Стержень жизни. Глава 5. Вор

Глава 5. Вор.

         Ты не знаешь, что такое базар. Сейчас весь этот люд, частники, торгующие всем и вся. Несущие из дома, что вырастили сами. Или то, что дал хозяин, часто не всегда нужным и востребованным товаром. Радуются, что покупают, что мы платим деньги. Выбор большой, можно сказать изобилие.

        Тогда же продавали, чаще такое , что еще можно было съесть. Цены были страшными: булка хлеба стоила несколько десятков  тысяч.  Кусок хорошего мяса – больше ста тысяч. Пирожок с мясом, стоил несколько тысяч рублей, а то и больше!  Кушать хотелось всем! Деньги ничего не стояли. Вокруг ходили нищие миллионеры. И часто не могли ничего купить. Веришь брат, очистки на помойке стоили иногда жизни! В прямом смысле за кусок могли убить!

      В тот год я попал в банду. Нормальная была банда. Мне показалась, даже очень себе ничего! Самое главное никого не убивали, не обижали. Просто отнимали, как мне казалось лишнее, и я в то время так думал. Богатых фраеров – щипали. Были вокруг и такие. Они выделялись среди толпы. Ели и пили от пуза. На базар сами не ходили, на то прислуга была. Они ходили в магазины, которые нам и не снились. Могли прийти в магазин и купить круг колбасы, хлеба и еще много чего вкусного! Поверь, у него  лопатник,  весил несколько миллионов! А, у меня, дурака, для сравнения, ни семьи, ни отца, ни мамки. Да еще,  и самое страшное – Файку отняли и неизвестно куда увезли!  Короче, как говорится, ни флага, ни Родины! Отняли все. Живи, как собака, безродная, которую обидеть и даже убить, можно было! Безысходность, какая – то полная! Ох,  и ненавидел я их всех тогда. Хотя и сам не знал кого именно!


       Была осень, слякоть. Моросил мелкий дождик. Я пристроился за плотным, высоким мужиком в новом пальто. Меня прилично  одели, как мы считали,  и я чувствовал себя, почти уверенно.  От мужика приятно пахло одеколоном и дорогим табаком.
 
     Он был спокоен и не суетился, в отличие всей очереди. Я ждал.  Оставалось человека три до кассы. И тут случилось неожиданное.

 В очереди, кто – то возмутился, толкнул одного, другого, и как в карточном ряду, все дернулись. В том числе и мы! Мужик почувствовал мою руку в кармане!!! Я был обречен.

 Дальше все было просто. Меня вытащили за шкирку на улицу, на высокое крыльцо, подняли над головой и со всего маху – бросили на асфальт!

      Очнулся в больнице. Помню острую боль в плече. Мне что – то крутили, то ли вправляли, то ли ломали, я не помню. Время от времени я терял сознание, потом приходил в него, снова терял.

      Первый снег я увидел с окна второго этажа больницы. Было самое начало зимы. Голова перестала болеть первой. Руку в плече тянуло и дергало.

     Запомнился старый следователь, с бумажной папкой и тесемками, пару дней брюзжащий, да кисленький больничный компот. Через месяц,  с небольшим,  меня определили в детдом.

      Спустя две недели я бежал.
 
      Друзей нашел сразу.  Они мне  обрадовались. Ждали меня, и снова понеслось. Сам « на работу» пока не ходил. Чаще всего стоял на стреме. Грабили всех безжалостно, особенно красиво одетых и богатых. Были дерзкие.

      Иногда нас жестоко били, но мы становились еще жёще! Спасало,  не знаю что, наверно, везение.

      Последний раз поймали за мелочь. Понравилась кепка у мужика, я и взял без спросу. Разбирались не долго. Мои объяснения не в счет! Поторчал в приемнике, помяли немного  и привезли в детдом!
 
      Незаметно пришел 1939- тый!  Мне исполнилось шестнадцать лет! Весной распределение. Нас, четверых, отправили в совхоз, на воспитание.
 
     Привезли, представили директору совхоза. Он нашу дальнейшую судьбу и решил. А, ладанка маменькина так  со мной и  осталась…