Солнечный день

Один солнечный день, переворачивающий все с головы на ноги, когда выходя из уже открытой подъездной двери замираешь на кончиках ботинок, потому что ещё шаг и наступишь на малыша, проезжающего мимо одной единственной высокой ступеньки на маленьком велосипеде.

Говорят, что хлеб выбрасывать нельзя, и ты не выбрасываешь: целая буханка и ещё два багета с мясом, какая-то сладкая булочка на мосту по очереди начинают отправляться вниз, где течение гонит рябь по воде, а сильный ветер не даёт двум уткам подплыть ближе, чем на сто метров. Ещё до их гладкого приземления вслух спрашиваешь двух других на правом берегу реки:
"Вы будете сегодня есть?" И с первым же куском отломанной булки узнаешь, что да. Будут.

Одна наглая чайка опускается, махая крыльями, и подбирает плывущий кусок хлеба с воды, а ты стоишь, замерев на том месте, куда пришёл, закрыв глаза, и греешься на солнце, чувствуя каждый золотой луч, касающийся холодной кожи. От сильных порывов ветра закладывает правое ухо, а шёлковый шарф щекочет подбородок и скулы, развеваясь словно хвост воздушного змея, летящий высоко в небе.

Вторая чайка зовет другую и третью, и вот уже целая стая летает над головой. Правый глаз зажмуриваешь, руку ко лбу прикладываешь, прикрывая лицо от яркости, и, щурясь, смотришь на тёмные силуэты с золотым солнцем, словно прячущимся за белыми спинами.

А чайки наглые, но не так обезоруживающе, как в детстве. Стоишь на пятнадцатом этаже здания, расположенного рядом с Финским заливом. Бабушка учит кормить крикливых с балкона, а они лишь пикируют и заглатывают целиком брошенные кусочки.

А здесь иначе. Раз за разом подлетают, смотря в глаза своими маленькими чёрными точечками с отблеском белым. Открывают длинные желтые клювы. Паря в пятистопном пространстве, наблюдают, как сминаешь булку между пальцев и подкидываешь вверх. Замечаешь, как она попадает чайкам прямо в рот. Выстраиваются в очередь, голосят, приклацываешь языком и думаешь, что если бы не нынешняя профессия - пошёл бы в дрессировщики.

Какая-нибудь из птиц замрёт прямо перед тобой, зависнет в густом потоке сильного ветра, словно и не летит, а подвешена на верёвочках тонких, как игрушки в кукольном театре.

- Ну ты и наглая, - произносишь вслух, бросая очередной кусок, а со временем остаётся лишь один багет, и чайки уже сытые - лениво подбирают в потоке булку и даже не стремятся выше, словно голод - это чувство, лишающее страха неизвестности перед тем, кто кормит.

Какое-то белое перо пролетает над крышами здания, загородившего Вацлав замок - только конус и виден со смотровой площадкой под крестом, увенчанной с четырёх сторон отросткам с золотыми шариками.

Город фонтанов и черепах, город солнца и узких улочек, город творцов и богов, создававших, складывавших по камушку каждый кусочек.
Город чаек и город продолжающейся любви к другой стране.
Город, занявший так много места там, где, оказывается, бывает пусто.

14:09 24/3/17 Чехия, Оломоуц