Изгнои. Часть 1. Глава 19

____________________________

Напоминаю, что положительных героев в этой истории нет.
И да, мои мысли их разговоры не отражают.
____________________________

— Когда монстр не монстр?
— Ох, когда ты любишь его.
Красавица и чудовище (Beauty and the Beast)

"В этот момент мне стало в самом деле жутко.
Я увидела, как разрушился мой идеал. Он уже треснул, когда я узнала правду о его прошлом. Теперь же от него осталась только пыль.
Выяснить, что человек, которого ты любишь, - нацист, да ещё и за неделю до Дня Победы... мало назвать это потрясением.
Стоило мне услышать, как я себе сказала: Ника, ты должна разлюбить его! Теперь его и любить-то не за что...
Я сразу одернула себя, вспомнила слова Макса. Вот почему он настаивал - он надеялся, что я отнесусь к этому нормально, как нормально отнеслась к его двойной жизни и особенностям Регины. Но это, черт возьми, было далеко не нормально! Я бы не поразилась, будь он обычным парнем - признайся мне так одноклассники или же Велл и Лазарев, я бы поахала и успокоилась. Но Андрей Каверин был для меня образцом для подражания. Я следила за его мыслями, я поддерживала его мнение, я хотела быть, как он! Я читала книги, которые он мне советовал. Мы философствовали с ним, болтали об истории, политике, пытались вместе оценить современное общество.
И вот, оказалось, все это время я восхищалась нацистом.
Вспомнив все его слова, я поняла: а ничего такого, чего не мог бы сказать нацист, он и не говорил.
А эти его слова про маймаксонских, которые не люди... уверена, он имел в виду не только их.
Потом во мне что-то щёлкнуло, и я задумалась: значит, тебе идеалы подавай? А стоит узнать о каких-то демонах внутри человека, и ты сразу все, бросаешь? Ну, таким образом ты всегда будешь одна!
Вообще я и не страдала бы от одиночества, просто мне хотелось доказать себе, что мне не стоит разочаровываться сразу. Легко сказать "разлюби", да только чувства не зависят от нашего желания. Я бы наплевала на все чувства, если бы он ударил меня хоть раз, но пока лично мне он не причинил никакого вреда.
Макс и Реджи верили, что именно я смогу ему помочь, и до меня дошло, о чем они говорили. Да, это аморально. Да, стыдно. Но я задумалась, что Андрей, со своими глубокими знаниями, не может иметь такие взгляды просто так. И я решила это выяснить - ничего плохого не случится, никто лишний не узнает.
Интересно, подумала я, что и Макс, и Регина, и Данил знают об этом - слишком заметно они намекали. При этом даже такие разные люди относятся к нему как к другу - тут должна быть причина!
Я не давала ему второй шанс.
Меня всего лишь захлестнуло любопытством".
-Ничего себе, - Ника слышала своё тяжёлое дыхание.
-Вот, теперь ты знаешь. Возненавидела меня ещё больше? - Андрей Каверин держался, но Волкова видела, что он говорит об этом через силу.
-Пока нет, - она и сама старалась сохранить достоинство и спрятать панику, - мне же ещё неизвестно, в чем дело. Показушных дебилов с руками в форме "зиги" я встречала - не лицом к лицу, но слышала. Вот только ты совсем не похож на них. Ты не можешь не знать, о чем говоришь, ты же разбираешься в истории и политике. Поэтому прежде чем возненавидеть, мне стоит хотя бы разобраться.

Разобраться? Чего она хотела? Каверина удивило уже то, что она не бросается с упрёками - после всего, что он натворил, это было бы понятно. Но неужели она в самом деле просит рассказать его о своих взглядах? Она, двенадцатилетняя девчонка, которая точно изучала темы Великой Отечественной войны на уроках истории, которая наверняка ещё и читала книги об этом? Разве не испытывает она к нему дикое отвращение?
-Тогда с чего мне стоит начать? - спросил Каверин. Впервые за долгое время он ощутил уверенность в себе и даже забыл о суицидальных мыслях.
-Начни с того, откуда ты этого набрался, - Ника пыталась казаться жёсткой. Когда говоришь с нацистом, пусть и пятнадцатилетним, решила она, демонстрировать страх и смущение непозволительно.
-Разве у тебя не появились предположения?
Ника взглянула на его лицо... совсем не тот типаж, что у большинства тех, кого она знала - с трудом понимая, в чем именно разница, Ника без труда видела, насколько европейская четверть победила. Но нет, ни в коем случае для неё это не было доказательством - скорее глупым стереотипом.
-Каким образом? - она даже позволила себе усмехнуться. - Думаешь, если ты немец на четверть, то это сразу делает тебя нациком? Это глупость.
-Конечно, глупость - если мы говорим о привязанности взглядов к национальности. Но неужели ты и правда думаешь, что в сорок пятом люди просто так взяли и отказались от своих убеждений просто из-за проигрыша? - он перевёл дыхание. - Особо выдающихся пытались прикончить Нюрнбергским процессом, но некоторые скрылись и спаслись. Если честно, я не знаю, кому могло прийти в голову прятаться в СССР, как они попали, как они спрятали свои взгляды, но им удалось передать их моей матери. А ей, в свою очередь, - мне.
Ника не могла поверить. Хуже того, она и не знала, рада она или расстроена. С одной стороны, это означало, что Андрей Каверин не купился на злобных школьников-националистов, а принял взгляды от матери - в глазах Ники это слегка его оправдывало, ведь он не в ответе за воспитание. С другой, это говорило о мощных убеждениях, сломать которые куда труднее.
-Невозможно, - вздохнула она. - А остальные знают? Ну, отец твой, Данил... - Волкова не понимала, зачем она упомянула Лазарева: это было очевидно.
-Вся семья и компания знает. Пролин, к сожалению, знает тоже, так случайно вышло, по моей глупости. Я удивлён, что тебе он не рассказал! Хотя чему удивляться? Это же... - его хватил удар, когда он посмотрел на свои перевязанные руки и вспомнил последний день, когда они были ещё целы. Да, Пролин победил его! Сломал...
-Он хотел, чтобы ты не смог ответить мне и испугался. Но мог ли он представить, что все закончится вот так?..
-Нет, никто не мог! Понимаешь, все так навалилось... я же никогда не сделаю то, о чем мечтал! Или я до конца своих дней буду притворяться, или закончу в тюрьме...
-Давай сядем? - предложила Ника.
Она начала понимать мотивы его суицида, но так и не поняла его самого.
Вдвоём они уселись на диван. В последний год Ника всегда мечтала вот так посидеть с ним, поговорить... теперь сидела. Говорила. Но не о том, о чем мечтала.
-Ты же понимаешь, как это удивило меня. И, судя по тому, как не хотел говорить, догадываешься о моем отношении. Но я хочу дать тебе возможность оправдаться.
-Что? - Андрея будто обвиняли в преступлении, но, вопреки мнению всего мира, он никогда не считал себя злодеем. - Говоришь так, будто я человека убил.
-Если вспомнить число жертв Второй Мировой, то я недалека от истины.
-Ты о накрученной статистике? - вспылил Каверин. - Нет, это всё просто ложь со стороны жидов. Им выгодно каждый год новые сказки придумывать, Германия ж до сих пор им выплачивает за это враньё. Подделывают всё что угодно, от статистики до мемуаров якобы заключенных, вплоть до того, что несуществующие места заключения выдумывают и официально это всё подтверждают. В России эта машина лжи тоже отлично работает. Жестокость была, но ровно в том же самом объеме, что и с нашей стороны. Война останется войной, какое бы правительство ты не посадил наверх. Всегда. А уж как победивший опустит проигравшего в последующей информационной перепалке - это другой вопрос, - выдал блондин. После паузы он взглянул Нике в глаза и заметил: - А ты вся смятая. Тебя пугают мои слова?
-Да нет, - махнула рукой Ника. - Я вообще не удивлена. Каждый день вижу, как лучший ученик школы, капитан команды, победитель всех олимпиад, пример для подражания в глазах большинства родителей и к тому же сын главы администрации оказывается нацистом родом из Рейха. Типичное дело, чего пугаться?
Ника никогда не считала своё чувство юмора достаточно хорошим, но сейчас оно было единственным её спасением.
Она не могла гневно наброситься на него - не только потому, что разговор начала она сама, но и потому, что любая грубость казалась ей толчком к попытке суицида. Да, он был нацистом, но Ника знала, как его смерть ударит по остальным её друзьям. И тогда это точно будет её вина.
Но и сказать, что происходящее для неё - норма, она тоже не могла.
Андрей Каверин усмехнулся и продолжил:
-Приравниваешь нациста к какому-то необычному явлению природы. Почему если человек говорит, что он коммунист или демократ, ты делаешь выводы о его политических взглядах, но когда я сказал, что я - нацист, ты сразу перенесла это на личностные качества?
-Странно, что вопросы задаёшь ты, а не я, - заметила Ника. Что было ей добавлять? Он пожил в этом мире не настолько мало, чтобы не понимать, почему она так подумала.
-В таком случае имей в виду то, что я сказал раньше, и задумайся, какие ярлыки понавешают на проигравших с целью поимения денег. Историю пишут победители. К слову, могу тебя немного успокоить: Третий рейх - это Третий рейх, а национал-социализм это национал-социализм, и то, что сработало в Германии в тридцатые, никогда не сработает в России. Мы поставлены в совсем другие условия. И можешь не волноваться - войны не будет, поскольку Вторая Мировая была территориальной, нам же территорий хватает, не хватает освоения.
Андрей старался не вызывать возмущений, говоря о нацизме, как о чём-то привычном для неё. Но Нику смущали не территории.
-Территориальная война с убийством целых наций в попытках вывести "породу правильных людей", а остальных - в печь и в рабство? Тебе не кажется, что это слегка... ну... перебор, не?
-Нет, настолько радикальными идеи Гитлера выставили обиженные жиды уже после.
"Породу правильных людей" он пытался вывести только в Германии, ограничив её от внутреннего врага, что было целиком и полностью верно. И кстати, вспомни Россию в начале прошлого века. Вспомни преступления коммунистов, вспомни репрессии, вспомни истребление собственного народа, когда множество на самом деле великих людей было вынуждено свалить за границу. Но к черту, будем кукарекать на нацистов. Гитлер нанёс вреда немцам по-минимуму, только самое необходимое. Третий Рейх, кстати, поначалу здорово оживил экономику в половине европейских стран, которые взял под крыло. Поэтому они сейчас более-менее экономически-полноц­енны и неплохо застроены. Жалко, что всё это наследие досталось унтерменшам.
-Кому-кому? - она впервые услышала это слово, но по контексту сама начала догадываться, что он имел в виду.
-Унтерменш - недочеловек. Мне просто первое ближе, так как всю литературу, где это слово упоминается, я читал в оригинале.
-И кто же к этим унтерменшам относится?
-Низшие в расовой иерархии и разного рода овощи, например, попавшие в сильную зависимость, тяжело больные психически, неспособные к труду, к нормальному существованию. Это если официально, но я к ним прибавляю ещё несколько типов. Скажем, для меня ни один ватник никогда не будет человеком, поскольку все они разрушают страну и ведут её к деградации. Либерасты туда же. Ими только крематории топить.
О том, кого называют "ватниками" и кого он имел в виду под словом "либерасты", Ника, на её счастье, знала. Но она никогда не задумывалась над этим, и если бы захотела, то не представила бы, что впервые этот вопрос встанет перед ней в диалоге с нацистом, которым окажется Андрей Каверин.
-А евреи? - вспомнилось ей. Против них, как и против любой другой национальности, она ничего против не имела. Но стало очевидно, что Андрей считает иначе - уже по употреблению слова "жиды" в рассказе про статистику.
-Само собой, они туда же.
-И что же? Их всех в газовые камеры? - Волкова ещё старалась не возмущаться.
-Если ты можешь найти другой путь очищения ото всех целого народа, то можно обойтись и без камер. Просто при Рейхе ни один из альтернативных способов не сработал, и ничего не оставалось. Да, ты наверняка сейчас подумала о Маймаксе. Поверишь, если я скажу, что мой отец прислушался ко мне, когда обдумывал эту идею? Правда, я был бы всеми руками за, если бы им всем выдали отравленный героин или бухло, чтобы насовсем очистить город от этого мусора, но с точки зрения закона они люди - увы! Надеюсь, однажды кто-нибудь случайно подожжет хотя бы один дом, а так как они почти все деревянные, сгорит всё... и все.
-А если в этот момент там будет Данил или Макс с Реджи?!
-Они смогут понять, в чем дело, и выбраться. Вот овощи дезориентированы, и в их смерти будет только их вина.
Ника не понимала, что ей думать, как относиться. Блондин свято верил, что его убеждения - спасение, и она не могла обвинить его в этом. Каких ещё взглядов стоило ожидать от того, кого воспитали как нациста?

"Андрей Каверин! Мой Андрей Каверин! Тот самый человек, которого я считала идеальным! И тот, которого я уже любила! И с перерезанными венами, и со всяким бредом в голове, и с гадским прошлым - все равно!
Я хотела спросить - что же ты говоришь такое?! Но вместе с тем... мне хотелось слушать дальше. Даже едва подавляя в себе слезы, я решила, что  дослушаю его до конца, я узнаю, что он за человек!"

-Кстати, ты можешь мне врезать, я пойму, ведь для тебя это всегда было представлением о зле. Люди любят смотреть на подобные вещи однобоко, цепляются за самые известные мифы и раскручивают их. Плюс ко всему, стереотипы народу очень часто навязывают противники или существующая власть, это тоже уже пройденный этап, если почитать историю НС-пропаганды во время зарожденя Рейха.
Ника была заинтересована не историей Рейха, а самим Кавериным. И ей хотелось знать именно о его убеждениях.
-Вот ты ненавидишь ватников. А себя ты считаешь патриотом?
-Странные параллели между ватником и патриотом. Последние к ним никак не относятся. Это - хомячки, которые уничтожают собственный народ, восхваляя наше "чудесное" правительство. Что касается меня, то ответ - да. Я люблю именно страну, поэтому ненавижу правительство, которое её убивает.
-Тут я с тобой согласна. Но вместо этого ты бы хотел видеть во главе нацистов?
-Да. Только не надо путать с Рейхом. Я уже сказал, что у нас все иначе. Просто Германия была ближе всего к образцовому национализму, но это не значит, что современные русские националисты имеют много общего с гитлеровскими.
-Национализму? Мы же про нацизм говорили.
-Ты же знаешь, что нацизм - это сокращённо от национал-социализма, ну а национализм как политический режим существовать не может, только при социализме. Так что я не ошибся.
"Что было мне делать? Что думать?
Я уверена, многие скажут, что мне нужно было развернуться и броситься прочь, хлопнув дверью. Сбежать и никогда не возвращаться. Забыть об этом блондинистом монстре, как я забыла о мечтах построить отношения с классом.
Но, как бы ни осудили меня, я признаюсь - в моих мыслях ничего подобного не было. Напротив, теперь я знала, что не убегу. Поскольку от себя не убежишь.
И даже любовь здесь не играет роли. Я бы все равно осталась, теперь, зная, кто он. Я бы осталась, потому что мне хотелось знать ещё больше. Я не захотела стать ему подобной, ни в коем случае! Но этот человек привлёк меня своими запрещёнными взглядами, которые считались злом, но в которых он видел добро.
Понятия добра и зла, какие они лёгкие в сказках! Но жизнь не сказка, и выбирать приходится не между добром и злом, а злом и ещё большим злом.
Я читала немало реальных историй... сначала читала, а затем начала видеть. Я общалась с самыми опустившимися, я общалась с теми, кто убивал, с теми, кто никогда не работал законно, и поверьте, Андрей Каверин отдыхал рядом с ними. И каждое новое знакомство, каждый новый рассказ подтверждал мою теорию:
Все ужасы современного общества, какие мы видим, будь то жестокость людей или их деградация, - это всего лишь следствие. Люди не рождаются садистами или мазохистами. Я ещё вернусь к этой теме, не раз.

Андрей ненавидел наркоманов и не понимал, что он - один из них. Только те наркоманили веществами, а он - нацизмом. Его глюками были представления об идеальном Четвёртом рейхе на территории России, где он видел себя фюрером.
В каком-то смысле у него были и вполне адекватные цели. Так, однажды он сказал мне, что Россия при всех своих ресурсах кормится за счёт чужих стран, а своё продаёт по дешевке. Ну, известный факт. Но у Андрея был свой четкий и совсем не нацистский план действий, по которому он надеялся раз и навсегда уничтожить такую систему. А ведь и у наркоманов бывают вполне нормальные мечты.
Вот только между реальностью и мечтами - пропасть, и не каждому удаётся построить мост через неё. Прежде чем начать нормальную жизнь, наркоману требуется завязать с наркотиками, и только они знают, как это тяжело. А чтобы Андрею реализовать свои идеи, ему требовалось для начала добиться власти. Без связей и без лизания жоп, лицемерия и воровства - он же это так ненавидел...
Большая часть наркоманов стали таковыми под влиянием семьи, так или иначе. А потом через знакомства к ним присоединились и вполне благополучные. У Андрея Каверина та же история. Он говорил, что у ватников пропагандой промыты мозги, и как-то раз я еле удержалась, чтобы сказать: а у тебя - нет? В каких-то семьях привили любовь к "Единой России", у тебя - к НСДАП. В чем разница? Конечно, я так не сказала - чего ему это говорить? Он никогда не признает..."
Ещё долго они говорили на тему, такую родную для Андрея Каверина и такую чужую, пугающую для Ники Волковой. Спустя время она привыкнет...
-И все же, как это странно! - вырвалось у неё в перерыве между вопросами.
-Что странно? - не понял блондин.
-Наш разговор! - Ника встала у дивана и прошлась по комнате, остановившись у окна. - Что я только что обсуждала с тобой? Для тебя это нормально, но я... Я знала о нацизме всегда, и никогда бы не представила, что однажды сама столкнусь с ним - сейчас, спустя шестьдесят шесть лет после крушения Рейха! Проходила Великую Отечественную на уроках и ни разу не задумалась о какой-то политической системе - всегда видела нацистов только врагами. Эта тема всегда была где-то рядом - в книгах, в фильмах, в передачах, и я даже ума приложить не могла, что она и меня коснётся! Вот что странно...
-Ну, - Андрей подошёл к ней и посмотрел в окно, а затем на Нику, - теперь коснулось. Почему ты так спокойна?
-Потому что ты стал мне интересен, - не скрыла Ника.
Его пробило. Вмиг события последних недель пронеслись у него перед глазами, и блондин захотел всадить себе по голове молотком... почему он не сказал раньше? Почему не послушал Дмитриева? Почему ждал, почему довёл себя? Одиннадцать лет он жил, веря в себя как в единственного человека с правильными взглядами. Но следующие четыре года он был монстром поневоле. Он смотрел вокруг и вздыхал, понимая, что ему ничего не спасти. Андрей верил, что все вокруг видели в нем чудовище, и все свои мысли приходилось держать глубоко в себе. И вот, теперь двенадцатилетняя девчонка оказалась единственной, кто не испугался. Она, конечно, не разделяет его мнение, но так ли это важно, если она готова не просто смириться, а заставить его говорить, позволить ему выразить свои идеи?
За эмоциями и разговорами о запрещённой идеологии Ника совсем забыла, что случилось недавно. Только сейчас ей на глаза попались перевязанные руки.
-Послушай... Твои вены...
-Эх, не знаю! Я столько говна совершил, сколько тебе и не снилось. Я хотел как лучше, но я сломал психику и детство людям, которые не сделали мне ничего плохого! Что, если и дальше все мои действия будут ошибками, что, если эти ошибки уничтожат целые массы? Признаться, я боюсь себя. Я все делаю неправильно!
-Эй, - Ника позволила себе взять его за руку, - перестань. Мы все совершаем ошибки, которые превращаются в опыт. Их наличие - не повод убивать себя.
"Я сказала так, имея в виду не столько класс, сколько его взгляды. Я верила, что однажды он и их изменит! Он же был вполне образован. Я думала, почитает годной литературы и успокоится. Правда верила, что этот путь будет лёгким для него".
-И вот ещё... взгляды эти. У власти политические преступники! Но кто пойдёт со мной?! Да меня сразу же посадят.
-И ты хочешь убиться, зная, что у власти преступники? Да ты просто ссыш действовать! Вспомни, сколько людей на той же войне понимало, что им может прийти конец, и все равно ехало подставляться под ружья, потому что речь шла не об их заднице! Рашка сейчас потому и гниет. Потому что кругом только диванные политики, которые хотят перемен, но ждут хороших дядь, чтобы те все за них сделали. А так не бывает. Иногда приходится жертвовать чём-то - а как ты хотел? Может, я ошибаюсь, но как по мне, лучше сесть в тюрьму за попытки сделать лучше, чем прожить всю жизнь, имея спасительные планы, которые ты побоялся осуществить.
"Мда, что я несла? Я несла это, не думая, просто чтобы убедить его, что есть то, ради чего стоит жить! Вспоминая свои мысли в тот момент, я каждый раз начинаю плакать. И его слова о том, что он хотел как лучше, а получилось... они же относились ко мне, только я этого ещё не знала!
У меня были глупые надежды. Здесь я выходила главной трусихой: я предлагала ему выразить свои взгляды, но, безусловно, сама бы я предпочла наблюдать. Я видела в нем почти оружие... Будучи далекой от политики, я надеялась, что рано или поздно его мировоззрение изменится, останется только самое верное, и тогда все будет так, как мечтала я.
Мне было двенадцать... я узнала, что мой любимый человек - нацист... и сразу построила планы на его счёт.
В этот же день я узнала, что уж кому, а Андрею никак нельзя говорить то, что сказала я.
Но было уже поздно".
Нике казалось, что Андрей поверил её словам. Но она ещё не могла быть уверена, что он передумал.
-Это больно, наверное, - вздохнула Ника.
-Мне не больно, - отмахнулся он, полностью уверенный, что Нику это не заставит испробовать на себе.
-Данил говорил, ты никогда не жалуешься и не просишь о помощи. Но я не настолько верю в сказки, чтобы подумать, будто пять глубоких порезов, сделанные ржавым канцелярским ножом, которые пришлось зашивать, не доставляют проблем. А если вспомнить, что ты ещё и разрезал все швы... не надо мне врать, что все в порядке. И то, что заставляет тебя издеваться над собой, гораздо опаснее, чем ты думаешь. Пойми же, все серьезно. Я не хочу, чтобы ты умер, да никто не хочет!
-Я не стану лечиться, - вздохнул он. - Мне противно уже от самой мысли, что чужие люди будут знать о моих проблемах... и плюс я боюсь стать овощем на таблетках. И... и что меня реально поставят на учёт. Вдруг в самом деле все серьёзно? Вдруг я загремлю в психушку? Не зря Реджи так боится, наверняка меня сломают!
-Ты просто обманываешь себя. Ты сказал, что боишься, как бы не обнаружилось нечто серьёзное и тебя бы не отправили в психушку. Но что, если тебе и вправду нужна помощь? Если тебе её не окажут вовремя, ты легко станешь одним из тех унтерменшей, не способных на элементарную работу!
Она уже не знала, как убедить его. Пришлось использовать его собственные термины и убеждения, которые она не разделяла.
-Ладно, Ник... посмотрим, что будет.
"Я находила в его суициде параллели с Гитлером и его свитой. Когда они поняли, что им не выиграть, они убили себя - наверное, Андрей чувствовал примерно то же. Он проиграл с того момента, как родился.

А я все равно хотела, чтобы он жил. Я просто не верила, что он представляет какую-то угрозу, что он способен навредить. Да, хоть он и говорил о том, как хорошо было бы сжечь Маймаксу, он-то не был способен на убийство. Все его идеи ограничивались мыслью разделить людей, но не уничтожить... он сам говорил, что расовая иерархия создана не по принципу "от лучшего к худшему".
По понятным причинам это все казалось мне бредом. Но все же, он хоть как-то выделялся на фоне других людей, которые виделись мне просто стадом. Как и Макс, Реджи, Данил... по каким-то пунктам они были необычны, и это тянуло меня к ним. У Каверина на все было своё мнение, и каждую фразу он готов был подкрепить аргументами".
Когда сидеть в душной из-за закрытых окон комнате надоело, Ника предложила спуститься вниз. Она сказала, что хотела увидеть и Лазарева с Региной, но на самом деле её волновал другой человек, теперь в ещё большей степени.
Валерия Каверина они поймали в гостиной. Вместе с остальными. Ника начала с того, что все в порядке, но её слова утешили несильно. Затем Каверин сам подошёл к ней.
-Ника, я хочу поговорить с тобой.
-Я тоже хотела поговорить с вами уже давно, - призналась она.
-Тогда давай отойдём.
Они отошли в его кабинет, и Ника сразу принялась искать глазами фотографии, которые могли бы намекнуть на связь с Алексом. Но, среди дипломов и семейных фото, она нашла только одного Лазарева - Данила.
-Ваш сын - нацист, - утвердила она, стоило ей закрыть дверь.
Он ничуть не удивился.
-Значит, он все же рассказал тебе? Или ты сама догадалась?
-Нет, я бы никогда не додумалась.
-Да, это был глупый вопрос - он так шифруется, что можно прожить с ним бок о бок несколько лет и так ничего и не понять. Ты же знаешь, что об этом нельзя говорить, верно?
-Само собой. А вы запрещаете ему распространяться о своих взглядах или он сам так захотел?
Видимо, Каверин даже удивился первому пункту.
-Нет, Ника, это только его желание. Думаешь, он бы стал слушать запреты? В этом отношении он поступает вполне правильно, потому что такие штуки ему бы не простили. Сразу вспоминается, как Дмитриев рассказывал о его поведении в Маймаксе, когда эти мрази-уголовники хотели его прикончить за его слова. Так что пока к нему не придёт осторожность, лучше пусть только дома высказывается. Я же знаю его - так занесёт, что может и с жизнью расстаться.
-Все правда так серьезно? - испугалась Ника. Ей сразу вспомнился совет Андрею, что не надо бояться, не надо молчать...
-Андрей из тех, кто способен зайти слишком далеко. Представь, какую агрессию он встретит в свой адрес, учитывая, что у него достаточно недоброжелателей. Умей он действовать аккуратно, я бы не волновался, но с его характером самовыражение с лёгкостью закончится избиением за гаражами или чем похуже. Уверен, со временем он повзрослеет, но сейчас это дело довольно рискованно.
-А вы не пытались переубедить его? Я знаю, что это сложно, но раз все так серьёзно...
-Я много раз говорил ему, что нужно держать себя в руках, но насчёт взглядов переубеждать его бесполезно. Видишь ли, он не нахватался этого от идиотов, он унаследовал взгляды от своей матери. Он и без того считает, что я разлюбил его мать, когда узнал, что она - нацистка. Поэтому любые попытки все ему объяснить будут восприняты как обвинения в адрес его матери, что он не переносит. Я и без того чувствую, как теряю его - вот сейчас, например, думаешь, я на него злюсь? Да я себя спрашиваю, как можно было так его воспитать, что он взял и порезал вены? Нет, пусть дома выражается, говорит, что хочет - я же сам прекрасно знаю, как сильно в его возрасте желание высказаться. Но вести себя так же при людях слишком опасно.
Волкова не стала говорить о том, что именно обсуждали они с Андреем Кавериным. Она и сама понадеялась, что он начнёт проявлять себя уже тогда, когда почувствует, что станет безопаснее. К тому же в словах Валерия был и другой смысл - он ожидал, что, повзрослев, Андрей изменит своё мнение.
Затем она вспомнила, из-за чего изначально ей хотелось поговорить с ним.
-Вы-то, должно быть, знаете, как быть осторожным. Извините, если я говорю лишнее, но мне известно, что вы связаны с Алексом Лазаревым.
И здесь ей удалось насторожить его. Каверин не выглядел сильно испуганным, но он стал ещё более напряженным, чем прежде.
-От Макса Дмитриева узнала? - догадался он.
-Да, от него. Вы не думайте, Макс особо долго об этом не говорил. Только о том, что вы были в банде и о том, что Алекс спас вас от тюрьмы.
-Не нужно оправдывать его. Макса можно понять, на его месте я бы просто убил себя за то, что натворили тогда мы с Алексом. Неудивительно, что он пытается отомстить мне.
-Отомстить?
-А ты думаешь, мне не влетает за то, что творится в Маймаксе? Дмитриев делает все, чтобы преступления только увеличились, а главное - его и винить за это нельзя! Сама подумай, что бы ты сделала с человеком, который чуть не убил твоих родителей, отнял у них торговый центр и заставил перебраться в Москву почти без денег? Учитывая, что нам потом ничего не было! Конечно, я не доверяю Максу, но не мне его осуждать.
Ника не ожидала, что Валерий Каверин станет признаваться в своих ошибках. Она не привыкла видеть его таким. С самого восхождения на должность он любое своё дело мог разъяснить так, что его хотелось поддерживать.
-Ладно, это было давно, вам, если я не ошибаюсь, было примерно столько же, сколько Максу сейчас.
-Несмотря на это, я знал, что делаю, но совсем не думал о том, что за этим последует. Данил уже смирился и перестал ругаться, но до сих пор его обвиняют в том, что вытворял Алекс. А ведь ни Алекс, ни я не думали о нем, когда шли на преступления. Нас волновала только крыша, а теперь за наши ошибки расплачивается тот, кто на тот момент ещё не родился. Слушай, Ника, я дам тебе совет. Сейчас ты пройдёшь такой возраст, когда тебе захочется попробовать все, перейти всякие границы. Возможно, ты перейдёшь через моральные принципы, возможно, сделаешь то, о чем раньше и подумать не могла. Это неизбежно, особенно в компании Андрея и его друзей. Но запомни одну вещь: думай, прежде чем сделать. И всегда задавав себе главный вопрос: а стоит ли? Потому что потом будет уже поздно. И я сейчас говорю не только о тюрьме и других последствиях, которые бывают за преступления. Ты можешь никак не поплатиться, но совесть будет грызть тебя всю оставшуюся жизнь.
Ника долго обдумывала его слова. Это противоречило многому из того, что советовали в книгах и интернете, но чем больше времени проходило, тем сильнее она убеждалась, что Каверин был прав.
-И все же, как это произошло с вами? Насколько мне известно, вы были не меньшей гордостью школы, чем Андрей. И вдруг связались с криминалом...
Кажется, Каверин мог рассказывать об этом вечно.
-Ты же знаешь, каким временем были эти девяностые? Я долго ждал и надеялся, что упорная учеба поможет мне пробиться. Но у нас в городе не было университетов, а чтобы попасть в Москву и жить там, нужны были деньги, и их у меня не было. Работу не могли найти даже люди с дипломами, чего говорить о школьниках? Я был в десятом классе. Родители пропадали на работе целыми днями, а я старался учиться и все же знал, что у меня мало шансов. Об Алексе Лазареве постепенно говорили все больше и больше - когда-то он учился в нашей школе, но затем его исключили за плохие оценки, прогулы и поведение. И пока мои одноклассники приходили в ужас, мне в голову приходила идея. Лазарев никогда не работал легально, но имел немало денег, и его братва не бедствовала. Я решил рискнуть. Думал, что это только временно, что просто заработаю с его помощью. Но в итоге именно Алекс Лазарев стал моим лучшим другом.
-Как так вышло? Каким он был, этот Алекс?
-Алекс был самым жутким типом, какого я когда-либо знал! Если однажды ты спросишь меня, как я уживаюсь с Андреем, я тебе отвечу: после Алекса ни один характер не покажется тебе тяжёлым. Дело в том, что я даже не могу дать ему точного описания. Сегодня он вёл себя так, завтра - иначе. Он мог говорить совершенно противоположные вещи. Он мог ругать человека последними словами, а на следующий день объявлять его своим лучшим другом. Однажды он сказал, что бросает курить, и два дня не курил, а потом снова начал и утверждал, что не сорвался, а просто не хочет бросать. Но это я говорю о мелочах, на которые всем в конце концов стало плевать, потому что его непостоянность проявлялась и в чём-то более серьёзном. Так, нарушить его правила в день, когда он был излишне злобным, означало умереть. Человек едва доходил до дома. Про врагов в такие дни молчу - он никого не оставлял в живых. Несколько конкурентных банд было просто истреблено. А если уж он ловил на неверии... это было хуже всего. Лазарев мучил своих жертв как мог, прежде чем убить. Иногда своими руками, иногда кого-то подключал. Бывало, если его не устраивало чьё-то поведение, он мог поручить ему самую мерзкую вещь в отношении другого человека. Но иногда случались моменты, и он становился самой добротой. Он почти не реагировал на ошибки, говорил: "В другой раз получится!". Он давал вторые шансы тем, кто особенно провинился. Он неожиданно выучивал вежливые слова. Причём никто не знал, в чем заключалась причина таких перепадов - кроме банды у него никого не было. Конечно, было страшно иметь с ним дело. Но когда речь шла о серьёзных преступлениях, Алекс всегда включал одного и того же человека. У него была превосходная тактика. Он никогда не попадался, никто не мог его даже заподозрить. Он всегда срубал больше, чем ему было нужно, но сам он считал, что этого мало. И захват Нью Джи был только ступенью в самом начале лестницы... - Каверин глубоко вздохнул и заслонил ладонью лицо. - Лазарев решил убить всех, кроме Дмитриева и его жены. Затем я схватил его жену, приставил к горлу нож, а Лазарев навёл на Дмитриева пистолет и сказал, что я перережу горло его жены, если он не перепишет на него все документы, связанные с торговым центром. Дмитриев согласился...
Ника уже слышала эту историю от сына людей, у которых забрали Нью Джи. Теперь это рассказывал тот, кто помог забрать.
-И если бы Дмитриев отказал, вы бы перерезали?
-Я настолько не сомневался, что он согласится, что даже не задумался. Но знаешь, я был тогда полным отморозком, так что вполне мог. Мы настолько увлеклись, что я элементарно забыл о своих изначальных целях. На медаль все ещё шёл, причём по совету Алекса, но теперь не она меня волновала. Я забыл о своих мечтах, думал остаться в криминале. Но Лазарев сказал все же попробовать, и в итоге я закончил школу с красным аттестатом, получил золотую медаль, а затем и поступил в МГУ на юридический факультет. Летом, до начала учебы, я продолжал участвовать в банде, грабить, убивать, продавать наркотики. Однажды мы с Алексом и ещё несколькими нашими друзьями бухали, и речь зашла о власти. Мы так обругали наше правительство, что по этой части меня разве что Андрей переплюнул. А потом я сказал: "Знаете, а ведь если грабануть городскую администрацию, бабла из неё хватит на весь город!". Алекс был пьян и поддержал идею, а за ним и остальные. Но на следующий день Лазарев пытался убедить меня и остальных, что это глупость, но мы слишком завелись этой идеей. Тогда он понял, что нас не отговоришь, и начал серьезно обдумывать план. Причём он заставил нас всех избавиться от каких-либо доказательств нашей криминальной жизни, вынести их из дома, спрятать, сжечь... мы все сделали как надо. Он сказал, что мы должны выполнять все его приказы и не возражать ему. Ночью мы пробрались в администрацию, расправились с охранниками, вынесли кучу бабла и ценных вещей, но на входе нас ждал сюрприз. Дмитриев нашёл путь поймать нас. Полиция нас тут же схватила, но Алекс... он неожиданно стал вести себя так, будто мы сами были его заложниками, и заявил, что захватил нас и вынудил пойти за ним, в противном случае угрожая нас убить. А нам потом сказал, что если мы посмеем выдать правду, он убьёт нас на самом деле. В ментовке у него тоже были связи. А в нашей невиновности не усомнились: о том, что я поступил в МГУ и имел блестящую характеристику в школе, стало известно, да и остальные недалеко ушли. В итоге нас быстро отпустили, это дело с нами замяли, а Алекса долго судили. Дали ему четыре года - это крайне мало за все, что он делал, но и улик против каждого преступления не нашлось. Когда он вышел, я закончил универ, и потом мы смогли вернуть ему Нью Джи. А дальше ты и сама знаешь...
-Ну и бандит же вы! - вырвалось у Ники. Она улыбалась. Ей совсем не хотелось осуждать его.
-Не говори так, будто это здорово. Это был ряд серьёзных ошибок, которые я совершил по своей глупости и жестокости.
-Зато благодаря этому у вас есть богатый жизненный опыт. Все мы ошибаемся.
-Скажи Данилу про этот опыт. Расплачивается-то за это он, а не я.
-Но из-за Алекса, а не из-за вас!
-А кто его надоумил? Данил сильный, он хоть бы раз обвинил кого-то из нас, но нет, он делает вид, будто его положение его совсем не расстраивает. Мы сто раз предлагали ему перевестись из второго лицея, но в другие школы города его не берут из-за оценок, и единственный вариант - Москва. Так он отказывается, не хочет уезжать. Да, Алекс был безумным, но все же он спас всю мою жизнь, и я не мог оставить Данила. У него почти нет родственников, а те, кто жив, не хотят о нем и слышать.
Ника задумалась над тем, как жизнь Данила Лазарева отличалась от её собственной. Прошло несколько лет, и она отметила, что каждый раз, когда в её голову приходили такие мысли, она почему-то была уверена, что все испытания для Лазарева остались в прошлом.
"Мы ещё долго болтали. Каверин вообще по-особенному ко мне относился. Не могу сказать, что прям как к дочке - скорее как к подруге, хоть я и была значительно младше его.
Ему нравилось, как я рассуждаю об Андрее. Да и вообще о многом. Он был согласен со мной почти во всем - по крайней мере не спорил и не говорил, что я ещё ребёнок и ничего не понимаю. Да и кто бы посмел мне сказать, что я ребёнок и ничего не понимаю? Только тот, кто совсем меня не знал.
Он очень боялся из-за Андрея. Тот верил, что он ненавидит его из-за его взглядов. Ведь его родители развелись, когда правда о нацизме раскрылась! И он верил, что причина в самом нацизме, а не в том, что человек жил с тобой бок о бок двенадцать лет и не рассказывал о том, кто он. Поэтому то, что я знала и обсуждала это с Андреем, его отца даже успокаивало.
Валерий Каверин сказал мне тогда ещё кое-что. Я напоминала ему Лину Лазареву, мать Данила. Они учились в одном классе и дружили, а когда Лина узнала об Алексе, она попросила их познакомить. Да, десятиклассница, обычная девочка, захотела познакомиться с криминальным авторитетом! Как и меня, её все это привлекало, и иногда она участвовала в делах Лазарева - но не в ограблении администрации, здесь ей Алекс просто не позволил. Наташа была её подругой детства до её переезда из Питера и тоже отмечала наше сходство. Меня такое сравнение более чем устраивало, за одним, разве что, исключением - Лина погибла в 12-12-2, ей было только двадцать с чём-то. Они не имели в виду, что и я так закончу, и до лета 2015 года я и сама над этой темой не задумывалась.

В тот день я поняла, что окончательно сблизилась с компанией. Теперь я знала все, что и они. И мне казалось, этого я и хотела...
Здесь я не пожалела, ни капельки. В самом деле, ни о чем другом я на тот момент и мечтать не могла. И я действительно чувствовала себя самой счастливой.
Вечером я созвонилась с Веллом, рассказала, как было, про Андрея, и спросила, ни это ли он имел в виду, когда подталкивал меня. Он ответил, что да. И не сомневался ничуть, что именно так все и будет, что я не побегу, а поинтересуюсь.
На следующий день я снова встретилась с Андреем. По моей просьбе он рассказал о том, что из себя представляли его взгляды, для чего они - на этот раз мы даже не затрагивали Рейх. Андрей умел преподнести своё мнение так, что оно казалось правильным. Он умел убеждать, а я, как я считала, была очень податливой и легко могла от него "заразиться". Но я не хотела быть нацисткой, нет! Приходилось нагружать голову тонной аргументов, почему я не должна. Да, можете представить, в вопросах нацизма мне ещё приходилось уверять саму себя, что это неправильно! Тогда я поняла, почему в Рейхе у него было столько последователей.
Я попросила Каверина посоветовать мне несколько книг, которые читал он сам. Всего лишь чтобы обсудить, ну и чтобы лучше понять его самого. Должна признаться, с того периода до меня и дошло, что запреты не решают проблемы - они просто не работают. Вся его литература была под запретом, но я свободно скачала её из сети на свою электронную книгу. Осилила только часть - болтать с Андреем было приятнее, чем читать самой. Нацизм-то меня не интересовал, меня интересовал один нацист, Андрей Каверин.
Его убеждения я так и не разделила, но получила колоссальный опыт. Вот уж чего точно нигде не прочитаешь, вот чему не научат, что не покажут! Приходилось все время фильтровать информацию, чтобы самой не зомбироваться, хотя он не ставил целью сделать из меня свою последовательницу. Благодаря этому я научилась не принимать сразу все, что на меня наваливалось, и потом, уже в 2014, мне это сильно помогло. Я слушала своих ровесников и удивлялась: как легко они верили всему, что им твердили в ящике! Здесь у меня был повод гордиться собой.
Уж где я не ожидала, что этот период жизни поможет мне, так это в разговорах с преподами универа. Я тогда училась в Школе Юного Журналиста при МГУ. Обсуждая политику после пары, мы дошли до темы нацизма. Среди около десяти моих однокурсников, кто там остался, "Майн Кампф" читала только я. И вот, мы стояли и беседовали об этом со взрослым человеком, а остальные смотрели на нас и слушали, не догадываясь, откуда я так хорошо в этом шарю. Конечно, говорили мы совсем не в том ключе, что и с Андреем, но меня все равно захлестнуло воспоминаниями, а никто же и не понимал, что для меня значило все это! Ведь с Кавериным я не могла вести эти разговоры уже почти год.

Короче, на первый взгляд неправильный путь пошёл мне только на пользу. Но я бы никому не посоветовала пройти через подобное.

Для Андрея Каверина мой интерес к нему стал одной из причин снова поверить в возможность жить. По крайней мере, так он мне сказал. Он тут же перестал отказываться от лечения, хотя дело оказалось и в самом деле серьёзным - у него нашли проблемы со психикой, не связанные со взглядами. Не настолько плохо, чтобы лечь в больницу, но в Москву ему пришлось ездить до конца июня, пока не объявили, что он здоров. Его освободили от школы, перенесли экзамены... и если сначала он выглядел очень замученным, то затем я и сама заметила, что он, наоборот, сам захотел стать нормальным! Он же понимал, что псих не может руководить страной.
К сожалению, чуда не случилось. У него осталось пять глубоких шрамов на руках - два на одной и три на другой. Очень заметные... впрочем, в нашем городе о его суициде и так все знали, поэтому он быстро перестал стыдиться их. Сначала боялся коротких рукавов, но потом снова начал ходить с высоко поднятой головой, не обращая внимания на интерес к своим рукам.

Задолго до этого произошло ещё кое-что.
Наступило девятое мая. Все дни до него я провела с Андреем, у него дома, за разговорами о его взглядах. И понятно, почему в этот День Победы я ощущала себя совсем не так, как в предыдущие. Этот синдром подружки нациста до сих пор не прошёл, и я не знаю, избавлюсь ли я хоть когда-нибудь. Каждый раз, когда кто-то говорил со мной о Великой Отечественной, меня охватывало тревогой. Будто все мысли вытекали из моей головы, и люди могли увидеть, как я связана с этой темой.
Тогда это было впервые. Просто нереально! Я смотрела с мамой фильмы о войне - у нас было несколько любимых, обсуждала и думала: ах мам, если бы ты только знала, о чем твоя дочь говорит со своим другом каждый день! А ведь прошла всего неделя...
Я спросила Андрея, как сам он относится к празднику. Что забавно, так это то, что я задала вопрос только тогда. Ждала жуткого ответа, но мне понравилось то, что он сказал:

-К самой идее празднования победы я отношусь нормально. Да, для меня Рейх - основа, но война была, люди погибли, это нельзя отрицать. Вот только если говорить именно о России, то здесь я праздник игнорирую. И дело не в статистике и не в идеях, а в тоннах лицемерия, которые в этот день выливаются в адрес тех самых ветеранов. Прикинь, сколько по деньгам наша воровское правительство вкладывает в эти парады, в промывку мозгов, в декорации, цветочки, открытки. Правительство, которому на самом деле наплевать на всех ваших дедов. Вспомни, в каких условиях у нас живут ветераны хотя бы в сравнении с европейскими. Если я скажу о своих взглядах, меня сразу посчитают злодеем и преступником, но объясни мне, разве фальшиво поздравлять в один день и оставлять существовать на мизерную пенсию остальные 364 дня - это ли не зло и преступление?

По-моему, лучше и не скажешь. Да я и на примере своей семьи видела, что если бы не мои родители, все старики не смогли бы нормально жить. И кстати, семья моя с Андреем согласилась, хотя я даже не сказала им, что это слова Андрея - как будто мои.
Но гулять мы все же выбрались, потому что погода стояла офигенная. Солнце, тепло... пошли в Нью Джи. Пока поднимались на эскалаторе к фуд-корту, Андрей ткнул в декорации к девятому мая и сказал мне из цену. Он добавил, что они-то частники, и эти деньги все равно ушли бы на что-то для торгового центра. А если я представлю, что примерно такие же суммы тратятся в каждом городе, и сложу... то все уважение властей к ветеранам окажется налицо.
Об этом он, кстати, говорил открыто, при людях. Его слова никак не палили его как нациста.
Мы сидели на фуд-корте, привлекая внимание его ещё перевязанными порезами на венах. Сначала пытались болтать, но потом я не выдержала, сказала: давай отойдём, я не могу так! Он согласился и предложил отойти на крышу Нью Джи. Раньше я понятия не имела, как туда пробраться...
И вот, мы стояли на крыше New Generation, торгового центра, украденного отцом Андрея и его лучшего друга у родителей парня его сестры. Безумие!
Закат. Лёгкий ветерок. Запах свежести. Листья распускалось. Под нами шумели машины, шли толпы людей, но никто не видел нас... Сначала мы курили - я уже научилась - а затем пару минут просто стояли, говорили не на его тему, я с закрытыми глазами нюхала воздух.
Потом он спросил, хочу ли я уходить. Я ответила, что нет. Тогда он подошёл ближе. Взял меня за руку. Я обернулась... его ссадины, полученные в драке, уже зажили, и, как всегда, он выглядел прекрасно. Мы смотрели друг на друга, и вот тут у меня в груди что-то загорелось, сердце забилось, и я почувствовала, что сейчас произойдёт. Ещё не будучи абсолютно уверенной, я сделала шаг к нему. Кивнула, взяла за вторую руку. Теперь мы стояли лицом к лицу, и я вскарабкалась на носочки, а он наклонился ко мне, чтобы сравняться ростом...

Это было волшебно... Как в фильме. Не хватало только эпичной музыки. Закат...меня целовал парень моей мечты. Не тот Андрей Каверин, на которого я по-детски запала, когда случайно наткнулась на его "Твиттер"... тот Андрей Каверин, который не должен был существовать здесь и сейчас.
Девятое мая 2012 года. Наверное, для меня это был самый настоящий День Победы. Победы над собой, над своим прошлым. Тогда одна мысль пробила мне голову:
Все прошлые страхи позади. Моя старая жизнь оставила меня, теперь я - другая. Теперь уже никогда и ничего не будет как прежде.
За свою жизнь я много раз думала неправильно, но как раз здесь я ничуть не ошиблась.
Как прежде уже ничего не было и не могло быть".