Ню-часть5

V.


Осенняя выставка в залах Кузнецкого моста открылась в конце октября. Как всегда, было много свежих работ. Залы светились золотой осенью пейзажей, натюрмортами осенних плодов, букетами различных цветов, скромной палитрой портретов. Иван Сергеевич неторопливо блуждал по залам, знакомясь с работами своих товарищей по выставке.
- Ванечка! Я думала, что сегодня не увижу тебя.
К нему, широко улыбаясь, шла Идель. Они обнялись и расцеловались, чем вызвали лёгкое удивление присутствующих посетителей в зале.
- А ты стал совершенно затворником, дорогой мой, - продолжала Идель, крепко держа его за локоть. – Что-то  скрываешь  от  друзей?  Не  хочешь  раньше времени обнародовать? Да?
- От тебя ничего не скроешь, Идель.
- Конечно! Я тебя знаю, порой лучше, чем ты сам знаешь себя. – Идель посмотрела в глаза Ивану Сергеевичу. – Видела твои две работы, очень хороши. Что-то новое появилось. Какая-то прозрачность, грусть. Так ведь?
- Тебе виднее. Ты ведь критик, и неплохой, как я знаю. Тебе виднее, - задумчиво произнёс Иван Сергеевич.
Идель, повернувшись к  большому полотну известного столичного художника, обратилась к Ивану Сергеевичу:
- Посмотри, Ванечка, Серёжа продолжает эксплуатировать свою тему. Вроде бы всё правильно, цвета взвешены, акценты на месте, но всё уже было. Жаль. Исписался, но держится молодцом.
- Зачем ты так, Идель? Серёжа талант. Ну, бывают повторы, но какие! Очень крепкая работа. Ты просто строга, хотя и права отчасти.
- Ладно о нём. О тебе хочется поговорить. Что с тобой происходит? После летней натуры ты совсем изменился. Не возражай, я вижу это по твоим пейзажам. Что с тобой, Ванечка? Уж не влюбился там?
- Брось, Идель! Не начинай эту тему.
- А почему, серьёзно, да?
- Смотри, Идель, идёт твой Воросин. Вот с ним и поговори о любви.
- Фу! Это пошло, Ванечка. Не дуйся на Воросина. Он ни в чём не виноват. Так решила я. А ты сам мне помог принять решение.
Воросин заполнил собой всё пространство, сжав в своих могучих объятиях и Ивана Сергеевича, и Идель, при этом радостно восклицая:
- Вот вы где, голубчики! Попались. Теперь я знаю о вашей тайной связи. Не отпирайтесь!
- Воросин, не будь примитивен, это уже не оригинально, - парировала Идель.
- Молчу, молчу, Деля! Прости. Иван, показывай свои работы, Идель мне все уши прожужжала о твоём успехе.
- Идель склонна к парадоксам, - опомнился Иван Сергеевич, - так что ты, Воросин, не принимай это всерьёз.
- А это мы ещё посмотрим, - продолжал Воросин и они направились к картинам Ивана Сергеевича. Стояли молча. Иван Сергеевич тоже смотрел на берег реки, ивняк,  спустившийся  к  воде, серебристый  туман, скрывавший лёгкую фигуру Анастасии, которая вот, вот должна появиться в этой тишине утра, полного радостных ожиданий. Казалось, что тень на воде уже видит это божественное существо, так свободно и естественно вступающее в лёгкие воды реки.
- Да! Идель права, - нарушил молчание Воросин, - что-то есть. Но, прости меня, Ваня, что-то не досказано. А что? Загадка.
- Признавайся, Ванечка, женщина? Да?
- Кто о чём …
- Ладно, потом скажешь. – Идель предложила перейти в другой зал, где были графические листы Воросина.
- Зачем, Деля, портить кайф от этого радостного утра, - взмолился Воросин, но Идель была решительна. Пять листов отличной графики Воросина были иллюстрацией к Генриху Манну, книга которого выходила к концу года в модном издательстве.
- Воросин, ты титан, отличная работа! – радостно воскликнула Идель, искоса посматривая на Ивана Сергеевича.
- Отличная, - вторил Иван Сергеевич, зная, что Идель и здесь искренна. А её вкус был безукоризнен.
- Спасибо, друзья! – радостно  откликнулся Воросин. Но мне пора. В редакции ждут меня уже второй час, так что я покидаю вас. Иначе, книга выйдет без меня и моих работ.
- Иди, иди, мой рыцарь. Покоряй пространство. Жду тебя дома, - покровительственно прощалась с Воросиным Идель.