Странные открытия. Финляндия часть 3

    В октябре 1918 года вдохновленные победой над собственными «красными братьями» так называемые белофинны начали военные действия против Советской России.  Они полагали, что порядки, установленные в соседней стране, противоречат понятию справедливости и ее надо восстановить. Ничего не меняется в этом мире!

    Войны – это все те же крестовые походы, модифицированные временем. Все также одни люди стремятся навязать другим свою идеологию и свое «правильное» видение мира. Я думаю, что и Советская Россия, если бы она не была ослаблена революцией и гражданской войной, попыталась бы навязать Финляндии свою идеологию и обратить ее в свою веру в «коммунистическое завтра».

     Финны захватили Олонец и подошли к Петрозаводску. Но были отбиты. В октябре 1920 г. был заключен Тартуский мирный договор.
    Несмотря на это, в октябре 1921г. началась вторая война против Советской России.
    К середине февраля 1922 года захваченные финнами советские территории были отбиты, заключено соглашение о неприкосновенности границ. И наступил долгожданный мир.
    Но как мало значат соглашения, когда очень хочется повоевать.

    Войну 1939 – 1940 г.г. между СССР и Финляндией называют по-разному: короткой, зимней, неизвестной. Она продолжалась с 30 ноября 1939 года по  13 марта 1940 года. За это время на ее фронтах погибло 26 662 финских военнослужащих и 95 348 советских военнослужащих ( или 126 875 по другим данным). Эти цифры взяты мной из википедии.
Только вдумайтесь в них. Это не голые цифры - это плата загубленными человеческими жизнями за неумение людей, стоящих у власти, договариваться друг с другом.

    Поэтому, наверное, я ставила бы памятники дипломатам и руководителям государств, сумевшим предотвратить войны. Эти люди гораздо более достойны памяти потомков, чем полководцы, побеждавшие в захватнических войнах.

    Финская война и все ее многочисленные жертвы нужны были моей стране, чтобы отодвинуть границу от Ленинграда. Так говорили нам в школе, когда я училась. Про эту войну не принято было много говорить. Наверное, это было стыдно. Такое большое и сильное государство воюет против маленького и слабого. А ведь финны тогда защищали свое отечество.

    Это чувство стыда за свое государство у меня от моих бабушки и дедушки. Хотя открыто они его не высказывали. Их село Ивина с 500-летней историей, насчитывающее больше 1200 жителей,  подлежало затоплению по плану строительства Верхне-Свирской ГЭС. Поэтому в 1940 году жителей переселили на «освобожденные» после финской войны территории Карельского перешейка. В то время переселяли целые народы, а тут просто село. Кто с этим считался?
    Людей с их скарбом погрузили в вагоны и повезли осваивать оккупированные земли. Как это бесчеловечно по отношению и к своим и к чужим! Там под водой на малой родине остались на кладбище их предки, там осталось их детство, их дома, их жизнь. Здесь на чужой для них земле они должны были жить в чужих домах, оставленных такими же простыми, как и они, финскими крестьянами. На чужом пепелище счастья не построишь. Свое село мои родные вспоминали всю жизнь с теплотой и любовью, как самое прекрасное место на земле.
    Вскоре началась Великая Отечественная. Переселенцы, снова  побросав свое добро и вновь приобретенные дома, бежали в Ленинград, где и застала их блокада. Зимой 1941 года моих родных вывезли по Дороге жизни в Вологодскую область. Там трудились они в колхозе всю войну. Мама после окончания педагогического училища работала там же в детском доме. После войны бабушку наградили медалью «За доблестный труд во время Великой Отечественной войны».  В 1945 году детский дом расформировали, а маму направили  на работу в школу на Карельский перешеек, ее родители поехали с ней. В Вологодской области их ничто не держало. Мама могла бы выбрать и Ленинград и Зеленогорск своим местом работы, но ее родители, привыкшие к крестьянскому труду, не хотели жить в городе, их тянуло к земле.
    Им предложили выбирать любой свободный хутор. Они заселились, но уже на следующий год вынуждены были переехать на другой, т.к. этот отдали под дачу детского сада. Так повторялось почти каждый год. Мои родные кочевали по хуторам, как перекати-поле. И только в 1953 году они поселились в двух комнатах большого (как мне казалось) финского дома,  третью комнату которого занимала школа. В ней моя мама работала учительницей. К тому времени она вышла замуж и родила меня. Отец работал шофером в карьере, где добывали гравий. А бабушка с дедом, как и все пожилые жители поселка, вели небольшое подсобное хозяйство. Дед ремонтировал обувь всем местным  жителям, шил сапоги, ухаживал за лошадью. (Лошадь была при карьере). А бабушка присматривала за мной. 
    Декретный отпуск продолжался тогда два месяца после рождения ребенка. Поэтому маме было очень удобно совмещать работу с кормлением. Вышел на перемене в другую комнату, покормил ребенка и обратно на работу. Потом через три года школу перевели в военный городок, маме и школьникам поселка пришлось ходить 2 км туда в школу. А нашей семье отдали весь дом. Он (уже совсем старый) еще долго служил нам верой и правдой. Особенно хороша была русская печь. Спасибо финнам!
 
   Новый дом дед строить не захотел и отцу моему не дал. Он считал, что все равно кто-нибудь отнимет. Бревна для дома, купленные отцом, долго гнили, пока их не распилили на дрова. Когда в 1961 году соседний колхоз начал сажать кукурузу, и началась борьба с приусадебными хозяйствами, это еще больше утвердило деда в решении жить одним днем, «не пуская корни на чужой земле». Ни он, ни бабушка не были лодырями, они трудились всю жизнь. Большая часть их трудовой жизни прошла в колхозе. Государство тогда пенсии колхозникам не платило. Видимо, это должен был делать их колхоз, который к тому времени уже был затоплен. Сейчас тоже пенсионеров не балуют. Но жили мы все вместе бедно, но дружно. Спасибо им всем за мое счастливое и беззаботное детство, которое я никогда не забуду.

   С финских хуторов, окружавших наш поселок, все дома были вывезены в соседний колхоз. Фундаменты же стоят и по сей день. Умели все-таки финны строить.
 
   Мама рассказывала, какие были здесь чистые леса, когда они приехали. У срубленного в лесу дерева аккуратно были сложены ветки, которые затем, видимо, приносились к дому и сжигались. В речке Ино водилась форель и минога.

     В детстве мы с ребятами даже ловили миногу руками. На руку надевался капроновый чулок, тогда она не выскальзывала. Когда я принесла свой улов домой, бабушка сказала, что она этих змей жарить не будет и сковородку пачкать не даст. Поэтому больше я этим промыслом не занималась.

    Наверное, финны, проживавшие раньше на Карельском перешейке, очень скучали по своим родным местам. Как-то в 90-е годы мама рассказывала, что в поселок заехал большой финский автобус. Финны ходили по поселку, заглядывали в старые дома. Они вели себя очень дружелюбно с новыми хозяевами, улыбались, дарили какие-то сувениры. Пытались что-то спросить, рассказать, но по-русски не говорили, а русские не понимали их язык. К сожалению! Эти люди, сорванные ветрами войн со своих мест, могли бы многое рассказать друг другу. Между ними не было вражды. Язык мира объединяет людей независимо от их национальности.