Глава 24. Часть 2-ая Шаги по земле. Розалия

                Глава 24. Розалия. 
     В этом белорусском городке я и нашёл свою половину – единственную в своей жизни супругу.
Небольшая танцплощадка,  рядом с нашей  в/частью, стала местом  первого знакомства с моей будущей женой.
    В тот вечер у меня не было настроения идти на танцы, но товарищ по службе очень просил составить ему компанию и я согласился исполнить  его просьбу и мы пошли.
    Оркестра не было:  танцевали  солдаты нашей части и местные девушки под  музыку, исполняемую с пластинок  на проигрыватель с усилителем.
 По периметру танцплощадки были вкопаны в землю скамейки, на которых сидели девушки.  Рядом с ними стояли  парни в гимнастёрках с расстегнутыми подшитыми белой тканью воротниками и на ногах начищенными до блеска кирзовыми сапогами.    
Чувствовалось, что многие присутствующие знакомы между собой.
Мой товарищ подошёл к трём девушкам, поздоровался и стал с ними беседовать.
     Поскольку он забыл пригласить меня с собой, я остановился в стороне и стал наблюдать  за всем, что творится на площадке.
Раздались звуки танго, мой товарищ пригласил свою знакомую, и они очутились в толпе танцующих.  К двум оставшимся её подругам подошла пара сержантов с приглашением  на танец. Одна из подруг встала и приняла приглашение, вторая подруга отказала сержанту, и он пошёл искать себе другую партнёршу.  После танго зазвучал быстрый фокстрот. Та же девушка снова отказала парню в танце.
     Меня заинтересовала эта девушка: «Может она не умеет танцевать танго и фокстрот», – подумал я и решил пригласить её на вальс.
   Недолго пришлось ждать, когда поставят пластинку с вальсом,
 Быстрыми шагами, чтобы никто не опередил меня, я подошёл к этой «недотроге» и, глядя прямо в её глаза, сказал: «Приглашаю вас на вальс и надеюсь, что не откажете мне, как отказали двум предыдущим парням».
     Она несколько секунд помолчала, глядя на меня, как мне показалось, несколько испуганным взглядом и потом громко и уверено  ответила: «Нет, не откажу! Мне нравится вальс»
        Танцуя, мы познакомились.
Гаданье, кудесницы цыганки Азы из Казатина предвещало, что имя моей невесты,  жены и спутницы всей жизни должно начинаться с буквы «Р».    Имя моей новой знакомой – Розалия Станиславовна.
   Розалия была заочной студенткой Брестского педагогического института, а работала в средней общеобразовательной школе села Даниловичи сначала секретарём, а потом там учительствовала.
–  Вечерами я занята на занятиях в школе, поэтому нет времени ходить на танцплощадки, – рассказала мне Розалия, а завтра в районном центре Дятлово состоится педагогическая конференция, на которую я пойду со своей сослуживицей  Ниной, а сегодня ночуем у нашей общей знакомой у  Кати.
   О себе я не стал много рассказывать: назвал своё имя и то, что заканчиваю службу в советской армии.
    В это время музыка вальса замолкла и вместо неё голос ведущего в усилителе объявил: «Дорогие, гости! Танцы закончены. Военнослужащим сообщаем, что до отбоя осталось 40 минут. Необходимо вернуться в казарму».
Ко мне подошёл мой товарищ: «Сержант, пора в казарму», – наполнил он.  Я посмотрел на него, улыбнулся и спросил: «Кто меня привёл сюда?» Здесь я встретил девушку, которую обязан проводить  домой, потому что она мне очень понравилась. Скажи Дроздову, он сегодня дежурный по нашей казарме, что сержант Носов задержится на час по причине, которую я тебе назвал. Пусть сообщит об этом и дежурному офицеру по части. Скажи, чтобы оба не беспокоились: всё будет нормально. 
     Проводив Розалию с подругами, и прощаясь с ними, мне захотелось поцеловать новую знакомую, но она уклонилась и сказала: «Не порти моего впечатления о себе, Марат
    Розалия, давай договоримся, где-то ещё встретиться, – попросил я.
  – Мои близкие зовут меня не Розалия, а Рузя,– вдруг сообщила она, – если хочешь, можешь и ты звать меня Рузей, а насчёт встречи я подумаю, – закончила она свой разговор, и хлопнув перед моим носом калиткой, скрылась за дверью дома, где жила её подруга  Катя.
   Из последнего сказанного я понял, что Рузя записала меня в список своих близких.
   
       Неделю спустя в нашу казарму вошёл дежурный по части и объявил:
– Всем, кто намечен  к  демобилизации, явиться срочно в канцелярию для получения документов.
   Отстояв небольшую очередь, я получил в канцелярии все необходимые при демобилизации документы и причитающиеся мне деньги.  В числе документов были: летная и медицинская книжки, личная характеристика и воинский перевозной документ (ВПД) до города Акмолинска в Казахстане.  Там проживала осуждённая в 1937 году вслед за расстрелянным мужем моя матушка, с которой  удалось наладить переписку.
 
     С момента получения документов об окончании воинской службы   я становился гражданским человеком, и все мои  обязанности по соблюдению воинского распорядка  остались в прошлом.
      Первое, что  я пожелал, – это сходить в гости к своей новой знакомой Розалии и познакомиться с её родителями.
 Адрес мне дала её подруга Катя.
   Деревня, где проживала Розалия, была в пяти километрах от Новоельни.  Мне потребовалось не более часа на сборы и пешей ходьбы до неё. 
   Дом Чаботько, семьи Розалии,    стоял на хуторе вблизи деревни Крутиловичи и представлял обыкновенную белорусскую хату.  Перед ней раскинулся приличного размера двор с лужайкой из  низкой зелёной травки, по которой ходила полудюжина кур в сопровождении гордого петуха. Посреди дворика находился рубленый колодец с  деревянным барабаном и железной  ручкой на нём для опускания и поднятия ведерка с водой, которое висело тут же сбоку колодца.  Напротив дома в конце лужайки я увидел хлев для коровы и свиней, и гумно для хранения собранного урожая.  За хлевом хозяева вскопали огород, а за ним протекал журчащий ручей с хрустально чистой водой.
    Под окнами дома благоухал цветник, а рядом с ним пчелиный улей, из которого жужжащие пчелы собирали свой нектар с цветов.
    Особой примечательностью, которой обладал хутор, был яблоневый сад – великолепный и слишком большой по размерам частного владения того времени.
    Вступающая в права осень, начала собирать свой урожай, и спелые крупные яблоки лежали под яблонями на хорошо обработанной земле.
 У колодца стояла средних лет низкого роста женщина с ведром в руках.  Подойдя к ней, я поздоровался. Она ответила тем же и спросила:
 – Вы кого-то ищете?
–  Да, я ищу дом, где проживает семья Чаботько, – ответил я и пытался помочь ей набрать воду из колодца.
– Помогать набирать воду из колодца мне не надо, – сказала женщина. А кто нужен из Чаботько?
– Мне нужно увидеть Рузю Чаботько, – ответил я и подумал, что женщина сейчас начнет допрашивать: зачем она нужна и кто вы такой.
 Но я ошибся. Она вылила воду из колодезного ведра в своё и тихо объяснила:
 – Я мама Рузи. Самой её сейчас нет дома: она на работе в школе в Даниловичах. Эта деревня недалеко отсюда.
    Узнав, что передо мной мать новой моей знакомой, я коротко рассказал ей, кто я, зачем мне понадобилась её дочка, и сообщил о том, что отслужил в армии и через пару дней покидаю Белоруссию и еду к своей матери в далекий Казахстан.
– Жаль, что не смогу попрощаться с Рузей. Ваша дочь произвела на меня неизгладимое впечатление, – заявил я  и повернувшись пошёл прочь с хутора.
–  Постойте, – остановила меня Мария Петровна, – так мама Рузи назвала себя, – я могу объяснить, как пройти в Даниловичи, если желаете увидеть Розалию.
– Конечно, желаю, – обрадовался я и выслушав её разъяснение, перепрыгнул через невысокий,  забор который был за хлевом, и почти бегом направился в Даниловичи.
   Розалия стояла у  школьного окна и смотрела во двор, поэтому сразу увидела меня, как только я подошёл.
– Кто тебе сказал, что я в даниловской школе? – удивилась она, когда вышла из здания школы и подошла ко мне.
– Твоя мама, – ответил я и в шутку добавил,– и будущая моя тёща.
– Не говори гоп, пока не перепрыгнул, – парировала она мою шутку.
– Я уже закончила работу, иду домой. Ты пойдешь со мной? – спросила Рузя.
 Кивнув головой, я подтвердил согласие: « Да, иду!» и мы пошли к ней домой.
    Внутренняя  изба делилась на три части: сени или прихожая,  где стоял стол и выкопан и оборудован погреб. Дверь из прихожей вела в жилые комнаты. В первой комнате с земляным полом находилась русская печь, и стоял обеденный стол с лавкой, на которой хозяева сидели, принимая пищу. Вторая комната с дощатым полом являлась спальней. В ней была отопительная печь,  стоял диван, а рядом две кровати. 
     Кругом всё дышало чистотой и порядком. Воздух из открытого окна приносил аромат цветов. Тишину нарушало только жужжанье пчёл из улья во дворе. Никогда я не ощущал такого уюта и душевного спокойствия, как у родителей Розалии при первом и последующих  посещениях их дома.
  Вмиг моё одиночество, созданное судьбою, пропадало и я, перешагнув порог этого дома, становился как будто  членом их семьи. 
В тот первый мой визит я смог откровенно побеседовать с отцом Рузи Станиславом Сильвестровичем, выпить с ним по чарке самогонки и закусить куском копчёного свиного сала с гарниром из вкуснейшей жареной картошки, которую приготовила в русской печи мама Рузи Мария Петровна.
   Потом она принесла пару свечей, так как на дворе стало темнеть, а электричество отключено и, зажигая их, приговаривала: –  «Свечи-то освященные в костёле, – и добавила, – ну да ладно: для гостя не жалко!».
В беседе с Рузей мы просидели до позднего вечера, и я не отказался от предложения её родителей – переночевать у них.
     За отсутствием достаточных спальных мест в доме, мне постелили постель на диване рядом с дочерью, доверив её девичью честь, и я легко оправдал это доверие, как порядочный мужик.
     На следующий день, утром попрощавшись со всеми, и осушив чарку «на посошок», мне пришлось расстаться с Розалией и с гостеприимным домом белорусской семьи Чаботько. В тот же день вечером я покинул Белоруссию.
Мой путь лежал в далёкий Казахстан, где ждала меня находящаяся в политической безвыездной ссылке, после окончания восьмилетнего лагерного заключения,  моя многострадальная матушка.