Я не хочу умирать

Я не хочу умирать
Пронзительный детский крик из примыкающего к реанимации приемного отделения с шоковой палатой и экстренной операционной: " Мама, мамочка!!! Я не хочу умирать..." вырвал меня из сна. Взглянув на часы, а время было половина пятого, я понял, что удастся поспать еще часа два-три. Светлое, раннее  июльское утро окутывало волнами нежного, мягкого сна и я проваливаясь в нирвану подумал,
-Хорошо, что дежурю по реанимации, а не по анестезиологии.......
Но поспать удалось только до шести. В кабинет заведующего отделением, где я спал, ворвалась анестезистка, и крикнув: "Срочно в операционную", исчезла. Благо я всегда спал в операционной пижаме и через минуту стоял уже в операционной.
В трепанационное отверстие выбухал, лопаясь, синюшный мозг.  Нейрохирург Володька Крянцфельд, стоял в стороне от операционного стола  подняв руки в перчатках ,с накинутыми на них марлей, как в  молитве. Анестезиолог Серега Пансков (похожий, как брат-близнец на Арамиса или же артиста его игравшего) по прозвищу  "белогвардеец" за  утонченность манер, внешний вид и золоченую оправу очков имитирующую пенсне, в это время проводил непрямой массаж сердца и командовал анестезистке,
- Адреналин, атропин, хлористый, преднизолон.
Все, как обычно, при  реанимации.
- Твою-то, Данила мать,- подумал я, - Влетели.
Включившись  в работу, совместными усилиями через двадцать минут нам удалось завести сердце. Операцию заканчивали на адреналине (и бригады, и постоянном введении ребенку). Для ушивания трепанационного отверстия пришлось удалить часть мертвого  правого полушария головного мозга, которое выбухало в рану и не давало закончить операцию. Ребенка удалось снять со стола живым (если это можно было назвать жизнью), и практически в терминальном состоянии перевести в реанимацию. К восьми часам утра ситуация несколько стабилизировалась, нам  удалось отцепить страшные когти смерти от ребенка, но она все еще стояла рядом и злорадно-ехидно смеялась мне в лицо.
Это было впервые, когда я явственно не только ощутил, но и увидел смерть. И если ранее я ее всегда чувствовал в критических ситуациях, то в тот момент я впервые увидел ее. Увидел каким-то странным зрением, не глазами,  а всеми своими чувствами. Это непередаваемое и необъяснимое внутреннее зрение. Впоследствии я всегда чувствовал и видел ее приход - приход Смерти, но та первая наша встреча запомнилась мне на всю жизнь. Спустя много лет она пришла ко мне впервые вне работы, и это было не связано с больными. Я  проводил ночь у подружки, и вот на вершине блаженства я вдруг увидел Её - Смерть. Она тихо вошла в спальню неожиданно нежно окутала меня своими, я даже не скажу руками, а какими-то щупальцами и медленно начала погружать в черный, теплый сумрак. Я не сопротивлялся, мне было хорошо и спокойно, и я понимал, что умираю. Но вдруг она отпрянула и мгновенно исчезла. Одурманивание моментально прошло, сознание стало абсолютно ясным. А на следующий день подружка рассказала мне, что ее бывший ухажер - известный криминальный авторитет, зная о нашей встречи послал бригаду киллеров, что бы порешить нас. Они стояли на балконе, и наблюдали за нашими любовными утехами. Сделав несколько снимков  ( интересно, как у них получилось через окно, или форточка была открыта), они приготовились стрелять. Но видимо авторитета пробило на слезу и он, позвонив браткам на сотовый отменил приказ всего за мгновения до нажатия на курки. На следующий день сентиментальный авторитет приехал к своей бывшей, а моей нынешней,  возлюбленной, показал ночные фото и рассказал о возможном сценарии  развития ночных событий.
Разбор на утренней конференции ночных событий был тяжел и страшен. Антошка, семи лет отроду, катаясь на велосипеде упал, набил шишку на темечке и придя домой, конечно же, ни кому из родителей ни чего не сказал. Часов в одиннадцать вечера он проснулся от  страшной головной боли, переходящей в рвоту. Испуганные родители,  не понимая причину происходящего, сразу же вызвали " Скорую". Врачи детской бригады быстро выяснили истину и, поставив диагнозом: закрытая черепно-мозговая травма,  предложили родителям немедленную госпитализацию в специализированную травматологическую клинику. Антошке, к тому времени стало значительно лучше. Головная боль практически прошла, рвота прекратилась, и перспектива попасть в руки врачей его совсем не радовала. Тем более, что завтра с пацанами они собирались покатить на дальние пруды.
Антошка начал умолять родителей ни куда его не везти, и оставить дома. Он обещал быть послушным, выполнять все указания мамы и врачей, но только, что бы его оставили дома. Он обещал, с завтрашнего утра начать читать книжки заданные на летнее чтение, прополоть грядки на огороде у бабушки, и все, все, все... Уговоры прокатиться на машинке до больницы его абсолютно  не заинтересовали и он категорически отказывался от всех вариантов.  Всех кроме варианта  остаться дома. Наконец, когда и папа, и мама пообещали , что поедут с ним и не бросят его одного, он согласился .  В клинике у ребенка не нашли ни каких неврологических расстройств, однако на рентгенограммах черепа определялся вдавленный перелом правой теменной кости. Сочетание клиники начала заболевания и рентгенологических данных подвигло Володьку Крянцфельда принять решение об экстренной операции. Опасность наличия внутричерепной гематомы и вдавленного перелома являлись абсолютными показаниями для экстренной операции. Рыжий, голубоглазый с немецкой педантичностью он объяснял родителям в крайней необходимости экстренной операции. Володька понимал, что сама операция банальна, не калечащая, но спасительная для малыша  в случае наличия у него внутричерепной гематомы. Компьютерных томографов в то время в клинике не было.
Родители, обезумевшие от страха операции на головном мозге у Антошки с трудом дали согласие на операцию. Мать, стоя на коленях и целуя Володьке руки умоляла спасти единственного сына. Отец находясь в другом кабинете с сыном, бледный с синими кругами под глазами, качал заснувшего сорванца на руках. 
По анестезиологии дежурил " Белогвардеец". Манерный флегматик, любимец всех и вся, прекрасный теоретик, он был крайне бестолков в практической анестезиологии. Частые ошибки, осложнения, то за что иных бы могли выкинуть с работы,  прощались ему, как-то легко и незаметно. Его любили все вокруг, кроме врачей нашего отделения - мы то знали истинную цену " Арамиса".   
Как только анестезистка повезла Антошку в операционную, я и услышал тот разбудивший меня крик,
- Мама, мамочка !!! Я не хочу умирать..........
            Все начиналось обычно и спокойно. Вводный наркоз, интубация трахеи, аппаратная вентиляция легких. Но в после наложения фрезевого отверстия и вскрытия твердой мозговой оболочки нейрохирург увидел выпирающий наружу сине-черный мозг, одновременно почернела кровь в ране.  Пансков очнувшись от дремы, попытался нащупать пульс, пульса не было. Артериальное давление не определялось. Остановка. Пансков  с анестезисткой начали закрытый массаж сердца и только лишь тогда обнаружили, что аппарат искусственной вентиляции легких отсоединен от интубационной трубки. То есть ребенок попросту задохнулся от банальнейшей причины - шланг отсоединился. И если бы не нейрохирург, то еще вопрос, когда бы обнаружили смерть ребенка. Теперь то мне стало понятно, отчего был такой сине-черный мозг, отчего было вспучивание мозга и некроз коры правого полушария.
Кошмар только начинался. Предстоял разговор с родителями. Как было нужно им объяснить, что произошло с малышом  Пансков, пребывая в своей непробиваемой флегме и абсолютно не чувствуя своей вины, что-то блеял о тяжести травмы мозга. Его ни кто не слушал. Решили, что беседовать с родителями будем Крянсфельд и я. Они молча вошли в кабинет. Наши ровесники, лет двадцати восьми. Мама, с большими карими глазами и русыми волосами подстриженная под Мирей Матье. Папа, высокий ростом под сто девяносто, спортивный с голубыми глазами и шапкой черных, кудрявых волос, похожий на цыгана. После первых наших фраз о тяжести травмы, особенностях развития вилочковой железы и аллергических реакциях, они все поняли. Мама, начала сползать по стенке на пол в беззвучном крике. Отец, схватившись руками за голову и раскачиваясь тихо-тихо запричитал,
- Антошенька, Антошка, сынок................
Антошка умирал долго и мучительно. Его еще несколько раз брали в операционную, удаляя расплавленный мозг. Родители не отходили от больницы практически ни на час. За месяц они стали всем нам близкими людьми. И все мы чувствовали свою вину за преступление совершенное Пансковым.  "Белогвардеец" спокойно же ушел в отпуск и избежал всего того, что пришлось всем нам пережить в течение месяца медленного умирания Антошки. Мать рассказала мне, что Антошка родился здоровым малышом. Но у нее в послеродовом периоде развился эндометрит с сепсисом, в результате чего, ей удалили матку. Больше детей у нее не будет ни когда. Антошка, ее единственный и любимый умирал у всех на глазах, и ни чего поделать с этим мы не могли. Отец похудел за месяц на килограмм двадцать и превратился в сутулого, седого старика с выцветшими глазами.
Антошка умер.Более родителей Антошки я не видел. Они не подали в суд. А администрация клиники, избегая лишнего скандала ограничилась лишь строгим выговором Панскову. Со временем Пансков уехал в другой город, стал руководить отделом реанимации-анестезиологии в  крупной клинике, защитил докторскую. Но в сорок шесть лет его поразил рассеянный склероз, и он тихо сошел на пенсию по инвалидности. Что это? Рок или расплата за содеянное,  известно лишь одному Создателю.