Из дневника 27 ноября - 5 декабря 2016 г

1Фес.4:15 "мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших". "Не опередим" - хороший перевод. На момент пришествия Христа у живых христиан нет никакого преимущества по сравнению с умершими христианами. Фессалоникийцы переживали об умерших христианах, будут ли они со Христом и вообще, как им там. Вот Павел их и успокаивает: мол на момент пришествия мы все будем собраны ко Христу, что живые, что мертвые. Живые не опередят мертвых. У мертвых даже как будто небольшой приоритет есть (см. следующий стих).

Павел достиг всех евреев своего времени. И всех язычников (в пределах Римской империи). Ну, или это случилось в пределах одного поколения, до 70 г. И тогда Израиль полностью ожесточился. Пока Павел не дошел до краев, это было ожесточение отчасти. Пока не достиг полноты язычников, еще было ожесточение не полное. Евреи использовали гонения римлян на христиан и начали мстить христианам. Это было абсолютное ожесточение. С этого момента уже почти никто из евреев не обращался к вере в Иисуса. Движение зилотов, 64-66 гг. Правящая партия у евреев объявила войну римлянам и одновременно объявила войну христианам. И закончилось ожесточение отчасти. Когда Павел писал письмо христианам в Рим, ожесточение было еще отчасти. И он сообщает, что есть еще возможность покаяться. Пока не будут достигнуты все язычники, еще можно каяться евреям. Весь Израиль спасется. Весь, который вошел в Иисуса Христа. Остаток спасется. Весь Израиль, принявший Христа, и есть этот остаток. В 56-м году Бог все еще обращается к евреям, и двери еще отверсты.

Сегодня подумал, откуда у меня такой длинный крюк был в сторону развлекательности в становлении как проповедника. Только-только начинаю из этого крена выправляться. И вот какая мысль пришла. Лет 15 назад я многажды слышал, как в наших кругах ругали американских проповедников за то, что они только развлекают слушателей, обязательно в начале проповеди рассказывают анекдот для затравки и т.п. Я, тогда новообращенный "малый сий", внутренно согласно кивал и, возможно, повторял эти мантры. Вот мы как община и я лично пожали это высокомерничанье в том, что, в частности, мне пришлось сделать этакий крюк. А американцы, к слову, в это время экспозиционные проповеди говорят, пока мы золотые стишки под затасканные истории подбираем.

Из переписки: Мне нравится подход экзегетики, а не систематического богословия: берешь текст и стараешься внутри этого текста разобраться, что он значит. Для систематического богословия, имхо, надо обладать уровнем высшего пилотажа в экзегетике, иначе сто процентов сказок насочиняешь. Это про то, откуда начинать пытаться разобраться. Вот я про Томаса так думаю: он ведь пользуется герменевтикой, которой я других десять лет назад учил. Но я ей почти не пользуюсь, а у него она реально работает. Меня это здорово замотивировало к занятиям с Библией. Правда, смотрю, что со временем запал проходит. Но времени, конечно, на это все надо - уйма... У нас такое знание Библии на месте не востребовано. И почти никто не оценит твоих трудов. Видимо, поэтому запал и проходит. Плюс единомышленников и среды почти нет. Поэтому я на другие занятия переключаюсь.

Лучшие учителя те, кто показывают ученику, куда смотреть, но не говорят, что необходимо увидеть. Александра К. Трефнор

Смеюсь и говорю детям: "Смотрите, собачка в курточке идет". Тима говорит мне: "Пап, не смешно, ей правда холодно".

"Основной акт познания - не ответ, а вопрос. Ответ определен вопросом". Мой вопрос сейчас: почему развитие богословия стопорится в наших кругах? Предположения: это наследие татарского ига. Тоталитаризм в мышлении, монокулярность догматического (и не только) зрения и склонность объявлять всех отклоняющихся от генеральной линии врагами. А это отбивает охоту к исследованиям. Но ведь наоборот в истории российской культуры шедевры часто появлялись именно под прессом тоталитаризма... Как в этом разобраться?

В последние дни из прочитанного прочнее всего у меня засела фраза из "Тяжести и благодати" Симоны Вейль: "Любовь - это когда ты позволяешь другому быть другим" (цитирую приблизительно, по памяти, не дословно). Очень сильное определение. Т.е. любить - это отказаться от навязывания своих взглядов, пониманий, вкусов тому, кого ты любишь. Если ты любишь его таким, какой он есть, ты любишь его. Если стремишься подстраивать, подстругивать его под себя, ты любишь себя в нем. А его не любишь.

Эта простая мысль уже несколько раз мне помогала в эти дни. Когда Света думает о чем-то не так, как я, я не бросаюсь с шашкой наголо спорить, я готов принять ее взгляд. Ее ДРУГОЙ взгляд. Уже ради одной этой фразы стоило читать "Тяжесть и благодать". А как хотелось бы ее "Тетради" и "Формы любви к Богу" раздобыть...

Кстати, подумалось вчера, что надо на следующий год спланировать поездку на выставку книг нон-фикшн. В Москву добраться ведь не сложно. Надо только заранее денег собрать и время спланировать. На выставке есть возможность пересечься с авторами, взять автографы – меня вот эта атмосфера главным образом и приманивает. Ну, и конечно, выбор книг, из которых до Бреста долетят только мелкие брызги.

Недавно решил не выкладывать больше конспекты разборов. Во-первых, мне сложно их регулярно доводить до состояния, готового к публикации. Во-вторых, я не понял, есть ли на этот формат спрос. А вот на эссе спрос, думаю, будет. По крайней мере, его можно сформировать. Из любого конспекта разбора можно вытянуть как минимум одно-два эссе. В этом направлении буду двигаться. Только тут важно писать по горячим следам. Сразу после разбора. Когда откладываю - практически всегда к мыслям уже не возвращаюсь.

До сих пор я оценивал день по эффективности, а сегодня подумал: почему? Почему не по глубине продуманных мыслей, например? Или по полноте задействования мышц и связок внутреннего человека? Эффективность, грубо говоря, это всего лишь мера объема, мера приложенных сил. Но что толку, если сил приложено много, а все не туда? Что с того, если преодолел много ступенек, но лестница приставлена не к той стене?