Бунт

БУНТ
(рассказ деда)

Мне было двадцать два года, когда я был призван в армию. Екатерина Вторая, приглашая немцев в Россию, наделила их привилегией – сто лет не служить в военной службе. Но сто лет прошло – и я угодил в Маньчжурскую армию – в самую русско-японскую войну.
Весь 1904 год простояли в ожидании отправки на фронт. Настроение было скверное. Ничто так не разлагает армию, как бездействие, дурные известия с фронта и ожидание отправки на несчастливо идущую войну.
В нашей роте был солдат по фамилии Попов. Несколько лет он учился в Московском университете и, исключённый из него за что-то, оказался в армии.
Необыкновенно начитанный, он мог беседовать о чём угодно и рассказывать так, что его слушали, открыв рты. Неудивительно, что вскоре он стал ротным вожаком. И не только ротным. Послушать его приходили и из других рот. Говорил он о справедливости, что земля должна принадлежать тем, кто её обрабатывает, что на заводах рабочие не должны убиваться по четырнадцать часов, чтобы хозяева жирели и не знали, на что тратить деньги.
Кончалась зима 1905-ого года. Однажды на утренних занятиях командир соседнего батальона ударил солдата по зубам. Обычное дело – сколько таких зуботычин было роздано в полку за годы службы! Но на этот раз солдат озверел и проткнул офицера штыком. Попытка арестовать убийцу закончилась всеобщим бунтом. Полк вышел на плац в полном вооружении и потребовал командира полка. Явился взволнованный полковник.
-Вы это…. Бунтовать? В военное время! Вопреки данной присяге!?
Вперёд выступил Попов.
-Мы присягали защищать Россию, а кого мы защищаем здесь? За чьи интересы нас гонят на убой?! Так что не говорите нам о присяге. Присягу нарушили стрелявшие 9 января в народ. И в первую очередь тот, кто приказал стрелять.
-Бунтовщик! Ты что несёшь, негодяй! - полковник схватился за кобуру.
Полк мгновенно, как ёж, вздыбил игла штыков.
-Остыньте, полковник. Что касается меня, я не бунтовщик и не негодяй, я русский солдат и говорю от имени русских солдат. И требование у нас простое, - Попов повернулся к строю, и полк рявкнул, как один человек:
-Домой!
-Да вы что! – Полковник дрожал от гнева, но уверенности в его голосе уже не было. – Идёт война, вы солдаты! Вспомните о долге перед Родиной!
-Домой, - ещё раз выкрикнул полк. – Домой!
-Хорошо, я доложу командующему. Но знайте: в российской армии найдутся части, верные присяге!
-Долой, - разъярился полк, ощетиниваясь штыками. Офицеры попятились.
-Вы нам угрожать! - закричали из строя -  Вам ещё мало крови! Кровопийцы! Бей их, ребята! – Ещё мгновение, и началась бы расправа. Но Попов, срывая голос, заорал:
-Стойте! Стоять! Назад!... Господин полковник, мы ставим вам ультиматум. Если через два дня полк не будет отправлен в Россию, мы выступим на станцию и захватим эшелоны военной силой! Всё! Идите!
Через три дня анархия настолько охватила Маньчжурскую армию, что командование и само было радо стараться отправить мятежные части домой.
Солдаты были предоставлены самим себе и на каждой станции охваченной революцией Сибири митинговали с местными рабочими.
Офицеры за всё время пути не показывались на глаза – они ехали в отдельных эшелонах.
Вернулся я в свой родной Розенгейм весной 1906 года. За три года моего отсутствия много чего случилось. Родился у меня сын, а через год умер, не поняв, что и жил. Хозяйство – и без того не крепкое – совсем развалилось.  Лошадь, чтобы не сдохла от бескормицы, жена продала последнею зимою совсем за бесценок. Осталась голая земля – вспахать нечем. Продал я её брату вместе с домом своим почти за так и перебрался в Екатеринштадт* пролетарствовать.

* Екатеринштадт - до Великой Октябрьской социалистической революции название города Маркса