Продолжение Молодость главы 6-10

   Глава 6 Последствия поступка.

Виталька быстро почувствовал моё состояние, велел мне одеться и выйти с ним во двор, поговорить. Мы вышли во двор, потом на улицу. Ходили вдоль домов и он упорно объяснял мне, что ничего страшного не произошло, что если мы любим друг друга, то нам будет хорошо вместе и  раз так получилось, что у нас будет ребёнок, то нужно радоваться, а не горевать.

А я снова вспоминала, совсем недавнее, октябрь, когда он уехал на выходные домой, а в ночь с пятницы на субботу, ко мне пришли Васёк Олешков с друзьями, человек 15.

Васька забирали в армию, матери у него не было, умерла, отец пил напропалую и жил с такой же сильно пьющей женщиной и провожать его в армию, устроить нормальные проводы было некому. Вот он и решил собрать друзей и переходить от одного к другому, таким образом прощаясь со всеми.

 Вместе с Ниной они так и сделали и вот уже такой компанией, изрядно пьяненькие добрались до меня. Не помню отчего у меня было отвратительное настроение и я не отказалась с ними выпить. У них совсем не было еды. Я слазила на чердак, набрала дозревающих там помидор, достала хлеб и сделала сковороду яичницы с помидорами.

 Более ничего у нас не было. Водка была польская, отменная гадость, напоминающая одеколон. В общем я набралась, выпила 13'5 лафитников водки, закусывая всё это одним единственным, но очень большим, полукилограммовым помидором.

Можно не объяснять моё состояние, где сидела, там и упала и когда все разошлись не знаю. А мать нашла меня утром полумёртвой, бледной и почти невменяемой. Соседские парни два дня отпаивали меня водой, пытаясь дать и воду с нашатырём и простую, чтобы вызвать рвоту и очистить организм. Ничего не помогало.

 Пока не отпустило само. Но одного раза хватило на всю жизнь. Ни глотка водки мой организм более не принимал, а при виде водки и свежих помидор на столе, у меня долго срабатывал моментальный рвотный рефлекс.

Так что когда Виталька вернулся и пришёл, после поездки в деревню, я ему сказала, что недостойна встречаться с ним и нам нужно расстаться. Он спросил почему и я честно всё рассказала, а он принялся хохотать, держась за живот.

 Я не поняла и обиделась, а он ответил, что мы два сапога пара, так как он тоже в этот день провожал друга в армию и напился до такого же безобразия.
Вот настолько я была совестливой и правдивой, что и сейчас боялась, что он просто испугался и согласился на мне жениться по принуждению, а он объяснял мне, что это не так.

В выходные он поехал в деревню, сказать матери, о своей женитьбе, а меня вызвали к дедушке на малый, как это назвали, семейный совет. Мать уже успела рассказать всё не только деду и бабушке, но и позвонить дяде Юре и сейчас они все собирались со мной говорить.

Начали с того, что если я хорошо подумаю, то может не стоит мне выходить замуж за неравного мне человека, что никто не заставляет меня избавляться от ребёнка, наоборот они все мне помогут, но что я не думаю, что делаю.

Я отвечала, что я его люблю, и почему это он мне не равный, что он образованный парень и если они считают его деревенщиной, то это их дело, а я считаю его самым лучшим на земле.

Бабушка даже обиделась:-Вера, о чём ты говоришь, разве я сказала что-либо о его происхождении? Я просто хочу сказать, что вы совершенно разные, одно дело встречаться, другое жить вместе. Вы люди из разных миров, он человек рациональный, твёрдо знающий чего хочет от жизни, а ты вся состоишь из эмоций и воображения. Ты очень остро чувствующий мечтательный и тонкой нервной организации человек, и в конце концов, в тесном общении у вас начнутся сильные разногласия.

Они говорили всё вроде бы правильно, но я убеждала их в том, что они не знают, какой он заботливый, внимательный, честный и прочее человек. В общем мы не слышали друг друга.
-Хорошо-в итоге подвела итог бабушка-я поняла убеждать тебя в чём-либо бесполезно, ты ослеплена любовью, значит так тому и быть. Спорить с тобой, значит просто потерять тебя, придётся принимать всё, как есть.

Дядя Юра тоже согласился, что отговаривать меня бесполезно и заявил что он даст денег на мою свадьбу, так же, как дал их на мой выпускной. Тут я и узнала, что и бал и платье и туфли были оплачены дядей Юрой, а я всегда полагала, что мамой.
Я гордо заявила, что мне ничего не нужно, так как мы оба работаем и нам хватит.

-Ой-, вступил дедушка,- ну что ты там зарабатываешь свои ученические, а его деньги вам на быт пригодятся, ведь потом вам жить вместе предстоит. Так что не кривляйся, а радуйся, что ты не одна. Я согласилась, но ответила, что сначала спрошу Виталия, как он смотрит на это.
 На этом совет и завершился.

В среду я отпросилась с работы, вернее мама отпросила меня и мы пошли сначала к гинекологу, получить справку о беременности, так как ему не было 18 лет, а потом все втроём в Загс.

 Там мы написали заявление. Это было 27 декабря и у нас его приняли, но сказали, что бракосочетание состоится 18 февраля, в день его совершеннолетия и ни днём ранее, незачем спешить, это не год ожидания, а менее двух месяцев. С этого дня он остался жить у нас, а не на квартире.

31 декабря мы получили "подарок". Пришло письмо от матери, правда написано оно было не матерью, а её старшей сестрой Шурой.Нужно сказать, что письма такие я получила два раза в жизни, оба под Новый год, только первое под Новый 67, второе под Новый 73.

 Писали их разные женщины, в одном случае тётка жениха, во втором сестра, но оба словно под копирку.
Не зная друг друга, не сговариваясь обе женщины мыслили одинаково. Степень мышления была равной,среда обитания той же,естественно это накладывало отпечаток.

В письме сообщалось, что я развратная девица, обманом соблазнила их чистого и невинного мальчика, заставляю его на себе жениться, и чтобы я одумалась пока не поздно иначе меня ждут все кары небесные и земные. Ну и прочие оскорбления и уверения схожего вида.

Когда Виталька увидел это письмо и услышал его содержание, (я читала вслух), он вырвал его из моих рук, разорвал и швырнул в печку.- Забудь, как дурной сон, я с ними обеими ещё поговорю.
 Вот так в общем -то нескладно начиналась моя новая пора жизни.

Мы съездили в Москву, на проспект Мира в салон для новобрачных, где приобрели всё для свадьбы . Костюм и ботинки ему, материал на платье и туфли мне. С нами был дядя Юра. Он и приглашение достал и покупки делать помогал. Помимо этого он купил нам набор японских тарелок, для общего хозяйства, а мне лично очень красивую заколку для волос, просто так в подарок.
Платье  сшила себе сама, фата была готовая.

Сам Новый год мы не пошли отмечать в компании друзей, как задумывали это раньше. Настроение было испорчено основательно. Легче сказать "забудь", чем осуществить это. Мы помогли маме собрать всё на стол, сестра посидела с нами немного, братишка спал, потом и она уснула, там где сидела.

Тупо пялились в телевизор. Ни кабачок 13 стульев, ни Голубой огонёк, не грели и не веселили. Потом решили пойти просто прогуляться, что и сделали. На Советской встретили друзей и в общей компании за смехом и шутками чуть-чуть развеялись. Вот и весь праздник.





                Глава 7  Освоение профессии. Помощь милиции.

Со второго начались привычные будни, работа. Работа у меня была не слишком сложная. Маленькие статора и большие нам пока не давали, учились на средних.

Нужно было закладывать в пазы заготовки прессшпан, специальный картон с пропиткой, потом засовывать мотки проволоки в строго определённые пазы, накрывать обмотку при помощи обжимника, срезать лишний край прессшпана, не задев обмотку,вставить прижим, и потом молотком и обивкой обжимать мотки. Получалось красивое аккуратное изделие. По окончании ставилось личное клеймо, у меня было 11-2у.

Это означало номер наставницы, номер ученика и само слово ученик. Клейма были необходимы для учёта проделанной  работы и выработки нормы, а также для оплаты наставнику, за ученицу.

Моя наставница оказалась довольно хитрой женщиной. Она была в предпенсионном возрасте, видела уже плоховато. Нас у неё пять учениц, пришедших в разное,но близкое время. Вот по мере того, как мы набирались опыта и работа стала получаться аккуратней, она стала отбирать лучшее при предварительной проверке.

 Прежде чем отправить на конвейер,  ей нужно было прозвонить каждый свой и наш статор, на предмет обрывов. Если проволока обрезана и статор не прозванивается, его нужно срезать и перематывать по новой, а это труд большой.

 Так она при прозвоне, стала нашими статорами заменять свои бракованные, чтобы брак с контроля на перемотку возвращали нам, ученицам, а она получала за качественную намотку деньги.

 Следовательно наши статора она метила своим клеймом, а свои бракованные отдавала нам , чтобы мы клеймили сами. Правда не все, а лишь часть, иначе быстро всплыли бы её махинации. Они и всплыли, только когда я уже не работала на производстве. Мама за меня получила целых 190 недоплаченных мне рублей.

 А я ежемесячно получала, что-то около 40 рублей и этому радовалась. Дурочка ещё была.
 Работа была очень монотонной и нудной, а я натура кипучая и деятельная уставала от этого. Думаю, что поработай я там подольше, я бы не выдержала и ушла.

 О планах своих на замужество, я почему-то на работе не рассказывала. Скорее всего потому, что подруг у меня там не завелось, а делиться с наставницей мне было незачем. Она и без того была женщиной любопытной и любящей почесать языком, а я не хотела давать лишний повод сплетням.

Были конечно в цеху и мужчины и молодые ребята. Они работали на вытяжке и заготовке проволочных катушек. Но с ними общались все молодые ученицы, только в обед и то ненароком, парой-тройкой фраз перебрасывались.

Вот и  вышло так, что работа не занимала в моей жизни важного места, просто вынужденная необходимость. Выполняла я её добросовестно, но без интереса и огонька, за количеством не стремилась, старалась делать качественно, нормы для учеников ведь не устанавливали, только срок полгода, за них мы должны были идти от простого к сложному, но с нашей наставницей так и торчали на одной модели.

 Работали только в первую смену, так как наша наставница выговорила себе у начальства односменную работу, вечерами она сидела с внуками, а мы естественно были , как и она односменками. Это в принципе нас устраивало, так как после 15 часов мы освобождались.
Работа была по 6 часов , какая-то вредность считалась.

Из жизни вне работы  забыла рассказать, как в ноябре,ещё до близости с Виталием, нам пришлось оказать помощь милиции. И это тоже связало нас крепче. Дело в том, что на тот момент в городе действовал серийный маньяк.

 Он убивал в подъездах одиноко шедших женщин, при этом у них обязательно должна была быть при себе чёрная сумочка, определённого фасона и шарфик.

Так как мы тогда в основной массе своей ходили одетыми словно в одном инкубаторе, можно представить сколько женщин могло иметь одинаковые сумочки и шарфики.
 На тот момент было уже пять жертв. Все нападения  совершались в районе Советской улицы от вокзала до поворота. То есть в пятиэтажках.

Почему он отдавал предпочтение этому участку неизвестно. Вот милиция и собрала своих ребят из отряда, попросив их пригласить девушек, у кого есть. Так мы собрались в отделении милиции.

С нами провели беседу, так как все мы комсомолки, то должны помогать порядку в городе, в том числе милиции. Наша задача была сыграть роль приманки. Мы должны в шарфиках и с сумочками прогуливаться по Советской, за нами будут наблюдать из укрытий.

 Время от времени нам нужно будет заходить в подъезд какого-то определённого дома, а если кто-то пойдёт за нами, то милиция  тут же окажется рядом. Дело было крайне опасное, но мы дурёхи даже не понимали насколько.
 Нас оказалось четыре таких согласившихся, и то из-за своих ребят.

 Орудовал маньяк поздними вечерами с пятницы по воскресенье, следовательно, как полагали в милиции , он приезжал откуда-то на электричке. В этом они не ошиблись.

В пятницу вечером мы фланировали по Советской в гордом одиночестве, изредка заходя в намеченные подъезды.Постояв там, выходили и гуляли вновь.

 Пятница прошла спокойно. В субботний вечер снова-здорово. Мы прогуливались на расстоянии друг от друга, я дошла до питомника и свернула к одной из пятиэтажек. На душе было как-то неспокойно, я отчего-то боялась заходить в подъезд и застопорила перед ним, решив выкурить сигарету, а потом войти.

 К тому времени я уже покупала свои сигареты, “Столичные”, и они были у меня всегда с собой. Пока я курила, стоя у скамейки в подъезд вошла молодая женщина с сумкой, похожей на мою.

Я загасила сигарету и только сделала пару шагов к двери и протянула руку, чтобы потянуть дверь на себя, как оттуда выскочил парень, или мужчина, в надвинутой почти на глаза шапке. Он прятал руку в карман, там был нож, а второй прижимал к боку сумочку.

Меня он по-моему даже не видел. Взгляд у него был остекленевший. Я остолбенела, так и держась за ручку двери. Он побежал, но ему наперерез уже бежали работники милиции. Его взяли, а я заглянула в подъезд и тут же поплыла.

Там на ступенях лежала женщина, опередившая меня, с перерезанным горлом. Только тут до меня дошло, что меня ждало в подъезде, если бы я вошла и если бы милиция следила за мной.

Они бы его взяли после совершения преступления, как сейчас, а не до, ведь он не входил за своей жертвой, а просто заранее затаивался в каком-либо подъезде.

Потом нас отвезли на машине в отделение милиции, не с ним, его увезли отдельно, но я должна была быть свидетелем, а в подъезде уже работала вызванная бригада криминалистов.




                Глава 8 Репетиция свадьбы. Сама свадьба.

К чему я рассказала об этом, а к тому, что перед старым Новым годом, нашей группе, всем кто принимал участие в операции и девочкам и ребятам, в милиции дали билеты в театр в Москву. В театр Ермоловой.

 Это было как бы наградой за хорошо проделанную тогда работу. Вот пьесу, которую тогда смотрели, убейте вспомнить не могу, а сама поездка запомнилась, вернее то, что было после театра.

В театр, в отличие от сегодняшнего, было принято ходить нарядными, не для того, чтобы как выражаются, себя показать и других посмотреть, а просто это было нормой хорошего тона. И даже туфли брали с собой, чтобы переобуться. Естественно мы тоже были одеты нарядно.

 На мне был бледно сиреневый костюм, который подарил мне дедушка и с собой бежевые туфельки. Волосы я начесала в Бабетту, была такая причёска, многие помнят, как у героини фильма, а впереди пристегнула заколку, которую подарил дядя Юра.

Заколка представляла собой позолоченную ветку черешни, с камнями ягодами и смотрелась очень красиво.

На Витальке был тёмно-синий, почти чёрный костюм, который купила ему мать, предполагая, что ему понадобится в училище на Новогодний бал и потом, так как он уже должен был учиться последний год, пойдёт на выпуск. Она так до сих пор и не знала правды об училище, парни молчали.

После театра, спектакль закончился в половине десятого, нам не хотелось ехать сразу домой, хотелось погулять по Москве, тем более, что мы недалеко от улицы Горького. Но сначала не мешало бы поесть. Буквально недалеко в переулке, мы увидели двухэтажное стеклянное кафе, названия не помню, да может там теперь ,что-то другое.

 И как всегда в центре, свободных мест не было и стояла очередь. Мы приуныли, нужно было идти искать что-то другое, очередь была большой.
 
Но тут вперёд выступил Валерка, он был старшим в их отряде и сказал, одну минутку, сейчас всё организуем. Отошёл от нас, нырнул внутрь, а мы стайкой остались стоять снаружи. Через некоторое время дверь открылась и швейцар звучным голосом спросил, кто здесь группа из Серпухова?

Мы отозвались и он пригласил:”проходите пожалуйста”, открыв перед нами дверь. Это было так неожиданно, что и мы и очередь недоумевали, но пошли. Он помог нам раздеться, открылась дверь внутрь и  администратор зала, вместе с Валеркой любезно попросили нас проходить на приготовленные места.

 Чем дальше, тем чуднее. Мы вошли, и администратор проводил нашу компанию к двум составленным вместе столам у окна, причём уже накрытым. При этом два стула стояли во главе столов, а остальные по кругу.

- Пожалуйста, молодожёны сюда- проговорил администратор, приглашая нас с Виталькой.
Ах, Валерка, ах подлец, как подсуетился. Он наболтал администратору, что мы сироты из Серпухова, только что поженились, а так как нам негде отмечать свадьбу, решили погулять по Москве и отметить её в тесной компании с друзьями в каком-нибудь ресторане или кафе, и нам мол очень глянулось именно их кафе.

И ценами и расположением и обслуживанием. Нужно отдать должное Валерке, петь он умел, как соловей, с таким нигде не пропадёшь. А так как был он человеком при деньгах, семья стоматологов-родителей, то и стол нам накрыли шикарный.

 Так как пьянствовать мы не собирались, то он для приличия заказал две бутылки игристого вина. На девять человек это немного. Достаточно для поднятия настроения. Так что о денежной стороне он велел нам не беспокоиться.

В общем устроил пир. При этом мы без конца краснели, оттого, что в честь нас оркестр играл мелодии, объявляя , что это для молодожёнов, в микрофон. Бутылку шампанского нам преподнесла пожилая пара из-за соседнего стола с наилучшими пожеланиями, и в завершение с кухни торжественно принесли пирог, подарок заведения.

 Я сидела красная, как рак. А Виталька смеялся-Видишь, нас досрочно поженили.
 При выходе, пирог мы взяли с собой, так как все были сыты. Швейцар любезно подавал мне пальто, при этом расцеловал в обе щеки и пожелал счастья молодым.

Потом идя по улице, Валерка от души потешался над моим смущением, а я готова была настучать ему по спине, за издевательства.
Вот так мы съездили в подарочную поездку.

Время до 18 февраля пролетело без каких-либо происшествий. Я не забыла пригласить своих подруг, хотя к тому времени мы были в долгой ссоре с Веркой. Всё-таки она обижалась на меня за Витальку. Но потом отошла и мы снова подружились. А Нину я взяла свидетельницей.

 Виталий взял свидетелем Валерку.
18 го с утра я побежала в парикмахерскую, соорудить причёску.  Заодно мне предложили сделать маникюр. Лучше бы я не соглашалась. Я делала его впервые. Мне всё сделали красиво, но оказывается мне ни в коем случае нельзя обрезать кутикулы, тонкую кожицу вокруг ногтей. Этого я не знала и потом получила сход всех до одного ногтей, после этого маникюра.

Никакой заразы мне не заносили, это особенность моего организма, он не терпит чужеродного вмешательства ни во что. А новые ногти выросли слабые и слоистые,волнами.
Собственно из-за этой особенности я и зубы вставить не могу. Происходит отторжение любых чужеродных материалов.

Придя домой переоделась в свадебное платье, посмотрела на причёску. Она мне не понравилась. Я её сломала и переделала по своему, только время убила. То что мне соорудили в парикмахерской, старило лет на десять.
После оделась, взяла с собой туфли. Приехало такси и мы убыли в Загс.

 В Загсе всё прошло без ожидаемого торжества, как-то обыденно,я волновалась напрасно.
Пока мы ездили ,дома собрались родные и друзья и накрыли стол. Всего нас было 18 человек, дедушка, бабушка, мама. Надю и Сашу мама отправила к бабушке Лизе, матери отчима.

Остальные молодёжь, две мои подруги и Виталькины друзья с девушками. В общем получилась молодёжная свадьба. Дядя Юра не приехал, тётя Ирочка, его жена попала в больницу. Но он прислал подарок, которому мы обрадовались, а мама огорчилась.

 Он подарил набор столовый мельхиоровый, ложки, вилки, ножи, что как говорят к разлуке. Либо его надо выкупать, отдав монетку, либо не дарить на свадьбу.
Мама подарила два набора постельного белья, бабушка хрустальную салатницу, а дедушка сберкнижку на моё имя, где было 220 рублей, большие по тому времени для нас деньги.

Остальные ребята подарили разное, некоторые вскладчину, ведь мы все не были  детьми миллионеров. А Валера преподнёс нам проигрыватель и пластинки. Он единственный жил на широкую ногу с родителями-стоматологами.

 Спиртного у нас  было не много. На всех девять бутылок сухого виноградного вина и дедушке отдельно бутылка водки. Так что никто не был пьян, а время провели весело и легко.

Пели, танцевали, слушали весьма фривольные песни с пластинок-скелетов. Много шутили и смеялись. В половине десятого вечера решили пойти прогуляться.
 Бабушка заявила, что устала и они с дедушкой хотели идти домой, а мы их провожать.

 Буквально перед тем, как собрались расходиться, моя Нинка, которая сидела возле меня, вдруг вскочила и произнесла, " Я хочу сказать тост в честь Верки, которая давно говорила, что выйдет замуж за парня по имени Виталий, и осуществила свою мечту"

Это прозвучало, как гром среди ясного неба, как приговор мне. Вот тут-то бабушка, поняв видимо, что Нинка ляпнула глупость и отвлекла на себя внимание, тем что пора бы и честь знать. Все засуетились.

 Дедушка, когда стал вставать, зацепился за ножку стула, всё-таки он был немного пьян и стал падать. Рядом сидел другой Валерка, который хотел деда поддержать. Но дед крупный и грузный, не только упал сам, но и свалил Валерку, все бросились помогать им встать, и впечатление от Нинкиных слов пригасилось в общей суете.

Но мать и Верка прижали её в кухне и отчитали, после чего она убежала домой и с нами не пошла.
Мы ушли провожать дедушку, а нас провожали взгляды соседок, как всегда ходьба сквозь строй.

К ним присоединилась наша соседка Маня, которая обрадовала их ей одной известной новостью, а у Верки на свадьбе -то подрались, переругались, по полу валялись, гремели, пьяные все.

 На что тут же получила ответ-Мань, ну что ты изобретаешь ,ты ври да не завирайся, вон они идут все трезвые, дедулька только чуть пьяненький. Не хулиганят, песни поют , а ты напраслину несёшь. Ох, как обиделась моя соседка. Неделю болела.

Проводили дедушку и бабушку до самого дома, потом погуляли и пошли обратно. По дороге некоторые отсеялись, так что домой нас вернулось пять человек. Мы и трое Виталькиных близких друзей, Валерка, Гришка и Славка.

Дома Виталька достал длинную бутылку гремучего рома, купленную в ту поездку в Москве.- Вообще-то сказал он,- я родился в 2 часа прошлой ночи, но давайте отметим мой день в сегодняшнюю ночь.

 Гремучим ром назывался оттого, что когда его встряхивали, в пробке начинал вращаться шарик и выталкивал её из бутылки. Пробка из стекла, сидит плотно и когда шарик там крутится, то раздаётся нарастающий, похожий на гром звук, пока пробка не выползет.

Мне это зрелище было интересно, я его видела впервые. Правда пить ром я не стала, ограничилась водой.
Посидели часов до четырёх утра и ребята ушли, а он привязался ко мне с вопросом:- Ну-ка рассказывай, что это за удачный случай, с именем. Значит не я тебе был нужен, а имя моё, чтобы свои амбиции потешить.

Вот так,это была наша первая размолвка с момента нашего знакомства и подарила мне её подруга. Я не посчитала нужным что-либо объяснять или оправдываться, а заявив, думай как хочешь, я спать хочу, ушла в комнату на кушетку и легла.

Мне конечно не спалось, я молча глотала слёзы и думала, за что мне это, не понимая, что можно было просто объяснить всё в трёх словах и развеять подозрения, но характер встал в позу.

Он тоже не спал и видимо думал. Часов в шесть утра я стала задрёмывать, когда почувствовала, что меня поднимают. Он сгрёб меня в охапку и перенёс на кровать в нашу кухонку, со словами-Ты моя жена и отныне спишь только здесь, никаких уходов, поняла?.

Он говорил строго, но ласково провёл рукой по моей щеке и почувствовал слёзы. Потом всё было хорошо, примирение и взрыв чувств. Позже вечером этого дня я рассказала ему всё и о Виталии первом и о своих глупых словах, которые конечно были сказаны не с целью добиться чего-то, а с надеждой, что моя мечта сбудется и он меня полюбит. Кошка, что пробежала между нами ушла, но видимо не совсем, она где-то в глубине сознания уютно свернулась калачиком, ожидая своего часа.

 А позже, много позже,однажды когда мы вечером сидели с друзьями на брёвнышках,уже летом,и пришёл на посёлок тот Виталька,мой с ним сцепился. Еле разняли. Вот как запомнил обиду. Хотя повода я не давала.





                Глава 9. Совместная жизнь.

Потом потянулась обычная жизнь со скучными буднями. На 8 марта, совершенно неожиданно приехали его родители. Мать решила посмотреть, как живёт сын. Прежде, чем они пришли в дом, они спрашивали у нашей соседки по дому, где мы живём, а у неё потому, что, как я говорила, она работала в палатке.

 А кто больше знает о том, где живут те или иные, чем местный продавец? И соседка, не только оповестила их о том, где мы живём, но и о том, что я гулящая, мать разведёнка, семья неблагополучная и всё в таком роде.

Мама, шедшая из магазина увидела их уже у калитки, они стояли неуверенно переминаясь, не решаясь открыть её. Мама спросила к нам ли они и пригласила проходить в дом. Так произошло первое знакомство мамы с его родителями.

Так вышло, что в этот день я наварила большую кастрюлю борща, с расчётом на два-три дня. И сделала пельмени. Я очень любила лепить свои пельмени. Оказалось, что не зря.
Они как раз и пригодились к обеду.

 Если у свекрови и были планы смириться с моим существованием и мирно относится к выбору сына, то наговоры "доброй" Мани, а потом выходка отца, их перечеркнули.

Нужно сказать, что Виталькина мать, всё что готовила хорошо,это пироги. Остальное ей не задавалось. То перепарится и слишком упреет, то недожарится. Бывает так у некоторых людей, всё делают отлично, но если готовить не любят, то вкусной еды от них не жди.  Особенно щи, которые она готовила в русской печи с  плотно закрытой крышкой, отчего запах капусты был удушливым.

 Поэтому, когда отец съел первую тарелку борща, он попросил: -Дочка, а налей-ка мне ещё, да погуще. Я конечно обрадованная бросилась исполнять, не заметив её посеревшего и насупившегося лица. А он, словно нарочно ел и нахваливал:
- Учись, Клавдя, вот как нужно готовить, а не бурду, как ты.

Разве может быть для женщины большее оскорбление, чем пренебрежение её стряпнёй и унижение перед сопливой девчонкой. Вот так я, сама того не желая и нажила себе злейшего врага. Ибо, когда бы мы потом не приезжали в деревню, она демонстративно бросала фартук на табурет и со словами, “готовь сама, чтобы не есть мою бурду,” уходила с кухни. Получалось, будто это я сказала ей такие слова.

А после обеда мы вместе с ними пошли к дедушке, где уже бабушка кормила всех своими кулинарными изысками и развлекала гостей.

Но Клавдия Семёновна, сидела насупившись, отвечала односложно, мусолила весь вечер один пирожок, отламывая от него по маленькому кусочку и крепко сжав в нитку губы. Зато отец с дедом весело беседовали. Дед распрашивал о жизни в совхозе, об урожаях о прочем.
Ему эта жизнь была и интересна и  хорошо знакома, поездил по деревням, нарезая землю.

Потом мы шли обратно. Мать всё рвалась поехать домой, но и отец и Виталька сказали ей, что в Бронницах на вокзале до утра сидеть будешь и она затихла. Наутро они уехали, оставив тяжесть на душе. 15 марта я пошла на приём к гинекологу и загремела в больницу на сохранение.

На сохранении я пролежала полтора месяца,не без приключений, из-за которых чуть не лишилась ребёнка.

 К тому времени, как меня положили в больницу я потеряла в весе и объёме очень много, это вместо прибавки. То есть девушка носившая 52 размер одежды, не худенькая нужно заметить, дошла до 46. При нормальном положении это отлично, а при беременности ни в какие ворота.

Поэтому и положили. Нужно было остановить токсикоз и дальнейшее похудение. Есть я на тот момент могла только хлеб, солёные огурцы банками и пить чай с вишнёвым вареньем. Более организм ничего не принимал, отторгал. Так что всю еду, которую готовила, сама не ела. И не могла спокойно, без эксцессов проходить мимо магазинов, где торговали рыбой. Реакция шла мгновенная.

Естественно всех обслуживающих нас предупредили, чтобы мне ничего рыбного в рационе не давали, а в четверговый рыбный день у меня был отдельный стол.
Мне кололи витамины и какие-то препараты, необходимые для исправления положения.

Не знаю зачем, но одна из нянечек, явно не по забывчивости, а специально,(все наши женщины ходили в столовую, а мне еду доставляли в палату), подложила мне под горячую картошку-пюре, вниз кусок селёдки. Для меня ничего ужасней быть не могло.

 Когда я съела первое и взяла в руки тарелку со вторым, я не сразу почуяла запах селёдки, а только когда тронула картошку ложкой. В нос мне ударил аромат и моментально последовала реакция. У меня началась жестокая рвота. Уже вся пища вылетела, а позывы не останавливались.

 Меня выворачивало на сухую. В этот момент вернулась одна из соседок по палате и тут же бросилась за врачом. Преодолели они этот приступ с большим трудом. Длился он более 40 минут, я задыхалась и корчилась, пока не унесли картошку.

Врач , увидя что мне дали, немедленно вызвала эту няню. Она отнекивалась, но всё было в наличии, так что отпираться было бесполезно.
Пришёл заведующий отделением. Он, выслушав о происшедшем, тут же заявил этой нянечке, что она уволена, если не умеет обращаться с больными и делает им во вред.

Никакие её оправдания, что она подозревала меня просто в капризах, в расчёт приняты не были. Ей объяснили, что токсикоз не капризы и сюда кладут не в санаторий, а лечиться.
Мне было жаль её. Она совсем молоденькая, училась на медсестру и подрабатывала, чтобы иметь возможность учиться.

Но моё заступничество не помогло. Врач резко объяснил, что таким экспериментаторам в медицине не место. Вот так невольно моя болезнь испортила жизнь человеку. Я очень из-за этого переживала и чувствовала угрызения совести, хотя и не была виновата в её глупости.

Из медучилища её тоже отчислили из-за этого случая, как я узнала потом. Город -то маленький, а слухи разлетаются быстро.

Выписали меня под Майские праздники. Виталий, всё время навещавший меня через день в больнице, сам забирал меня после выписки. А на праздники мы поехали в деревню, но ничего хорошего из этого не вышло. Познакомились с семьёй тёти Шуры,автором письма, побывали в гостях у других его родственников.

 Везде приняли хорошо, кроме его собственного дома. Отец и бабушка ко мне относились ровно, а мать всё время язвила или уходила отворачиваясь. Это было неприятно и через три дня мы уехали оттуда.

Потекли привычные будни. После работы занимались огородом, посадками и прочими домашними делами. Хорошо, что теперь ни копать, ни заниматься дровами мне не приходилось. В доме был мужчина. Правда он избегал общения с моей мамой, было впечатление что за моё отсутствие между ними кошка пробежала.

Ни он, ни она причин не говорили, но он вдруг начал упорно звать меня уйти жить на квартиру, а я боялась, не решалась на это. Видимо не созрела ещё до самостоятельности.
У нас часто начала бывать Нина, всё время находилось заделье, чтобы прибежать.

 Я много шила, готовила приданое для ребёнка, а заодно нет- нет, да и смастерю платье. Потом, когда прибегает Нина, прошу её примерить, а то вот не подходит мне, ошиблась чем-то. Она меряет , ей точно впору. Ну так я и шила на неё, только признаваться не хотела.

 Забирай, говорила я, чтобы вещь не пропадала. И она брала, а я радовалась, угодила подруге. Ведь она раньше выручала меня, давая мне то свитерок, то кофточку в прохладную погоду, своих у меня тогда не было. А к тому времени я уже научилась вязать и делала себе кофты и свитера сама.

В июне мы с Виталькой сходили в Круглый магазин на площади. Там был магазинчик Охотник-рыболов. Вот в него я его и повела и велела ему выбирать себе ружьё. Он сначала не поверил, но я настаивала. Я сняла деньги со своей, подаренной дедушкой сберкнижки. Мне очень хотелось, чтобы его мечта исполнилась.

Он выбирал долго и тщательно. В результате взяли двустволку Ижевского завода. Стоила она 185 рублей, но я была безмерно счастлива. Это вообще моя стезя дарить. Я больше люблю отдавать, чем брать, с детства.





                Глава 10. Первое предательство.

А меня снова положили в больницу, для профилактики, хотя токсикоза уже не было, ребёнок шевелился активно, но врач настояла, пришлось ложиться. Правда на сей раз недолго. Всего неделю. И тут новый сюрприз.

Меня выписали без предупреждения заранее и я, так как телефонов у нас не было, решила не сидеть дожидаться, когда к 17 часам прибежит Виталька, а идти домой сама, после обеда. Была суббота, короткий день на работе, так что он должен был скоро вернуться с работы, а тут и я приду.

Больница на Ногинке, дорога знакома, так что доберусь.
Дошла я нормально, тихо вошла в дом. И, ещё не успев закрыть дверь, услышала разговор из комнаты, а затем и увидела картину.

У нас прямо против дверного проёма в комнату стоял шкаф с зеркалом наискосок в углу, и от входа отлично просматривалась противоположная сторона комнаты.

 Виталий сидел на диване, обувался, напротив стояла Нина и пыталась отобрать у него ботинок. При этом она объяснялась ему в любви и говорила, “ну что ты в ней нашёл, чем я хуже и зачем тебе к ней тащиться “, ну и прочее в этом роде. А он ,зло вырвав у неё ботинок отошёл к креслу и сказал, чтобы она уходила и не смела больше приходить к нам, что она делает подлость.

На что она заявила,- Я делаю подлость, может тебе про твою подлость напомнить? Может ей расскажем?
-Только попробуй,- сказал он в ответ -и тебе больше не жить.
Я тихо вышла обратно в террасу и нарочно загремела в ней.

А потом с шумом распахнула дверь. На звук выскочила Нинка, была она раскрасневшаяся, а увидев меня смешалась и не знала, что сказать. Виталька вышел из комнаты обрадованный:
- А я к тебе собрался.
-Видишь, уже не надо, меня выписали,я дома.
В это же время я обняла Нинку за шею и поцеловала в щёку-Я очень рада тебя видеть.

Она окончательно смутилась и прошептала, что ей нужно поспешить, после чего убежала.
Мы остались вдвоём. Я рассказала Витальке ,что мне оформили декрет и теперь мне не нужно ходить на работу. Он обрадовался. Мы занялись обычными домашними делами, а я всё думала, о чём Нинка толковала, но ещё больше я радовалась, что по отношению ко мне муж оказался честен и не поддался на чары подруги.

А вечером, когда мы собирались ложиться спать, прибежала Лида, Нинина соседка с криком, что Нинке плохо, вызвали скорую, а её родителей нет. Я тут же бросилась к подруге, хотя Виталий меня отговаривал. Но я ответила, что подругу в беде не брошу. И он побежал со мной, так как не хотел оставлять меня беременную одну.

У Нины подозревали приступ аппендицита, нужно было везти на операцию. Мы поехали с ней. В машине она часто теряла сознание, а я держала её за руку. Приходя в себя она радовалась, что я рядом и говорила, что очень боится, а я её успокаивала, как могла.

 В больнице ей занялись сразу же, сделали экспресс-анализы и увезли на операционный стол. Мы сидели и ждали. Врач вышел только через полтора часа. Он нам объяснил, что когда сделали разрез, то аппендицита воспалённого не обнаружили и пришлось выявлять причину дальше.

У неё лопнул яичник, вот его и оперировали. Теперь всё в порядке, но лежать придётся дольше, так как шов большой, пришлось резать глубже и заживать будет потруднее. И ещё сказал, что в дальнейшем вероятность иметь детей у неё 50х50. Как поведёт себя второй яичник. Это было плохой новостью, но хорошим было то, что она осталась жива.

 Мы пошли домой. Пролежала она три недели, мы её навещали и её родители тоже.Но по выходе из больницы она к нам больше не заходила, мы общались встречаясь на улице.

Я рассказывала в первой книге о парне из Ломоносова, Юрии, с которым переписывалась. Когда я выходила замуж,то написала ему об этом,но он моего письма по какой-то причине не получил, возможно был на учениях в море, а письмо потом затерялось.

Так вот в то же время произошёл и ещё один конфликт между мной и мужем. Мы шли из магазина со стороны Советской. Живот у меня к тому времени был уже заметен хорошо,всё-таки в сентябре роды. А навстречу нам со стороны вокзала шёл парень в морской форме с конвертом в руке. Когда я его увидела, то подумала, что он мне кого-то напоминает.

 Самого Юру видела только на фото, а вживую люди выглядят несколько иначе, хотя мне говорят, что я начиная с детства и до сих пор узнаваема легко. До моего дома от обоих углов расстояние одинаковое, так что мы сошлись как раз, возле дома.
Он остановился и смотрел на номер дома и на две калитки, видимо решая в какую войти. Маня из палатки напротив жадно смотрела на нас. Парень повернулся и впрямую столкнулся взглядом со мной. Сначала в этом взгляде мелькнула радость, потом по мере того, как взгляд опускался на фигуру, боль и отчаяние. Потом вгляделся в Витальку.

В следующий миг он вложил конверт мне в руки и ни слова не говоря опрометью бросился обратно. Я взглянула на конверт, увидела внизу подпись и отчаянно закричала:-Юра, подожди!
В ту же минуту была грубо схвачена за руку и насильно потащена, другого слова не подобрать,домой.

Дома, Виталий усадил меня за стол, отобрал письмо и вскрыл. Он стал читать вслух. В письме было следующее
" Вера, от тебя долго нет писем и я не знал, что думать. После демобилизации я поступил в институт, кораблестроительный, и теперь решил поехать к тебе. Может ты вышла замуж и боишься мне сообщить, может у тебя случилось что-то плохое и ты в трудном положении и опять боишься мне сообщить. В любом случае, я сам привезу это письмо к тебе, чтобы знать, оно дошло наверняка, так как другие видимо не дошли (так и было, я думала,что он получил моё письмо и более не пишет), в любом случае либо мы увидимся, либо ты получишь письмо, но я всё равно узнаю правду. Намерения у меня серьёзные, как я неоднократно говорил и тебя всегда будут рады видеть мои родители, членом нашей семьи. Даже если у тебя есть ребёнок от кого-то, всё равно и ты и ребёнок будете мне всегда нужны. Я оставлю тебе свой адрес домашний и институтский, чтобы ты могла всегда знать, тебя ждут и любят."

 Он читал, а я ревела. Честно скажу, ревела. Мне было жалко Юрку. Жаль, что он столько проехал, а я даже слова ему не сказала. И хотя сама я никогда ему ничего не обещала, но понимала, что он видимо влюбился всерьёз.

А Виталька понял это не так. Он кричал, что я себе плацдарм готовила, что он для меня, как игрушка и прочее. Объяснения не выслушивались. В общем спать я легла на кушетке, а он не пришёл и наутро собрался и уехал в деревню. Это вообще стало потом его фирменным стилем, чуть-что сбегать в деревню.

Письмо он разорвал и сжёг, хотя это я думаю был неправильный поступок. Ведь я, имея Юркин домашний адрес, могла бы написать ему, объяснить всё и хотя бы извиниться за неловкость. А так меня лишили и этой возможности.

В воскресенье вечером он вернулся и бросился ко мне с извинениями и мириться. Тут он уже спокойно выслушал мой рассказ и не знаю поверил мне или нет, что это для меня было тоже неожиданностью. Правда исправить уже ничего было нельзя.