Часть 8. Отплытие. Умираю! Нет!

(Предыдущая часть: http://www.proza.ru/2017/04/29/1313)

8. Отплытие. Умираю!

Отзвучали швартовые команды, толстенные канаты были смотаны на громадные бобины (по-морскому - вьюшки!), и по корпусу пробежала первая дрожь запущенных дизелей. Мы медленно отвалили от стенки, подрабатывая только активным рулём. При этом судно отходило от причала боком. Потом руль взметнул буруны с другого борта, и машина дала самый малый ход. Китайский сухогруз проплыл мимо, горя огнями, как небоскрёб.

Мы столпились на палубе и не могли оторваться от этого зрелища. Наше судно медленно нацеливалось носом на выход из портовой бухты, постепенно смещаясь направо в сторону запада, где солнце уже скрылось за горизонтом, но яркая полоса хорошо освещала начинающее чернеть небо. А впереди мигали огни выходных маяков, установленных на краях молов.
 
Маяки проплыли мимо, и машины прибавили оборотов. Пропали запахи порта, в лицо подул чистый океанский ветер. И плавно начала нарастать качка. Вернее, слабая качка присутствовала и раньше, но теперь она стала заметной. Именно в момент, когда маяки оказались за кормой, я вдруг окончательно понял, что нахожусь на корабле. А корабль – в открытом океане. И понял, что мне уже не так интересно любоваться тёмным горизонтом. Накатила усталость практически бессонной ночи и всего этого сумасшедшего дня. Внутренности вспомнили о гастрономических излишествах и невоздержанности в напитках. В похолодевшей голове стала ощущаться слабость. И я решил пойти в каюту. Толик на правах старожила вызвался меня проводить.

Мы спустились на нашу пассажирскую палубу и добрели до каюты. В ней горел свет, а иллюминатор был задраен. Из вентиляционных решёток с лёгким шумом била струя прохладного воздуха. Юра сидел за столом и рассматривал фотоальбом. Он взглянул на меня и поднял брови.

     -  Что-то, Вить, у тебя усталый вид! – сказал он и показал на стул, – Садись, отдохни! Не надо было вам в город ходить. Через три недели будет следующий заход – тогда бы и посмотрели весь Дакар. И на автобусе бы съездили.
     -  Слушай, а почему качает? – задал я глупый вопрос, – Ведь шторма нет, волны небольшие, и даже барашков нет!
     -  Это зыбь! – сообщил Юра. – Она есть почти всегда. Таков океан. Три-четыре секунды вверх, потом три-четыре секунды вниз.
 
Я закрыл глаза и попытался представить себе такую зыбь. Но с закрытыми глазами я явственно ощутил, что меня вульгарно мутит! Причём с каждой минутой всё сильнее!
     -  Юра, а где тут у вас этот, как его… туалет, в смысле, гальюн? – спросил я.
     -  А что, уже пора?
     -  Да нет, я на всякий случай!
     -  Не переживай, рядом! Направо в коридор и вторая дверь! Там табличка…

Тут в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в каюту ввалилась толпа человек пять-шесть. Толпу вела довольно полная женщина. Она была рыжеволоса, громогласна и энергична. В руках у неё был свёрток, в котором угадывалась бутылка. Вместе с незнакомцами в каюту протиснулся и Славка. Удивительно, но в каюте поместились все, и не просто поместились, а расселись достаточно комфортно.

     -  Давайте знакомиться! – взяла слово предводительница, – Это мой отряд гидрохимиков почти в полном составе! Кроме вахты! Работать будем вместе! Меня зовут Галина Григорьевна. Фамилия Гаращук! Итого «Г» в кубе!

Я присмотрелся к ней более внимательно. Характеристика Г3 или «Г в кубе» подходила этой даме весьма точно. Когда она сидела, то своими размерами представляла собой этакий подвижный куб. И этот куб просто лучился весёлой бодрой энергией. По поведению её подчинённых, да и по всему остальному чувствовалось, что она – настоящий командир.

Она назвала своих отрядовцев по именам, которых я, естественно, не запомнил. Мы назвали себя. Дама-командир развернула газету и поставила на стол бутылку вина. «Опять пить!» – мелькнула  в моей усталой голове вялая мысль. И тут же нехорошим движением отозвался желудок.

     -  Ну, что, друзья! – бодро воскликнула кубическая женщина, – Сегодня из-за позднего выхода ужин будет не в восемь, а в девять! Так что стаканчик вина нам сейчас не повредит. За успешную совместную работу!

Не дожидаясь отдельной просьбы, Юра вынул из тумбочки и начал расставлять по столу батарею стаканов.

А я при слове «ужин» и при взгляде на бутылку вдруг почувствовал себя совсем неважно. Пролепетав «Извините!» я кинулся в коридор и помчался направо.

Успел! Меня несколько раз вывернуло наизнанку, но облегчения не наступило. Я провёл ладонью по лбу, вытирая испарину. Подошёл к раковине и взглянул в зеркало. На меня смотрело синеватое потное лицо, совсем не похожее на то, которое я брил по утрам. Прислушавшись к внутренним процессам, я умылся и поплёлся назад.

В каюте знакомство перешло в активную фазу. Стоял приглушённый гвалт, было душновато и отчётливо пахло свежим перегаром. Я, было, сунулся на своё место, но, увидев стакан вина, который мне оставили, молча побежал назад.

Меня снова вывернуло! На этот раз процесс сопровождался весьма болезненными ощущениями. Я постоял у раковины, дожидаясь, когда отпустит боль. Выпил воды прямо из крана (слава богу, она оказалась пресной, хотя и отдавала металлом!). В зеркало старался не смотреть. Но, уходя, всё-таки глянул. Зрелище было просто жалким!

Я вернулся в каюту и увидел, что народу значительно поубавилось. ГГГ властно выгоняла оставшихся «отрядовцев», покрикивая: «Вы что, не видите, что человеку плохо! Дайте ему лечь!» Напрасно я пытался сопротивляться, доказывая, что мне нельзя ложиться – ведь мутило меня всё так же. Юрка пересел на рундук, а меня уложили на его койку. Я прикрыл глаза. И тут же проклятая зыбь напомнила о себе! Голова закружилась, и всё тело начало вращаться всё быстрее и быстрее! Всё, больше не могу! Я снова сорвался с койки и побежал по знакомому маршруту.

Сил уже не было! Желудок был пуст, но позывы не прекращались. В голове вертелась одна мысль: «Ну, зачем я согласился поехать в эту экспедицию?» Во всём теле ощущалась небывалая слабость, было так плохо, что мутилось сознание. Я снова выпил воды из-под крана и подумал, что вот так, наверное, чувствует себя человек, когда умирает. Уже не хотелось ничего, только закрыть глаза и «отойти»!

Я стоял, опираясь на края раковины, и думал: «Как же я буду работать? Да и просто жить на корабле, если это связано с такими муками! Я ведь даже стоять ровно не могу…». А руки на металлической раковине ощущали лёгкую дрожь корпуса от набиравших обороты дизелей. И тут меня в самое сердце поразила очень простая мысль. «Если даже я прямо сейчас умру, – подумал я, – то всё равно корабль не остановится, и качаться не перестанет. Дизеля всё так же будут гнать его вперёд, люди будут работать, а несчастный я буду лежать где-нибудь в холодильнике!» От этой мысли стало так тоскливо, что я готов был расплакаться. С трудом сдержавшись, я поплёлся на дрожащих ногах обратно в каюту.

В каюте остались только Юра, Славка и ГГГ. Они о чём-то спорили, но, увидев меня, замолчали. Я без сил примостился на краю Юркиной койки.

Галина Григорьевна пощупала мой мокрый лоб и спокойно сказала:
     -  Ничего, не бойся, у всех так бывает! Но у всех и проходит! Скоро и у тебя пройдёт! А чтобы быстрей прошло, ложись и поспи.
     -  Нет, я лучше посижу! – вяло сопротивлялся я, – Не могу я лечь, всё кружится!
     -  Знаю, у меня тоже так было! Давно, правда! – усмехнулась ГГГ, – Вот тебе лекарство!
И она протянула мне две голубых пилюли.
     -  Что это?
     -  Таблетки от тошноты! Прими и ложись!

И она протянула мне стакан воды. Я послушно заглотнул обе пилюли, ожидая, что они тут же выскочат обратно. Но вода оказалась солоноватой минералкой и погасила рвотный рефлекс.

Я поднялся и начал карабкаться на свою койку. Но сил не было совсем, и я не стал сопротивляться, когда Юрка сильной рукой практически закинул меня наверх. С меня сняли туфли, укрыли одеялом и пристегнули к койке одним ремнём. В лицо светила лампа и заставляла щуриться, но, как оказалось, у койки есть занавески, – меня тут же заботливо зашторили.
 
Я закрыл глаза и тут же ярко ощутил своё расположение относительно корпуса. Койки на «Кренкеле» грамотно ориентированы поперёк продольной оси корабля, а при таком расположении ты не свалишься с неё даже при сильной бортовой качке. Килевая качка имеет гораздо меньшую амплитуду и не грозит выкинуть тебя с лежбища. В дальнейшем мне представилась уникальная возможность оценить преимущество такого расположения спальных мест.

Так вот при закрытых глазах я тут же ощутил, как мои ноги то задираются выше головы, то устремляются вниз, словно я собираюсь встать. Последней мыслью, которую я ещё успел осознать, была о том, что вряд ли выдержу такой эксперимент над вестибулярным аппаратом, и как мне отстегнуть ремень, если что… Но на этом мои муки закончились, организм сдался и отключился. Сознание куда-то улетучилось, и я заснул.

 
9. Преодоление.

Я проснулся внезапно со стандартной мыслью человека на новом месте «Где я?» Надо мной навис серый в клеточку потолок, я был пристёгнут к постели широким ремнём, а внешний мир был отгорожен от меня голубыми занавесками.

Тут я вспомнил всё, и снова страх посетил меня в полной мере. Я на корабле! Неужели опять!? Я прислушался к организму. Внутри было противно, во рту ещё противнее, но тошноты не было. Просто моё маленькое жилище слегка раскачивалось. Это было не очень приятно, но отнюдь не смертельно. Главное – не было слабости! Проанализировав внутренний мир, я прислушался к внешнему. Внешний мир был достаточно приветлив. Кровать была мягкой, воздух свежим, температура в каюте была совсем не африканской. За занавесками сверкало солнце, и слышались голоса. Я завозился, пытаясь расстегнуть ремень, которым я был плотно принайтован к кровати.

     -  Проснулся красавец! – послышалось снизу.
Занавески раздвинулись, и появилось лицо Юрки.
     -  С добрым утром! – ехидно сказал он, – Как спалось?
     -  Хорошо! – осторожно ответил я, – Слушай, а как это расстёгивается?
     -  Вот, смотри! – и он показал мне клавишу, напоминающую самолётную, – Нажимаешь – и всё!

Я расстегнул ремень и спустился по ступенькам вниз. В каюте сидели Славка, Толик и Юрка. В иллюминаторе горело ярко-голубое небо.
     -  Привет, ребята! – проскрипел я, – Как вы?
     -  Да мы нормально, ты-то как?
     -  Не поверите, почти не тошнит!
     -  Тогда проверка: есть хочешь?
     -  Чего-нибудь горяченького бы усвоил!
     -  Значит, выздоровел! Правильно ГГГ сказала, завтра, мол, пройдёт. А если не пройдёт – значит, не судьба тебе плавать, – сообщил Славка.
; Не плавать, а ходить! – строго поправил Толик, а Юрка усмехнулся и, вздохнув, выдал:
     -  Ну, и здоров же ты спать! Я из-за тебя пятёрку проиграл.
     -  Как пятёрку? За что?
     -  А как ты думаешь, который сейчас час?
     -  Не знаю, я часы снял. Кстати, где они?
     -  Да вон, на столе в ячейке. Да не смотри, я сам тебе скажу. Сейчас полпервого!
     -  Полпервого!!! Так это что, я проспал…
     -  Почти пятнадцать часов!!! – Юрка снова вздохнул и продолжил:
     -  Тут на тебя ставки организовали. Тотализатор! Четверо, и я в том числе, скинулись по пятёрке, а вот этот, – он показал на Славку, – всё выиграл!
     -  А на что ставили? – я всё ещё ничего не понимал.
     -  Трое считали, что ты не проспишь десять часов непрерывно, а вот он, – Юрка снова ткнул пальцем в Славку, – утверждал, что проспишь! А потом… после одиннадцати часов предложил удвоить ставки, и клялся, что ты проспишь больше двенадцати часов подряд! Но мы больше не купились. Ты так сладко храпел!

     -  Сон – лучшее лекарство! – оправдался я, – Мне так мама говорила.
     -  Правильно! – радостно подтвердил Славка, хлопая себя по карману.
     -  По правде говоря, я сам удивляюсь! – сказал я совершенно искренне, – Раньше такого не было. Ребята, а что за таблетки мне ГГГ дала? Наверняка снотворное!
     -  Да какое снотворное? – рассмеялся Юрка, – обычный пипольфен! Главное, что ты поверил. И в себя тоже! Всё-таки могучий у тебя организм! В смысле поспать.

Я снова прислушался к своему «могучему» организму. Тошноты не было. Мало того, робко начал просыпаться аппетит. Правда, голова была тяжёлой.
     -  Юра, я понимаю, что завтрак я проспал. А когда обед?
     -  Обед ты тоже проспал. Почти! Он начался в полдень, и мы уже… Пошли, я покажу тебе, где камбуз. Может, что и осталось.

Я быстро умылся и пошёл за Юркой изучать лабиринт коридоров и лестниц. Пока мы шли, Юра просвещал меня по части устройства корабля. (Правильнее – судна, так как мы были гражданскими. Корабли – они сплошь военные!) Потолок оказался подволоком, страшные двери – клинкетными, потом посыпалась всякая мелочь, вроде шпигатов, рей, шкотов, концов, шпилей и гаков. Я старался запомнить всё с первого раза, чтобы не позориться перед постоянным составом. Было непривычно, но интересно!

Мы вошли в обеденный зал (пардон, кают-компанию) камбуза. Ничего особенного, обычная столовая. Длинные столы на шесть человек каждый, все с бортиками. В центре каждого стола – блюдо с хлебом и солонка-перечница, на некоторых столах стояли эмалированные чайники. Народу почти не было, кое-где сидело несколько человек, по всему было видно, что обед заканчивался. Юрка громко сказал: «Приятно кушать!», народ ответил: «Спасибо!», и мы сели за наш стол.

К нам подошла работница камбуза в белом халате, и Юра в двух словах объяснил ей ситуацию. Она всё поняла и предложила мне на выбор борщ или куриный суп на первое и гуляш с макаронами на второе. Звучало неплохо, и я быстро сделал свой выбор. Через пару минут передо мной стояла тарелка с супом, в котором плавал солидный кусок курицы. Суп медленно качался в тарелке, не покидая, правда, её краёв. Сразу было видно, что океан спокоен.

Юра поднялся:
     -  Обратно сам доберёшься?
     -  Да-да, я запомнил, спасибо.
 
И он ушёл. А я осторожно начал питаться, прислушиваясь к организму после каждой ложки. И чем дальше, тем смелее, тем более, что суп оказался очень вкусным. Гуляш, кстати, тоже. Так я и съел всё, что предложили, запив обед компотом из яблок. А тем временем наш корабль (я всё-таки предпочитаю иногда называть его так!) продолжал свой путь в открытом океане, демонстрируя даже в стакане компота и бортовую, и килевую качку.

(На фото: слева Игорь, справа автор после "воскрешения".)

                (Продолжение: http://www.proza.ru/2017/05/01/1042)