Венецианец

Первым пунктом венецианской программы значился музей Мурано.
Собственно, можно было бы вести отсчет еще с катера, которым нас перевозили в Венецию с Большой земли. И не будь дождя, залившего окошки (или, все же, иллюминаторы?), то въезд получился бы весьма интересным. А так – я расплющила нос о стекло, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в серости, заливающей пространство. Иногда в дождевых потоках мелькал дом или собор, тоже серый и неприглядный. Я с ужасом размышляла о том, каково будет в такую погоду кататься на гондолах. Холодно, сыро, брррр… Но делать нечего, по большому счету. Назвался туристом – полезай в гондолу, на Эйфелеву башню, к крокодилу в пасть, к чертям в пекло…
Катер с гордым названием «Барракуда» привалился боком к пристани, и туристы, чертыхаясь, подпихивая друг друга локтями, начали вываливаться из его недр, отряхиваться, как накупавшиеся спаниели и с любопытством озираться по сторонам. Самые деловитые тут же рванули к сувенирным палаткам, не обращая внимания на крики гида и уверения, что «дальше и выбор больше, и дешевле, и, господа, никого ждать не будем…». Деловитых оказалось немало. Палатки действительно цепляли. Увешанные всевозможными карнавальными масками -  грустными, веселыми, страшными и смешными, простыми белыми и облепленными какими-то нелепыми стразиками…
Из-за пасмурной погоды Венеция окрасилась во все оттенки серого. Яркими были только сувенирные палатки да карнавальные костюмы местных жителей. За небольшую плату они фотографировались с туристами. Запечатлеть их бесплатно не получалось – лицедеи мигом прикрывали какими-то листами свои разрисованные физиономии. Впрочем, парочка толстых клоунов и Чарли Чаплин оказались добродушней своих коллег, приняли торжественные позы и мило оскалились в камеру. 
Уставшей простуженной девушке-гиду наконец удалось согнать разбежавшихся цыплят-туристов под свое надежное крыло - нас уже ждали в музее.
Музей непростой. На первый взгляд, обычная дверь в обычном венецианском доме. Применимо ли только к Венеции слово «обычный»? Несколько комнат-залов, музей-магазинчик…  В передней сидел седовласый мужчина в рабочей одежде - мастер-стеклодув. У него был очень уютный и добродушный вид. Скорее он походил на веселого пекаря, который печет булки для своего многочисленного семейства. А потом за воскресным обедом поднимает бокал вина, произнося тост, похлопывает по спине добродушную толстую матрону и шутливо цыкает на расшалившихся черноглазых внуков.
Небольшой аттракцион для туристов. На глазах у изумленной публики стеклодув продемонстрировал, как собственно все эти безделушечки рождаются на свет Божий. Я пыталась заглянуть через спины, плечи и фотоаппараты, но глаза выхватывали только кусочки, частички процесса. Вот на конце трубки  расцвел дивный огненный цветок. Цвета невообразимого: белого, алого, желтого, золотого, оранжевого. Наверное, именно такими были сказочные Жар-птицы. Ослепительные переливы цвета, глазам больно смотреть, но и оторваться невозможно.
В руках у стеклодува оказалось подобие ножниц. Он ловко вытянул из цветка четыре ножки. Выровнял головку. Закудрявил хвост и неуловимым движением поднял стеклянную лошадку на дыбы. Еще мгновение она была ослепительно-огненной, но … стекло остывает быстро. Прозрачная ледяная лошадка стояла перед толпой туристов.
Гид, подробно комментировавшая процесс, призвала поблагодарить мастера. Благодарность последовала незамедлительно - в стеклянной мисочке зазвенели монетки в 1 и 2 евро. Стеклодув  раскланялся и присел на табуреточку в ожидании следующей группы. 
Мурано, Мурано… Я вспомнила, как в первый раз узнала о муранских стеклодувах. В детстве у меня была книжка. Она начиналась легендой о маленьком мальчике Никколо, потомственном стеклодуве. О его семье, сосланной на остров Мурано, вместе с другими мастерами. Там они жили, создавали прекраснейшие кубки и чаши для дожей, рождались и умирали, не имея права покинуть свой остров, дом и тюрьму одновременно. Никколо смог вырваться на свободу, долго скрывался в разных странах и – выдувал прекрасные кубки, похожие на кружева. Люди дожа все-таки настигли его.  Слишком высокой была цена за стеклянные поделки.  Свобода стоила венецианцу жизни. Впрочем, мне кажется, он не слишком-то сожалел об этом.
… Мы перешли в залы музея-магазинчика, прицениваясь к сувенирам. Лапшой висели связки бус  и колье из стекла, рубиновым цветом переливались  блюдца и вазочки, со стен ухмылялись принцессы и арлекины…
Мастер уже лепил новую лошадку – для очередной группы туристов.