Человек и мера

Человек есть мера всех вещей существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют. (Платон),

И стену его измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела. (Отк. 21.17)

Некто из древних сказал – мера есть дар богов. И с этим изречением трудно не согласиться, когда вглядываешься в современный мир, который с одной стороны, как - будто бы много заботясь о мере, теряет ее. А с другой стороны, не заботясь о мере, теряет свой облик человека разумного. Существует легенда, по которой фараон, созвав всех своих жрецов, задал им вопрос - как с помощью одного единственного слова можно описать всю Вселенную. И этим словом была - мера. От начала творения человек приобщался к мере буквально во всем, и об этом много положительного сказали древние мудрецы. Так, чувство меры пронизыва¬ет всю древнегреческую литературу: «Мера лучше всего»; «Ничего слишком, все хорошо, что в меру»; «Блюди меру»; «Меру во всем соблюдай и дела свои вовремя делай», или - «пользуйся мерой» и так далее, где термин «мера» пытается обобщить всю социальную практику человека. Принци¬пом меры пронизано все сознание древних гре¬ков, мера - это норма в пище и поведении, в культуре и искусстве, наблюдения за небом и открытие некоторых законов в чередовании дня и ночи, стало показателем некоторо¬го рода космической меры. И все связан¬ное с мерой — «умеренность», «мерность», «соразмерность», «симметрия» - воспринималось как синоним истины, красоты и справедливости. А в сочинениях Платона мера часто сочетается с такими понятиями как - Закон, Бытие и Бог:  Сократ говорил, - нам «следует подойти ближе к этому несущемуся Бытию и, постучав, посмотреть, раздастся ли звук целого или надтреснутого сосуда. Спор из-за этого Бытия – не пустое дело и не между малым числом людей». И в другом месте говорится в Законах -  «У нас мерой всех вещей, преимущественно, пусть будет Бог». И тогда, есть основание думать, что вся древняя философия о мере ведет человека к Библейскому слову, как завершению всей мудрости человека, собранной в одной Книге. 
Древний философ Протагор сказал – «человек есть мера всех вещей суще¬ствующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют». Существующих - видимых и несуществующих, как - не видимых, а из Библии нам известно, что «все невидимое вечное (Божие)», а видимое вещей не вечно. Понятно, что под термином «вещь» нельзя понимать только материальные предметы, сюда входит и «мыслящая вещь» - душа человека. Но, вначале мы коснемся вещей видимых, которые измеряются объемом, весом, количеством и другими видами измерения, которые тоже не всегда «видимы» и понимаемы. А потом и невидимых, но которые хорошо измеряемы Библейским Словом. И чтобы нам не утонуть, как Протагор в море и мере вещей существующих, вспомним сократовскую притчу о невидимых душах, которые пьют воду из реки забвения. Пьют из реки сами, потому что вода не удерживается ни в каком сосуде. Здесь мерой является само питье – сколько и каким образом происходит этот процесс, потому что человек должен пить воду сам по мере нужды, по времени и в становлении знаний, как о том выразился Сократ. Другими словами, старое знание забывается и уходит в забвение, новое питье оживляет и поддерживает жизнь. В Библии тоже есть эпизод, где Гедеон выбирал воинов по способу их питья воды из реки: «кто будет лакать воду языком своим, как лакает пес, того ставь особо, также и тех всех, которые будут наклоняться на колени свои и пить». В итоге, из двадцати двух тысяч людей, осталось триста человек с которыми он победил множество врагов. Понятно, что эти люди были не сократовского масштаба знаний, но по способу их питья и бытия в мире, они характеризуются как бесстрашные воины.
По определению Платона мера - есть середина между избытком и недостатком, которая часто характеризуется как благо для человека. Во времена Моисея в пустыне, когда начал роптать израильский народ, Бог низвел на землю манну. И народу было сказано собирать ее на день и не хранить до утра – «и меряли гомором, и у того, кто собрал много, не было лишнего, и у того, кто мало, не было недостатка: каждый собрал, сколько ему съесть». Где «гомор» есть объем пищи человека на день, но они не послушали и к утру пища портилась. И когда человек не соблюдал меру в других областях жизни, то мера становилась наказанием. Для древних людей времен мифов это были боги – Дика (Правда) и Фемида (Право и Закон¬ность), входившие в окружение Зевса на Олимпе, а для греков богиня Немезида. О старой несовершенной мере людей говорится в Ветхом Завете – «Неодинаковые весы, неодинаковая мера, то и другое - мерзость пред Господом» или - «О, ты, живущий и изобилующий сокровищами! пришел конец твой, мера жадности твоей». Через пророка Исайю Господь говорит - «И поставлю суд мерилом и правду весами, и градом истребится убежище лжи», и там же - «мерою ты наказывал его (народ Иакова)». А пророку Иезекиилю в назидание народу, жившему в беззаконии, было сказано: «И пищу твою, которою будешь питаться, ешь весом, и воду пей мерою, от времени до времени пей так». И уже в Евангелии главной мерой становится радость человека, что «Бог не мерою дает духа» и разнообразные дары и служения человеку «по мере веры».
Очень любопытен суд мерою людей последнего времени от книги Откровение: «И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай». В голосе животного проявляется разумность человека-животного, который наделен разумом и способностью отличать и мерить - человеческое от животного, добро от зла, плотское от духовного и так далее. А всадник с мерой в руке призывается делать правильную меру в слове от уст наших. Ему сказано оценить труд человека поденщика, подвязавшегося в служении словом в винограднике Божием, где «хиникс пшеницы» есть малая, но лучшая мера пищи на день, в сравнении с тремя «хиниксами ячменя», грубой пищи животных. И не случайно оценена эта пища римской монетой динарием, который по весу и ценности приравнивался к греческой драхме, и всего лишь четвертая часть сикля (священного). При этом всадник не должен повредить елея и вина, то есть того небольшого знания и радости, которую испытывает человек, даже в малом служении Богу.   
В древности единица измерения веса, цены, расстояния, времени и всего того, что требовало измерения, имели разную меру, которая изменялась от уклада жизни и изменения бытия. То в Библии она характеризуется другими, более расширенными категориями и переходит в разряд «священного» и и высшей ценой была оценка по сиклю священному. Если кто сделает преступление и по ошибке согрешит против посвященного Господу, пусть за вину свою принесет Господу из стада овец овна без порока, «по твоей оценке, серебряными сиклями по сиклю священному». Во времена Елисея, когда была война и голод, пришел посланник царя к пророку и говорит -  чего мне впредь ждать от Господа? Пророк отвечал – «завтра в это время мера муки лучшей будет по сиклю и две меры ячменя по сиклю у ворот». Посланник не поверил и когда случилось «чудо», был растоптан у тех самых ворот неверия. Пророческие слова - «завтра, муки лушей по сиклю» ведут нас к Евангельским притчам о мере хлеба, который приобретает значение пищи небесной, и которую необходимо раздавать народу по мере взросления народа: «Кто верный и благоразумный домоправитель, которого господин поставил над слугами своими раздавать им в свое время меру хлеба». И делать это до тех пор, как сказал апостол Павел – «к совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова, доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова».
Платон говорил - Для всего есть мера. У кого есть ум для того мерою является целая жизнь. В связи с этой мерой можно вспомнить Библейские притчи о возрасте человека, где говорится о том, что есть люди, которые дожили до ста лет, но все так же не достигли понимания справедливости в Боге. Они ищут справедливость на стороне – в обществе, в правителях, в людях, но только не в себе, ищут ее в мере, в вещах, на стороне, но не ищут самого Бога. И таким в начале страданий представлен Иов в Библии, «который оправдывал себя больше, нежели Бога» и подвергся испытанию до тех пор, пока не перестал искать справедливость в себе и друзьях, и только тогда находит Бога. А есть люди, которые уже в молодости достигли полноты лет, когда перестают оправдывать свою справедливость» перед Богом и таким представлен молодой Илиуй в книге Иова.
Рассматривая высказывание Протагора о вещах «существующих и несуществующих», то есть как видимых и невидимых, Сократ сказал - «есть люди, которые согласны признать существующим лишь то, за что они могут цепко ухватиться руками, как и всему незримому, они не отводят доли в Бытии». Человек живет в видимом и рациональном мире, он делает вещи – стул, стол, кровать, строит красивые дома, дворцы и храмы, и в этом он становится мерой всех вещей видимых. Пребывая только в этой мере, человек становится мастером своего дела – не важно, что ты делаешь, а важно как ты делаешь. В этом трагизм мастерства греков и современного человека-мастера, когда нечего созерцать, но можно находиться лишь в делании. И этой установке в мере, без поиска вещей «не существующих» (не видимых) сопротивляется Сократ, говоря – «тогда никому не нужна та (простая) истина, которую написал Протагор». Но, когда речь философа начинает приближаться к характеристике вещей «не существующих», он начинает уходить от прямого ответа, рассуждает о мудрецах, у которых можно было бы «взять и как следует рассмотреть» этот вопрос. То есть, это знание и мудрецы как бы существуют, но их нужно найти и обратиться к ним. И всякий раз диалог или рассуждения философа возвращаются к «мере», относящейся к Бытию и Богу, то есть к Библейскому Слову. 
Исследователями Слова давно замечено, что многие библейские описания строений и вещей пророками, не рациональны. И такими в Библии представлены - скиния, ковчег, жертвенник, дворы, дома и храмы царей, и особенно Храм в видениях пророка Иезекииля. Которые нельзя воссоздать вещами видимыми, но для «мыслящей души» они становится более понятны, как сказано: «Сын человеческий, смотри глазами твоими и слушай ушами твоими, и прилагай сердце твое ко всему, что я буду показывать тебе». В русле нашей теме о мере, любопытно заметить, что Храм и все вещи храма измеряются в «локтях», то есть мерою человеческою. Где десятки и сотни раз сказано – «и намерил в три, четыре, пять, восемь…, сто локтей, и привел он меня во внутренний двор, и намерил ту же меру». Если в видениях ветхого пророка Храм только строился, был в становлении и должен быть построен по мерке человека, то в книге Откровение он уже представлен, как видимый Город, опускающийся с небес от Бога. И стена этого Города была измерена «в сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела». Вообще, в этой части знания о «мере» человеческой необходимо осознать, что весь видимый и невидимый космос, все планеты населенные и не населенные существами, созидаются и будут созидаться по мерке человеческой, как сказано у Иова – «длиннее земли мера Его». О вере, которая есть «обличение вещей невидимых», как акт свободы и свободного избрания, хорошо сказал русский философ Н. Бердяев: «Невидимые вещи не насилуют нас, не принуждают, подобно вещам видимым. Вера предполагает свободный подвиг отречения от принудительной, насильственной власти видимых вещей». И далее, рассуждая о Христе, говорит, что для тех кто не верит, свободного избрания не совершает, кто только знает видимые, принуждающие вещи, для того Христос погиб на кресте и больше ничего. И чудо невидимого воскресения недоступно ему.
Иисус сказал много притч о Царстве Небесном, где присутствует разного рода мера, и вот одна из них – «Иную притчу сказал Он им: Царство Небесное подобно закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло все». Понятно, что здесь этой закваской является любовь женщины к мужчине и, даже если эта мера мала по отношению к трем мерам муки – многих слов, дел и прочих определений бытия человека, все равно она способна привести их обоих к высшим обетованиям неба, то есть к Пиру и брачной Вечери Сына. Говоря о высших обетованиях Бога, есть смысл присмотреться еще к одной мере, которая сокрыта в покрывалах Скинии Завета: «Скинию же сделай из десяти покрывал крученого виссона и из голубой, пурпуровой и червленой шерсти, длина каждого покрывала двадцать восемь локтей, а ширина каждого покрывала четыре локтя - мера одна всем покрывалам». Примечательно сказано, что делали эти десять покрывал искусной работы «все женщины, мудрые сердцем, пряли своими руками и приносили пряжу голубого, пурпурового и червленого цвета и виссон». А другие, одиннадцать верхних покрывал Скинии из козьей шерсти делали «все женщины, которых влекло сердце, умевшие прясть, пряли козью шерсть». Опять же, вспоминаем, что Скиния должна была делаться из добровольных пожертвований и те женщины, которых влекло сердце и «умевшие прясть» свою любовь не искусно (не мудро), как бы «грубо» из козьей шерсти, все равно всем этим усилиям определена «одна мера для всех покрывал». И которые соединены «особо» золотыми крючками – влечений, желаний и способностей человека к любви. Если мера покрывал Скинии характеризует способность любви женщины, то Евангельская притча Иисуса о трех работниках, нанятых в виноградник (любви) – утром, днем и вечером, характеризует мужчин, приходящих трудится на поприще любви в разное время, и мера (цена) их труда тоже была одна. О том какова мера в четырех локтях и как она охватывает всю землю, мы уже говорили в другом месте, только напомним, что она распространяется на двух людей – мужчину и женщину. В другом месте Библии мы читаем, что мера в локтях должна быть, именно с ладонью. Той самой ладонью, которою человек может привлечь и приласкать другого, и той самой ладонью, на которой запечатлена судьба человека. И разгадывается эта судьба не по линиям ладоней и не по учениям хиромантов, но по меркам души человеческой способной к любви.