экрана сильно отличается от жизни простого парня. Сначала удивляешься, потом наслаждаешься, потом не помнишь как было раньше. Я пил. Крепко пил. Однажды поспорил с парнями, что выпрыгну сквозь окно, и на мне не будет ни одного пореза от стекла. Это было началом. Я выиграл пари. Потом еще одно, потом еще. Испытывал себя. Крепко держал яйца смерти, и вскоре захотел узнать, насколько крепко смерть позволит мне сжимать кулак. Потом я уже ни с кем не спорил. Вернее, спорил только с собой. Я не знаю, хотел я убить себя или это было чертово любопытство. Я ведь любил жить, понимаешь? Это ведь тоже жизнь. Причем острая как самый жгучий перец по ту сторону мексиканской границы. Травмы все-таки случались, и порой тяжелые. Но я всегда выхожу из воды суше, чем остальные в подобной ситуации, если понимаешь о чем я. Тогда я понял, что смерть не хочет меня брать. Боится моего захвата, хе-хе. Я держу её крепко, и не отпускаю. Не знаю, смерть - она или он, но за что-то я её все-таки держу!

Он улыбался.

- Это превратилось в гонку, в навязчивую идею. Я делал попытки умереть снова и снова, но не умирал! Я бессмертный, док, и уже много раз это доказал.

Его глаза сверлили во мне дырки. Он страстно желал, чтобы я поверил. Он молил своим взглядом, чтобы я принял эти слова, иначе всю его жизнь можно будет спустить в канализацию.

- Ты сошел с ума, БС. Это фантастика. Такого не бывает! Это были совпадения.

- А как ты объяснишь все то, что со мной случалось? - его речь стала быстрой и сбивчивой. Слюна стекала из уголка его рта на воротник. Он наклонился вперед, как будто собирался выпрыгнуть из своего кресла, - ведь это не пара случаев, а десятки! Я много раз проделывал разные штуки, и всегда выигрывал эту игру! Ты думаешь, что это всё? То, что написано в моей карте? Нет, это лишь малая часть! Я не обращался за медицинской помощью в большинстве случаев просто потому, что она мне не требовалась!

БС хрипло дышал. Я жалел, что начал этот разговор. Для меня было очевидно, что он спятил. Идея о суперспособностях совсем перестала быть смешной.

- БС успокойся, пожалуйста. Я не знаю, что тебе сказать.

- Не говори ничего, - он откинулся в кресло, задышал ровнее, закрыл глаза, - просто сделай мне одно одолжение. Помоги пациенту, ты же доктор.

В тот момент я испугался его просьбы.


Потом, позже, мысль о бессмертии потихоньку стала возвращаться ко мне, кружа где-то в подсознании и предъявляя медицинскую карту как доказательство. "Но этого не может быть!" - кричал мой мозг. "А вдруг..." - шептала мысль.

Я не видел БС несколько дней. Эти дни не дались мне легко как в плане работы, так и в психологическом плане. Я понимал, что, исполняя просьбу БС, я подвергаю его, да и себя, серьезному риску, но он был так убедителен. Ведь он может быть феноменом, который перевернет все современную медицину! И факты были на его стороне. Уж не знаю, в чьи яйца он вцепился, но держал их мертвой хваткой, надо отдать ему должное.

Я спросил БС, кто помог ему достать кислоты, но он не ответил. Сказал, что не может подставлять друга, ведь он мне еще не до конца доверяет. А довериться мне он сможет только в том случае, если я соглашусь.

Знаете, наверно я тоже сошел с ума.

Я согласился.

Все случилось в воскресенье. Это тихий день в больнице. Операций на выходные не назначают, даже процедурный кабинет простаивает большую часть дня.
БС сказал, что жутко устал от своей гонки со смертью. Пора положить этому конец, сказал он. Пальцы уже свело. Пальцы, что сжимают яйца. Их силы уже не те, крепости может не хватить. Поэтому надо сделать еще попытку. Последнюю.

Я без помех пронес свой пистолет через проходную. Охрана не сильно присматривается к персоналу, тем более к тем, с кем было выпито немало пинт после трудовых будней. К тому же, Техас - есть Техас. Пистолеты тут у каждого первого.

БС сказал, что, если он выживет, то это будет чудо и мы прославимся. Если нет, тогда он успокоится с миром. Силы на исходе. Пальцы свело, помните, доктор Кеворкян? Он сказал, что просит меня, как единственного друга, помочь покончить с этим жутким аттракционом.

Вы не поверите, но врачи приезжают на вызов действительно быстро, особенно если вызов поступает из самой больницы. Очень быстро. Пороховой туман еще не рассеялся, а они уже везли БС в операционную.

БС был жив. Он лежал в реанимации, и я смог к нему прорваться через пару дней. Он ослеп на оба глаза, и теперь совсем не мог говорить, потому что у него не было половины лица. Вроде бы он лежал неподвижно, но казалось, что его тело постоянно движется. Перемещается на миллиметры какими-то практически неуловимыми глазу маневрами, наверно из-за того, что не шевелиться при такой дикой боли - еще большая мука, чем бередить раны.

Услышав мой голос, он замер, по его щеке покатилась слеза. Он слушал мое дыхание и плакал. Потом он слушал как плачу я, но недолго.

Я убежал.


Я хотел спать, но не мог. Ворочался в жарком сумраке летней ночи, то проваливаясь в тягучую дремоту, то выныривая из нее. Я смотрел на стену, расчерченную лучами фонарей, пробивающих жалюзи насквозь, боясь уснуть. Мне мерещилась скрюченная фигура, то ли медленно раскачивающаяся, то ли неподвижная. Она появлялась в углу комнаты за комодом, и посреди ковра. После я видел её медленный танец в дверном проёме. Она была безмолвна, но иначе и не могло быть. Рта ведь теперь нет. И лица нет. Пусть, пусть… Они не очень-то нужны. Ведь главное, что все оказалось правдой. Это все оказалось правдой.

Да…

Но чья же все-таки жизнь?

Призрачная фигура в углу шевельнула головой, и я услышал сквозь сон еле уловимый хриплый шепот:

«Хей! Полный газ, док. Полный газ…»