Маленькая жизнь 26

В открытую постоянно дверь палаты заглянул парень-араб из соседнего отделения. Обычно арабы проходили человека по два-три, но создавалось впечатление, что их была целая толпа, настолько они были шумными. Это были Ливанцы. Одеты они были видимо в свой национальный костюм, длинное платье-балахон нежно-голубого цвета.
- Операция? - спросил Альку Ливанец.
- Да, - ответила девушка. Обычно на этом их диалог заканчивался, но не сейчас. Парень прошёл в палату.
-Москва, Ливан хорошо, Америка, Израиль плохо. Автомат Калашников хорошо, - произнёс парень стандартный набор слов и ушёл, а вечером привёл с собой друга, очень красивого восточной красотой, высокого, мужественного парня. Но в его глазах отражалась то ли жёсткость, то ли жестокость и это
настораживало девушку.
Девчонки в палате оживились, решили познакомиться с парнями, которые на вопрос коммунисты ли они гордо отвечали: Ливан-коммунист, делая упор на слове Ливан. Таня немного понимала по английски и парни тоже, решено было использовать её вместо переводчика.
Первого пришедшего звали Аркан, ему было 23 года, в Ливане у него остались брат и сестра, родители погибли в разбомбленном доме. Его мечтой было жениться на русской девушке и остаться в Москве, хотя в их понимании слово Москва означало весь огромный Союз.
Красавчика звали Али, ему было 20, у себя на родине он был бизнесменом. Также мечтал жениться на русской девушке, но только увезти её в Ливан.
Когда ребята спросили где работает девушка, то вышла небольшая заминка, но девчонки посмотрели на конфету и отправили её работать на конфетную фабрику дегустатором. Шутка была воспринята всерьёз.
Теперь Ливанцы стали приходить к Альке по очереди, Аркан утром, а Али просиживал все вечера возле постели девушки, она уставала от его присутствия, ведь поговорить им было не о чем, парень совершенно не знал русского языка и только звал её через Таню в свою страну.
- Нет, я не поеду, - смеялась Алька, - у вас там стреляют.
- А я тебя спрячу, - отвечал Али.
- Зачем же тогда туда ехать, если ничего не увижу? Уж лучше я останусь в своей стране, где не надо прятаться.
Как-то мама сидела возле Алькиной кровати, когда пришёл Аркан.
- Мама? - спросил парень, делая ударение на последнем слоге и оттого привычное родное слово становилось чужим, смешным.
Алька кивнула.
- Мама, - обратился Аркан к Алькиной маме, похлопав её по плечу и добавил, показывая на девушку, - хорошо, Ливан возьму.
- Бери-бери, милок, пока ей вставать нельзя, - засмеялась мама.
Впоследствии при любом споре, мама смеясь говорила Альке:" И чего я тебя в Ливан не отдала? Нужно было, сейчас была бы кроткая, как овечка."
Наступил день выписки, Алька попросила маму купить самый красивый букет цветов. С этими цветами она вошла в кабинет профессора. Алька была настолько благодарна этому человеку, что чувства переполняли её, из глаз текли слёзы безмерной благодарности, ей казалось, что просто не может быть таких слов, чтобы сказать об этом. Она просто поблагодарила Сергея Тимофеевича за все и сказала, что её удивило то, что после операции совсем не было боли, она не сделала ни одного обезболивающего укола, не выпила ни одну таблетку.
- Ничего удивительного, - сказал профессор, - если опухоль удалена полностью, то боли сразу исчезают, а если осталась хоть клеточка опухоли, то это даёт боль и в дальнейшем новую опухоль. Значит твоя опухоль удалена полностью.
- Значит теперь можно жить спокойно и забыть о боли?
- Нет, если у человека была опухоль, то никогда в жизни ему нельзя успокаиваться, стопроцентной гарантии здесь не может быть.
Алька была поражена, ведь из своей клиники её можно сказать выкинули, ссылаясь именно на стопроцентную
гарантию, что опухоль больше не вернётся.
С этим Алька и уехала домой.