Детский дом. Военное училище. Глава десятая

В столице Украины, городе Киеве, во время поступления в высшее артиллерийское, я получил письмо от брата Ильи. Он сообщал, что не прошло и месяца, как похоронили Ивана, рядом с могилой матери. Хотя я знал, что такое тяжкое известие рано или поздно настигнет меня, оно нанесло сильнейший удар. Я отказался от дальнейшей сдачи экзаменов и в знак траура остриг голову, стал похож на допризывника. Покинул училище и перебрался в Голосеевский парк, затем на ВДНХ Украины. Там прожил несколько дней, подрабатывая на подсобном хозяйстве и, наконец, мои хаотические мысли пришли в порядок. Я вернулся к прежнему состоянию и решил учиться, но только в танковом училище.
Почти два месяца пришлось прослужить в качестве кандидата в курсанты. Мне выдали солдатскую форму без погон, на ноги кирзовые сапоги и началось: казарменное положение, жесткий распорядок дня, работа на предприятиях и угольных складах с утра до самого вечера. Не каждый мог выдержать это испытание. В один прекрасный день на моих плечах появились курсантские погоны. Теперь можно написать братьям: Илье – он был наводчиком орудия танка, служил в Белоруссии. Федору – он "прошел" Сахалин, Курилы и закончил службу командиром танка во Владивостоке. Андрею – его путь лежал через Донбасс, целинные земли, затем Кавказ, где молодой механик-водитель водил танки Т-34.
Первый курс выдался трудным. Учеба сочеталась с полевыми занятиями, несением службы на посту и подготовкой к военному параду. Помню свой первый выход на парад: китель отутюжен, галифе "режут стрелки", пряжка ремня сияет, сапоги – блеск.
- Шаг! Шаг! – на полную ступню, выше ногу, четче шаг! Равнение в шеренге – дер-р-жи! Грудь четвертого человека – "коси!" На счет: - И-и-и-раз! – головы напра-во!
А солнце заливает Крещатик, на фасадах зданий кумачи, во всем блеск. Подходим к правительственным трибунам, а там сам Ковпак!
Вокруг народ, взгляд выхватывает нескончаемые вереницы людей, с цветами и транспарантами в руках.
- Четче шаг! Равнение дер-р-жать!
У меня появились друзья: невысокого роста Марченко Василий, стройный Регунов Виктор и высокий Гаврилюк Николай. Вместе идем в увольнение.
- Куда выдвигаемся?
- В парк имени Пушкина.
У входа цыганки:
- Красавец, дай погадаю?!
- Спасибо. Я сам хорошо гадаю.
- Ты, милая, влюблена. Скоро замуж и он богат.
- Откуда тебе знать, чернобровый?
- А на твоем лице написано.
- Ну, тогда погадаю бесплатно.
На танцплощадке девчонки, парней не видно.
- Я не умею танцевать, - говорит Василий.
- Да и я не очень, - смотрит на меня сверху Коля.
- Да ну вас. Зачем же мы сюда пожаловали? Будем учиться. Во-о-он какой выбор?!
А знаете, что к нам приезжает ансамбль песни и пляски радио и телевидения, - подал голос Виктор.
- Да? Так значит будет бал?
- Я бы хотел познакомится с красивой танцовщицей.
- Ну ты, Регунов, даешь?
- Вот увидите, познакомлюсь.
Через некоторое время в нашей тройке появился Дмитренко Василий, черниговский парень, душа компании.
- Ребята, у меня есть девчонка. Скоро приедет в гости.
- Вот это да! Когда ты успел, Дмитро?
- Дело серьезное. Мы скоро поженимся.
Стремительно бежит время. Мы уже водим танки. Изучаем автомобили, знакомимся с мотоциклами. Как все интересно, захватывающе. Но больше всего понравились занятия по преодолению водных преград.
Готовим оборудование, подводные противогазы и … на Днепр. Предстоит пройтись по дну этой могучей реки.
С курсантом Марченко изучаем материальную часть, разбираем и собираем противогазы, надеваем и снимаем маски. Дается команда: "Пробежка в противогазах!"
А жара стоит невыносимая. Вот она, военная наука.
- Тяжело в учении – легко в бою!
- Кто сказал?
- Александр Васильевич, сто шестьдесят пять лет тому назад.
- Что вы там бормочете, товарищ курсант?
- Так я хотив було сказать, що Суворов так не мучывся?
- Разговорчики! Не останавливаться! Посмотрю, как вы запоете на реке?!
   К Васе Дмитренко приехала невеста. Девка хоть-куда, под стать нашему молодцу. Мне поручено снять комнату в гостинице. Выдвигаюсь на Куреневку. Нынче это район новостроек, а не так давно здесь пронесся смертоносный вал. Прорвав дамбу на возвышении, грязевой поток понесся по центральной улице микрорайона, сметая все живое на своем пути.
Погибли сотни людей, уничтожен трамвайный парк, весь район Куреневки пострадал.
Поднимаюсь в заново отстроенную гостиницу, нахожу администратора:
- Нужен одноместный на три-четыре дня.
- Так вы, значит, с танкового? Ваши ребята очень помогли нам. Для вас всегда будут места.
Спустя неделю мы поздравляли своего товарища с законным браком. В красивом зале накрыт стол на двадцать персон. Горят свечи, звучит музыка. И вошел наш молодой жених, с невестой на руках. Прошел сквозь строй курсантов и получил благословение.
- Горько! Горько! – неслось со всех сторон.
Белое платье, нежно-белая фата, блеск в глазах, блестки на лице. Как много нам дано?!
Слово жениху:
- Мне даровали жизнь родители, отец и мать. Спасибо всем за жизнь, спасибо вам, друзья мои. Выпьем же за это и будем всегда благодарны судьбе.
- Горько! Горько!
Колокольчиком звучит голос невесты:
- Сегодня самый лучший день… я так хотела! Именно так, как сегодня. У меня нет больше слов.
- Молодец! Нашенская девушка, принимаем в ряды курсантов.
В тот вечер я мечтал. Хотелось настоящей любви, чтоб на всю жизнь. Вспомнилась поездка в Ясиноватую, во время летних каникул. Архипцовы встретили меня, как родного сына. Зинаида Иосифовна так и говорила: "Мой сынок приехал". Была со мной ласкова и заботлива. Ларису я не узнал. Худенькая, угловатая девчонка превратилась в девушку, невесту. С гордостью поделилась своими достижениями в учебе:
- Изучаю грамматику немецкого языка, готовлюсь в иняз. Поговорим на немецком?
Мы обменялись несколькими фразами и рассмеялись – наших знаний было явно недостаточно, для ведения беседы.
- Я очень хочу овладеть немецким. И вообще, меня тянет в школу, в детский дом – учить ребят.
- А мне мама постоянно твердить: учись, изучай языки, поедешь за границу, увидишь мир.
Мы с Ларисой побывали на вечере танцев. В пемеэсовском клубе я почти никого не узнавал. Вокруг новые лица, много молодежи. Танцевали еще не вышедший из моды танец "Летку-еньку". Я был ведущим, за мной Лариса и длинный шлейф улыбающихся и радостных лиц.
- Ты мне, как брат, - говорила Лариса.
- А ты мне сестра.
Мама задумчиво смотрела на нас:
- Рада за вас, дети мои, горжусь вами. Дай вам бог счастья.
В училище шла подготовка к празднику Победы. Мы трудились в поте лица – чистили, красили, белили, озеленяли, украшали…
Накануне праздника нам вручили юбилейные медали: "Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне". Но меня ожидал большой сюрприз. Наш, курсантский ансамбль военной песни, получил право выступать в Москве. Радости не было предела. Вот уж повезло, так повезло. Я предложил включить в репертуар песню о Тбилиси, с припевом на грузинском языке.
Помню первое выступление на сцене Московского театра Советской Армии. На красочном плакате надпись: "Приветствуем участников фестиваля военной песни". Зал полон народу. Волнение и радость. И несется ввысь: "… Улица курковая, улица штыковая и пороховая, и патронная…" Звучат украинские, грузинские, белорусские песни. Шквал аплодисментов.
На третий день нам вручили Дипломы лауреатов фестиваля и пригласили на студию "Мосфильм". Незабываемы встречи с Николаем Озеровым, Николаем Крючковым, Всеволодом Санаевым, Нонной Мордюковой. Нонна обладает сильным голосом. Вместе с нами пела народные песни.
Знакомимся с Москвой. На Красной Площади играет духовой оркестр. Множество прекрасных, улыбающихся лиц: генералы, адмиралы, офицеры различных родов войск, женщины, дети. "Почему я не с ними, - пронеслось в голове, - почему так поздно родился? Не воевал, не защищал Родину?" Вдруг, меня останавливают:
- Товарищ курсант, давайте к нам, в круг!
- Не имею права. Вы, вот, воевали, заслужили… а я нигде не был.
- Да вы не завидуйте нам. Вы молоды! У вас все впереди. Радуйтесь, что живете, цените этот дар.
Разве я мог подумать, что прикоснусь к фронтовому братству? Решил написать обо всем увиденном в нашу, окружную, военную газету. Стал готовить материал. С газетчиками мы давно дружили. Они часто приезжали в училище, на полевые занятия, учения и крупные праздники. При учебном заведении был создан нештатный корпункт. Мне доставляло огромное удовольствие там сотрудничать.
Особенно притягивала кино-фотостудия, которой руководил подполковник Украинский. Мы готовили фото стенды, выставки и снимали учебные фильмы на 16- и 8-мм кинопленки. Теперь же мне поручили подготовить фотоматериалы о нашей поездке на фестиваль.
- Фотографии должны получиться высокого качества и разных размеров, - напутствовал меня руководитель студии. – Постарайтесь.
Много вечеров было отдано этой работе. Вскоре, в газете появилась моя статья с хорошими фотоснимками. Но мне очень хотелось написать стихи. Все увиденное, пережитое, отложилось в памяти и не давало покоя. Перед глазами возникали образы людей в военных мундирах, картинки увиденной хроники времен гражданской войны. Великая Отечественная… как-будто это было вчера. Как-будто я шел с солдатами…
И вот, я приношу в редакцию поэму. Сразу же отказываюсь от будущего гонорара. Все готов отдать солдатам – фронтовикам, нашим защитникам.
Привожу отрывок из этого, моего первого, большого произведения.

… Колышется площадь.
Фуражки и шапки,
Платки, бескозырки.
В бушлатах, спецовках,
ремнях, портупеях,
Вытянув шеи…

А он появился –
на броневике.
Невысокого роста,
в кепке.
В угле.

И уже разнеслось:
- Вставайте! Вставайте!
Рвите кандалы,
Мы знали, мы ждали,
Что время настанет…

Рвутся кандалы,
Трещат оковы.
Рушится старое царское
здание.

Падают, ложатся
в скорбном молчании:
Фуражки и шапки,
платки, бескозырки…

А Красное Знамя все реет
и реет –
Вперед идет!
Живых и мертвых к победе
зовет.

Железные двери, настежь открытые.
Склонились к кровати, в спецовках,
бушлатах,
Ремнях, портупеях,
головой непокрытою.

А он неподвижен, безмолвен,
Он мертв!
Он верил, надеялся, шел! –
К великой заветной цели,
Но был одинок, не дошел –
Прикован навечно к постели.

Вставай же, товарищ!
Иди в нашу дружную
рать.
Смотри, наш товарищ –
Нас миллионы!
Под Знаменем Красным стоят.

Падают.
Падают.
Падают,
На землю родную, сырую,
Уходят навеки в легенду,
в века,
За волю и лучшую долю
людскую.

Все меньше и меньше,
Все тают и тают,
Но не сдаются –
Твердеют все больше!
С огня воскресают!
Бессмертный Чапаев,
Котовский и Блюхер,
И Щорс
И Лазо,
И Камо.

Падает Павка,
но не сдается.
Ложатся снова, пробитые
пулями:
Фуражки и кепки,
платки, бескозырки...

Но Красное Знамя все реет
и реет –
Вперед идет!
Живых и мертвых к победе
зовет!

Встретились в чистых,
руках мозолистых,
Железные кружки
хрустальные кубки.

Встретилась Правда,
Встретилась Сила,
Что поднимала с руин и пепла,
Что создавала и создала.

И слышится "Горько!" –
Нашим юным!
Цветы и колосья –
Нашим юным!
Зеленое поле и красные маки –
нашим юным!

Но что это?
Вздрогнуло здание.
Лампы качаются,
льется вино,
стало темно.

Слышатся взрывы,
Красным заревом залилось окно…
Теперь нам ясно,
заморские гости!
Вы пришли к нам не на
тосты?
Не за хлебом,
не за солью.
А по людскую свободу и долю…

Ползут из Запада, Севера, Юга.
Пепел и стоны несут опять.
Держитесь, братцы!
Будет туго.
На смерть держитесь!
На смерть сражайтесь!
И до последнего будем стоять.

И снова падают Леня и Коля,
Виктор и Виль
Александр, Христофор –
Дети зеленого острова Хортица.
В зверских пытках и страшных
ранах,
Тело Литяги корчится.

Пылают селенья,
дома, города.
Дубовые рощи, зеленые
нивы,
пшеница.
И стонет и плачет
планета Земля,
Кровью людскою сочится.

Ходят в перчатках,
со щипцами в руках.
По ногам и рукам,
по замерзшим телам.

В тяжких муках и стонах,
слезах,
Люди движутся, обнажаются,
пишут на стенах:
Мы верим…
Мы верим…
Мы верим…

Падают белые, черные, русые,
Огненно-рыжие косы.
Светится тело девичьей
чистотой,
И стонет, и шепчет: Мама…
Мама…
Что же будет теперь
со мной?..

Вставайте, живые!
Вставайте, люди мои, родные!
Мстите за мертвых,
сожженных,
замученных.
Мстите за жен,
матерей
и детей!

В топких болотах, лесах
и горах,
С "дегтярем", "ППШ" и винтовкой
в руках,
Шли ребята,
шли девчата:

Россияне и Армяне,
Белорусы, Молдаване,
Украинцы и Эстонцы,
Латыши и Дагестанцы.

Шли по городам и селам.
По руинам, мукам,
плахам.
Крест и свастику
сметая,
И стальным мечом
карая!

Шли на Краков
и Варшаву,
Будапешт и Братиславу.
Шли спасая, защищая,
Руки дружбы, руки братства,
подавая.

Флаги!
Выше флаги поднимите.
Над Варшавой, Веной, Прагой,
Над Берлином и рейхстагом
водрузите.

Пусть же видят,
славят,
помнят,
Наш советский серп и молот!

Пусть сыпятся розы,
гвоздики,
тюльпаны,
На лица и башни, лафеты,
кабины.
Пусть будет улыбка и радость
у всех!

Земля просыпайся,
Земля поднимайся!
И снова продолжим
наш радостный бег…

А время идет. Наш спокойный и прилежный Коля Гаврилюк женился. Я побывал у него в гостях. Маленькая уютная комнатка, вокруг цветы. Приветливая хозяйка разливает чай, угощает пирогами, ведет неторопливую беседу:
- Мы рады принимать друзей, чувствуйте себя, как дома.
- Как жаль, что у меня нет такого дома… такой хозяйки.
- Да не печальтесь вы, молодые. Все придет. Будет у вас дом, будет и хозяйка. Впереди у нас длинная дорога жизни.
Все чаще я задумывался о своем уголке. По вечерам, смотрел на светящиеся окна многоэтажек и представлял себя в этой тиши. Мне казалось, что свой дом, свой угол – это что-то сказочное, несбыточное. До сих пор я знал только общежития и казармы, где царил дух силы и власти, где главенствовал распорядок дня. Хотелось вырваться из этой опеки, облачиться в хороший костюм и спешить на свидание. Кроме того, я испытывал постоянные затруднения в деньгах. На территории училища находилось почтовое отделение, куда мы постоянно заглядывали за корреспонденцией. Ребята часто получали денежные переводы. А мне никто не присылал. Единственный заработок – статьи в газете, но это были мизерные суммы, за которые я не мог ничего серьезного купить.
И вот, однажды, Вася Марченко принес почтовую открытку, где красивым женским почерком выведено: "Пишите нам, назначайте свидания, ждем. Девушки киевского почтамта".
- А почему ты мне принес? – спросил я своего товарища. – Посмотри, кому адресовано?
- Курсантам, которые скучают.
- Вот видишь, моего имени там нет.
- Ну и что? Ты мечтаешь, скучаешь, у тебя нет девушки.
Да, я был один. Мы с Васей ходили в увольнение и чаще всего бродили по городу втроем. Он со своей девушкой, а я шагал рядом, третьим лишним.
- Что же мы теперь будем делать с этим посланием?
- А ты назначь свидание. Авось, что-нибудь получится?
- Да, на "авось" только и надеяться. Тут нет ни имени, ни телефона.
- Придумай что-нибудь. Ты пишешь много. Недавно помог младшему сержанту Шморгун сочинить письмо, да и стихи у тебя получаются.
На лекции по истории военного искусства, я еще раз внимательно изучил это послание и вывел размашистым почерком:

"Ах девушки-девушки,
Как вы прекрасны!
Как красные маки-цветы.
Так хочется чуточку ласки
И запросто с вами, на ты".

Вот прочитай, что я тут сочинил.
После занятий, Вася потащил меня к почтовому ящику.
- Назначай свидание на воскресенье, укажи место и время, а там будь – что будет!
- Да как же так? Без письменного сообщения, незнакомке… Как "на деревню дедушке?"
- Допиши свое имя, вложи послание в конверт и отправляй по тому же адресу. Я уверен, что Она придет и ваша встреча состоится.
Как мы ждали назначенного часа? Как я волновался? "Да с этой затеи ничего не получится, меня подымут на смех… бог мой, а если это "творение" попадет в руки строгой начальницы и она напишет официальное письмо, мне несдобровать. Вместо учебы этот курсант страдает донжуанством", - такие разные мысли вертелись в голове.
И вот, неделя позади. Завтра то самое свидание. Храбрость моя улетучилась.
Василий согласился сопровождать меня, но предупредил:
- Как только вы встретитесь, я ухожу. Улаживай сам, не маленький.
Всё оказалось не так романтично, как я предполагал. Девушка высокого роста ожидала меня в назначенном месте.
- Ваши стихи мне понравились, - заговорила она. – Мои подружки сразу же решили, что это для меня.
- Значит, на это свидание они выбрали вас, а кто придет на следующее?
Она внимательно посмотрела на меня и ответила:
- Теперь, только, я одна буду приходить.
Мы гуляли по городу, дошли до Днепра, а у меня уже росло чувство отрицания, ненужности этого свидания. Девушка мне не понравилась. Сказать об этом я не посмел. Решил, что буду держаться до конца.
- У меня на столе торт и варенье, - донеслось до моего сознания, - давайте посетим мое скромное жилище, и вы увидите, как я живу.
Все сказанное я не успел осмыслить до конца, но выразил свое согласие, и мы пошли на площадь Калинина.
- Там я живу, в маленькой комнатушке, на четвертом этаже.
"Я так плохо думаю… а она приглашает домой, испекла торт, что же еще тебе нужно?"– с такими мыслями я вошел в подъезд старого дома.
- Не пугайтесь, - произнесла моя спутница, - в комнате, помимо бабушки, живут кошки. Они встретят нас сразу в прихожей.
Действительно, едва я ступил на порог, как на меня уставились несколько пар настороженных глаз.
- Располагайтесь, проходите вот сюда, - указала девушка, - а я приведу себя в порядок.
Комната была разделена плотной ширмой. До меня донеслись обрывки разговора, затем показалась моя новая знакомая в домашнем халате, с большой копной волос на голове.
- Бабушка немного взволнованна – кто у нас в гостях? Пришлось ее успокоить.
Мы пили чай, пробовали торт и рассматривали друг друга. Кошки, их было три или четыре, заняли позиции на диване, в углу, у входа в бабушкино владение, и внимательно изучали меня. Время моего увольнения истекало и я поспешил в училище. Так закончилось мое первое и последнее свидание на центральной площади города Киева. Поздно вечером Вася встречал меня:
- Ну, выкладывай. Красавица? Понравилась? А может и домой пригласила?
- Друг мой, вспомни как мы свиданьичали на улице Довнар-Запольского? Там была девушка старше нас, курила сигареты, пила вино, много болтала и смеялась. И здесь такая же зрелая женщина. Как сняла наклеенные брови, макияж, накинула халат – я увидел пред собой старуху. Да еще эти кошки, запахи в квартире – нет уж, увольте. Никаких свиданий и встреч в городе. Курящие, пьющие, напомаженные нам не подходят. Ты знаешь о чем я мечтаю…
Мой любимый герой Олекса Довбуш каждую ночь ждал свою Маричку. В горах, при свете яркой Луны… сказочные свидания и такая чистая любовь… Я хочу также встречаться, носить Ее на руках, лелеять и купаться в Ее роскошных волосах. И чтоб Луна сияла, и вокруг цветы, и тишина.
Мы еще долго говорили, мечтали о будущем, а на другой день все наши мысли поглотила учеба. Надвигалась сессия, защита курсовых работ – дел невпроворот. Очень трудно давались такие предметы, как "Сопромат", "Высшая математика", "Электрооборудование машин". Нужно было повторить весь пройденный курс, чтобы добиться хороших результатов. Курсовая работа также требовала усидчивости, знаний, постоянного снесения со справочным материалом.
Предстоял практический экзамен по вождению танков. Мне нечего было бояться, но тут подошел Фролов Валерий, с которым мы вместе занимались в спортивной секции.
- Ты знаешь, сколько я пролежал в госпитале? Удалили вену и нога еще не полностью восстановилась. Боюсь, что уже разучился водить танки. Сможешь сдать за меня вождение?
Я смотрел на Валеру, как на привидение???
- Я-то смогу, но как это осуществить? С вышки танкодрома все просматривается, как на ладони. Преподаватель, полковник Локтионов, может заметить подмену и влепит нам двойки за курс. Тогда прощай летний отпуск.
- Есть простое решение: ты остаешься дежурным по танкодрому и постоянно находишься на исходном рубеже. Во время моего заезда я надену красную повязку и останусь на исходном, а ты займешь место в машине. И вперед! Возвращаешься и остаешься здесь, а я бегу на вышку докладывать. Среди пяти заездов никто не увидит и не узнает…
- Так-то оно так, но это полнейшая авантюра. А с другой стороны – какой риск! И как хочется рискнуть?
К счастью, все закончилось благополучно. Этот эпизод остался в памяти навсегда.
Экзамены позади и теперь я мог отправляться в летний отпуск. Было принято решение  ехать на родину, в село Лопушанку, навестить сестру Устинью и брата Антона. Больше всего хотелось увидеть двоюродную сестру Олю. В письмах, она сообщала, что познакомит меня со своей подругой...