Обретенное лето. 30-е августа

     ТРИДЦАТЬ МИНУТ НА РАЗМЫШЛЕНИЯ

     За время нашего бродяжничества мы совсем отстали от жизни, даже транзистор забросили в самый дальний угол палатки. Никто из нас не ведал, что сейчас происходит в мире и, признаться,  нимало не были этим опечалены.

     И вот, проснувшись этим утром, отчетливо услышали гром канонады на западе. Там явно что-то происходило, и, кажется, отнюдь не то, что на языке корреспондентов называется "стычками патрулей", а что-то посерьезнее. И если это не учения Северного флота, то...

     Славка, который единственный из нас отслужил в армии, оживленно комментировал происходящее, на слух различая калибры: - Вот это, ребятки, не иначе как полковая артиллерия. А сейчас, похоже, жахнула ракета типа "Сестренка". Уж он-то знает. Мы с Димкой слушаем, развесив уши и разинув рты, и пытаемся постичь "грамматику боя, язык батарей".

     Неужели началось? Ошеломленные этим предположением, мы лежали в палатке, боясь пошевелиться. Из соседней тоже не доносилось ни звука. Слышат ли там все это или спят, как сурки? Скорее всего, последнее. Мысли запорхали как бабочки: Что же теперь-то? .. А на Секирную гору та и не сходили ... И, наконец, совсем не по делу: позавтракать-то хоть успеем?, хотя все прекрасно знаем, что перед боем есть не положено.

     -Чёрт возьми, - подумали мы, - как же отсюда добираться до наших приписных пунктов? Вряд ли руководство страны вспомнит о том, что где-то на Соловках остались люди, которых отсюда надо срочно эвакуировать, а старика "Лермонтова" наверняка уже забрал Красный Крест. Оно конечно,можно забиться в монастырь под защиту его толстых стен и держать там круговую оборону. В 1854-м году, когда английские миноносцы "Бриск" и "Миранда" бомбардировали монастырь в течение девяти часов кряду, то ядра, говорят, отскакивали, как от стенки горох. А монахи в это же самое время ходили крестным ходом по стене. Но ведь все это было сто тридцать пять лет назад, а теперь какой-нибудь "Шрайк" или "Ника-Аякс" разнесет в щепы весь этот монастырь с его церквями и башенками.

     Так мы думали про себя, а между тем канонада становилась все слышнее, фронт неумолимо приближался к озеру В. Перт. Вот грохот почти над нами, вот уже взяли в вилку, сейчас накроют прямым попаданием... Что-то сверкнуло, и мы, оглушенные и ослепленные, не сразу сообразили, что это самая обыкновенная летняя гроза, только без ветра, потому и шла до нас так долго. Тьфу ты, дьявол, а мы-то уж подумали...

     Гроза и над нами постояла довольно значительное время, и мы уже стали думать, что и сегодня для нас накрылись все экскурсии, сидеть нам целый день в лагере.Но потом она медленно поплыла дальше, унося с собой все громы и молнии. И тогда мы решили идти в кремль, а там посмотрим, что предложат на сегодня.

     Пошли всей командой, как в доброе (и не такое уж давнее) время и все вместе, как сумели, вошли в монастырские ворота. На площадке между Портной и Чеботной палатами толпился народ, все чего-то ждали и заметно волновались. Среди ожидающих мы увидели вчерашних попутчиков по Заяцким островам. Они, как выяснилось, сегодня собирались махнуть на Секирную Гору, так как по кремлю их провели еще утром, несмотря на грозу.

     Мы тоже были непрочь податься на Секирную. К нашей радости экскурсию проводила все та же Зина,  под чьим командованием мы со Славкой вчера высадились на Заяцкие острова. Она доверительно улыбнулась нам, а кому-то из нас даже подмигнула (каждый подумал, что именно ему) и мы оба совсем растаяли. Правда, наша девушки посмотрели на нас кто подо-, а кто и презрительно,но мы даже не отреагировали. Вот вам, дамы, за вчерашний демарш и бойкот! Я даже демонстративно поцеловал нашей гидессе руку, чем малость ее смутил (она даже зарделась).

     Автобусы, между тем, что-то задерживались. Народ, томившийся в ожидании, несколько раз расходился и собирался снова,  но, наконец, фаэтоны были поданы, все загрузились в них и поехали куда-то. Народа набилось много: помимо вчерашних петрозаводчан здесь была группа врачей из Апатитов и ребята ленинградцы из ЛЭИСа, которые в составе стройотряда работали в Кандалакше и сейчас возвращались домой. Мы, уже начинавшие становиться ветеранами Соловков и успевшие кое-где побывать, естественно, сидели, а все остальные устраивались, как могли.

      Выяснилось, что большинство из набившихся в наш автобус не знают, куда и зачем их везут. Тогда мы, посмеиваясь в усы и бороды, снисходительно объяснили, что едем на Секирную Гору и что женщины должны благодарить эпоху за то, что теперь их сюда вообще пускают, а вот вплоть до конца ХУIII века им категорически запрещалось пребывание не только на Секирной Горе, но и на всем острове. Растолковали присутствующим и смысл названия острова. По-фински "соло" означает "лес", а "соло вка" - пустынный лес. Вот и получается "остров пустынного леса" или "краесветный остров".Все слушали, разинув рты, а мы со Славкой были в ударе и без умолка пичкали доверчивых экскурсантов известной нам информацией, благо Зина была впереди и не могла ничего опровергнуть.

     Неожиданно автобусы остановились через десять минут пути, хотя по самым скромным подсчетам добираться до Секирной не меньше сорока минут. Оказалось, что нас привезли на так называемый "хутор Горка". Здесь раньше находилась дача настоятеля монастыря. Здание сохранилось до сих пор, но настоятель здесь больше не живет ,теперь тут школа, в которой и учится перешедшая в седьмой класс девочка Галя.

     Хутор "Горка" - это своеобразный ботанический сад монастыря, самое теплое место на острове, закрытое с моря двойной цепью озер и лесов. Монахи выращивали здесь арбузы, помидоры, даже абрикосы. Все это свозилось сюда со всех концов России.

     Сохранилась маленькая часовенка , а перед ней каменная плита с выбитой надписью" А.А", что означает первые буквы должности и имени тогдашнего настоятеля: архимандрит Александр. Говорят, у старика было хобби.  - высекание на камнях различных надписей по самым незначительным поводам, вроде пристройки к церкви еще одного придела или смерти последнего кошевого Запорожской Сечи. А уж когда осада англичанами монастыря закончилась так плачевно (для осаждающих), то архимандрит в порыве ликования исписал сразу два громадных камня, один из которых сейчас называется "переговорный" и причислен к достопримечательностям острова.Надпись прочитать уже трудно, но смысл ее таков: так будет со всяким, кто покусится ...

     Пока мы все это осматривали, Слава рыскал по хутору в поисках кедровой шишки, которую клятвенно обещал привезти своей дочке. Поход уже близился к концу, но кедры в Карелии почему-то не росли. Впрочем, какое-то время у него была шишка, но ее он набил о борт грузовика, когда нас везли в эти несчастные Тамбицы, так что она не в счет. И все это его очень огорчало.

     Здесь на "Горке" кедры  водились, но, очевидно, не один Славка дал дома такое обещание, потому что шишек на них не замечалось. Он нашел одну задрипанную на земле, но привезти ее ребенку не решился, до того она была неприлична.
     Поехали дальше. По дороге я не терял времени даром и обменял значок с изображением церкви Лазаря Муромского на Север с оленем у одной девушки из кандалакшинского стройотряда. Кроме того, Славка и я получили от благодарных слушателей приглашение посетить Апатиты в любое удобное для нас время года и суток. Что ж, может и воспользуемся когда-нибудь.

     За то время, что мы добирались до места, погода успела смениться трижды: когда отъезжали, было облачно, потом выглянуло солнце и затопило все вокруг, а перед самой горой прошел настоящий ливень.

     Еще одна остановка была в Савватиевой Пустыни, где

      ПО ПРЕДАНИЮ
                в 1429-м году поселились на пустынном тогда острове иноки (а ныне святые) Савватий и Герман. Савватий был послушником Кирилло-Белозерского монастыря, причем был, видимо, умен и ловок, поэтому братия за какие-то подвиги стала носить его чуть ли не на руках. Этого ему совсем не хотелось (может, боялся, что уронят) и, прослышав от странников о том, что где-то на самом краю света есть безлюдный остров, он ушел из монастыря и решил там обосноваться. Где-то он познакомился с Германом, который был причетником в какой-то часовне, и подбил того ехать с ним. Вот на этом самом месте они заложили деревянную церковь. но в  1432--м году Герман не выдержал такого анахоретства, взвыл волком и уехал обратно. Через два года за ним последовал и Савватий.  Он нашел друга-ренегата все в той же часовне, они выяснили отношения, после чего Савватий прожил
там до окончания своих дней. А их оставалось немного, в 1435-м году он умер. Зато на часовню Германа набрел другой странствующий рыцарь, некий Зосима.  Наслушавшись от Германа всяких небылиц о праведной жизни Савватия и о его задумках, он загорелся, объявил себя учеником и продолжателем дела Савватия,  махнул на Соловки и уже в 1436-м году поставил на том же месте первую деревянную церковь Преображения, тем самым положив начало Соловецкой святой обители. Потом на этом месте была построена каменная.

     Ныне Савватий и Зосима всегда на иконах изображаются вместе, хотя друг друга никогда в глаза не видели.

    Пока мы все это слушали и рассматривали развалины церкви, Славка попрежнему добывал шишки. На этот раз ему повезло: на одном из деревьев он обнаружил несколько чудом уцелевших шишек. С нескольких попыток удалось сбить их с веток. Надо ли говорить, как он обрадовался. Измазанный смолой и засыпанный хвоей, застрявшей в бороде и за шиворотом, он демонстрировал изумленным пассажирам обоих автобусов свои трофеи. Многие, наверное, пожалели о том, что слушали эти древние поверья, а не занялись шишечным промыслом.

     Наконец, с шутками и тряской, сопровождаемой на каждом ухабе дружным женским визгом, мы добрались до места назначения и остановились у подножья горы. Высота ее всего сто метров, но тем не менее это самое высокое место на острове. На самой вершине в 1860-м году все те же монахи построили двухэтажный Секиро-Вознесенский скит. , а еще через семь лет на его колокольне был построен маяк высотой 410 футов. С тех пор и поныне он светит заблудившимся кораблям и считается самым сильным маяком на Белом море.

     А с вершины горы открылся изумительный вид на все стороны – на саму Савватиеву Пустынь, на Фефёлово озеро и еще дальше, на Белое море. Стоять бы здесь и пялиться широко раскрытыми глазами на всю эту красоту, размышляя о бренности всего земного, но еще у предгорья висел предостерегающий транспарант, надпись которого гласила о том, что пребывание на площадке Секирной Горы свыше тридцати минут запрещается как частным лицам, так и целым коллективам.
     Тем временем Зина рассказала нам

      ПРЕДАНИЕ О СЕКИРНОЙ ГОРЕ.

     В те стародавние времена, когда на острове высадились Савватий и Герман, никто не жил там постоянно «разве птиц и зверей», только иногда обретались рыбаки. Они издревле считали эти места своими рыболовецкими угодьями и были крайне недовольны, обнаружив в одном из самых живописных мест новых жильцов, и еще вдвойне, узнав, что те непрочь остаться здесь навсегда. Всеми доступными им средствами рыбаки стали препятствовать колонизации острова: оскорбляли иноков, провоцировали на всяческие богоотступничества. Наконец, пытались просто прогнать. Особенно усердствовали в этом жены рыбаков, хитрющие и злобные бестии. От них не стало будущим святым никакого житья. Тщетно молили они небо об избавлении от этой напасти.

     И вот однажды их молитвы дошли до Всевышнего: в дыму и пламени явились на землю два трепетных ангела с ликами огненных юношей. Посланцы неба схватили коварных рыбацких жен и на вершине самой высокой горы устроили над ними экзекуцию, отхлестав рыбачек по филейным частям. И при этом промолвил якобы один из ангелов: Место сие и паче сам остров освящены Господом нашим Иисусом Христом, и да не смеет появляться здесь ни одна женская душа ныне и присно и во веки веков. Аминь! Сказавши так, они вспорхнули и полетели обратно все в тех же клубах дыма и пыли.

     Обо всем этом Герману рассказала одна из наказанных, вопли которой услышал в ночи сей причетник, когда она стремглав бежала с горы после учиненной над ней расправы. При этом она всхлипывала и потирала ушибленное место.  И обязались прозревшие грешницы больше не предъявлять иска миссионерам и, собрав свои шмотки, в тот же день покинули остров и наказали всему женскому роду за семь верст обходить его, если шторм и другие причины заставят кого-то оказаться вблизи Соловков. С тех пор все женщины свято блюдут наставление Господне, пребывая в таинственном страхе. А место наказания так и зовется Секирной Горой»
.
     На вершину горы от Фефёлова озера ведет деревянная лестница в 365 ступенек. Происхождение ее очень любопытно и мы приводим дошедшие до нас сведения с некоторыми купюрами:

          БАЛЛАДА О РАСКРЫВШЕМСЯ ОБМАНЕ

     Где-то в более поздние времена, чем те, о которых только что повествовалось, в период расцвета Секиро-Вознесенского скита, братия которого процветала и благоденствовала, в этот дружный сугубо мужской коллектив каким-то образом пробрались две представительницы враждебного пола, презрев тем самым указ свыше. Неизвестно, как им удалось это осуществить, но так оно и было.

     И вот эти искусительницы под мужской личиной стали жить среди послушников и прочих иеромонахов, ничем не обнаруживая себя в истинном естестве.

    Неизвестно, долго ли длился этот обман, но в один непрекрасный день братия все же доискалась до сути (неизвестно, впрочем, как им это удалось). «Лжемонахов» схватили, учинили над ними общественный суд и приговорили к выселению с острова в двадцать четыре часа с конфискацией имущества и последующим поражением в правах сроком на пять лет. Согласитесь, что мера по тем временам довольно либеральная, ведь примерно за такие же грехи с Жанной д-Арк обошлись более сурово.

     Но послушницы-ослушницы пали на колени и стали молить синклит о пощаде, об отмене приговора, упирая на то, что они-де уже много лет живут здесь, до тонкости знают весь устав монашеской артели. Умеют не хуже иноков справлять все требы, и если бы не случай, никто бы не узрел в них то, чем они были на самом деле. Задумались монахи и решили устроить испытание. И тогда кому-то в голову пришла такая мысль: построить с берега озера лестницу, которая вела бы на самую вершину, и должна эта лестница состоять из 365-ти ступенек, по числу дней в году. А испытуемым предлагалось пройти по ней вверх, неся в каждой руке по ведру воды из озера. И если при этом ни одна капля не прольется, то женщины таким образом докажут свою лояльность в каждый день года. А прольется хоть капля, то пусть пеняют на себя.

     На том и порешили. Быстро построили лестницу, и вот две нарушительницы потащили по ней ведра с водой. Сначала все шло гладко и они, наверное, в душе ликовали, но где-то перед самой вершиной дрогнула женская рука и пролилась вода из ведер. И как они потом ни упрашивали старцев взять их на поруки, те были неумолимы. Женщин с позором выставили с острова, а весь монашеский штат, говорят, прошел после этого случая переосвидетельствование.

     Вот какие курьезы случались на Соловках в те небиблейские времена.

     Мы постояли еще немного, и когда смотритель маяка стал встревоженно выглядывать из дверей и посматривать на часы, потихоньку пошли вниз к нашим автобусам Надолго запомним мы Секирную Гору, а также все, что увидели с ее вершины и услышали от Зины .

     Обратно доехали без всяких приключений. Я еще успел присочинить по акростиху на каждого из членов отряда. Один из них даже рискну привести:

Сказала вещая старуха
Тебе, что близок вечный сон.
А ты лишь улыбался сухо,
Нимало этим не смущён
И с этой заветью жестокой,
С завидной твердостью в груди
Легко отдался воле рока:
А, будь что будет! Поглядим!

Вещуньи могут ошибаться:
Мир, что безбрежный океан.
И скоро кто-то, может статься,
Расплатится за тот обман.

Ох, часто приходилось слушать
Шептанье вот таких Кассандр,
Но мы живем – чего же лучше!
И неподвластны небесам.

Чернеет небо на востоке,
Еще на западе темно,
Над нами ж солнце так высОко,
Костьми нам пасть не суждено.

Осечка, господа пророки!

     Темнело, и морские дали закатывались вечерним туманом. Ребята из Питера, которым завтра уезжать, заволновались в предчувствии плохой погоды. «Лермонтов» за ними просто-напросто не придет.

     По возвращении мы тепло и благодарно распрощались с Зиной, она опять одарила нас улыбкой и даже помахала вслед платком. Славка и Митрич сразу побежали в баню, поскольку сегодня там мужской банный день. Я не пошел из принципиальных соображений, а проще сказать заныл зуб и я заторопился добраться до нашей аптечки и принять анальгин. Но мы с девчонками все же еще зашли в магазин и закупили кое-что к завтрашнему грустно-торжественному вечеру.

     Уже когда были на нашей лесной дороге, где-то между вторым и третьим мостиками, откуда-то стала быстро заходить туча. Мы прибавили шагу, но и она не отставала, и где-то у Питьевого озера эта стерва догнала нас. Едва успели добежать до лодочной станции и укрыться под ее навесом. Мальчик, попросивший спички, предложил зайти внутрь, прельщал топившейся печкой, но нам было интереснее наблюдать жуткую красоту разверзшейся грозы, бушевавшей вокруг. Разноцветные молнии порхали во все стороны, дождь хлестал по озеру больно и сплошь. Видно, у Ильи Пророка было в этот вечер плохое настроение – может быть, потому, что это последняя летняя гроза в 1989-м году и теперь ему предстояло отдыхать до следующего лета. Однако, минут через двадцать его пыл ослаб и мы благополучно добрались до лагеря, который покинули еще утром. Ничего здесь за это время не случилось, да и что могло случиться, если Дракошка оставался сторожем.

     Вскоре вернулись ребята, распаренные и благоухающие. Мне в порядке компенсации притащили бутылку местного пива  Славка принялся рассказывать, как удивил в парилке всех местных стариков, забравшись на самую верхнюю полку. Знай наших, московских!

     Все мы были рады тому, что свалили с себя Секирную Гору. Вначале, если помните, мы хотели идти туда пешком, потом немного обсуждался водный вариант, но в результате предпочли третий, автогужевой.

    Поистине, что ни делается, все к лучшему!