Сталкер

Непыльным осенним вечером она в очередной раз влюбилась в очередного гада. Даже в Новый год любила, сказать: " С Новым гадом!" И так каждый год. Пока не настал тот год полного распада всякой любви к себе. Он как все предыдущие был музыкантом-романтиком, и к тому же бедным студентом. Идеальное сочетание для жертвы вроде неё. Самопожертвование было её любимым проявлением мазохизма. Сладкая боль от того, что он встречается с другой. Можно было упиваться этим, когда он с другой приходил на её День рождения. Ей так нравилось упиваться чувством прощения; и признательности к нему за возможность научиться прощать. За тот труд, который она совершала, любя его и прощая ему всё. То смотрела, как он обнимается с очередной девушкой, то пыталась быть дружна с той или другой. Он обходил её стороной и не замечал. Но и она долгие годы жила жертвой и взращивала в себе феминистку. Так что ничего и быть не могло между ними, но ей нравилось жить надеждами, вымышленными образами. Она придумала его. И не хотела видеть, какая он на самом деле "скотина".
Сталкер встретился ей через 3 года этой напрасной жертвы, вытащил из прозябания, помогал с работой, с деньгами, ремонтировал выключатели в её квартире, встречал с поезда, перевозил её вещи, поддерживал и выслушивал, готовил для неё ужин, помогал во всём и ни разу ничего не попросил взамен, даже ни разу не прикоснулся к ней. И ничего никогда не жалел ни для неё ни для других.
Но она была жертвой и ей это нравилось, жаловаться на жизнь, страдать, что её "никто" не любит. А этот "никто" был очередным уродом притянувшимся к её мазохистско-феминистко-самопрожетвовавшей себянелюбившей натуре.
Прошло ещё три года прежде чем она поняла, оставшись одна за тысячу километров от Сталкера и от "урода", что ей плохо одной.
Феминизм и мазохизм стали лечиться любовью к себе, а может это Сталкер так на неё повлиял. Он заботился о ней, а когда она это потеряла, то многое поняла... Что имеем не храним, потерявши - плачем.
Осознание того, что она потеряла Сталкера было больнее всего того, что она когда-либо испытывала. Болела душа, сжималось сердце. Она себя уговаривала, что с другой ему будет лучше.
Прошло ещё три года и Сталкер умер в полном одиночестве. Умер от тоски. Только перед его гробом она поняла, как его любила тогда, когда они виделись, каждый день и не говорили о главном.
Она усвоила этот урок о том, что любить по настоящему можно только того, кто любит тебя настоящую. В жизни только раз выпадает такой шанс встретить ангела и не узнать его... И вспомнился ей разговор перед жизнью: "Всё равно не узнаешь." И тогда поняла, чья это была душа, но было уже поздно. В последний путь рядом с его родными и его матерью шла и жалела, думала и терзалась, что могла спасти. Могла раньше всё понять, могла его вытащить, могла быть счастливой женой, но слишком поздно. Слишком поздно. Этот рубец на её сердце останется навсегда...