Одиозная личность... Роман 12

Одиозная личность...Роман 12

12. «В тебе одной» я замечаю смысл жизни

«В тебе одной» я замечаю смысл жизни,
Белое пятно средь чёрного полотна.
Мазками нежно-вязкой светлой гущи
Стекает о былом в любви моя слеза.

Буграми дни прожитые, как в неволе.
Оттенком серости сплошные месяцы,
В тёмном небе туч голубизны больше,
В жизнь дождь и снег, холод навсегда.

Бессмысленная жизнь, а помнится, была,
Когда мы всё вместе в паре проходили,
Любовь снегом белым метель замела...

А может, всё вернуть, просить прощения,
В семью жену без приворота, магии,
Но чувства, знаю, я нарушил, сознавая...

Откровенный разговор с Софьей всё же состоялся. Когда мы поужинали вместе всей семьёй, она меня позвала в спальню выяснять отношения и спросила:
– Андрей, ты меня разлюбил? Ты давно не появляешься дома, дети скучают, я уже не говорю обо мне, ведь мне же тоже не хватает твоей ласки.
Она больше ничего не добавила, но я сам понял, на что намекала. Я подошёл ближе, поцеловал её в лобик, ведь она была намного меньше меня ростом, ниже среднего без каблучков.
– Ты меня целуешь, будто я покойник. – И она по-детски, как когда-то, прыгнула в мои объятья. Точно, как в первый день на корабле, когда мы плыли на теплоходе в Англию из Турции. И именно там у нас раскрылись те нежные чувства.
Воспоминание нахлынуло в любви, потом в постели, где мы остались вместе на целую ночь. Она чувствовала, что я не тот застенчивый мальчик, каким был когда-то. А за дверью ликовала вся наша семья.
Утром я проснулся рано, поцеловал её и сказал:
– Дороже тебя и детей у меня никого нет, не осуждай меня и всё, что бы я ни делал, – это ради нашей любви и детей. Пойди с матерью в Русскую церковь и узнай, когда будем крестить малышей. А помолвку сделаем в Америке, когда я приеду, там, в большой Русской церкви. Я люблю тебя, Софья, пиши из Америки, буду хранить твои письма до конца моих дней. Занятость сейчас такая здесь, в лётном училище, что вряд ли я найду время ещё выскочить, но, может, приду поздно ночью, и тогда ты пустишь меня в свою постель. Ты была сегодня великолепна.
– Я всегда буду ждать тебя, а завтра с твоей матерью мы поедем в церковь, я понимаю, что отец тоже будет занят с похоронами Уильяма.
– Он будет занят и Джордж тоже, и у меня появится возможность встречаться с тобой чаще.
Она ласково улыбнулась и опять по-женски притянула меня к себе, и только через полчаса я вышел в общую комнату и сказал отцу:
– Подвези меня обратно к лётному училищу, надеюсь, что Джордж не вернулся домой сегодня в эту ночь.
Он сразу же поднялся из-за стола, не допив чай. Не знаю, как они все разместились в этой комнате ночью, но у всех была улыбка на устах. Они были довольны, что у меня с Софьей налаживается семейный контакт. Я поцеловал своих детей, которые хорошо уже разговаривали и даже спросили, когда я приду ещё домой.
Путь к училищу показался мне длинным, я всю дорогу вспоминал нашу ночь –  какая любовь и удовлетворённость! Софья сводила меня с ума, я опять хотел к ней возвратиться ночью, она уже не тот ребёнок, которого я знал! Она созрела, её страсть была не принудительная, а раскованная, она отдавала себя всю. Может, с ней кто и переговорил из наших, не знаю, однако теперь я хотел её снова, ещё не отъехав далеко. Я нащупал левый карман гимнастёрки, где лежало её фото с детьми, подаренное мне на память.
И так получилось, что мне повезло: Джордж не приезжал несколько дней, пока Уильям был при смерти, я же наслаждался нежным телом своей жены и её страстью. Отец был и там, и здесь, а на руках уже имел билеты на всю семью в Америку. Всё же мы успели и детей окрестить здесь, в Лондоне, и эта красивая церемония долго сохранялась в моих воспоминаниях в самые трудные дни войны. Когда я был в небе и меня атаковали, оно давало надежду выжить.
День смерти Уильма и дата отъезда моей семьи совпали, но уже отца там не было во время похорон, тем более Уильям перед смертью впал в забытье, словно живая мумия.
Семья же моя уезжала на большом теплоходе в Америку, я провожал их до самого конца, пока пароход не скрылся в тумане. И даже заметил наши самолёты, летевшие в сопровождении корабля. Я был очень сильным, но прослезился, попрощавшись, понимая, что, может, больше не свидимся, учитывая, насколько обострённое сейчас положение в Великобритании.
Возвратившись в пустую квартиру, я позвал хозяина, расплатился с ним за два месяца вперёд и за уборку. После этого перешёл жить к Джорджу в его маленький домик. Теперь, когда снова я познал любовь Софьи, понимал, что не смогу больше подойти к Джорджу, и подал рапорт, чтобы меня приняли в вооружённые силы Королевства Великобритании. Пока Джордж хоронил Уильяма, я получил письменный приказ: отозвать меня из лётного училища и призвать в действующие войска эскадрильи Британских вооружённых сил. Я собираю свой чемодан и переезжаю из квартиры Джорджа.
Он не ожидал таких перемен, ему и так была трудна потеря Уильяма, и с моей стороны это выглядело как предательство, но Джордж не обиделся и всё же наведывался ко мне, где бы я ни находился. Меня отпускали с ним на неделю, как с родственником, и опять мы сблизились, не потому, что я хотел его, просто по привычке. Он же всячески умолял не оставлять его. В одно из своих посещений Джордж спросил меня:
– А где твоя семья и бываешь ли ты там? После смерти Уильяма я давно не видел твоего отца.
– Я их всех отправил в Америку, вы же видите, какое положение здесь.
Он ничего не сказал о наследстве, наверно, ещё ничего не знал, а я же не хотел его расстраивать. А может, он не желал испортить мне настроение?
Я посмотрел на него, он сдал, выглядит плохо, вероятно, не хватает ему той моей молодой энергии, которой он заправлялся, чем он питался, как пиявка. А меня отпускали в увольнение лишь на ночь и то с помощью его прошений, ведь из моих товарищей в нашей эскадрилье так часто никого не отпускали. Но всё же в конце недели он сказал, когда уезжал:
– Ты знал, что Уильям всё своё состояние завещал твоему отцу, Ивану Прокофьевичу Труженикову, так было сказано в завещании, – мне показал адвокат. Это же фамилия твоего отца?
– Нет, не знал, что он ему всё завещал, но информация о фамилии точная.
– Вот интересно, за что он ему завещал всё? Он же был у нас обычным рабочим, конюхом и садоводом? – Джордж лукаво посмотрел на меня и улыбнулся.
– Чего не знаю, того не знаю.
Я посмотрел на него, он опять улыбнулся, на этот раз уже ехидно.
Я-то понял, за какие такие заслуги, но ничего не добавил, я думал о своём, о последнем письме Софьи, которая писала, что они хорошо устроились и она скоро станет матерью, мы ожидаем третьего ребёнка!
– Ты о чём-то думаешь? – спросил он меня.
– Да вот, думаю, что скоро меня опять будут посылать сопровождать наши корабли.
– Не послушал меня, сынок, да?
Впервые у него вырвалось ласкательное слово «сынок», он всегда так говорил при чужих, но теперь сказал с такой интонацией сожаления, намекая, что ничем уже не сможет помочь. И он добавил:
– Знаешь, Андрей! Где бы ты ни был, что бы с тобой ни случилось, ты всегда знай, что я есть у тебя, позови, и я не побоюсь пересечь горизонт трудностей, лишь бы тебя вывести из затруднительного положения.
Он попрощался, я же возвратился в часть. Он не знал, что я уже несколько раз вылетал сопровождать наши корабли по морям и океанам, война началась сразу, задолго до её объявления.

Переписка с Софьей продолжалась, она тревожилась обо мне, как отце её детей. Я же, стараясь не показывать мою слабость, отписывал ей приблизительно, какое сейчас положение в Великобритании, в общем, только из газет, ничего лишнего от себя.
Великобритания, несмотря на то, что стремилась сохранять паритет сил на континенте, участвовала во Второй мировой войне с самого её начала, с 1 сентября 1939 года, и я был у истоков этой войны. Потому что Германия вышла из-под контроля «великих держав» и становилась доминирующей силой в Центральной и Восточной Европе.
Это крах британской внешней политики в Европе. В то время Великобритания не обладала мощными сухопутными войсками. Поэтому она стремительно наращивала авиацию. Задачей было оборонять страну с воздуха. В строю находились авианосцы: «Аргус», «Корейджес», «Глориес», «Фьюриес», «Игл», «Гермес», «Арк Ройал». На стапеле было шесть авианосцев типа «Илластриос». И я первым участвовал в инструктаже и испытании нового образца самолёта для дальнейшего его использования. Оказавшись перед фактом нападения Германии на Польшу, Великобритания совместно с Францией пошла на объявление войны Германии. Однако единого англо-французского союзного командования перед войной создано не было.
От Софьи я получал ласковые письма, признания в любви, фотокарточки наших детей. Она меня звала к ним насовсем. Она писала: «Может, вырвешься к нам на пару дней?!», я же всё отвечал, что в сложившейся сложной ситуации это невозможно. Но они там, в Америке, уже всё это знали из газет, они боялись за меня, однако я продолжал честно выполнять мой гражданский долг и пока мне везло.
Я много друзей потерял, было обидно, ведь менялся состав эскадрилий. Однако не только гибли друзья-лётчики, но и сами самолёты падали, как птицы, на тот же корабль, который сопровождали, охраняя, и, если на борту судна везли горючее и бомбы, то теряли и корабли, и товар, продовольствие, которое направлялось в Европу как гуманитарная помощь. А сколько техники и людей! Страх с каждым днём нарастал. Воздушные налёты на Лондон во время Второй мировой войны, обычно называемые англичанами «Блиц», начались 7 сентября 1940 года, шли 57 дней. В этой бомбёжке пострадал и замок Джорджа, в том числе было разрушено огромное количество домов, и вместе с этим ушла в прошлое моя с ним связь. Правда, в замке он не жил, так что предъявленное завещание гласило: продать и выплатить половину от
продажной собственности отцу. Дом был опечатан. И здесь Джордж остался ни с чем, всё ушло в землю вместе с Уильямом.
Я думал, что больше никогда Джорджа не увижу, но ошибался. Около 180 тыс. человек из Лондона спасались от бомбёжек в метро, и мне тоже один раз «повезло», когда я попал туда из-за бомбёжки в свой свободный день. Там я встретился с Джорджем, теперь немощным стариком. Когда же он меня увидел, то попросил впервые провести его к нашему маленькому дому, который пока не пострадал, и он опять повторил слова: «Пиши мне! Где бы ты ни был, я приду на помощь». Я посмотрел на него, старика, и подумал: «Чем он может мне помочь?», кивнул головой и побежал в свою часть эскадрильи, которой, как оказалось, уже не было. Она была полностью уничтожена, не знаю даже, как мне повезло, что не находился там я в то время. Но меня тут же перевели в другую часть эскадрилий, она была далеко за городом.

И тут я думал, что всё, Джордж больше меня не найдёт, не увидимся, но где бы я ни был, он всегда меня находил. Я не скажу, что у нас был с ним какой-нибудь контакт, нет, это просто тёплые дружеские отношения, больше как между отцом и сыном.



Начало 1 часть http://www.stihi.ru/2017/04/08/1326
            2 часть http://www.stihi.ru/2017/04/18/1051
            3 часть http://www.stihi.ru/2017/04/18/9005
            4 часть http://www.stihi.ru/2017/04/19/736
            5 часть http://www.stihi.ru/2017/04/20/585
            6 часть http://www.stihi.ru/2017/04/21/156
            7 часть http://www.stihi.ru/2017/04/21/8848
            8 часть http://www.stihi.ru/2017/04/23/1187
            9 часть http://www.stihi.ru/2017/04/24/3081
           10 часть http://www.stihi.ru/2017/04/25/6748
         2-01 часть http://www.stihi.ru/2017/04/28/1161
         2-02 часть http://www.stihi.ru/2017/04/30/533

http://www.proza.ru/2017/04/30/92
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2017
Свидетельство о публикации №217043000092


Рецензии