Часть 10. Тропическое удовольствие

(Предыдущая часть: http://www.proza.ru/2017/05/01/1042)

11. Тропическое удовольствие

     -  Кстати! – сказал Михалыч, обращаясь к нам со Славкой, – А вы почему тропическое довольствие не получаете?
     -  Что за довольствие? – поинтересовались мы, подозревая очередной подвох или розыгрыш.
     -  Вино! – коротко ответил Михалыч.
     -  Как? Что, правда? Опять смеётесь? – наперебой затараторили мы, не понимая, где подвох.

И тут выяснилось, что никакой это не подвох. Всем членам экипажа и прикомандированным на борту судна, находящегося в тропической зоне, положено потреблять около 400 граммов сухого вина в день! Для восстановления солевого и витаминного баланса, поскольку с потом у человека вымываются какие-то полезные соли и жидкости. Экипажу (и Толику, в том числе!) вино начали выдавать сразу после пересечения тропика Рака. А нас поставили на довольствие в день прибытия. И практически все «наши» уже начали «потреблять» это довольствие, лишь мы со Славкой из-за своих хилых организмов бросаем тень на наш дружный аэростатный отряд! Так что марш к врачу, а потом к баталеру!

Где находится медпункт, мы знали, а кто такой или что такое баталер – мы не поняли, но уже на бегу решили, что узнаем у врача.

Врач был на месте. Он сидел за столом в белом халате и изучал какой-то могучий фолиант с картинками. Перед врачом стоял графин, рядом – пустой стакан и чашка Петри, в которой дымилась сигарета. Вид доктор имел отстранённый и задумчивый, на наше приветствие ответил не сразу, а посмотрел сначала с подозрением, словно хотел понять, с какими жалобами мы пришли, чтобы сразу поставить диагноз.

     -  Чем могу? – поинтересовался доктор, закрыв книгу.
     -  Нам бы встать на довольствие! – промямлил я.
     -  Что, не кормят? – спросил доктор без всякой улыбки.
     -  Да нет, тропическое…
     -  Выпить хочется? – лицо доктора стало строгим.
     -  Да нет! – совсем смутился я, – Нам сказали, что сначала к вам, а потом…
     -  К баталеру! – закончил за меня врач.
     -  Ну, да!
     -  Ладно, ребята, это я шучу! – неожиданно благодушно проговорил доктор, – А вы, собственно, кто такие и откуда?
     -  Мы прикомандированные! Аэростатчики!
     -  Понятно! Фамилии!

Мы назвались, а доктор вытащил амбарную книгу и списки. Записал нас в какую-то длинную графу и заставил расписаться. После чего выдал нам две бумажки с печатями и сказал:
     -  Вот, отдадите баталеру! Но сначала послушайте внимательно. Вы первый раз в тропиках?
     -  Да, первый!
     -  Так вот! Вино выдаётся вам не для пьянства, а для восстановления солевого и витаминного баланса. Вы часто работаете на палубе? Часто! Потому потеете непрерывно весь день. А это вредно для ваших организмов. Вино рекомендуется разбавить водой один к одному и попивать этот напиток малыми порциями в течение дня! Да не из холодильника, а комнатной температуры! Поняли!
     -  Поняли! – закивали мы.
     -  Если вдруг вина нет… Кончилось, или… да мало ли – тогда его можно заменить соком. Брать у баталера. Ясно!
     -  Ясно!
     -  Теперь ещё… На палубе нужно обязательно работать в головном уборе. Если его нет – сделайте панамку из платка или из… да хоть из бумаги. Нам только тепловых ударов не хватало!

Он посмотрел на нас внимательно, и лицо его снова стало строгим. Понизив голос и подняв палец, доктор продолжил:
     -  Мне лишней работы не нужно! Поэтому не сидите под струями кондиционеров, иначе ангину я вам обещаю. А самое главное – не вздумайте залезать в шлюпку в шортах! Только в брюках!
     -  А почему? – сражённые внезапным переходом, заинтересовались мы.
     -  Ноги сожжёте, дуралеи! – рассмеялся доктор и, резко смолкнув, неожиданно заключил:
     -  Вот увидите! Ну, если нет вопросов – дуйте к баталеру!
И отвернулся, беря со стола фолиант.

     -  А кто это? – не таясь, спросил Славка и добавил, – И где это?
     -  А-а, сухопутные! – проговорил врач, снова повернувшись к нам. – Баталер – это как снабженец для вас. Он заведует всеми продуктами на борту. И не только… В общем, спуститесь на нижнюю палубу и обратитесь в каюту номер такой-то.
Мы дружно поблагодарили доктора и двинулись на нижнюю палубу.

Нашли нужную дверь, за которой нашли и загадочного баталера. Им оказался весёлый моложавый дядька, похожий на Будду – с пивным брюшком и большой лысиной.
Мы отдали ему наши бумажки и снова расписались в толстой амбарной книге; это означало, что нас поставили на тропическое довольствие. Тут же нам были вручены три бутылки по 0,7 литра крымского «Алиготе». Этикетки бутылок блестели от обилия медалей. На вопрос, почему не по 400 грамм, мы тут же получили ответ, что бутылки открывать и разливать поручается нам самим, а баталер будет вести учёт и выдавать бутылки так, чтобы в среднем получалось примерно по 400 грамм в сутки на каждого. Доза утверждена Минздравом! Эти три бутылки – на двоих и за два дня. Следующие будете получать здесь же или возле камбуза.

     -  Вино пить умеете? – внезапно поинтересовался баталер.
     -  Конечно! – удивились мы, – Чай не впервой! – добавил Славка.
     -  Да не в этом смысле! – досадливо махнул рукой баталер, – Тоже мне, пивцы! Я спрашиваю, знаете, как надо правильно разбавлять?
     -  Знаем, знаем! – засмеялись мы, – Нас врач просветил!
     -  То-то же! – баталер внимательно посмотрел на нас и спросил:
     -  Курите?
     -  Курим!
     -  Когда сигареты кончатся, не стреляйте, у кого попало. Покупать будете у меня!
     -  Как покупать? За деньги?
     -  Ребята, вам что, не рассказали? – вздохнул баталер.

И он вкратце ознакомил нас с системой работы «магазина» на судне. Оказалось, что у баталера можно было купить любую необходимую в быту мелочь, типа зубной пасты, сигарет или одеколона, но не за наличные, а «под запись». На стене висел обширный список таких вещей вместе с их ценами.  А к концу рейса весь долг вычитался из рублёвой зарплаты покупателя. Да-да! Помимо валютного жалованья (около двух долларов в день!) нам начислялись и командировочные в рублях! Все товары из имеющегося списка можно было покупать без ограничений, кроме водки, коньяка, икры и шампанского. Для этих товаров требовалось разрешение капитана, а поводом мог стать только государственный праздник или день рождения. Вот такая система! Мы переглянулись и решили, что нам нравится! Тем более, что цены в списке совершенно не отличались от привычных магазинных. Да-да, было такое время, когда цены везде были одинаковыми!

Мы вышли на палубу и снова отправились «на кнехты» обменяться новыми впечатлениями. Пакет с бутылками призывно брякал. До ужина оставалось ещё полчаса, и мы решили отведать наше первое «тропическое удовольствие», как мы его нарекли. Окинув взором слегка фосфоресцирующий чёрный океан, мы побросали бычки за борт и пошли в Славкину каюту.
 
Вино оказалось великолепным! Несомненно, марочным. Россыпь медалей на бутылках была явно заслуженной. Мы приняли по стакану (конечно, не разбавляя) и пожалели, что у нас не было ни фруктов, ни сыра. Посетовав на бедность, мы двинулись на камбуз ужинать. В голове вертелись строчки из песни М.Ножкина, которую он пел в фильме «Ошибка резидента». Я тут же стал тихо намурлыкивать: «…И окурки я за борт бросал в океан!» Славка немедленно стал подпевать. Так мы и пошли – дуэтом. В коридорах было пусто, да и песня была не «Шумел камыш», поэтому до камбуза мы добрались без приключений. По судовому времени было уже восемь вечера – время ужина.

После ужина Славка ушёл к себе, а я вернулся на наше место и снова присел на тёплый кнехт. Я был один на корме. Надо мной раскинулось чёрное небо с яркими звёздами. Луна вышла не так давно и висела низко над горизонтом, только-только обретя шаровидную форму и налившись жёлтым светом. При этом, как ни странно, след от неё отливал серебром. Ночной океан поражал. Ярко светилась лунная дорожка, и тускло отсвечивала окрестная вода вокруг судна. Узким конусом назад уходила кильватерная струя, которая не только светилась сама ровными полосами, но и освещала каким-то потусторонним светом окрестные волны. Это фосфоресцировали микроорганизмы, насытившиеся за день солнечным светом. Тёплый воздух был переполнен незнакомыми запахами моря, йода, тёплого железа и ещё чего-то тропического. А в груди нарастало ощущение, что всё будет очень хорошо!


12. Первая станция

Утро началось с насморка. Да не вульгарного, а гигантского, с полной закладкой дыхательных отверстий и обильным истечением из носа. Юрка ухохотался, глядя, как я умываюсь и пытаюсь оправдаться голосом басовитого петуха. Стало очевидно, что жить в тропиках я не умею. Мокрая рубашка плюс многократная смена палубной жары и лабораторного кондиционера привела к закономерному результату. Помимо насморка, начинало першить в горле – меня явно собиралась посетить и ангина. Пока я сморкался и одевался, Юрка поучал меня голосом добродушного воспитателя:

     -  Не лезь мокрым под кондишен! Сначала обсохни, потом лезь! Да не под струю, а подальше от неё! Выставьте в лаборатории 23 – 24 градуса, этого будет вполне достаточно, ведь воздух подаётся гораздо холоднее установленной температуры. Он потом от стен нагревается. А сейчас сразу после завтрака дуй к доктору!
     -  Да понял я, понял! – слабо отбивался я, стараясь меньше говорить.
Мы отправились на завтрак. Я ощупал карманы и пожалел, что у меня только один платок. Перед входом на камбуз я заранее высморкался, чтобы не портить людям аппетит.

     -  Приятно кушать! – громко сказал Юрка, входя в нашу кают-компанию. Я продублировал это приветствие чуть тише, но с французским прононсом.
 
Наш доблестный отряд уже сидел за столом, и почти дружно ответил «Спасибо!», но среди бодрых голосов я расслышал два-три хриплых и гунявых, как у меня. Стало ясно, что советы доктора проигнорировал не только я. Несколько следующих фраз подтвердили, что из вновь прибывших не простыли только опытный Михалыч и тренированный Вячеслав из Москвы. Людмила помалкивала, но когда попросила передать ей масло, то у неё вышло «бередать басло», а Игорь не отрывал платка от носа и периодически оглушительно чихал. Славки вообще за столом не было, как выяснилось, он не рискнул появиться на камбузе, а решил ограничиться чаем в каюте. Ну, а я старался сморкаться как можно реже, из-за чего постоянно швыркал носом.
 
     -  Вот что, золотушная команда! – доев кашу, сказал Михалыч, – Хватит сопли жевать! После завтрака – строем к врачу! Потом в лабораторию, там обсудим план работ.

Мы и сами это понимали, поэтому настроение за столом установилось несколько минорным. Ярких выступлений не наблюдалось, лишь иногда стандартные застольные звуки перемежались шмыганьем и чиханием.
После завтрака мужская часть отряда отправилась «на кнехты», а Людмила сразу удалилась в медпункт.

Когда мы вышли на палубу, то увидели, что судно стоит. При более внимательном взгляде обнаружился длинный канат, уходящий с носа к какой-то плавающей вдалеке конструкции. А на корме работали три человека возле повёрнутой наружу за борт кран-балки. С её стрелы под углом уходил назад в воду тонкий трос.

     -  Что случилось? – наперебой обратились мы к Михалычу, – И что там впереди?
     -  Станция! – коротко ответствовал шеф, – А впереди – плавучий якорь!
     -  Что за станция такая? – процитировал Чуковского Славка.
     -  Гидрологическая. Пойдём, посмотрим!

Мы встали невдалеке от работающих гидрологов, чтобы не мешать им заниматься краном и лебёдкой, а Михалыч доходчиво рассказал об одном из важнейших процессов, с которым должны была координироваться любая другая работа на судне.

Мы узнали, что во время рейса, независимо от научной программы и текущих задач, гидрологи и гидрохимики проводят регулярные измерения в толще океана – так называемые «вертикальные разрезы». Берут пробы и измеряют параметры воды (температуру, солёность и прочее) на разных глубинах. Приборы для таких измерений называются батометрами, в каждом из них есть ёмкость для воды с крышками. Эти приборы нанизывают на спускаемый трос один за другим с фиксированными интервалами. Получается этакая длинная «коса», висящая в воде и доходящая до значительных глубин, В некоторых случаях до километра и более! В определённый момент батометры захлопывают крышки и при подъёме доставляют гидрологам образцы воды с известных глубин.

Весь этот непростой процесс называется «станцией». Таких станций судно делает две-три за сутки, в зависимости от гидрологического плана, который знают только те, кому это нужно. Так вот, при проведении такой «станции» судно ложится в дрейф и ориентируется носом против ветра. Для этого с носа выпускают трос с плавучим якорем на конце. Плавучий якорь – это что-то типа пустой бочки с коническим брезентовым парусом, закреплённым снизу. Что-то типа подводного парашюта. Этот парус имеет в воде большее сопротивление, нежели судно, что позволяет якорю подтягивать судно за нос и не давать ему встать поперёк ветра. Таким образом, судно дрейфует вместе с течением, оставаясь неизменно ориентированным в пространстве. Конечно, можно судно держать против ветра вручную, подрабатывая винтами и активным рулём, но в таком случае есть шанс намотать на винт трос с ценными приборами и получить целый букет проблем посреди океана. Забегая вперёд, скажу, что нам, к сожалению, тоже пришлось испытать такой вариант. Но об этом значительно позже…

Мы расположились в районе «наших» кнехт и стали молча наблюдать за работой гидрологов, стараясь чихать и сморкаться как можно реже. У гидрологов начиналась вторая фаза измерений – подъём и отцеп батометров. Дело ответственное, поскольку при неловком обращении можно было легко уронить довольно тяжёлый и ценный прибор за борт и потерять его. Кроме того, человек на лебёдке должен был виртуозно включать и останавливать её, подводя очередной батометр к двум коллегам, снимающим их с троса.

По всему было видно, что действовали опытные ребята, работа спорилась в привычном для них ритме. Смотреть на них было одно удовольствие. Но это удовольствие, разумеется, было односторонним. Гидрологи сначала не обращали на нас внимания, но со временем начали нервничать, а потом и явно злиться. Их можно было понять: кому понравится, когда ты занят ответственным делом, а тебе в спину дышит группа покуривающих бездельников.

     -  Кто это? – не очень приветливо спросил один парень у другого, воспользовавшись небольшой паузой в работе. При этом он небрежно ткнул через плечо большим пальцем в нашу сторону.

Второй парень разогнулся, вытер пот и исподлобья посмотрел на нас. Потом вдруг хлопнул коллегу по плечу:
     -  Да это круизнички! – улыбаясь напарнику, ответил он, – Мы их в Дакаре подсадили прокатиться!
     -  А-а, тогда понятно! Ну, пусть отдыхают!
Мы переглянулись.
     -  Ладно, друзья! – среагировал Михалыч, – Не хватало ещё, чтобы на корабле нас круизничками прозвали. Хватит прохлаждаться, двигайте к врачу.

Мы побросали окурки и покинули наш наблюдательный пункт. Но тут мимо нас прошмыгнул Клотик с рыбкой в зубах. Он ловко обогнул нас, перепрыгнул через комингс (высокий порог) и нырнул в люк с почти вертикальным трапом, ведущим вниз.
Пришлось нам по дороге в медпункт изменить маршрут и задержаться, чтобы посмотреть на рыбаков. Да-да, как оказалось, во время каждой станции многие свободные от вахты становились рыбаками, пытаясь поймать рыбку прямо с борта. Причём, как правило, удачно. Рыбы-то в океане хватало! Улов шёл на камбуз, так как обрабатывать или, скажем, вялить рыбу в каютах было нельзя. Странно, почему? Я забыл отметить, что через пару дней после выхода из порта мух или каких-либо других насекомых на борту практически не осталось. Но… Ах, да, всё-таки, мы действительно, не в круизе, а на научном судне.

И тут нам повезло! Как зрителям. А в действительности, конечно, не нам, а одному рыбаку. То он стоял, облокотившись на планширь, покуривая и слегка подёргивая леской, намотанной на большой палец, а то вдруг взмахнул рукой и начал быстро сматывать леску на небольшую дощечку. Леска быстро двигалась, разрезая воду, и вот, наконец, внизу блеснула рыбка. Парень быстро затащил её наверх и одним махом бросил на палубу.

Мы подошли поближе. Рыбак поднял свой улов и показал нам. Это была не очень большая рыбка размером с хорошую магазинную селёдку. Напоминала сардинку или скумбрию, но точного её названия никто не знал.

     -  Кок разберётся! – радостно воскликнул удачливый рыбак и быстро пошагал на камбуз.
     -  Да, лишь бы не ядовитая! – отреагировал Игорь.
     -  А я бы леску наматывать на палец не стал! – задумчиво проговорил вслед рыбаку Толик, – А то вдруг акула клюнет!
     -  Или кит! – поддержал его Славка.

В чём-то ребята были правы, хотя термин «клюнет» был неудачным. Я мысленно представил себе, что у меня «клюёт» акула килограмм под сто! И оторванный палец вместе с леской летит в океан! Жуткая картина!
Мы покинули палубу и гуськом двинулись к доктору.

                (Продолжение: http://www.proza.ru/2017/05/01/1146)