3017-й... критика

Почти месяц прошёл с момента завершения моего нового романа. За этот период на разных ресурсах (от друзей и читателей) я получил достаточно много критики. Учусь на неё не обижаться - даже там, где вижу явное непонимание. Это вина автора, его личный недостаток литературного мастерства - если между строк у него прочли совсем не то, что он вкладывал. Но так как до пофигизма БГ мне далеко (понимайте, как хотите!) я систематизировал критические отзывы и попытался дать развёрнутые ответы на них...


***


"В романе недостаёт персонажей и фактуры. И какова "мораль" - неясно..."

- Это сознательный минимализм. Он, Она, дружественная семья соседей Вяземских, краткое описание устройства Общества и президент. Чтобы читатель не растекался от искусственного (в данном случае) изобилия.

Близкий человек с нотой упрёка сказал мне, что я сам не представляю - чего именно желал бы - отношения, быт, общество (пускай даже - в идеале). Это стало последней струйкой пара, сорвавшей крышку молчания. С небольшой прелюдией в виде рассказа "Воспоминания о Будущем". После этого я понял, что осилю и более масштабный текст.

Дальше - нечто из области "литературных таинств", знакомых всякому пишущему человеку. Никогда не случается так, что у тебя в голове заранее уложен весь сюжет и необходимо просто (проявив усидчивость) перенести его на бумагу. Автор размышляет в процессе, меняет и уточняет акценты. А порой, живой текст сам диктует свою волю (если прислушаться, не упорствуя из глупости).

Теперь признаюсь, как на духу: изначальная идея была - показать... не иллюзорность, но условность всякого земного счастья даже в самых внешне благоприятных обстоятельствах. Более того, разгромить Общество Нового Века в финальном диалоге с президентом. И вернуться (навсегда) в антигуманный, но - свой век. Отсюда и знаменитый эпиграф Кушнера "Времена не выбирают..."

Тут пошла ежедневная, живая работа мысли. В том числе, с избавлением от неочевидных истин. Например, гегелевской - "всё, что я пытаюсь сказать от себя - ложь". Или, иной духовный пафос, - "когда ты пишешь о любви, это не значит писать о себе, любимом". Как и всякое радикальное высказывание, эти "афоризмы" безбожно страдают неумным обобщительством и неизбежной неполнотой. Вне всякого контекста. (Не говоря уж о личном несоответствии их произносящих - так имел право изречь, быть может, апостол Павел с его бесстрастием и способностью живого богообщения).

Ложь - далеко не всё, изречённое "двуногими". И каждый человек, пишущий о личном, раскрывающий душу, неизбежно преломляет это через свой сокровенный опыт. А он (страдания, переживания, влюблённость, восторженность) - частичка вклада в единую истину. Так зачем "духовничать", перепрыгивая через ступени?   

Я нащупал это ощущение уже к концу второй главы. Когда пишешь и понимаешь, что не можешь выразить иначе: всё естество сопротивляется этому. Идея о невозможности полноты земного счастья даже во взаимности очень быстро рухнула, голоса побитых скептиков, как и звон книжных истин - умолкли. "Ты не выход, но, видимо, - лучший ответ". Именно! Это в корне поменяло финал. Суть вовсе не во временах. А в людях. И ещё - в том, что всё начинается с общего Дома. Если люди вместе - любой финал в любом времени они встретят с достоинством, верой и оптимизмом.   

Об их посмертной участи я ничего не пишу. Этот вопрос - абсолютно вне моей компетенции.

Далее...

Механистичное исполнение долга не является гарантией спасения. Более того, столь измученного в земном пути человека потом, вероятно, трудно утешить даже Творцу. Но я прекрасно понимаю, что существует иная форма (тоже - выстраданной) внутренней правоты. Только для этого я ввёл персонаж учёного Соболева. Я бы назвал эту правоту по-своему благодатным нежеланием искать лучшую, даже заслуженную личными умом и талантом, - долю. Если бы главный герой поменялся с Соболевым местами - сидел бы до утра и взахлёб расспрашивал об Обществе Будущего. Учёный крепко спит 8 часов. А потом - остаётся в своём времени...


"Секс! Неприкрытый, местами - животный, начиная со второй главы. Отписываюсь!"

- В романе описываются первые два месяца (июнь и июль - 3017) совместной жизни людей, которые слишком долго ждали друг друга. По сути, медовый месяц. Давайте трезво отдавать себе отчёт в том, что человек (если он не входит в число 2-3% с монашеским призванием) трёхсоставен (тело-душа-дух). И в самый первый вечер после ужина дискуссий о Канте и Шопенгауэре не будет. Случится (неизбежно) совсем иное :) И ещё: в том, что естественно и взаимно, нет никакой "безобразности".


"Описанный социум и устройство третьего тысячелетия ещё большая утопия и антиутопия одновременно, нежели у Оруэлла"...

- Собственно, на ресурсе "Автор Сегодня", публикуя роман, я сделал, в том числе, две метки - утопия, антиутопия. И сознательно назвал президента Благодетелем (по аналогии с Оруэллом). Полюса только разные. Я сам этого не застану, но верю, что хоть через тысячелетие, но человечество - мучительно, через свои ошибки - поумнеет. Придёт ко всякому отсутствию любой формы имперского, тем более - религиозного мессианства (даже - в архитектуре). И единственному разумному сосуществованию здравого социума - когда "по-своему прав всяк уклад". То же самое в отношении государственной религии. (Хотя, это оксюморон, ведь религия - связь с Богом). Наилучший способ полной дискредитации земной церкви - сытый государственный статус, вытаптывание всех иных и сомневающихся, храм в каждом дворике, плакаты с изречениями святых. Нынешние "воцерковлённые" бесконечно далеки от подобного понимания вещей, и разговаривать, увы, - не о чем. Они кричат троекратное "ура" приватизации Исаакиевского Собора. Верят во власть, силу и государственность. Не понимая, что это даёт преференции на кратком историческом отрезке. А в перспективе всё это огосударствливание сокровенного - выхолащивание сути, безжизненность и пустота. К которой мы приходим уже сейчас, если взглянуть на иерархов РПЦ.

Второй важнейший момент: нельзя отдавать власть в единые руки - никому и никогда. Оттого - Совет Президентов Сообществ (по аналогии с Судом Присяжных). Никто не верит в человечность крупного политика. Я попытался показать, что она вполне возможна, но в единственном случае: если он не монарх и занимает свою должность из внутренних убеждений, а не сребролюбивых мотивов, прикрываемых высокими словами. Всё это там отображено вполне прозрачно.


"Многое можно рассказать об авторе, вглядываясь в образ Возлюбленной. Но страшно, если она умна, красива, наделена необыкновенными достоинствами и интеллектом... но лишь отражение главного героя, его продолжение и тень. Зеркало, отражающее лишь Его. В лучшем случае, автору не хватило смелости наделить Её реальной душой, может быть потому, что он близко не знаком с Той, которая соответствует его Идеалу... Но искусство безжалостно черкает не соответствующее и безликости не прощает!"

- Один из самых весомых упрёков автору. Опять-таки, скажу о том, к чему пришёл в процессе живого конструирования текста и диалогов.

В данном случае, гармония не в интеллектуальном равенстве (в чистом виде его не существует, один всегда выше другого в каких-то узких вопросах). А - в дополнении. Софья Владимировна называет это "союзом таланта и мудрости". Действительно, зачастую оба этих качества не даны во всей полноте одному человеку. Талант постоянно генерирует что-то, размышляет, но тихая мудрость направляет этот поток в позитивное, созидательное русло, не являясь многословной. На языке литераторов это синтез автора и критика. И, разумеется, житейская синхронность людей - от плотской до душевно-психологической. Тогда и возникает ощущение "зеркала".

Но его - нет. Мужчина устроен совсем иначе, нежели женщина. Его даже в первый романтичный вечер интересует: где я? что это за Общество? Ей достаточно видеть одно: он - рядом. Мужчина и женщина вполне могут быть равны интеллектом потенциально, но если брать интенсивность, масштабность мышления - прекрасная половина всегда объективно проиграет, и, собственно, прекрасна она не этим. А чем - надеюсь, я показал в романе. А их союз - в том числе и тем, что никто не стремится доминировать: стремление к полноте власти в семье - это всегда следствие отсутствия подлинных отношений, порождающее гендерную или феминистическую искажённость.

Подчеркну: это лишь начало отношений людей. Скептикам я оставил реплику полицейского инспектора "ещё не успела его запилить". Вполне возможно. Но... вот что должен делать всякий писатель, как и любое не безликое искусство: тянуться к идеалу, а не тонуть в пессимизме обывательства, или талантливом скептицизме (порой - цинизме) того же Фауллза, бросавшего глубокие мысли, а затем их растаптывающего. Предпочитаю неравнодушие Сэлинджера (если говорить о западной литературе). И абсолютно не приемлю родовую травму нашей (согласен с Димой Быковым): отображая порочность внутреннего мироустройства писатель (в процессе) нередко приходит к её оправданию, а затем и воспеванию. Это - из числа моих считанных личных канонов в литературе.

Относительно равные личности (не только богатством миров и талантами, но и порождающими их неизбежными противоречиями!) - увы, имеют стойкую тенденцию изводить друг друга бессмысленной и взаимоистребляющей войной. Гармония в том, что во всех диалогах романа она считанные разы играет роль первой скрипки. Но так, что ей хочется внимать от и до. Это взаимодополнение и создаёт иллюзию "зеркала". 


"Если кого-то любишь, будешь стремиться к Правде вместе. Можно дурачиться по мелочам, но вот это главное и не произносимое будет живо..."

- Вся "правда" этих отношений - одна. При, вероятно, осуждаемых взаимострасти и чрезмерной душевности. Очень простая: если бы все семьи искренне стремились к подобному уровню взаимодействия, мы бы не узнали Мир вокруг уже через неделю. Ибо, как известно, "Он целует даже намерения". На "высшие сферы" автор не замахивался изначально.


"Там только двое, и нет детей и полноты счастья, и все время нависает ожидание чего-то трагичного..."

- Вот это - то, что передалось само собой. Даже между строк. Хрупкость земного рая в любом Обществе. Зло не уничтожено, оно лишь (на время) утихло в пока что проигрышном для мира теней контексте. Но это не означает отказ от любимого человека (размышления в финале XI главы) и от истины о том, что "дорогу осилит идущий".
 

"Судить о качестве произведения отчасти можно по тому, какие черновики так и не вошли в окончательный вариант..."

- Быть может, не столько о качестве, сколько о восприятии и психотипе самого автора. Я сознательно урезал тяжёлую XVII главу с возвращением. И ещё - напрочь убрал сцену, где повторно постучали в дверь. Потому что и так понятно - кто это... И она, действительно, вошла и надавала ему условной сковородкой по голове. По самое не хочу. А в финале поменял ракурс повествования, чтобы показать - как выглядят эти отношения глазами усталых скептиков.


"Стихи органично вплетены в повествование. Вероятно, оттого, что почти все они - авторские. За это можно простить лёгкий налёт графоманства"...

- Я не жалую разговоры о графоманстве. В последнее время они превратились в разновидность универсального троллинга. Например, Довлатов являлся "графоманом". Хотя бы оттого, что никогда не начинал абзац с одного и того же слова. А по мне это - уважение - и к языку, и к читателю. Стократ хуже, когда автор небрежно накидает поток интересных мыслей - мол, сами разберётесь в моей талантливой россыпи. Вы же понимаете суть?


"В произведении явно недостаёт здорового юмора. Как в начале VIII главы, диалоге инспектора и детектива в XVIII, отдельных репликах из диалогов..."

"Нужен всплеск живого юмора и жизни, не подвластной ожиданиям и тяжелому настроению автора..."

"... Но в любом случае то, что выражено глубинно искренне, является искусством. На самом деле, оно не тождественно метафизической правде..."

- Это справедливые упрёки, уточнять и, тем более, отпираться - не стану.




***


PS


О позитивном - в финале.


"При частичном (а местами - полном) внутреннем несогласии с автором - прекрасный язык и диалоги. Это согревает. И то, что он  показал - как уникально каждое новое утро рядом с любимым человеком - печать искусства..."

"Любой искренний труд будет вознагражден, и в конце пути каждый получит столько, сколько отдал. Награда автору в качестве написанного, чего не отнять..."

- Спасибо. После полугодичного написания "Машеньки" в 2015 году предполагал, что вряд ли возьмусь за новый роман. К счастью, это не прогнозируется. Но и не ставится на поток. Всякий писатель любого уровня (глубинно) - не режиссёр, а исполнитель. Даст Бог, режиссёр однажды заглянет снова...

День ещё не прожит
Путь ещё не начат
Слова в этих книгах
Так мало что значат...