Захарка

Часть 1
Захарка

Захарка просто обожал эти моменты. Мать одевала нарядное платье и туфли на каблуках, отец костюм. Захарку обряжали в самое лучшее одеяние, что имелось в его гардеробе и они отправлялись гулять в центр. Так называлась главная площадь деревни, где они жили. На площади стояло здание с флагом, в нем располагалась районная администрация.

        Рядом, построенная недавно церковь, ее возвели благогодаря главе администрации, который нашел спонсоров да уговорил местных жителей дать пожертвования на строительство, большой магазин и отделение почты. За всеми этими строениями имелся небольшой парк, где народ собирался на местные праздники. Их было немного, но все-таки они имелись.

Захарка гордо шествовал между родителями и посматривал по сторонам, желая определить реакцию прохожих. Если вдруг слышал: какая красивая семья идет, радости своей просто не мог скрыть. Одно дело, когда знать, какие они красивые, а другое дело слышать это от других.

Отец называл мать Еленой Прекрасной. И это полностью соответствовало действительности. Казалось, от ее улыбки, все вокруг покрывается светом. Захарка очень гордился тем, что у него были такие же огромные черные глаза, как у нее, обрамленные длинными густыми ресницами. Родителю это не нравилось. Как у девчонки, сердито говорил он, если кто-то восхищался очами мальчугана.

     Сестра матери Марина в таких случаях обычно восклицала:
- Это папанька от зависти так говорит! У него самого-то они словно буравчики, маленькие и серенькие. И тихонько, чтобы не услышал, шептала: - Как и он сам!
     Захарка старался не обращать на все это внимание. Странные взрослые, как они могут говорить подобные глупости. Какая в принципе разница, похож он на девочку или нет, серый отец или белый. Главное, вся семья собралась вместе и он может идти, держась сразу за руку отца и матери.                ***  

Еще папа Борис утверждал, что целоваться любят только девчонки, а мужчины не должны иметь подобных слабостей. Ему в этом случае совершенно безразлично, что  он говорит и думает. Ибо самая большая радость на свете с которой совершенно ничего не может сравниться, это когда мама Лена целует своего любимого сыночка перед отъездом на работу.

У них давно выработался целый ритуал.
Захарка в обязательном порядке выходит провожать ее за ворота, какая бы на дворе не стояла погода. При этом он крепко держится за подол материнского платья и безумно боится, что хотя бы на секунду его выпустить. Косточки на кулачках от напряжения белеют, но мальчик не обращает на это никакого внимания. Сейчас самое главное  не расплакаться, пока мама не уехала. За воротами они оба останавливаются. Захарка с трудом сдерживает горький вздох. Минута расставания близится. Он снова дает слово не плакать, на этот раз уже вслух, чмокает мать в щеку. Та в свою очередь берет его ручку и крепко целует запястье.

Затем он, пока родительница не исчезает за поворотом, где садится на рейсовый автобус и уезжает на работу в город, машет на прощание рукой и громко кричит:
- Я буду себя вести хорошо и буду бабушку слушаться!

  Как только Захарка понимает, что мать его не видит, тут же закрывает калитку, затем стремительно несется в сарай, плотно захлопывает за собой дверь, падает лицом в сено, что накосил отец для бабкиной коровы и начинает горько рыдать.   При этом он тихонько причитает: «На кого же ты меня, горемычного покинула!»

Единственным утешением в этом совершенно безумном приступе отчаяния служит след материнской помады, оставшейся на запястье руки. Именно он дает ощущение, что мать некоторое время находится рядом. По возможности мальчик старается его не смывать как можно дольше. И считает дни до выходных, отмечая их камушками на цветочной клумбе. Субботу и воскресенье он не отходит от нее ни на минуту. Потом все повторяется снова.

Какое счастье, что этот маленький секрет с губной помадой никому кроме их двоих был неведом! Отец не подозревает об этих, как бы он выразился «Об-сю-сю». А узнай, обязательно бы презрительно обсмеял: «Мужчины так не поступают!». Так тоже мужчины, а он маленький мальчик, который даже в школу не ходит.

Больше всего на свете Захарка боится, что в один прекрасный день вдруг случится ужасное — мать не вернется на выходные домой, не осветит дом своей улыбкой и он останется в этом огромном мире совершенно один. Нельзя сказать, что мальчик не любит отца, но своей жизни без матери просто не представляет.


***

Мама Лена у Захарки очень красивая. Он начал осознавать это еще в раннем возрасте. Впрочем, подобное было трудно не понимать. Ведь все окружающие вокруг него  постоянно твердили: эх, какая у Захарки мать красавица! Было в ней нечто такое, что трудно описать. Это нечто скрывалось в непередаваемом повороте головы; мягком жесте тонкой руки; нежном взгляде больших карих глаз, излучавших свет; ласковых объятиях и тонком запахе духов, от которого слегка кружилась голова.
Мама была яркая брюнетка и носила длинные волосы до плеч, которые у нее вились от природы. За этими своими густыми кудрями она тщательно следила. Каждое утро расчесывает их по сорок раз, а в теплую погоду процедура обязательно проводила на свежем воздухе. Как она говорит — чтобы волосы дышали. Мытье головы у нее каждый раз превращается в настоящий церемониал.

   Первым делом вода для мытья головы отстаивается, потом кипятится.   Перед мытьем делается питательная маска из яиц и меда. Голова моется только детским мылом. Затем волосы полоскаются специально подготовленным отваром из душистых трав. Благодаря всем этим стараниям, они у нее имеют удивительный блеск и удивительно густыми и мягкие, словно шелк. Им не требуется укладка или какая-нибудь стильная прическа. Они сами по себе всегда укладываются так, как-будто мать только вышла из парикмахерской.

Подруги не скрывают зависти:
- Ленка, какие же у тебя прекрасные кудри! Что значит сильная генетика!
Она обычно со смехом отмахивается:
- Какая генетика, девочки! Просто всему нужен правильный уход, а волосам в первую очередь.

        Те тут же дружно достают мобильники, дабы записать рецепты масок. Но даже Захарка понимает — все это никогда не будет  использовано. В душе он гордится — только его мама может так ухаживать за собой.

Так же тщательно она следит за своим лицом — специальные маски из ягод, домашней сметаны, яиц, творога, дорогие крема... Кожа у нее от всех стараний становится белоснежнейшей и бархатистой. Захарка очень любит прикасаться пальчиком и нежно гладить ее щеки, нос. От этого он испытывает величайшее наслаждение.

Подруги, что приезжают к ним гости, восхищаются:
- Такая кожа только у русалок может быть! Она же светится изнутри...  Любая косметика твое лицо испортить может!

Так что нет ничего удивительного в том, что мама, не считая, конечно, алой помады для губ, декоративной косметикой никогда не пользовалась. Последнее очень нравилось отцу. Причем, вовсе не из-за экономии семейного бюджета. А все потому, что его жене требуется немного времени для того дабы собраться и «выйти в люди». Обычно женщины, со знанием дела говорил он друзьям, собираются долго. Его Леночка-цветочек лишь слегка мазнет помадкой по губкам и сразу красавицей становится!

Еще мама любит одевать яркую одежду. В ее гардеробе преобладают необычно сочные, так сказать, вкусные тона - красные, желтые, оранжевые. Больше всего Захарке нравится, когда мама Лена одевает розовое шелковое платье с разбросанными по полю оранжевыми солнышками. Он крепко прижимается губками к ее уху, за которым прячется непокорный завиток, и тихонечко, чтобы никто из посторонних, в это число прежде всего входит отец, не услышал, шепчет: «Ты — мое солнышко! Я тебя очень люблю».

Она также тихо ему отвечает: «И я тебя тоже люблю, мой одуванчик!», намекая подобным образом на его головенку, покрытую белыми кудряшками.                ***

Эти самые кудряшки, от которых все находятся в безумном восторге, доставляют ему массу неприятностей. Особенно в банный день, когда в обязательном порядке надо мыть голову. По счастью, маски для укрепления волос мать ему не делает. Но чтобы они лучше росли, смазывает корни репейным маслом и пытается полоскать тем же отваром трав, что готовит обычно для себя. Вот тут-то Захарка всегда вспоминает, что он мужчина и начинает протестовать.

В отличии от матери, Захарка не пребывает в восторге от предстоящей процедуры, которая ко всему прочему отнимает массу времени, и безумно радуется, что она  проводится только один раз в неделю. Он бы просто не пережил, если бы это приходилось делать каждый день!

Куксится от мысли, что сейчас будут мыть голову, Захарка начинает часа за два до мытья головы. О том, что оно предстоит, красноречиво свидетельствует кастрюля с травяным отваром, заботливо заваренном матерью. Мальчик тут же начинает придумывать какие-то отговорки, идет на самые различные ухищрения, лишь бы оттянуть сей процесс, но у него никогда не выходит.
 
- Все дети любят мыться, только ты исключение, - сердится мать, - так и будешь ходить нечистым трубочистом! И станут от тебя убегать одеяла и подушки!
- Не станут — кричит раздраженно Захарка и топает ногой, - я каждый день моюсь! А от одной немытой головы одеяло не сбежит!

- Сбежит, еще как сбежит, - угрожающе заявляет мать, - и мочалка сбежит! А твои друзья будут кричать тебе вслед: нечистым трубочистам стыд и срам!

Естественно, подобного Захарка выдерживать просто не может и кидается объяснять, почему не хочет мыть голову. Яростно жестикулируя руками, он визжит, что мыло щипет глаза.

Хотя на самом деле подобное утверждение является абсолютным враньем.  Голову ему моют специальным детским шампунем, а он, как известно, не раздражает слизистую глаз. Причина его нелюбви к мытью головы довольно проста. Во-первых, кому будет приятно это вонючее репейное масло, что для улучшения роста волос втирается перед мытьем головы!

Во-вторых, густые кудряшки после мытья почему-то путаются и их очень больно расчесывать. Но признаться в этом ему не хочется. В конце концом — он же мужчина, пусть и маленький. Вот и начинает Захарка твердить, что взрослые над ним специально издеваются. А когда неизбежное, под этим подразумевается намыливание головы и последующее полоскание, все же происходит, принимается требовать немедленно прекратить экзекуцию.

        - Вот я тебе сейчас всыплю как следует по мягкому месту, тогда узнаешь, что такое экзекуция! - начинает сердиться мать, - ишь какой грамотный стал! Интересно, кто тебя такому слову выучил? Узнаю, выпорю обоих, не взирая на статус.

Естественно, посмотреть, как мать будет пороть отца, ибо это слово, он впервые услышал именно от него и начал повторять совершенно не понимая смысла, было бы очень интересно. Однако перспектива оказаться выпоротым самому, пусть и за компанию с отцом, ему совершенно не улыбается, поэтому предпочитает отмалчиваться...

        Мытье головы было единственным, не считая, конечно, материных отъездов на работу, что омрачало жизнь Захарки в деревне...


***
    Неизвестно сколько бы времени Захарке предстояло страдать от разлуки со своей любимой мамочкой. А ей переживать, вновь и вновь вспоминая, как сынишка старается не плакать и горько опускает плечики, едва наступает минута прощания. Разрешить ситуацию помог случай.

Однажды соседка толстая тетя Катя пришла к отцу взять в долг немного сена покормить кроликов, которых у нее обитало превеликое множество. Из-за этих самых кроликов, которые жили в деревянных клетках, Захарка любил приходить к ней в гости. Особенно ему нравились маленькие пушистые крольчата. Ему разрешалось их брать в руки и гладить. Делал он это с превеликим удовольствием.  Крольчата тыкались глупыми мордочками ему в ладошки и начинали потешно шевелить длинными ушками, которые от солнечных лучей казались совершенно прозрачными.

Мальчик надеялся -  рано или поздно отец заведет  кролей.   Но при этом ставил условие — готовить еду из любимых пушистиков, как это делает тетя Катя, никто не будет. Парнишка просто не представлял, как этих самых мягких и ласковых зверьков отправлять на жаркое. Ну, ладно еще куры. Их не погладить, не к груди прижать! Или два глупых петуха, что живут у них в курятнике с глупыми курами. Один из которых постоянно норовит клюнуть Захарка в ногу. Хотя как-то эти самые петухи пришли на помощь и спасли мальчика.

Дело было так. В огород случайно заползло несколько ужей. Парнишка не знал, что они не ядовитые и жутко испугался. Впрочем, от такой картины, испугался кто угодно! Три ужа,   по длине явно превышавшие рост самого Захарки, высоко задрав маленькие треугольные головенки, лежали свернувшись клубком на капустной грядке и  внимательно смотрели на мальчонку.

Круглые зрачки были абсолютно неподвижны, но тем не менее Захарка не сомневался, следят за его каждым движением и в любой момент готовы развернуться во всю длину и кинуться на него, а затем  лентой оплести руки и ноги. Настоящий детеныш Змея Горыныча, сказки о котором читала мама, мелькнуло в голове испуганного ребенка. Особенно потрясла чешуя с отчетливо выраженными на ней ребрышками.

  Все это выглядело настолько страшно, что Захарка с громким криком:
·         - Петухи, спасите меня! - влетел в курятник.
·        Почему он кинулся за помощью к птицам, а не к отцу, Захарка потом так и не сумел объяснить, сколько у него не спрашивали.

· Не ожидавшие подобного вторжения птицы зашумели, забили крыльями. Один из петухов, как раз тот, что постоянно обижал Захарку, воспользовавшись ситуацией тут же проскользнул в приоткрытую дверь и  стремительно понесся в огород. Он, будто бы поняв призыв о помощи, прямиком кинулся к капустным грядкам, в аккурат в то место, где минутой ранее мальчик обнаружил пресмыкающихся.

·   Услышав крик сына, на помощь из дома выскочил отец. На ходу он схватил в руки лопату и, размахивая ею в воздухе, побежал вслед за петухом. За ним, кудахтая почти также, как куры, понеслась бабка Зина... Только она ринулась не к ужам, а к Захарке. Принялась ощупывать его, оглаживать и постоянно повторять:

            - Ты не ушибся?

        Вот лицемерка, подумалось тогда ему, то шумит, что он должен расти сильным и смелым, то сама начинает целовать и прижимать к груди! И, вообще,  как много шуму может сделать всего два взрослых человека, устало подумалось тогда пацаненку...

Честно говоря, мальчику так и осталось неведомо: что стало потом с ужами и кто его все-таки спас от напасти: петух с роскошным цветным хвостом и огромадным кровавым гребнем на голове, смешно завалившимся на бок, или отец в резиновых сапогах с лопатой в руках. Но с тех пор он всегда, на всякий случай, здоровался со своим предполагаемым спасителем и с некой опаской поглядывал на его шпоры. В детском воображении в эти минуты представала яркая картина — храбрый петух своими сильными лапами расправляется со злыми ворогами, а клювом добивает противника…


***

Но вернемся к соседке, а вернее, к ее просьбе дать сена для кролей, которое вдруг у нее закончилось, а нового купить позабыла. Отец не стал с ней заморачиваться, а просто предложил пойти в сарай и взять сколько надо. Соседка обрадовалась, подхватила тележку, что прихватила с собой на всякий случай. Набрала, как полагается, доверху, благо никто не видел, и тут случайно услышала тихие причитания. Надо сказать, что Захарка настолько увлекся своим горем, что не слышал, как она вошла...

По приезду тетя Катя все поведала матери, которая, что вполне, естественно, жутко расстроилась. Она высказала обиду бабке Зинке. - Почему вы не следите за ребенком? Разве можно детям так плакать? Они от слез растут хуже.

Бабка отмахнулась.
- Подумаешь, - пробурчала она под нос, - дети любят плакать. У нее их двое было, плакали и ничего, выросли! А вот что из Захарки получится, не понятно! Мальчик должен расти мальчиком и не прижиматься постоянно к материнскому боку!

- Вот и хорошо, что прижимается, - неожиданно резко парировала всегда выдержанная и корректная мать, - из него получится настоящий мужчина, а не грубый солдафон.

- Значит, вот как ты о моем сыне думаешь, - с пол оборота завелась бабка и тут же побежала жаловаться отцу. Шум начался такой, что в ушах глохло. Отец стучал кулаком по столу, бабка что-то ехидно кричала... Только мать молчала, прикусив нижнюю губу. Весь ее вид красноречиво свидетельствовал — сей разговор удовольствия не доставляет, но точки зрения менять не собирается. Ребенок не должен  страдать.

Затем вредная старуха, подобрав свои юбки, понеслась, пыхтя как паровоз, к себе домой, а мать с отцом надолго закрылись в спальне. Они так делали всегда, когда не хотели, чтобы Захарка присутствовал при их разборках. То, о чем  родители долго беседовали за закрытыми дверями, Захарке не доложили. Зато потом мать и отец наперебой долго и много говорили с сынишкой, пытаясь объяснить, что работа матери является финансовой необходимостью, однако Захарку все любят. Да что там любят, просто обожают! И никто его покидать не собирается. Мама всегда к нему вернется и никогда его не бросит. А раз так, то расстраиваться ему не стоит.

Захарка слушал молча и громко сопел. Ему было немного стыдно, что чужая женщина стала свидетельницей невольной слабости. Он ругал себя за позволенную себе слабость и поклялся никогда больше не давать волю подобным страстям. И уж тем более целоваться и ластиться на людях с матерью. Правда, о последнем он вскоре позабыл и вновь начал прижиматься к ее такому родному и любимому теплому боку и  тянуть руку для поцелуя. Иногда вспоминал о данном слове и оглядывался с опаской по сторонам — не видит ли кто из чужих?

К тому же, после того памятного разговора отец стал больше уделять ему внимание, что очень радовало. Теперь родитель начал с ним серьезно заниматься физкультурой, устраивать по утрам небольшие пробежки, учил отжиматься от пола и подтягиваться на турнике. И что немаловажно — начал показывать различные приемы рукопашного боя. Так что теперь Захарка без труда мог, как говориться, одной левой уложить противника. В принципе, он и прежде мог постоять за себя при случае, но драться ему особо не нравилось. Ему все же больше нравилось отстаивать точку зрения словами, как учила мать, а не кулаками, как показывал отец.


***

Если говорить откровенно, то в тот день, когда все открылось, имеется ввиду его страдания из-за отъезда матери, мальчик жутко боялся, что отец станет над ним смеяться. Он с ужасом ожидал того момента, когда распахнется дверь в комнате, где мать с отцом выясняют отношения. На пороге появится громогласный папанька и примется хохотать и кричать:

- Девчонка плаксивая! Ты больше не мой сын!

        Этого не произошло. Он, действительно, как и представлялось, с грохотом вошел в комнату.

Захарка испуганно замер сидел в кресле: что же будет дальше?

Отец обнял его за худенькие плечики и вдруг спросил:
- Любишь мать? И я, вот тоже, брат, люблю! Пойми, ведь ей тоже нелегко каждый раз с тобой расставаться, но она же не плачет! Нельзя быть эгоистом — почему она должна работу ради тебя бросать? У нее должны быть свои интересы, кроме быта, она же современная женщина!

Захарке очень хотелось закричать в ответ, что очень даже хорошо, если мамочка весь день будет с ним. А вредная бабка Зинка отправится восвояси! Только усилием воли сдержался. Все равно отец не поймет. Его-то мать на пять дней на работу не уезжает!

Как не выглянешь в окно — все время тут обитает. Что-то вечно жует, переставляет с места на место, ведет себя, как хозяйка... А ведь ее дом находится на другой стороне улицы и Захарка об этом прекрасно знает. Довольно часто ему хочется сказать:

- Здесь хозяйка моя мама, а не ты, толстая бабка Зинка!

Но приходится сдерживаться. Для себя мальчик давно уяснил, в общении со взрослыми лучше лишний раз промолчать. Никогда не знаешь, как они себя поведут. То ли воспримут как должное, то ли начнут смеяться или, вообще в угол поставят.
Типа — творишь непонятное, вот и отвечай за свои поступки!

Но как бы там ни было, столь откровенный разговор с отцом помог развитию нового этапа в их отношениях. Они стали более доверительными.