Особняк эпохи модерн

- Макс, я вне себя, - заявила Лиза в один прекрасный день. С самого утра ничто не предвещало ссоры. В такую погоду, казалось бы, только и надо делать, что наслаждаться природой и любить друг друга.
- Ты не интересуешься абсолютно ничем, - констатировала Лиза за обедом, надевая на себя маску неприступности. - Я поражаюсь, как согласилась связать с тобой свою жизнь!
- А ты нашла время думать на этот счёт, - Максим, как ни старался, всё-таки не смог сдержать ехидства. - Мы, кстати, не включали дачный домик в брачный договор. Да и вообще мужики подарили его на свадьбу мне, а не, - он сделал многозначительную паузу и поклонился пустому пространству позади Лизы, - а не другу своему, господину Артемьеву, и тем самым и его обожаемой супруге. - А значит, я - твой единственный шанс каким-нибудь образом прошмыгнуть в дом по соседству.
Лиза вспыхнула от ярости. А впрочем, к этой черте характера Макса ей тоже следовало быть привычной: за три года их знакомства ей никак не удавалось поругаться с ним по-настоящему. Каждый раз, когда она подыскивала очередной повод, он исхитрялся выставить её такой дурой, что ей и самой становилось стыдно.
- Гугл - твой единственный источник информации, - сказала она, чтобы не просто соглашаться с его и в самом деле неопровержимым доводом, - ты когда последний раз в библиотеке был?
- В онлайн? - словно бы удивлённо поднял брови Максим.
- С людьми разговаривал?!
- Схожу в магазин, там и потренируюсь, - почти издевательски поджал губы он, застегивая плащ. Он уже начинал жалеть, что они оформили официальный союз: в последнее время Лиза зачастую становилась практически невыносимой. - Соседи приедут, так подружимся, будем ходить друг к другу в гости каждую субботу, - пообещал он, в конце концов, только затем, чтобы вызвать улыбку на лице супруги.

Краски плавно тускнели, погружаясь во тьму, а багровое зарево на горизонте торжественно провозглашало смену дня и ночи. Старинный дом, трёхэтажный особняк эпохи модерн, темнел в лучах заходящего солнца, то и дело притягивая Лизин взгляд. Максим, в общем-то, был не прочь познакомиться с соседями, но идея осмотреть дом в их отсутствие его не привлекала. А Лиза уже третий день вопреки здравому смыслу настаивала на этом.
И что за домостроевская философия - слушаться мужа, подумала она, решительно влезая в туфли. Лиза припудрила носик, брызнула духов - на тот случай, если всё-таки в доме окажется кто-нибудь живой. Выйдя за порог, она неожиданно для себя заметила калитку, ведущую на соседний участок, и тогда сомнения покинули её. Калитка изрядно проржавела, и Лизе показалось на секунду, что даже если соседи держат дверь на запоре, она сломается просто от лёгкого прикосновения. Тем лучше, улыбнулась она сама себе, в очередной раз убеждаясь, что как будто сама судьба на стороне её намерения самостоятельно исследовать особняк.

Откинув ржавый крючок, Лиза, шурша опавшими листьями, прошла через заросший сад к высокому деревянному крыльцу. Лиза машинально дернула за дверную ручку и дверь открылась... Девушка на всякий случай постучала и громко спросила: «Есть кто дома?», но, не получив ответа, смело перешагнула порог.

Дверной замок мягко щёлкнул, и тогда все поглотил мрак. Свет теперь проникал только сквозь крупное окно прямо напротив входа, и в первое мгновение Лиза почувствовала себя очень неуютно, как будто находилась подвале. Она стала торопливо щупать стену в том месте, где по стандарту должен находиться выключатель. Но его не было.
- Прошу прощения, - ей стало действительно неудобно, когда в соседней комнате послышались тихие шаги. Лиза нервно выпрямилась, взбила волосы и начала будто бы с интересом рассматривать переднюю.
Её взгляду предстал кукольный домик, полностью убранный и обставленный будто бы к балу; отполированный пол поблёскивал в сумеречном свете. Ей вдруг показалось, что вот-вот появятся красавицы-куклы и начнут торжественный вальс, а из крохотных стенок зазвучит музыка.
Вместо принцесс за столом сидела миниатюрная девочка-куколка в белом кружевном фартуке, смотрела на гостью большими голубыми глазами и завтракала. Тем временем шаги делались громче и громче и, наконец, в комнате появился седовласый мужчина и смерил Лизу достаточно безразличным взглядом.
- С кем имею честь? - спросил он, также не проявляя особенного интереса. Подняв на него глаза, Лиза удивилась, что, несмотря на белоснежные волосы, у хозяина было вполне молодое лицо, и, смутившись, совсем потеряла дар речи. - Соблаговолите объясниться, сударыня, - опять заговорил мужчина, - я имел бы наивысшее удовольствие, если бы мне довелось услышать по меньшей мере ваше имя.
- Елизавета Сергеевна, - Лиза всё-таки взяла себя в руки, - вы простите меня, что вломилась таким вот образом, да любопытство, говорят, не порок... А вас?..
- О, в наши хоромы редко гости заглядывают, а мы всегда рады новым людям, - неожиданно дружелюбно улыбнулся хозяин, - Георгием Дмитриевичем называют меня. Но расскажите же о себе. Чем живёте, кем служите?
- Я главный бухгалтер, - оторопело ответила Лиза, не совсем понимая вопрос. - Мы с Максом ваши соседи вот уже третий день.
Мужчина ответил ей вежливой улыбкой, но ничего не сказал.

Лиза обратила внимание на то, что хозяин не торопился зажигать свет; даже не предложил ей присесть, хотя в комнате вокруг стола было несколько старомодных кресел. Их высокие спинки отчего-то показались ей гротескными, но это впечатление тотчас же развеялось, когда в комнату, громко хохоча, вбежала девочка лет пяти. Её светлые кудряшки весело прыгали.
- Папа, я невидимая, - оповестила она, подскакивая на месте так, словно хотела доказать, что, по крайней мере, она не невесомая. Лиза слабо улыбнулась, жалея, что не захватила из дома конфет. Ну тоже мне, в гости собралась, дикая женщина, мысленно обругала себя она, нащупывая в кармане джинсов последнюю пластинку жвачки.
- Дуня, - представил дочь хозяин, и его глаза засветились от гордости.
- Дунечка, у меня есть что-то вкусное, - беспомощно произнесла Лиза, натянув на себя улыбку. Глаза девочки раскрылись и загорелись, она доверчиво протянула сразу обе руки.
- Что это? - спросила она, разрывая пластинку пополам, пригляделась, понюхала и опять спросила.
Бедная девочка, почему-то огорчённо подумала Лиза, искоса глядя на хозяина. Фалды его сюртука смотрелись, точно в в фильме в стиле ретро, да и какой нормальный человек стал бы в наше время отращивать бакенбарды? Подвинулся мозгом, ретроград, и вовсе разозлилась она, замечая вдруг, что на крошке маленький кринолин и плотные чулки. Разве что волосам её было позволено свободно болтаться, хотя, может, это и потому, что пепельный оттенок смотрится, как напудренный парик.
- Это называется жвачка, вкусная конфетка, - Лиза демонстративно облизнулась и помогла Дуне снять блестящий фантик, свернула его особым образом, положила на стол и щёлкнула по нему пальцами. - Нельзя! - запоздало предупредила Лиза, когда девочка уже совершала глотательное движение.
- Папа, тётя мне нравится! - вынесла вердикт девочка и крепко сжала руку Лизы. Хозяин галантно предложил ей локоть, и они начали подниматься по лестнице. Темнело все сильнее, и хозяин освещал себе путь при помощи подсвечника из трёх больших свечей.

Лизина сумка аккуратно лежала на кресле, не вывороченная, но педантично сложенная. Максим несколько раз громко позвал жену, оббежал все комнаты, заглянул в каждый шкаф и под каждую кровать, хотя и знал, что таких шуток Лиза шутить не любит. Тогда он бросился ей звонить, но, к его удивлению, телефон заиграл в сумке.
- Вот чертовка, - буркнул он, - и нет чтобы вместе, цивильно. Договориться с ней ни о чем нельзя...
Максим выглянул на улицу, и ему на нос сразу же упала крупная капля. От роскошного пурпурного заката не было и следа, а вместе с темнотой наползали и дождевые тучи. Он набросил плащ и тотчас же ринулся к особняку, к раскрытой калитке, которую раньше как-то не заметил.

Он удивился, когда дверь легко поддалась ему, но его напрягло, что в доме не горело электричество. Может быть, соседи забывчивые, думал он, обшаривая переднюю при свете телефона, подумал он, что, может быть, и Лизу он переоценил. Наверное, с подругой какой заболталась, с кем не бывает...

- А это мой муж Макс! Максим Олегович... - широко улыбаясь, сказала Лиза, когда Максим появился на пороге.
- Весьма польщен знакомством с вашей супругой, - седой хозяин поднялся на ноги и церемонно поклонился, - сочтём для себя честью время от времени принимать её у себя.
- Лиза, ты бы хоть телефон взяла с собой, - не смог удержаться Максим, - и хоть бы смс-ку, где тебя искать, мне скинула...
- Что такое телефон? Что такое смс-ка? - подскочила к нему кудрявая светловолосая девочка, и Максим вздрогнул от неожиданности. - Дядя! - продолжила она, не дожидаясь объяснения. - Дядя, дай жвачку. Это такая вкусная конфетка, которую нельзя глотать, - и выжидательно уставилась на Максима. А Максим машинально сунул руку в карман, но жвачки не нашёл, как будто сокрушенно улыбнулся и пожал плечами. Девочку это нисколько не смутило.
- Дядя, я невидимая, - сообщила она, - а знаешь, как я это узнала? Ну?
- Я же вижу тебя, ты вполне видимая, - подмигнул Максим, - а вот если хочешь быть невидимой, я специально для тебя разработаю прокси.
Лиза мысленно закатила глаза, в очередной раз удивляясь поразительной неспособности Максима контактировать с детьми дошкольного возраста.
- Нет, невидимая, - запротестовала девочка, - я могу подойти к мухе, и она не улетит, пока я её не раздавлю. Я уже три раза уносила ночью кота из поместья номер двадцать три, и он...
- Невидимая, дурак я, - поспешно согласился Максим и куда-то вдруг заторопился, - Лиза, а я заказал столик в пиццерии...
- Не ем пиццу, - отмахнулась Лиза, - сколько тебе напоминать, что я соблюдаю ЗОЖ?
- Пойдём гулять, пока ещё не стемнело, - тверже сказал он, решительно поднимаясь из-за стола.
- Тётя Лиза обещала мне ре-ванш, - возразила девочка, хлопнув Максима по ладони.
- Гулять в такую погоду? - устало произнесла Лиза, заставляя фантик резво скользнуть по столу. Прямо на него капнул воск и затормозил его.

Максим тогда вздохнул и практически выбежал из комнаты, бегом понёсся вниз по лестнице, как будто и не думая дожидаться Лизу. Он едва не навернулся, пока гуглил на бегу, он отчаянно чертыхался и ругал внезапно ставшие слишком скользкими ступеньки.
Максим вытащил из креслица миниатюрную куколку, аккуратно расправил на ней платье и повернул колёсико зажигалки. Как только шёлк занялся и к нему присоединились пышные волосы куклы, он понял, что куколка тоже блондинка.

Максим потом ещё долго припоминал Лизе эту историю, а особенно тот момент, который перепугал его больше всего: когда он ворвался в комнату на третьем этаже, где заседала известная честная компания. Заседа-ла, потому что теперь там осталась одна только Лиза: нарисовав угольком на полу широкий круг, она сидела внутри, поджав колени; она билась в истерике и в прямом смысле рвала на себе волосы. Максиму пришлось подхватить её на руки да так и нести до самого дома, а там напоить крепким чаем, уложить в постель и всю ночь сидеть рядом, как возле горячечного больного.

Артемьевы тотчас же продали на Avito свой свадебный подарок по самой низкой цене, какая только взбрела Лизе в голову. Лишь спустя несколько месяцев Максим решился навести справки о тогдашних соседях. Особняк этот пустовал уже второе столетие, как и домик по соседству; Максим зло думал, что он и продавался наверняка по весьма небольшой цене, и это, конечно же, послужило мотивацией сделать такой сюрприз ему на свадьбу. С теми друзьями он немедленно порвал все связи, даже номер телефона сменил и на старую почту перестал заглядывать.

В девятнадцатом веке этот особняк приобрёл некто граф Рекрутов, и с тех самых пор претендентов на такое наследство отчего-то не наблюдалось. Положение дел было таково, что его дочь, Евдокия Георгиевна, умерла от тифа в нежном возрасте пяти лет отроду. С тех пор граф навсегда стал пациентом Святого Григория - в то время самого известного в России сумасшедшего дома.
 
Следует пояснить, как при помощи гугла рассуждал - и здраво рассудил - Максим. Призраки появляются, когда на земле существует ещё что-нибудь, ради чего человеку стоило бы жить в каком бы то ни было обличье. Евдокия Георгиевна, думал он, любит свою куклешку, следовательно, та подлежит уничтожению. Граф Рекрутов же любит свою дочь. Разумеется, в то время имён их он и знать не знал, однако в вольном изложении его мысли были именно таковы.