Согреет мамина любовь

  По числам отопление было отключать еще рано, да теплая апрельская неделя сделала свое. И довольная удалилась, обещав вернуться ближе к концу месяца. Те, кто поверили в раннюю весну и уже успели убрать в шкафы теплые вещи, достали их обратно.  Хуже всего приходилось тем, у кого не было обогревателей дома. Тут уж оставалось только ждать. А пока что мерзнуть.
- Ох уж этот первый этаж, - вздохнула Полина, мама Юли, - близко к холодной земле. Одевайся теплее. Опять без шапки ходишь!
- Мам, они мне не идут, что поделать. Зато я люблю капюшон, накинула, скинула, когда захотела, - отмахнулась девушка. Действительно, она уже давно не болела, тогда как в детстве простужалась несколько раз в год, хотя шапку носила исправно. Но это, что касается ее самой. Маме она с радостью купила головной убор, получив первые самостоятельно заработанные деньги. Даже два. Ведь ее красивой маме то шапки идут. У Полины с Юлей были хорошие, доверительные отношения, но случались и ссоры, обиды, чаще всего, из-за упрямых характеров обеих. Это как с погодой, та тоже хоть и не злая, но ведь девушка такая, определенно непростая.
 Ночью холоднее всего. Мерзли обе, мама и дочь. Юля так сильно ворочалась, пытаясь согреться, что разбудила спящую в другом конце комнаты Полину.
- Холодно, - оправдалась девушка.
- Почему не укрылась больше, когда ложилась?
- Забыла. Я же и так в кофте.
  Недовольно ворча, Полина встала из теплой кровати. Укрыла дочку еще одной покрывалкой. Зеленой, ее детской. Вскоре Юля согрелась, уснула. А к Полине сон никак не хотел возвращаться. Она лежала, глядела в темный потолок. Старалась не думать ни о чем плохом. На улице начал накрапывать дождик. Тихонечко так, убаюкивая Полину.
  Ранним утром Юля проснулась в прекрасном настроении, ей было тепло, хорошо. Но совсем не хотелось вставать в по-прежнему холодной квартире. Умеренно накрапывающий дождик тоже будто уговаривал: полежи еще немножко, понежься в утренней сонной неге. Юля слушала сопение Полины и думала о том, как сильно она ее любит. Все недавние обиды казались такими ничтожными, недостойными даже воспоминания. Стыдно Юле стало за свой юношеский эгоизм. Девушка бесстрашно высунула нос из-под одеяла, а за ним и всю себя. На цыпочках и со своей детской покрывалкой пошла к спящей маме, легла на краешек кровати, чтобы ненароком не разбудить.
  Утренний свет упорно пробивался сквозь шторы, мол, пора вставать, лежебоки! Новый день нес с собой долгожданное потепление.